3istorii

В конечном счете я пинком под задницу столкнул Фобоса в фонтан. Его меч отлетел куда-то в женский туалет. Я ухватился за ремешки его доспехов и подтянул к себе, чтобы заглянуть ему в лицо.

— А теперь ты исчезнешь, — сказал я Фобосу. — И не будешь мешать Клариссе. А если я увижу тебя еще раз, то у тебя появится еще один шрам. Только в другом, гораздо более болезненном месте!

— Я с тобой еще встречусь, Джексон! — пообещал мне сын Ареса.

И растворился в желтом тумане.

Я повернулся к рыбам и помахал им рукой.

— Спасибо, ребята!

Потом я посмотрел на мотоцикл Ареса. Никогда прежде я не ездил на сверхмощной боевой колеснице «Харлей Дэвидсон». Вот только получится ли? Я вскочил в седло, включил зажигание и выехал из аквариума на помощь Клариссе.

Нашел я ее без труда — просто следовал по пути жертв и разрушений. Сломанные заборы. Животные, бегающие на свободе и развлекающиеся каждое на свой манер. Барсуки и лемуры, например, опробовали автоматы по продаже попкорна. Довольный леопард развалился на скамейке, вокруг него валялись голубиные перья.

Я припарковал мотоцикл у детского зоопарка и там, на площадке для козлов, увидел Деймоса и Клариссу. Кларисса стояла на коленях. Я бросился вперед, но внезапно замер, увидев, что Деймос изменил свой внешний вид. Теперь он был Аресом — высоченным богом войны, одетым в черную кожу и с солнечными очками на глазах, все его тело дымилось от гнева, когда он занес кулак над Клариссой.

— Ты опять меня подвела! — прокричал бог войны. — Я ведь тебя предупреждал!

Он попытался ударить ее, но Кларисса с визгом метнулась в сторону.

— Не надо! Пожалуйста!

— Глупая девчонка!

— Кларисса! — крикнул я. — Это иллюзия! Встань — не бойся его!

Изображение Деймоса замерцало.

— Я — Арес! — возразил он. — А ты — бесполезная девчонка! Я чувствовал, что ты меня подведешь. И теперь ты узнаешь, что такое мой гнев.

Я хотел вмешаться и сразиться с Деймосом, но почему-то чувствовал, что это не поможет. Кларисса должна была справиться с ним сама. Это был ее самый большой страх. Она сама должна преодолеть его.

— Кларисса! — позвал я. Она стрельнула в меня глазами, и я попытался удержать ее взгляд. — Сражайся с ним! У него ничего нет, кроме слов! Вставай!

— Я… я не могу.

— Можешь. Ты — боец. Вставай!

Она колебалась. Потом наконец начала вставать с колен.

— Ты что делаешь? — заорал Арес. — Моли о пощаде, девчонка!

Кларисса прерывисто вздохнула, потом очень тихо сказала:

— Нет.

— ЧТО?!

— Я устала бояться тебя. — Она подняла меч.

Деймос нанес удар, но Кларисса парировала его. Колени у нее подогнулись, но она не упала.

— Ты не Арес, — сказала Кларисса. — Да ты и драться-то как следует не умеешь.

Деймос в бешенстве зарычал. Когда он замахнулся, Кларисса была готова к обороне. Она разоружила сына Ареса и кольнула лезвием в плечо — не глубоко, но достаточно сильно, чтобы даже малому богу стало больно.

Он завопил, и его фигура окуталась медленно разгорающимся сиянием.

— Не смотри на него! — крикнул я Клариссе.

Мы отвернулись, а Деймос взорвался золотым светом (его истинная божественная форма) и исчез.

Мы остались вдвоем, если не считать козлов из детского зоопарка, которые цеплялись за нашу одежду, выпрашивая что-нибудь поесть.

Мотоцикл снова превратился в колесницу с запряженными в нее лошадьми.

Кларисса опасливо посмотрела на меня, вытряхнула из волос солому и отерла пот с лица.

— Ты этого не видел! Ты ничего этого не видел.

— Ты здорово держалась, — усмехнулся я.

Она посмотрела на небо, начавшее краснеть за кронами деревьев.

— Забирайся в колесницу, — сказала Кларисса. — Нам еще предстоит неблизкий путь.

Через несколько минут мы были у паромного причала Стейтен-Айленда и тут сообразили: мы находимся на острове. Паром не брал на борт автомобилей. И колесниц. И мотоциклов тоже.

— Вот здорово, — пробормотала Кларисса. — И что же нам теперь делать? Гнать колесницу по мосту Верразано?

Оба мы знали, что времени у нас в обрез. Мы могли по мостам перебраться в Бруклин или Нью-Джерси, но в любом случае нам бы еще несколько часов пришлось тащиться до Манхэттена, даже если бы и удалось провести всех вокруг, сделав вид, что мы едем на обычной машине.

И тут мне пришла в голову одна мысль:

— Мы поедем напрямик.

Кларисса нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Давай-ка гони напрямик. Вперед! — Я закрыл глаза и сосредоточился.

Кларисса пребывала в таком отчаянии, что не колеблясь послушалась меня.

Она закричала «ийа-а!» и хлестнула лошадей. Они понеслись к воде. Я представил себе, как каменеет море и как твердеет поверхность волн до самого Манхэттена. Боевая колесница достигла полосы прибоя. Вокруг нас клубилось огненное дыхание лошадей, и мы по бурунам волн проскакали вплоть до самой гавани Нью-Йорка.

Мы прибыли на 86-й причал, когда закатное небо стало обретать пурпурный цвет. Авианосец «Неустрашимый», храм Ареса, серой металлической стеной воздвигся перед нами, на его посадочной палубе размещались истребители и вертолеты. Мы припарковали колесницу на пандусе, и я выпрыгнул из нее. Впервые я был рад оказаться на твердой земле. В жизни не приходилось делать ничего труднее — удерживать колесницу над волнами. От усталости я едва не падал с ног.

— Я, пожалуй, смоюсь отсюда, пока не появился Арес, — сказал я.

Кларисса кивнула.

— Он может тебя укокошить на месте.

— Поздравляю, — сказал я. — Ты, похоже, сдала экзамен по вождению.

— О том, что ты видел, Перси… — Она намотала вожжи на руку. — Я хочу сказать, о том, чего я боялась…

— Я никому не скажу.

Она, покраснев, посмотрела на меня.

— А тебя Фобос напугал?

— Да. Я видел лагерь в огне. Я видел, как мои друзья умоляют меня о помощи, а я не знаю, что мне делать. Целую вечность не мог пошевелиться. Стоял столбом как идиот. Я понимаю, что ты чувствовала.

Кларисса опустила глаза.

— Я… гм… пожалуй, я должна…

Казалось, слова застряли у нее в горле. Наверное, Кларисса в жизни никому не говорила «спасибо».

— Да ладно, не о чем говорить, — сказал я.

Я пошел прочь, но она окликнула меня.

— Перси!

— Да?

— Когда у тебя… гм… было это видение… твои друзья…

— Ты была среди них, — соврал я. — Только никому не говори, ладно? Или мне придется тебя убить.

На лице Клариссы мелькнула улыбка.

— Ну, пока.

— Пока.

Я двинулся к метро. День выдался нелегкий, и я собирался отправиться домой.

ПЕРСИ ДЖЕКСОН И БРОНЗОВЫЙ ДРАКОН

Один-единственный дракон может испортить тебе настроение на целый день.

Уж вы мне поверьте: я, как полукровка, повидал много всяких гадостей. Меня кусали, меня царапали, меня жгли факелом и травили. Я сражался с одноголовыми драконами, двухголовыми, восьмиголовыми, девятиголовыми… и драконами, у которых столько голов, что их до смерти не пересчитать.

Но в тот раз в переделке с бронзовым драконом я почти не сомневался, что мы с друзьями окончим жизнь в виде какого-нибудь драконьего «Роял канина».

Этот вечер начался вполне обычно.

Стоял конец июня. Я всего две недели назад вернулся из своего последнего поиска, и жизнь в Лагере полукровок постепенно возвращалась в свою колею. Сатиры гонялись за дриадами. В лесах выли чудовища. Обитатели лагеря развлекались и подкалывали друг друга, а наш директор, Дионис, превращал в кустарник всех, кто плохо себя вел. Короче, в лагере все было как всегда.

После обеда никто не разошелся, все ребята остались в павильоне для трапезы. Мы были возбуждены, потому что этим вечером предполагался захват флага, мероприятие само по себе весьма крутое.

Предыдущим вечером домик Гефеста провернул колоссальную операцию. Они захватили флаг у отпрысков Ареса (не без моей помощи, спасибо за поздравления!), а это означало, что домик Ареса жаждал крови. Ну да, эти ребятки всегда жаждут крови, но тем вечером они особенно пылали яростью.

В команду синих входили дома Гефеста, Аполлона, Гермеса и я — единственный полубог из домика Посейдона. Были и плохие новости: на сей раз дети Афины и Ареса (оба дома богов войны) объединились против нас в команде красных вместе с потомством Афродиты, Диониса и Деметры. Домик Афины владел вторым флагом, а капитаном у них была моя подруга Аннабет.

Что и говорить, Аннабет — из тех людей, кого лучше не иметь в стане врагов.

Перед началом игры она подкатилась ко мне.

— Эй, Рыбьи Мозги!

— Когда ты прекратишь так меня называть?

Аннабет знает, что я ненавижу это прозвище, ненавижу главным образом потому, что у меня нет подходящего ответа. Она — дочь Афины, что не дает особых поводов для дразнилки. Ну, то есть я хочу сказать, что Совоголовая или Премудрая — прозвища не очень.

— Да брось, тебе же нравится!

Она толкнула меня плечом — я так полагаю, это дружеский жест, — но на ней был полный греческий доспех, а потому я сморщился от боли. В серых глазах под шлемом сверкали веселые искорки. Нелегко классно выглядеть в боевых доспехах, но Аннабет это удавалось.

— Знаешь, что я тебе скажу, — она понизила голос, — сегодня ночью мы вас, конечно, разобьем, но если ты займешь безопасную позицию… например, на правом фланге… то я позабочусь, чтобы тебя не разорвали на мелкие кусочки.

— Ну, спасибо, — сказал я. — Только я всегда играю на выигрыш.

Аннабет улыбнулась.

— Встретимся на поле боя.

Она побежала назад к своим союзникам, а те принялись смеяться и хлопать о ее ладошку ладонями поднятых рук. Я никогда не видел Аннабет такой довольной, похоже, возможность побить меня была лучшим из всего, что могло случиться в ее жизни.

Подошел Бекендорф, держа под мышкой свой шлем.

— Ты ей нравишься, старик.

— Ну да, — пробормотал я. — Я ей нравлюсь в качестве учебной мишени.

— Да нет, они так всегда делают. Если девчонка пытается тебя убить, это значит, она в тебя втюрилась.

— Очень логично.

Бекендорф пожал плечами.

— Я в таких вещах разбираюсь. Ты должен пригласить ее на фейерверк.

Я не мог понять, шутит он или нет.

Бекендорф — староста в домике Гефеста. Такой здоровенный детина с постоянной ухмылкой на физиономии. Мышцы — как у профессионального бейсболиста, а на ладонях мозоли от работы в кузнице. Ему недавно исполнилось восемнадцать, и осенью он собирался поступать в нью-йоркский университет. Бекендорф был старше меня, а потому я прислушивался к нему, но от идеи пригласить Аннабет на фейерверк, что устраивают на берегу в День независимости — словно это самый подходящий денек для свиданий летом, — у меня даже живот скрутило.

Мимо прошла Силена Боргард, староста домика Афродиты. Ни для кого не секрет, что Бекендорф вот уже года три как сохнет по ней. У Силены были длинные черные волосы и большие карие глаза, а когда она проходила мимо, все ребята оборачивались и смотрели ей вслед.

— Удачи тебе, Чарли, — сказала она.

Надо отметить, что никто никогда не называет Бекендорфа по имени.

Силена одарила его белозубой улыбкой и пошла, чтобы присоединиться к Аннабет и команде красных.

— Ух… — Бекендорф проглотил слюну и засопел, словно на какое-то время утратил способность нормально дышать.

— Спасибо за совет, братишка. — Я потрепал его по плечу. — Я рад, что ты такой знаток в том, что касается девчонок. Нам пора. Потопали в лес.

Естественно, что мы с Бекендорфом взяли на себя самую опасную работу. Пока домик Аполлона занимал оборону со своими луками, домик Гермеса должен был атаковать центр леса, чтобы отвлечь противника. Мы с Бекендорфом тем временем должны были провести разведку на левом фланге, обнаружить флаг противника, выбить защитников и доставить флаг на нашу сторону. Все просто.

Почему на левом фланге?

— Потому что Аннабет хотела, чтобы я пошел на правый, — сказал я Бекендорфу, — а это значит, что она не хочет, чтобы мы шли на левый.

Бекендорф кивнул.

— Ну, давай за дело!

Он разработал для нас двоих секретное оружие — хамелеонские бронзовые доспехи. Если мы стояли перед скалой, то наши нагрудники, шлемы и щиты становились серыми. Если мы стояли перед кустами, то металл зеленел. Это была не стопроцентная невидимость, но весьма хорошая маскировка, в особенности на расстоянии.

— Ты смотри не испорти их, — предупредил меня Бекендорф. — Знаешь, сколько я их ковал!

— Понял, капитан.

Бекендорф хмыкнул. Я видел, ему нравится, когда его называют капитаном.

Ребята Гефеста пожелали нам удачи, и мы незаметно скользнули в лес, а наши доспехи тут же обрели зеленовато-коричневатый цвет, сливаясь с деревьями.

Мы пересекли ручеек, который служил для команд границей между территориями. Издалека до нас донеслись звуки сражения — удары мечей о щиты. На мгновение мелькнула вспышка света от какого-то волшебного оружия, но мы никого не увидели.

— Что, никакой охраны на границе? — прошептал Бекендорф. — Странно.

— Они слишком самоуверенны, — высказал предположение я, но чувство тревоги меня не покидало.

Аннабет была великим стратегом. Уж она бы не допустила никаких дыр в обороне, даже если ее команда превосходила нас численностью.

Мы перешли на вражескую территорию. Я знал, что нам нужно торопиться, потому что наша команда играла в обороне, а это не могло длиться вечно. Ребят Аполлона рано или поздно сметут. Домик Ареса не остановишь такими глупостями, как стрелы из лука.

Мы крадучись пробирались мимо здоровенного дуба, и меня чуть удар не хватил, когда из ствола вдруг появилась девчоночья физиономия.

— Кыш! — воскликнула она и исчезла в коре.

— Дриады, — проворчал Бекендорф. — Они такие обидчивые.

— А вот и нет! — раздался приглушенный голос из дерева.

Мы пошли дальше. Трудно было сказать, где точно мы находимся. Некоторые ориентиры были хорошо заметны, но лес имел склонность смещаться. Видимо, духи природы проявляли беспокойство. Тропинки меняли направление. Деревья двигались.

Вдруг мы оказались на краю полянки. И я сразу понял, что мы влипли, как только увидел большой земляной холм.