Мустанг и Чика. Главы...

— Молодой человек, вы торопитесь?

Не голос, а сама симфония. И он принадлежал красивой Юлии. Я моментально обернулся.

— А у тебя, Паша, оказывается, очень хорошие вокальные данные. Стоит больше уделить внимание своему голосу, — предложила она.

— Благодарю. Совершенно не стоит. Карьера оперного певца меня не вдохновляет, — сказал и разозлился на себя за неуклюжее построение фраз.

— Юлечка, тебе этот молодой человек не досаждает? — нарисовался внезапно украинистый ухажёр.

Не только густые брови и тяжелые щеки, но и мягкое "г" выдавало в нём уроженца днепровских прерий.

— Нет, Кость, отойди на минутку. Мне надо поговорить с этим молодым человеком, — с нотками недовольства сказала девушка.

— Не можно, Юля. Сама ведь знаешь, — строго выговорил ухажёр и, обернувшись ко мне, выговорил, — Иди хлопчик по своим делам.

Что за хрень? Пусть этот слоняра валит в свои края и устраивает там Домострой с себе подобными бабищами. Здесь другие порядки, или я чего-то не туда проснулся? Видел-видел, как Юля с ним танцевала. Лучше бы ей с дрессированным медведем такое совершить. Эстетичней получилось бы. Скандалить не стал. Потом разберемся по-будённовски из-за угла.

Аллес! Зов мочевого пузыря заглушил все другие мысли и переживания. Доскакать до вожделенного места не дала пышка Юлия, которая почти Белянчикова. Она почему-то решила, что песня "Юлия" в честь неё исполнена и вознамерилась чмокнуть меня. Дался ей. Куда деваться? Не прудить же себе в штаны. Лучше бы чпокнула по кумполу, потому что в этот момент в мою сторону посмотрела Бекетова. Вот засада! Присосалась же, как пиявка, эта матрёшка. Пышка, которая. И поцелуй какой-то жирный получился. Беляш, наверно, съела?

Что-то родители ей привили из области культуры. Когда сказал, что уже сил нет и сейчас непременно обоссусь, сразу же отпрыгнула. С трудом освободившись от объятий, я продолжил тащить наполненный пузырь в заданном направлении, тихо матерясь. При попытке кого-либо остановить меня, просто повышал громкость и смотрел бешеным скунсом. А вот и она, вожделенная комнатуля! Где тут твои драгоценные писсуары?

Показался знакомым выходящий блондин из туалета. Твою... песочницу! Это же гнида Ганс. Скользнул по мне равнодушным взглядом и направился дальше. Не узнал, что ли? Что-то давно от Панка не было никаких приветов. Заскочили музыканты, возглавляемые клетчатым пиджаком.

— А, ты здесь трешься? — завопил Толян, — Станешь снова на лидере. Мне финансы надо идти подбивать.

— Мне домой надо бы... — засомневался я, — Живот чего-то стал побаливать.

— Побаливает, так в кабинку иди, выложи лишнее. Хе, домой он собрался... Тебе деньги уже не нужны? — безапелляционно высказался худрук, застёгивая штаны.

Надо бы пораньше умыкнуться, теперь придётся отыгрывать вместо Толика. Терпеть не могу, когда обговоренные условия вдруг начинают меняться и деваться некуда. Последний сет нашего выступления начался с песни Антонова "Если любишь ты...". Потренькал, как надо. Поподвывал голосом солисту, где надо. Нормальный такой творческий процесс. На сём работа Дениски закончилась, так как молодняк восхотел еще раз услышать "Шизгару" непременно в моей версии и моим голосом. Причём все не сговариваясь перешли на новое название "Шесть гадов". Толика поблизости не было, поэтому препирательства между мной и Дениской затянулись. Из зала меня принялись дружелюбно упрашивать:

— Давай, спортсмен. Покажи класс! Не отказывайся! Уважь пацанов!

Пришлось поорать гадский вариант. Потом повторил под нажимом публики "Юлию", "Алёнушку", "Звёздочка моя, ясная" Стаса Намина, тухмановскую "Налетели вдруг дожди", снова "Шесть гадов", причём одновременно бряцая на лидере. Захомутали всего, гады просто-напросто. Всё, больше не могу. Глотка не лужёная.

С моим издохом танцы одномоментно закончились. Молодые люди свистом и аплодисментами поблагодарили музыкантов и стали расходиться. Бекетова поднесла мне часть от своего букета и изобразила желание наградить меня поцелуем. Я с готовностью подставил свою морду, но сочный клевок угнездился на правую щеку. Эхма, маловато будет!

Мы пошли в студию. Рая и Лариса подготовили к нашему приходу фуршет с портвешком и салатиками. Традиция такая была у творческих работников — отмечать завершение каждого более, или менее достойного мероприятия. Отдал женщинам ненужные мне цветочки. Кроме участников виа, здесь крутились крепкие комсомольские дружинники, возглавляемые Лешим.

Опять я тормознул. В традициях моего времени было отмечать такие застолья в обществе симпотных девушек. Понятно, что в это время нравственности и прогресса быть, или выглядеть девственником много престижней. Даже если у всех здесь крутящихся дома ждут семьи по лавкам, выцепить несколько фанаток было бы кстати. Теперь поздно пить боржоми. Народ уже разбежался по домам.

Гудели почти час. Пока мы фуршетились, рабочие сцены и часть лешуковских ребят перетаскивали аппаратуру в студию. Толик по праву лидера выступил и отметил хороший старт нового участника коллектива, то есть меня. Ещё он напомнил о моём обещании показать песню для конкурса. Да сколько же можно! Пришлось брать в руки акустическую гитару и напрячь голосовые связки композицией "Песня о солдате" Владимира Мигули.

— Отлично! Это здорово бабахнет, — довольно улыбаясь, заявил Толик.

Остальные присутствующие, обступив меня, тоже принялись нахваливать. Выпили за песню, которая обещала ансамблю неплохие перспективы на конкурсе.

— А ты не прост! — подкатил ко мне Леший, чтобы пожать руку.

— Вот только чирик от тебя до сих пор в моём кармане никак не вскочит, — подколол деятеля.

— А теперь, мои друзья, прошу получить денежку, — возвестил руководитель.

Расписываться не нужно было. Гонорар Толян распределил по надписанным конвертам без марок и просто раздавал. Получили конверт и комсомольцы. Неожиданный момент. Я то думал, что они работали по велению души, исполняли общественно-полезный долг. В моем конверте расположилась синенькая пятирублёвая бумажка. Выделил он всё-таки меня. У клавишника Ларика, я подсмотрел, там всего четыре рубля оказалось.

Расходились по домам около полуночи все вместе. Когда шли на выход из студии, заметил за колонной фойе притаившуюся пышнотелую Юлю. Она решительно двинулась мне навстречу.

— Ого, верные фанатки завелись, — толкнул меня в бок Толик.

— Я ждала, а тебя всё нет. Разве так с девушками обходятся, — укорила меня пышка, не обращая внимания на присутствующих.

— Погоди, разве я чего-то обещал? — в свою очередь изумился я, чувствуя начинающее полыхать лицо.

Музыканты пооглядывались, похихикали и продолжили движение.

— Я ждала, я надеялась..., — с трудом произнесла Юли и вдруг разрыдалась.

— На что надеялась? Прежнего Чики больше нет. Он повзрослел, поумнел, стал музыкантом. Кончилось то время, когда парню приходилось лезть в чужую постель, чтобы было на что покушать. Так и передай всем своим тупым подружкам, что Чика больше никого не обслуживает. Пусть вычеркивают его из своих блокнотов, — раздражённо выговорил ей, злясь на создавшуюся ситуацию.

— Ты мне очень понра-а-авился, — продолжила рыданья девица.

Трудно с этим народом. Возрастные тётки хоть понимают положение вещей и ни на что не претендуют. А эта молодуха уже лезет со своей любовью. Ну, раз хочет, то пусть получает. Чего я теряю кроме скуки?

— Ладно, веди меня в свою берлогу. Согласен, — сказал, не забыв изобразить мордой невероятное насилие над своей волей.

Пышка благодарно засопела и потащила меня к одному из одинаковых пятиэтажек примерно в центральной части городка. Прежде чем переступить порог её квартиры, я был предупреждён о том, что будем не одни. Моё срочно разыгравшееся воображение о групповухе не получило дальнейшего развития. Девица, оказалось, жила с родителями и с братом. Я чуть не сел на пятую конечность.

— Ты чего, в конец ненормальная? — завопил я.

— Не волнуйся, они нам не будут мешать, — попыталась успокоить меня Юля, — У нас трёхкомнатная квартира.

Надо было бы сразу повернуться на сто восемьдесят градусов, отвалить домой и не заморачиваться. Зашли, разделись, тихо переговариваясь, как мыши в подполье. Расположение комнат здесь необычное, коридорное. Санузел раздельный. Зашёл побрызгать после насыщенного дня и восхитился. Да это просто элитное жильё какое-то. Девица завела меня в свою спальню и велела раздеваться, а сама ушла обмываться в ванну. Мне бы тоже не помешало туда наведаться после танцев и напряжённой пахоты на эстраде.

— Ты почему ещё в одежде? — удивилась пышка, появившись довольно быстро в цветастом китайском халатике.

— Я же не пойду без одежды по коридору. Мне тоже надо под душем обмыться.

— Давай, только быстро. Мне завтра на работу надо к восьми. Тебе, наверное, тоже надо будет рано подниматься.

Девица с заметным недовольством проводила меня в ванну, показала, где что лежит и чем пользоваться и закрыла дверь. А семейка её здесь явно не бедствует. Сантехника модерновая, кафель зеркальный, мыло-шампуни сплошь импортные. Нежась под тугими струями тёплой воды, размышлял о женщинах того и этого времени. Разницы не находилось. Ну, косметики чуть поменьше, интеллекта чуть побольше. А в остальном всё те же заморочки и наглости примерно столько же. Вытерся махровым полотенцем и напялил на голое тело найденный на вешалке полосатый халат. Пора идти, приноситься в жертву на алтарь любви. Юля взглянула на вошедшего меня и недовольно профырчала:

— Чуть не заснула, тебя ожидая. А чего ты папин халат напялил? Мог бы полотенцем обернуться.

— Не испоганю я халат твоего папы. На мне пахучих желёз нет. Следов не останется, — проворчал в ответ, подхватив от неё инфекцию недовольства, — Резинки давай.

— Какие тебе ещё резинки?

— Гондоны... Так тебе понятней?

— Зачем они тебе?

— Шарики надувать... Мать, ты чё так тупишь. Залететь хочется?

— Ты мужчина, или нет? Просто будь осторожней.

Блин морковный, апофигей какой-то. Или она нарочно хочет залететь, чтобы потом насильно женить на себе. Обломится, я — малолетка. Это она может по статье пойти за совращение малолетних.

В общем, врубился в дело без прелюдий. Понеслась Камасутра в самом своём расширенном издании. Тело у Юлии оказалось неожиданно упругим. К спорту девица возможно неравнодушна. Всё было бы ничего, вот только сильно увлеклись процессом и слишком расшумелись. Она, в основном, потеряла берега. Стонала так, будто её полк озлобленных маньяков насиловал.

Вот и доигрались. Кто-то включил свет и вошёл. Я чуть не обоссался с испуга. Оглянулся — слава всем домовым и лешим — только пацан лет восьми. Конечно, тоже плохо, психика там детская как то не туда портится, но гораздо лучше рассерженного папаши с битой для бейсбола. Был у меня печальный опыт.

Стоит, значит, и пялится на нас во все глаза. Я про пацана. А у нас как раз состоялся вариант "по-собачьи". Пацан поизучал нас какое-то время и выдал мучивший его вопрос:

— А во что вы играете?

— Иди немедленно спать и не мешай нам тренироваться, — наконец-то пришла в себя и взревела Юля.

Недовольно пыхтя, мальчишка убрался из комнаты. А у меня от переживаний никак не утихомиривались дрожать руки и ноги.

— И как это понимать? — заорал на неё, — Дети всякие шастают, смотрят... Кто ещё сюда сунется? Я не порнозвезда какая-то и не желаю больше заниматься публичным сексом.

— Успокойся, никто сюда больше не придёт. Мои родители правильно подкованы и всё как надо воспринимают, по-современному, — принялась оправдываться пышка, прижавшись ко мне всем телом, — Ишь, как у тебя сердечко колотится. Как у пойманного зайчишки.

— Спать давай. Поздно уже.

И правда, на часах было половина третьего. Нормальные люди уже десятый сон досматривают. Юлия долго не могла затихнуть и лазила по мне с хулиганскими помыслами, безобразничала над разными частями тела, щекотала, нежно покусывала и касалась губами обнажённой кожи.

"Хоть бы не влюбилась", — подумал я последнее перед тем, как провалиться в сон.