Старший Брат

Нагруженные свитками, пошли в книжный. В одном из соседних магазинчиков продавались сумки и чемоданы с наложенным комплексом чар, от расширяющих внутреннее пространство до облегчающих, только мы туда не зашли. Дорого, от двадцати галеонов и выше. На учебники ценник был куда как ниже и вот тут-то я оттянулся — купил сразу четырнадцать, по всем нужным темам. По любимым рунам взял "Краткую энциклопедию рунолога" с ладонь взрослого человека толщиной, самоучитель огамы, описание наиболее известных кельтских оберегов и еще несколько справочников. Солидно выглядящие "Основы артефакторики" заняли почетное место во второй стопке, вместе с "Магическими свойствами британских растений" и "Пособием по созданию амулетов", причем последняя оказалась запрещенной и за нее продавец дал скидку, с условием никому о ней не рассказывать.

Книги, посвященные чарам, были написаны для обладателей палочек, поэтому я ограничился покупкой тонкой брошюры со списком упражнений для развития магического ядра. Исключительно из любопытства и соблазнившись дешевизной, взял потрепанное "Описание колдовских традиций северо-западной Европы", увидев там упоминание друидов. Основы окклюменции мать забраковала, тихо шепнув, что этому обучит сама, зато доложила парочку книг по зельеварению. Напоследок продавец, довольный хорошими клиентами, всучил нам самообновляющийся каталог всей номенклатуры магазина. Если же вдруг во "Флорише и Блоттсе" нужной литературы не окажется, ее можно заказать и позднее получить по почте.

Пришлось идти, покупать сову.

К концу дня я окончательно убедился, что уменьшающие чары значительно облегчают жизнь, потому что без них мы все пакеты и свертки просто не утащили бы. До отхода поезда оставалось еще три часа, ноги гудели, и мы потратили оставшееся время на обед в чистенькой кафешке, несмотря на раннее время наполовину забитой народом. Готовили здесь действительно хорошо.

Мама цедила кофе, наслаждаясь вкусом, я рассматривал окружающих магов. Люди как люди. Ну, темы разговоров чуть отличаются, одежда другая, застольный этикет необычный.

— Ну, как тебе?

Оказывается, пока я присматривался к магам, мама смотрела на меня.

— Сходу не скажешь. Вино всегда чарами наливается?

— Как и любые напитки. Принимать пищу из рук можно только у родственников или очень близких друзей.

— Зелья?

— Не только, но в основном из-за них.

А сколько еще таких мелких различий, несущих огромный глубинный смысл? И во всех них надо разбираться, причем не отстраненно, а на уровне рефлексов, иначе своим в обществе магов не стать. Какие бы сложные заклятья не творил выросший среди простых людей волшебник, без понимания культуры он навсегда останется чужаком.

Оказывается, в Британии полным-полно исчезнувших деревушек, сгоревших поместий, закрывшихся столетия назад постоялых дворов и тому подобных мест, где раньше жили люди, а потом ушли. Строения зарастали травой, постепенно превращаясь в невысокие холмики, старожилы умирали, и только архивные карты хранили память о некогда больших и богатых селениях.

В архивах копался Тобиас.

Неделя, прошедшая после нашего триумфального возвращения из Лондона, раз и на всегда объяснила мне, почему в Хогвартсе мать училась на хитрейшем из факультетов. Эйлин Снейп блестяще разыграла партию, добилась всего, чего хотела. Сначала похвасталась суммой, вырученной за кусок отчеканенного серебра, потом повинилась, что часть на радостях тут же спустила на разные мелочи, потом принялась советоваться, как поступить с оставшимися деньгами. Домой мы приехали в воскресенье вечером, а к следующей субботе отец точно знал, что он хочет купить машину для того чтобы помогать сыну заниматься кладоискательством. Ибо в одиночку мальчик не справится и рядом должен быть взрослый.

Вот так близкие люди открываются с незнакомой стороны. Не ожидал от нее такого.

До конца лета мы с отцом обошли все окрестности, побывали во всех оврагах. Нашли пару десятков монет, сверток со сломанными украшениями и еще несколько кусочков серебряного лома, хотя сомневаюсь, что суммарная их стоимость потянет больше чем на тысячу фунтов. Ради исполнения четырехколесной мечты Тобиас перепахал библиотеку в поисках литературы по нумизматике и антиквариату, но ничего, похожего на наши находки, не нашел. Я-то в любом случае доволен: какая-никакая прибыль, испытание рунескрипта прошло успешно, в семье появились деньги и стало намного меньше скандалов. Все-таки когда мужчина чувствует себя нужным, на выпивку его тянет намного меньше.

Мать молодец. Не стала кричать "вот ты такой-сякой, мальчишка больше тебя зарабатывает", а привязала мужа к важному и полезному делу. Дала ему свой кусок славы. Причем кусок заслуженный, потому что без участия отца находок было бы намного меньше.

Осенью раскопки пришлось прекратить. Во-первых, купленная на заработанные деньги подержанная машина нуждалась в ремонте, ездить на ней куда-то далеко было страшновато. В радиусе-то десяти километров от Коукворта мы все обыскали. Тобиас каждые выходные проводил в превращенном в гараж сарайчике на заднем дворе, чем-то звенел, что-то менял, возился с железками. Привлекал меня по мере возможности, но редко, потому что все мое свободное время уходило на книги по артефакторике и создание усовершенствованного поисковика. А во-вторых, я пошел в школу и из-за этого начались проблемы.

Эйлин сидела с нами до тех пор, пока мне не исполнилось пять лет, после чего нашла работу. Денег тогда было мало, считали каждый цент, да и не стоит отдавать маленьких волшебников в садик к обычным детям. Поначалу оставлять нас одних родители побаивались, но постепенно убедились, что я и за собой, и за мелким присмотреть могу, поэтому из дома уходили спокойно. Но первого сентября начался учебный год и я, как и все мои сверстники, отправился в школу, второй раз в первый класс.

Что делают мальчишки в новом коллективе? Правильно, устанавливают иерархию. Количество драк, в которых мне пришлось поучаствовать, за первую неделю поставило общешкольный рекорд, причем драться приходилось в основном с более старшими пацанами. Хулиганье деньги пыталось вымогать или просто хотело поиздеваться над малолетками. Я им не нравился в силу взрослого характера, дети вообще инаковость очень хорошо чуют. Пацаны, жившие в нашем квартале, давно все поняли и ко мне не приставали, а вот с остальными приходилось разбираться. Учитывая умения из прошлой жизни и мешок с песком, подвешенный в нашем сарае в качестве груши, результат выходил пятьдесят на пятьдесят. То есть компании меня били, потом я находил и лупил обидчиков поодиночке. Дурацкая ситуация, честное слово.

Директор оказался человеком понимающим. Во время нашей третьей встречи он согласился, что домашнее обучение с ежемесячной сдачей промежуточных контрольных — хорошая идея и больше на моем присутствии в классе не настаивал. Я на радостях предложил сдать сразу за весь год, он почему-то отказался и совершенно напрасно. Был бы повод гордиться учащимся в школе вундеркиндом.

Родители удовлетворились обещанием, что проблем с учебой не будет, их сложившееся положение даже устраивало. Мать не видела нашего будущего в маггловском мире и к посещению школы относилась со скепсисом, сомневаясь в ее необходимости, отец привык работать руками, его больше интересовали практические навыки. Он, к слову сказать, насколько не любил "чистые" чары, настолько же спокойно относился к артефакторике. Во время наших первых походов выслушал объяснения насчет работы рунескрипта, проведенные по аналогии с принципом действия миноискателя, сделал для себя какие-то выводы и против наличия лаборатории в подвале не возражал. Особенно с тех пор, как я начал помогать ему с машиной.

Так и жили. Родители на работе, мы с Северусом дома. Начиная с весны, выезжали на раскопки, почти всегда удачные — поле-то непаханое, мало кто подобным бизнесом занимается. В доме появился достаток и полка с историческими книгами, там же лежала стопка нумизматических каталогов. Летом выезжали на курорт к морю. Однажды разыскали поместье, скрытое чарами ненаходимости, но внутрь попасть не смогли, да и не особо пытались.

Из забавного... Остап Бендер чтил уголовный кодекс, но регулярно его нарушал, и со мной примерно так же. Страсть к авантюрам неодолима. Никаких особых причин для рисковых экспериментов у меня не было, просто хотелось узнать, может ли зелье Болье обмануть современные маггловские методы проверки возраста предметов. Зелье Болье — это то же старящее зелье, только постоянного действия, считается условно-темномагическим и на том основании запрещено министерством магии для применения на людях. В нашей семье его только Эйлин сварить может, оно мастерского уровня.

У отца благодаря нашей деятельности образовались кое-какие связи среди антикваров, он иногда скупал старые вещи за бесценок и перепродавал их Лондоне. А тут в соседней деревеньке померла старушка и наследники распродавали имущество, вилки-ложки, шкафы и прочее, чтобы в город не везти. В основном всякое барахло, никому не нужное, исключение составила только картина неизвестного художника, которую Тобиас приобрел за двадцать фунтов.

Есть в торговле антиквариатом в целом и живописью в частности интересный момент — вещи начала девятнадцатого века стоят намного дороже, чем конца. Многое, разумеется, зависит от фамилии художника, но в среднем разница ощутимая, в пять-шесть раз. Так что посидел я, поглядел на картину, полюбовался на тусклый пейзаж и пошел к отцу с предложением ощутить вкус темной стороны, то есть замутить с криминалом. Оказалось, что не один я готов пойти на сделку с совестью, и спустя пятнадцать минут объяснений отец упорхнул к маме уговаривать ее заняться колдовством. Эйлин, мягко говоря, удивилась. И засомневалась. Законодательство магической Британии прямо запрещало подделывать деньги, не делая разницы между галлеонами и маггловскими фунтами, но насчет произведений искусства уголовный кодекс наказаний вроде бы не предусматривал. Тем более, что в нашем случае подделки как бы и не было, ведь изменений во внешний вид предмета зелье не вносило. Решили рискнуть.

Мама знала, что сотрудники аврората регулярно появляются на аукционах Сотбис и Кристис, поэтому пейзажик реализовали через один из менее известных аукционных домов. Провернули операцию осторожно. Тобиас надел приличный костюм, на взятой напрокат хорошей машине подъехал в контору, рассказал историю о том, что при разборе завалов в доставшемся от дальних родственников доме нашел вот эту картину и хотел бы определить ее ценность у специалистов. Заплатил нужную сумму, забрал расписку. Через месяц получил сертификат подлинности (зелье сработало идеально, возраст оценили в полтора века) и предложение о продаже, на которое немедленно согласился.

Потратив на все про все фунтов двести, за картину мы получили пять тысяч. Шевельнулась ли совесть во глубине моей порочной души? Ничего подобного. Если кто-то готов выкидывать деньги за понты, то ему надо помочь в этом благом начинании.

Сделку провернули примерно полгода назад и до сих пор не определились, на что истратить выручку. Отец предлагал еще подкопить, продать старый дом и переехать поближе к Лондону, мать кричала о необходимости оплаты Хогвартса. Я еще не определился.

Одним словом, жизнь текла неплохо и единственным мрачным пятном в безоблачном океане спокойствия являлись регулярные запои отца. Не скажу, что он идеален, однако большую часть времени он представляет собой вполне адекватного человека, заботливого мужа и любящего отца. Выражает свои чувства он не всегда умело, но ладно. И тем не менее раз в три месяца Тобиас срывается, идет в кабак и там спускает все наличные деньги, при этом прекрасно понимая глупость своего поступка. Потом, конечно, стыдится, клянется завязать, только без толку — ничто не помогает.

Глава 2

Косой мы навещали примерно раз в три-четыре месяца, в зависимости от скорости использования мамой ингредиентов. Мне закупались в основном учебники, мелкому привозились книжки с движущимися картинками и детские игрушки, отца удалось подсадить на нормальный табак без добавок. Магический Лондон оказался местом интересным и полезным, особенно если знать, куда идти. В мелких безымянных тупичках, отходящих от основной аллеи, обнаружилась масса лавчонок, торгующих самым разнообразным товаром, как забавным и бесполезным, так и страшноватым.

Пару раз наведались в Лютный. Район нищий, похож на гетто, но при соблюдении определенных правил местные тебя не тронут. Во всяком случае, на участке до блошиного рынка (есть там такой, метров пятьдесят от входа) на посетителей нападать было не принято. У меня вообще сложилось впечатление, что слава Лютного как концентрата темной магии несколько преувеличена — делишками здесь занимались откровенно криминальными, но без фанатизма. Настоящие темные колдуны живут в поместьях и пользуются репутацией незыблемых столпов общества.

Мать постоянно заводила разговоры о Хогвартсе.

— Я не смогу научить тебя всему — объясняла она. — Трансфигурация, например, мне никогда не давалась. Кроме того, с хогвартским дипломом возьмут на любую работу, ты познакомишься с другими молодыми волшебниками, наконец-то друзей заведешь.

Насчет друзей сомневаюсь, с детьми мне неинтересно, однако связи в магическом мире действительно будут полезны.

— Деньги-то на учебу у нас есть?

— Есть — успокоила мама. — Один год двести галлеонов стоит, шестой и седьмой курс по пятьсот.

— Чего-то дешево как-то — засомневался я.

— Дешево? Да ты вспомни, сколько книги стоят. Просто в магическом мире цены намного ниже, вот и кажется, что дешево.

Насчет учебы я не возражал, хотя и не сказать, что особо стремился. Почему-то казалось, что с моим отъездом из дома все развалится — отец снова начнет пить, не как сейчас, а всерьез, мама уволится с работы, денег будет не хватать, Сев замкнется в себе, напуганный частыми скандалами... Подспудная такая тревога.

— Но ты же говорила, многие дома учатся. А если бы у нас денег не было?

— Просила бы Малфоя — вздохнула Эйлин. — Мы когда-то были очень дружны, думаю, он не откажет по старой памяти. Для него две тысячи галлеонов — не сумма.

Любопытно. Прежде она не упоминала, что какие-то связи, причем крепкие, у нее в магическом мире остались.

Очередная поездка в Лондон отличалась от предыдущих. Я наконец-то довел до ума собиратель и счет возможным опробовать свое творение в естественной среде, то есть в Темзе. Артефакторика оказалась сложной и интересной наукой, причем авторы пособий то ли в силу нежелания разжевывать очевидные вещи, то ли утаивая профессиональные секреты, простых схем никогда не приводили. Объясняли теорию, оставляя за рамками практические вопросы. В результате до многих вещей приходилось доходить самому, тратя на эксперименты свободное время и периодически обращаясь к маме за помощью.

Изначально идея создания голема, способного самостоятельно искать и приносить хозяину мелкие ценные предметы, родилась из рассказа о потерянной сережке. Мы с Севом заглянули к маме на работу, а там как раз одна из покупательниц делилась впечатлениями от отдыха на пляже. И тут меня осенило — черт, она ведь не одна такая! Еще в прошлой жизни слышал о парнях, бродивших по пляжам с миноискателем и зарабатывавшим с того себе на пиво. Здесь миноискателей нет, зато и конкурентов меньше.