"Кроличья" лапка

В подсобке я сменил костюм деловой, на его аналог, но уже спортивной направленности и взял еще один на смену. Закинув сумку со всем своим и не только добром на плече, я пошел ловить машину. Остановив старенький Volvo, я быстро договорился с неприметным мужичком о поездке за город с остановкой в ближайшем магазине. Оплатив водителю аванс в размере полутора тысяч рублей, я похвалил себя за предусмотрительность. Ведь если бы я заранее не отложил часть денег в карман, то пришлось бы искать их в мешке с драгоценностями при водителе, что выглядело бы довольно странно.

Купив все необходимое на неделю жизни в деревне, мы направились на мою дачу. До места добрались только глубокой ночью. Окончательно расплатившись с водителем, я пошел осматривать свою жилплощадь. Участок земли с лесом 15 соток, дом полутораэтажка — две комнаты и мансарда, ну и моя гордость сруб бани. Заезжал я сюда редко, но всегда старался поддерживать все в приличном состоянии.

Разложив свои вещи, я прицепил кукри на пояс — в поселке все равно никого нет, а мне спокойнее. После всех приготовлений затопил камин, достал перстень с изумрудом и стал любоваться игрой бликов исходящих от пламени. Протопив дом, надел перстень на мизинец правой руки — на другие пальцы он не налезал. И не снимая спортивного костюма и кукри, я рухнул на кровать — видимо сказалось психическое истощение, и я моментально уснул.

Проснулся я поздним утром от шуршания пакетами доносящегося из прихожей.

Миша — бомж, дачный поселок в Истринской долине

Бомж по имени Миша давно поселился в этом дачном поселке. Во время дачного периода основной статьей Мишиных доходов было все то, что он успевал стащить у нерадивых дачников.

Не сказать, чтобы с окончанием дачного сезона он голодал — на многих огородах не был собран урожай картошки, свеклы и много чего еще. А в садах до первых морозов было вдоволь яблок. Но былого разнообразия приходилось ждать до следующего года.

Но вчера вечером ему повезло, он пошел на шум издаваемый автомобилем и увидел, как разгружает свой скарб один дачник, видимо перепутавший сезон.

Рано утром Миша преодолел чисто декоративный забор, окружающий заветную дачу и зашел в дверь, которую даже не догадались закрыть. В прихожей, сразу за дверью были свалены пакеты набитые разнообразной едой. Мише вспомнилось то самое чувство, которое он испытывал в детстве на Новый Год. Чувство праздничной радости, испытываемое по случаю большого количества подарков сделанных именно ему!

Он устроил себе пир прямо на полу, не заморачиваясь перетаскиванием пакетов в другое место. Открывая первую попавшуюся упаковку, он пробовал содержимое и как заправский дегустатор сразу переходил к следующей.

И тут в коридор вышел давешний дачник и начал пинками гнать меня на улицу. Перемена настроения была разительна. Только я погружался в блаженную негу, и тут же меня обуяла неконтролируемая ярость. Не зная, что на меня нашло, я схватил ближайшую бутылку из "Есентукской", разбил ее о стену и всадил ему в живот. Он несколько мгновений постоял, покачиваясь, а затем рухнул на Мишу. Миша ощутил несколько уколов в области шеи, и сразу за ними пришла всеобъемлющая Боль и темнота.

Глава 3. Перенос

Александр Александрович Фадеев, Грот

"Где я?" — это был первый вопрос, пришедший мне в голову.

Одновременно с этим я резко схватился за живот, но с ним все было в порядке. Я уж было подумал, что вчерашние события мне просто приснились — но рубашка на животе была порвана.

Вокруг было темно, сыро и очень тихо. Немного прейдя в себя, я попробовал определить, где я нахожусь на ощупь. Со всех сторон был абразивный камень и, судя по всему, выходило, что я сейчас в каком-то природном гроте. Почувствовав дуновение холодного воздуха, протрезвляющее подействовавшего на меня, я немного подумал и решил, что если выход где то и будет, то именно там, откуда дует и пополз в ту сторону. Через некоторое время почувствовал себя достаточно хорошо для того чтобы встать, отдышался и продолжил на ощупь пробираться к источнику свежего воздуха. Больших перепадов высоты не было, но коридор постоянно вилял. Повезло в том, что хоть ответвлений не было и можно было не бояться заблудиться. Пройдя, по ощущениям, еще метров сто, я заметил часть стены, которая была ощутимо светлее остальных. Еще метров через пятнадцать, я увидел выход из пещеры. На фоне темных стен грота клочок красного, штормового неба выглядел потрясающе. Простояв на месте минут двадцать, я заметил, что небо стало ощутимо светлее — это значило, что сейчас утро. Выйдя из пещеры, я увидел довольно продолжительное горное плато постепенно переходящее в темную дымку. Я немного подумал, что бы это могло бы быть, и пришел к выводу, что это лес. Еще раз осмотревшись, я понял, что ответа на первый вопрос пока не предвидится. Состояние у меня было довольно слабое, но никаких болей я не ощущал. В связи с этим у меня возник второй вопрос, что же вчера произошло. Последнее, что я помню — эта страшная боль в животе, потом было падание, и сразу за ним на меня накатила блаженная нега.

Ладно, с этим и позже можно разобраться, а сейчас нужно проверить, что у меня есть с собой и пытаться выбраться к людям.

В активе оказалась одежда, которая была на мне, за исключением порванной и испачканной в какой-то не очень приятно пахнущей жиже футболки. Кукри в поясных ножнах, которые я забыл снять перед сном и перстень с изумрудом на пальце. Похлопав еще раз по карманам, я нашел пластиковую зажигалку, которая завалялась в куртке видимо еще с тех времен, когда я мог позволить себе курить. Да, не густо, тем более, если учесть, что ни продуктов, ни денег у меня не осталось. Особенно напрягало отсутствие мобильника. Начав снимать грязную рубашку, я заметил, что по моей левой руке до сих пор бегают какие-то мурашки. Заметил, я их, еще в пещере, но подумал, что просто отлежал руку на камнях. Но прошло довольно много времени, а они все не прекращались. "Нужно снять перчатку и глянуть, что же там с рукой", подумал я и принялся воплощать свои мысли в жизнь. Размотав шнурки, я попытался снять перчатку, но не тут, то было — перчатка, словно приросла к руке. Если раньше она была мне велика и сползала с руки, то теперь сидела как влитая. Попробовав отогнуть стык, я понял, что его нет! Чешуя попросту переходила в кожу. Я запаниковал, но некоторое время нервно проходив в зад-перед, немного успокоился и понял, что это не самая главная проблема и решил перейти к поиску ответа на первый мой вопрос: "Где я?". А для этого надо было спуститься в пещеру, и осмотреть то место где я пришел в себя. Решив использовать в качестве освещения факелы, отломал от растущего неподалеку кустарника пару веток и намотал на каждую по половине испорченной рубашки. Факелы получились не ахти, и зажигать я решил их уже в пещере, так как надолго их в любом случае не хватит. Пройдя по пещере метров сто, я подпалил первый факел. И увидел части скелетов двух человек — нижние части, причем срез на костях был идеально ровным. Еще через минуту я узрел картину, которую у нас в стране любят изображать на гербах и мелких монетах. Передо мной лежал рыцарь в прогнивших доспехах и зажатым в руках ржавым двурушником.

А под ним просматривался костяк какого-то варана, обтянутый чешуей. Только вот кто из вас может похвастать, что видел двух с половиной метрового варана — и это не считая хвоста? Рыцарь же представлял собой классического двух метрового амбала. Я где-то читал, что в древности люди были намного меньшего роста, чем сейчас — врали, наверное, археологи. Я подошел и попытался снять с рыцаря его глухой шлем, но шлем рассыпался рыжей ржой у меня в руках. Так с этой ржой на руках я и остался стоять на месте, изображая вселенское удивление. Череп рыцаря был не больно-то и похож на человеческий. То, что он был намного крупнее, еще можно было как-то списать на богатырский рост. Как и мощные надбровные дуги, которые хоть и были признаком наших предков, но и в мое время иногда у людей встречались. Но трех сантиметровые клыки в пасти этого существа, отнести его к виду Homo Sapiens никак не позволяли.

На ум сразу пришли мысли о вампирах, так популярных у малолеток, в последнее время. Но этот гориллоподобный субъект, руки которого, как я заметил, доходили ему почти до колен — никак не походил на тех субтильных мальчиков, плакатами, с которыми были обклеены витрины всех кинотеатров.

Решив отложить, на время проблему отнесения этого существа, к какому либо из известных мне видов, я попытался оттащить его, чтобы рассмотреть костяк ящера, находящегося под ним. Но не тут-то было, весил он заметно больше центнера, а в своих доспехах, наверное, лишь немного не дотягивал до двух. Пришлось воспользоваться булавой лежавшей неподалеку, которая по какой-то причине еще не развалилась, в качестве рычага. Дерево показало себя с лучшей стороны, чем железо и не рассыпалось. Чего нельзя сказать о железе, успевшем частично слезть со скелета и тем самым перестав его скреплять. С небольшого возвышения, на котором лежали скелеты, доспех с костями скатился уже по частям.

Стащив с возвышения скелет и сменив уже почти потухший факел, я вернулся к костяку варана-переростка. После ближайшего осмотра, я понял, что оказался не прав. Это существо сохранилось не в пример лучше и представляло собой скорее мумию. Чешуя до сих пор была почти целой, хотя в районе грудины была пробита и из дыры торчали обломки ребер. Обойдя мумию с другой стороны, я увидел, что у нее отсутствует кисть на левой лапе. Повинуясь секундному озарению — я приставил к месту отсутствующей кисти свою левую руку. Не признать схожести чешуи было невозможно. Немного не соответствовали размеры, но я прекрасно помнил, что раньше лапа была больше. И лишь потом, села по руке так плотно, что снять ее не было ни какой возможности. Выходит, что перчатка на моей руке, когда-то была частью этого ящера.

Из раздумий меня вывели всполохи почти потухшего факела. По быстрому еще раз осмотрев останки "рыцаря", и так ничего интересного не найдя — я поспешил к выходу.

Глава 4. Вперед, к цивилизации.

Александр Александрович Фадеев, Грот

Факел потух на середине пути, благо выйти из грота без него не составляло труда. Солнце почти успевшее добраться за это время до зенита ослепило глаза, привыкшие к темноте пещеры. Так как еды у меня не было, да и воды по близости не наблюдалось, я, немного проморгавшись, решил здесь не задерживаться. На краю плоскогорья виднелась какая-то дымка, которую я после минутного разглядывания принял за лес. Ее то, я и решил выбрать в качестве цели. Собирать мне было нечего, так что я просто пошел в выбранном направлении.

Идти было легко, так как плоскогорье постепенно понижалось и в образ довольно пустынной местности понемногу стали добавляться небольшие зеленые оазисы, состоящие из травы и кустов с довольно жесткой листвой.

Крупной живности я пока не встретил, а есть и особенно пить, с каждой минутой хотелось все больше.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда я понял, что силы у меня на исходе и пора уже устраиваться на ночлег. Не найдя какого либо подходящего укрытия, я решил заночевать под одним из кустов ближайшего оазиса.

Несколько раз за ночь я просыпался от чувства, что по мне что-то ползает. И сразу засыпал после истребления этих мелких гадов — видимо очень уж устал за вчерашний день. Следующий раз я проснулся от того, что что-то влажное ползало у меня по правой щеке. Через веки пробивался солнечный свет — да, горазд я поспать. Не открывая глаз, я хлопнул правой рукой по щеке, чтобы прибить назойливое насекомое и как оказалось, сделал это зря. Через секунду меня буквально подбросило на ноги разъяренным и каким-то обиженным ревом. Насекомые таких звуков не издают. Проморгавшись и все время пятясь от существа издававшего этот громогласный рев. Я, наконец, смог разглядеть того, кто прервал мой сон — это был здоровенный медведь. Первой мыслью было залезть на ближайшее дерево, но вот беда ближайшее дерево в лесу — а до леса еще километров двадцать пять! Второй мыслью было: "Бежать!", и я сразу принялся за ее исполнение. Проблемой было то, что местность, в которой я находился, была прямая как стол, да и я на бегуна олимпийца никак не походил. Пока медведь обиженно потирал лапой ушибленный нос, я успел отбежать метров на сто. Но этого времени нашему мишке хватило, чтобы понять, что его завтрак может оставить его в одиночестве и он бросился мне вдогонку.

Не знаю, почему медведей принято называть косолапыми, но на то, чтобы меня догнать он потратил секунд пятнадцать — не больше. Бежать дальше смысла не было, и мне пришлось принять бой. Хоть мишка и развивал поразительную, для его габаритов, скорость на прямой, но вблизи он был довольно не поворотлив. Это его качество было единственной причиной, благодаря которой я был еще жив. Следующие пять минут своей жизни я провел, скача как угорелый вокруг разъяренного медведя. Мой кукри, не мог нанести хоть сколько-то серьезных ранений моему противнику, а только оставлял на его лапах неглубокие царапины. За это время я успел порядком запыхаться и понимал, что долго этот паритет не продержится. Через минуту, кукри оказался выбитым из моей правой руки богатырским замахом медведя. Рука ниже локтя отнялась и сильно болела — видимо была сломана в предплечье. Я стал пятиться, и не пройдя и четырех метров споткнулся и упал. Поврежденная рука отозвалась острой болью, а моя смерть неудержимо надвигалась. Последние несколько метров медведь преодолел одним прыжком. Единственное, что я успел сделать — это подставить свою левую руку под его пасть. Прогрызть чешую на моей руке, медведь не смог и начал полосовать мою грудь передними лапами. Пока он отвлекся, я поменял положение руки и впился когтями в нижнюю челюсть медведя. На меня накатило чувство эйфории, которое было намного сильнее, чем в прошлые разы. Медведь, ничего не понимая начал крутить головой, а я с трудом отогнав, этот почти наркотический туман окутавший меня, сжал руку еще крепче. Мои раны начали стремительно закрываться, но вот медведь и не думал умирать. Правда, вблизи я заметил, что медведь мне попался не совсем обычный. Хоть шерсть у него и была бурой, но по ней периодически пробегали синеватые всполохи. Не знаю, почему я не заметил их сразу — наверное, я принял их за блики на солнце и не обратил внимания. Так вот, эти блики стали постепенно тускнеть и время, проходящее между ними, заметно увеличилось. И только когда блики совсем исчезли, медведь начел иссыхать. Видимо, осознав, что скоро умрет — медведь дернулся особо сильно, и сумел вырваться из моего захвата и отбрести в сторону. А меня в это время скрутил приступ жесточайшего кашля.

Пока я отхаркивал запекшуюся кровь из своих легких, которые, видимо были повреждены вдоволь поскакавшем у меня на груди медведем. Сам виновник "торжества" медленно издыхал метрах в пятнадцати от меня. Видимо он израсходовал все оставшиеся силы на свой последний рывок. И мне жутко повезло, потому как скрученный приступом кашля — я не мог бы ему ничего противопоставить. Немного отдышавшись, я подобрал кукри и пошел в сторону медведя, решив облегчить его страдания.