Фэнтези 2016 Кинопольский Волк

Лакс споткнулся, кубарем полетел на землю, чувствуя, как сирена врывается ему в уши и вибрирует в мозгу, попытался сжаться, отгородиться от неё, но она не отпускала. Полумрак вокруг стал таять, опадать, словно дым от гаснущего костра и, наконец, Волченя очнулся том же самом закутке, где устроился три часа назад. Всё было на месте — постель, одеяло, стол, ключи на столе и полки с книгами.

Сирена, однако, не прекратилась. Напротив, она стала ещё резче и яростней. Корабль ушёл, но продолжал напоминать о себе.

— Да что за чертовщина! — спросил Лакс у комнаты. Ответа не было.

Кое-как одевшись и пригладив волосы, он отправился на поиски сирены. Посмотрел в окно — там была улица и край той площади-кольца, через которую они проехали. Всё спокойно.

Значит, ревёт где-то здесь.

К счастью, планировка была не такой головоломной, как ему показалось. Сразу за комнатой с задёрнутыми шторами, где стояли шкафы и кресло, похожее на зубоврачебное, начинался уже знакомый коридор, который и вывел его в приёмную. В комнатах было пусто — Триколич, видимо, ещё не вернулся.

Селектор на пустом столе медсестры мигал красной лампочкой и ревел, словно обезьяна в брачный период. Лакс снял трубку.

— Вы там поумирали все, что ли? — спросил из трубки девичий голос.

— Нет, — ответил Лакс, — Но сегодня выходной. Никого нет.

— Хватит придуриваться! Дверь открывайте! Пациент пришёл!

— Простите, клиника сегодня не работает, и мы ничем не сможем вам помочь. Обратитесь в один из будних дней.

— Дурак, что ли? Я сама знаю, что мне нужно! Открывайте!

Лакс, видимо, был ещё довольно сонным. Он совсем не хотел открывать, но палец как-то сам собой ткнул в большую зелёную кнопку.

Да, впускать каких-то странных пациентов не хотелось. Но ещё больше не хотелось, чтобы такая сирена разбудила тебя ещё раз.

Дверь мягко клацнула и пропустила грозного вида девочку с чёрными глазами и безукоризненно подкрученным каре до плеч. Похоже, она пришла прямо из школы — и эта школа была из тех, где форма является обязательной. Чёрный пиджак, отложной воротник, галстук или что-то наподобие его. Лакированные ботинки без каблуков словно хотели сказать: наша хозяйка, если надо, может догнать, схватить за шиворот — и ты уже не отвертишься. На сумке, висевшей через плечо, поблёскивала серебристая пряжка с числом 24.

Лакс решил, что она его ровестница. Ну, или год-два младше.

А только потом заметил самую главную одну странность — при себе у девушки не было никаких животных. Ни собаки, ни кошки, ни хомячка, ни канарейки. Лакс тщетно пытался понять, о каком пациенте она говорила.

Девочка подошла к столу и посмотрела на него суровым взглядом. Лакс вернул на место трубку селектора. и ещё раз пригладил волосы.

— Ты кто такой? — был вопрос.

— А ты кто такая?

— Я КСпи. А ты кто?

— А здесь новый ассистент.

— Почему без халата?

— Потому что сегодня выходной. Наверное.

Копи окинула его взглядом, полным презрения, после чего двинулась в коридорчик.

— Эй, подожди!

Он попытался загородить ей путь, но опоздал. Пришлось идти следом и обращаться к затылку.

— У меня нет никаких гарантий, что вам можно сюда заходить. Я здесь первый день, понимаешь? Давай вы подождёте в приёмной.

Копи свернула в первую комнату, где Лакс ещё не был. Пришлось последовать за ней. Посередине — привинченный стол, чуть дальше ещё один, с компьютером, папками и небольшим сейфом. Два металлических шкафчика, уставленных разноцветными склянками. На стенах висели анатомические карты различных собак — сразу видно, что животных здесь лечили внимательно.

Копи остановилась посередине комнаты.

— Давай микстуру.

— Какую микстуру?

— Всё ясно. Тебе ещё ничего не объясняли. Не проблема, я сама возьму.

Копи подошла к шкафчику, распахнула его настежь и сняла с верхней полки склянку с чем-то зелёным.

Лакс заметил, что таких склянок там целый ряд. И ещё, что руки у девушки ощутимо дрожат.

Она поставила склянку на стол, вернулась к шкафчику и начала греметь посудой на нижней полке.

Когда она обернулась с пустым стаканом в руке, Лакс уже стоял между ней и столом, перегородив все подступы к склянке.

— Послушай, — начал он, — я здесь первый день. Я не знаю, что это за микстура. Я не знаю, как её надо принимать. Я не могу тебе разрешить её пить, понимаешь? Даже если тебе кажется, что ты знаешь всё, ты можешь ошибиться в дозе и в чём угодно. Я за тебя отвечать не хочу. Давай ты посидишь и подождёшь, пока вернётся человек, который во всём этом разбирается.

Ему показалась, что Копи сейчас на него бросится и загрызёт. Но вместо этого она начала рыться в сумке и протянула ему небольшую карточку.

— Это, конечно, не паспорт. Но фотография есть. Можете подойти к журналу, и удостовериться, что я микстуру получаю регулярно. Можете увидеть дозировку, и объём, и как часто я её принимаю. Проверяйте, уважаемый ассистент, проверяйте, s'il vous plaНt. Раз уж вы такой бестолковый.

Карточка была из областной библиотеки — Лакс тут же подумал, что для поступления не повредит записаться и ему. Рядом с несомненной фотографией Копи — даже школьная форма и галстук были те же самые — было написано, что зовут её Лариса Апраксина, а родилась она в девяностом году и проживает в Кинополе, по адресу улица Гексли, дом 9. Значит, ей пятнадцать. Насчёт возраста он угадал. Почему её следовало называть "Копи", карточка не сообщала.

— Сейчас проверю, мадмуазель. Где журнал?

— У вас за спиной.

Журнал действительно лежал там — большой, как амбарная книга, и заполненный только наполовину. "Л. Апраксина" здесь тоже есть — в начале месяца ей выдавали по пятьдесят миллилитров раз в неделю, а ближе к двадцатым числам стали выдавать по сто пятьдесят и трижды. Её неизменным соседом был С. Лучевский, проходивший осмотр (в графе "Дозировка" стоял прочерк) с той же периодичностью, а также А. и И. Лучевские, его постоянные спутницы, получавшие, соответственно, сто восемьдесят и сто тридцать. Других фамилий было немного.

— Сто пятьдесят. Не больше, — Лакс отложил журнал, — А то животное умрёт.

— Больше и не надо, — Копи поставила на стол графин с водой, аккуратно, насколько позволяли дрожащие руки, налила из склянки до третьей отметки, а потом разбавила водой. Микстура превратилась в зелёный туман, который медленно таял в воде, окрашивая её в зыбкий малахитовый цвет. Запахло сосновыми иглами.

— Стул мне дашь? Он за шкафом.

— Зачем тебе стул?

— Ладно, сама возьму.

Копи устроилась поудобней, посмотрела воду на свет — и опрокинула стакан одним залпом.

Волченя смотрел на неё почти заворожено.

Сначала не было ничего — видимо, микстура ещё только шла по пищеводу. А потом Копи дёрнулась, словно её ударили, и затрепетала, постукивая подошвами по плиткам. Лицо искривилось в странном подобии улыбки, открывая блестящие зубы, на загривке что-то хрустнуло, — тут он уже был готов броситься ей на помощь, проклиная себя за то, что пускает кого попало без назначения — но девушка дёрнулась ещё раз и обмякла, словно из неё вытащили батарейку. Потом открыла налитые кровью глаза и закашлялась.

— Ещё воды?

— Только в другой стакан! Спа... сибо!

Она стала пить, клацая зубами о края. Но приступ, видимо, проходил. Лакс заметил, что руки у неё дрожат меньше.

— Всё хорошо? Отпускает?

— Да, отпускает. Тяжелые дни... Приступы, голова кружится...

Наблюдать это было очень необычно. За шестнадцать лет жизни Лакс привык к тому, что приступы бывают у него одного.

— У меня тоже такое. Я понимаю.

Копи посмотрела на него почти с ненавистью. Так смотрят на незадачливых профанов.

— Если бы понимал, знал бы про микстуру!

Лакс не знал, что ответить. Поэтому он просто закупорил микстуру и поставил её обратно в шкафчик. Взял ручку, дописал, по образцу, в журнал ещё одну строчку, но расписываться не рискнул. Видимо, перед приёмом Копи чувствовала себя намного хуже, чем он думал — склянка, которую она взяла с полки, была ещё нетронутой, хотя как раз рядом с неё стояла одна початая.

— Всё хорошо? Проходит?

— До ночи дотяну.

Копи попыталась подняться. Удалось ей это только со второй попытки — ноги подкашивались. Лакс попытался взять её под руку. Она молча кивнула и, опираясь на незадачливого ассистента, медленно направилась к выходу. Чувствовалась, что дрожь ещё продолжается, и спазмы блуждают по её телу.

— Может, тебе полежать надо?

— Не надо. На улице легче станет.

Они вышли в приёмный покой. Тут Копи уже смогла идти сама, хотя и немного шаркала ногами.

— Спасибо, — сказала Копи, не оглядываясь, и нажала на кнопку справа от двери.

Дверь распахнулась. Там стояли двое — мужчина из тех, чьи лица сразу забиваешь, и высокая женщина с пепельными волосами.

Лаксу они были не знакомы. Он заглянул в лицо Копи — ей, видимо, тоже.

— Простите, кто вы?

— Мы из ГУВД, — сообщил мужчина, предъявляя удостоверение. Женщина последовала его примеру. Лакс заметил, что на фотографиях и он, и она были одеты по форме, — У нас к вам несколько вопросов.

Волченя почувствовал, как перед глазами поднимается жёлтая муть. Он знал, что это такое — слабая тень от приступов, которая осталась, несмотря на операцию. Она накатывала регулярно, несколько раз в месяц... или если происходило что-то очень страшное и обидное.

Он потряс головой, отгоняя это мерзкое состояние. Муть отступила, затаившись в районе затылка. Волченя хорошенько выдохнул и вытянулся в полный рост, стараясь выглядеть за главного.

— Дело в том, что хозяина сейчас нет. Если хотите, вы можете пройти и подождать в приёмной. Он на конференции, вернётся примерно через час и ответит на все ваши вопросы.

Он отошёл, пропуская незваных гостей. Те, однако, не шелохнулись.

— А вы кто такие?

— Это его пациент, она пришла принять свои лекарства.

— Разве это не ветеринарная клиника?

— Ну... это у неё надо спросить. Я сам удивлён, если честно.

— А кто вы такой?

— Я племянник хозяина, дежурю, пока он на конференцию. Приехал только сегодня утром. Мне кажется, вам лучше подождать хозяина. Вы хотели задать вопросы ему, я правильно понимаю?

— Нет, — мужчина качнул головой, — Я думаю, что придётся задавать их вам.

Копи тем временем отступала в сторону коридорчика.

— Но я ничего не знаю! Я первый день в городе. Мой дядя должно знать...

— Видите ли, — вдруг заговорила женщина с пепельными волосами, — у нас есть серьёзные основания полагать, что Антон Триколич не может отвечать ни на какие вопросы.

— Но почему?

— Вы не знаете? — она удивлённо подняла брови.

— Я же говорю вам, я приехал несколько часов назад и с тех пор, как он меня сюда завёз, я даже не выходил из клиники.

— И новости не смотрели?

— Я всё это время спал!

— Ладно, Марин, не томи его, — попросил мужчина, — он по ходу и вправду ничего не знает.

— Антона Триколича убили, — сообщила женщина, — Час назад. Прямо в центре города.

III. Троллейбус Ненависти

— Как убили? Кто убил?

— Это мы и пытаемся выяснить.

Теперь уже Лакс сидел на кресле для ожидающих, а люди из прокуратуры обступили его с двух сторон. Из коридорчика показалась Копи. Она, как ни в чём не бывало, несла тот самый сейф, который Лакс видел в комнате.

— Не уходите, — приказал ей мужчина, — у нас к вам тоже вопросы.

Копи поставила сейф на пол и уселась прямо на него.

— Я не буду отвечать, — сообщила она. После чего порылась в сумке, достала мобильный и стала набирать какой-то номер.

Мужчина хмыкнул и повернулся к Лаксу. Женщина, ещё раз оглядев его, скрылась в коридорчике.

— Имя, фамилия, год и место рождения.

— Волченя Александр Константинович, — его мутило всё сильнее, — родился в одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году, пятнадцатого февраля, в Оксиринске, Кинопольская область. Российская федерация, разумеется. Фамилию правильно напишите, именно Волченя, через "л". Вовченя — это неправильно.

— Работаете, учитесь?

— Закончил третью школу. Собираюсь поступать в Кинопольский биологический. Прибыл для поступления на подготовительный курс.

— Кем вам приходится убитый?

— Дядя.

— Почему фамилии разные?

— Я племянник по матери.

— Как давно знали убитого?

— Около четырёх лет назад он меня оперировал... но мы почти не общались. По-настоящему познакомились только сегодня с утра.

— Ваше знакомство продлилось недолго. Когда вы последний раз его видели?

— Сколько сейчас времени? Мне надо прикинуть...

— Четыре часа.

— Поезд прибывал в половину девятого, а ехали мы около часа... Значит, сегодня, в половину одиннадцатого. Он сказал, что ему нужно на конференцию. И больше я его не видел.

— Что вы делали всё это время?

— Спал. Потом пришла Ко... в смысле, клиент пришёл. Ей нужно было помочь с процедурами.

— Клиент пришёл в выходной день. Вам не показалось это странным?

— Показалось. Но прогнать я не мог. Вдруг у неё что-то серьёзное.

— Она объяснила, почему пришла?

— Нет. Но вы можете у неё спросить.

Копи что-то шептала в телефон. Когда оперативник попытался на неё посмотреть, она зыркнула недобрым взглядом и повернулась спиной.

— Как вы добирались с вокзала?

— На машине..., — Лакс потряс головой, отгоняя муть, — хозяина клиники. По дороге мы увидели пикет экологов и он завернул туда, поговорить с Курбинчиком. Вы должны знать Курбинчика, он у вас работает. Он может подтвердить...

— Мы прекрасно знаем старшего следователя Курбинчика. Пожалуйста, нам нужны ответы, а не комментарии. Не было ли звонков, угроз, подозрительных звуков?

Лакс вспомнил сирену селектора.

— Нет, ничего.

— Очень странно, вы не находите?

— Да, странно.

— Вы владеете огнестрельным оружием?

— Нет.

— Вы знаете эту девушку?

— Нет. Когда она пришла, я спросил у неё документы. Понимаете, она требовала лекарства, а я опасался, что она не та, за кого себя выдаёт.

— Она вам их показала?

— Да. Библиотечную карточку. Я полагаю, их редко подделывают, а информация на ней почти та же, что в паспорте. Я сверился с журналом и убедился, что человек с такой фамилией получает лекарство. Её зовут Лариса Апраксина, если что.

И тут Лакс понял, что сказал что-то не то. Оперативник отшатнулся от него с таким видом, словно наш юный биолог достал из кармана гадюку.

А вот Копи не отреагировала никак. Положила телефон обратно в сумку и стала смотреть в окно. Дрожи заметно не было. Приступ, похоже, прошёл.

— Мы должны здесь всё осмотреть, — с усилием произнёс мужчина.

Словно отвечая ему, заревела корабельная сирена.

— Что это? Пожар?

— Это селектор.

Лакс доковылял до стола и снял трубку.

— Вы к нам? — он даже не слушал, что говорили с той стороны, — Заходите. Я сейчас открою.