Тайпэн. Миротворец.

— Но зато монахи пообещали каждый день привозить для них живых уток, зайцев и кур, — попытался возразить Ли.

— Так-то оно так, но вот как они, по-твоему, должны теперь развлекаться? Было бы тут южное пограничье, можно было бы отправить девчонок в гости к Юнь, но в Шенчи даже завалящих дорожных бандитов нету. Так что пусть разгоняют свою холодную кровь хоть таким образом, пока не придумали ничего другого.

— Я предлагал им уйти, делать здесь все равно нечего, да и свой долг они давно оплатили, — задумчиво произнес Ли, продолжая жевать.

— Ты от меня часом ответа какого-то ждешь что ли? — хмыкнул Удей. — Извини еще раз, я пока до вашего просветленного Со Хэ не дотягиваю, чтобы в раз тебе все мотивы и скрытые мысли мертвых демонов читать. К тому же, что-то тебя опять в последнее время на глубокие изыскания тянет, тоже, наверное, со скуки. Может все проще, так сказать, на поверхности озера...

Тиданя прервал вежливый, но настойчивый стук в дверь. Посыльный от командира гарнизона передал тайпэну Ханю просьбу своего начальства, явиться в помещение штаба в самое ближайшее время, и, отказавшись от предложенного чая, поспешно отбыл прочь.

Оставив Удея греметь посудой на кухне, Ли быстро вернулся в свою крохотную спальню и принялся облачаться. Несмотря на запрет владеть каким-либо имуществом, столичные арсеналы щедро снабдили Ханя всем "необходимым для несения службы". Для ссыльного тайпэна подобный набор включал в себя добротное темно-серое суо, лишенное каких-либо гербовых знаков, посеребренную парадную кольчугу мелкого плетения и широкий кожаный пояс с массивной стальной пряжкой. Ножны на этом поясе, правда, отсутствовали и согласно приговору императорского суда не смогли бы там появиться уже никогда. Для любого другого тайпэна подобный позор был бы непереносим, но Ли никогда не владел своим собственным фамильным мечом, да и признаться обращаться с таким оружием умел весьма посредственно. А вот самое обычное копье-яри с широким листовидным наконечником и ясеневым дреком, окованным стальными кольцами, было для Ханя куда привычнее. В бою, оказавшись в умелых руках, это было весьма грозное оружие, а в любой иной обстановке оно вполне удачно подменяло собой дорожный посох.

Выйдя на улицу и потянувшись до хруста в спине, Ли быстро зашагал через ухоженный офицерский квартал, выстроенный в тени нескольких пагод небольшого местного святилища. Территория крепости Ушань была невелика, однако, внутри низких деревянных стен располагались многочисленные хозяйственные подворья, множество жилых строений, тренировочные площадки и даже крохотный парк. В отличие от Ланьчжоу здесь не было императорских складов, что для любой другой крепости было бы делом весьма необычным. Арсеналы и хранилища размещались в торговом и культурном центре провинции, крупном городе Цайго. И эта странность объяснялась тем, что Ушань и еще десяток таких же фортов, расположившихся в этих местах редкой цепью с заката на восход, несли на себе не только исключительно военные функции.

Когда-то, еще во времена последних правителей династии Цы, здесь проходила граница Империи, и единственной задачей Ушаня являлось отражение набегов со стороны неспокойных соседей. Прошли эпохи, территории самого могущественного государства в мире протянулись до берегов Холодного моря, а старые крепости по-прежнему оставались на своих местах. Кроме охраны порядка в провинции и наблюдением за уважением имперских законов, с которыми крупный гарнизон справлялся играючи, Ушань прятал в своих стенах от посторонних глаз еще и одну из военных школ, которыми так славилась армия Нефритового Трона.

Здешнее "учебное заведение" специализировалось на подготовке картографов, сборщиков информации и полевых разведчиков. В соседней Нанбин учили инженеров осадного дела, артиллеристов-ракетчиков и мастеров фортификации. Еще несколько крепостей являлись, по сути, постоянно действующими полигонами для отработки слаженности маневров между крупными войсковыми соединениями, регулярно прибывавшими туда со всех уголков огромной страны. Особенно выделялся на фоне остальных замок Кеями, окруженный огромным количеством редутов и ложных укреплений. На стенах этой крепости отрабатывались приемы штурма и обороны, а выпускники Нанбин сдавали свои выпускные экзамены. Кавалерийский центр и школы императорских всадников располагались в столице, но отдельный учебный корпус наездников квартировал в Геёци. Еще в двух замках обучали искусству стрельбы из луков и самострелов, начиная от индивидуальных занятий с каждым отдельным солдатом и заканчивая масштабными тренировками с участием тысяч воинов.

Конечно, далеко не каждый год все многочисленные войска Императора могли побывать в этих местах, чтобы еще лучше овладеть своим опасным ремеслом и поднять боевой дух простых солдат и офицеров. Но из тех, кто провел на воинской службе не менее трех лет, каждый оказывался здесь хотя бы по разу. Империя не любила вести в бой наскоро собранные ополчения и не скупилась на обучение и снаряжение для своих единственных верных защитников. И даже среди торговых наемников считалось, что тот, кто не побывал в свое время в учебных крепостях императорской армии, не может называться настоящим мастером.

Большая часть учений проходила на площадках, устроенных в открытых нераспаханных полях, и Ушань отличался от общепринятых норм лишь тем, что имел отдельные специальные сооружения в окрестных лесах и даже небольшой "ложный" поселок, выстроенный на тупиковой дороге в часе езды к востоку от крепостных стен. Попасть туда удавалось далеко не каждому, обучение разведчиков действиям в городских условиях требовало секретности и осторожности. Но, несмотря на все это, свой собственный комплекс, включавший стрельбище, полосу препятствий и арену для поединков имелся и на самой территории гарнизона.

Путь Ли к каменной громаде штаба, являвшейся по совместительству еще и последним рубежом возможной обороны, пролегал как раз мимо разминочных площадок. Да и признаться откровенно, если бы это было не так, Хань все равно с удовольствием бы сделал крюк, чтобы посмотреть на то, что там творится.

Большое количество солдат, столпившихся вокруг арены, свидетельствовало о том, что "представление" как раз находится в самом разгаре. Звуки, которые стали доноситься до тайпэна лишь подтвердили его догадки еще прежде, чем он сумел рассмотреть происходящее, скрытое за многочисленными спинами.

Таката и Ёми, окруженные чуть ли не тремя десятками противников, неспешно и даже с какой-то показной ленцой вели бой в самом центре утоптанной площадки. Бамбуковые мечи, по вежливому настоянию Ли заменившие их привычные клинки, плели в руках у къёкецуки замысловатые петли, поражавшие одновременно своей тягучей плавностью и неожиданной стремительностью. Солдаты, атаковавшие демонов, были вооружены вполне реальным оружием и облачены в полные армейские доспехи, что, впрочем, не сильно им помогало. Звуки сухих трескучих ударов в отличие от протяжного пения стали раздавались с завидной регулярностью, а оглушенные поединщики, придя в себя, понуро отправлялись к заграждению у периметра.

Особый колорит всему происходящему придавали крики зрителей, причем за "кровососущих исчадий подземелий" болело явно большее число людей, включая, кроме простых солдат, почти всех десятников и командиров, занимавших первые ряды. Те, кто замечал Ли, быстро кланялись и пропускали тайпэна вперед, но для основной массы народа его появление прошло незамеченным.

"Потешное" сражение окончательно завершилось через несколько минут за полным и безоговорочным преимуществом къёкецуки. На арену, разминая мышцы и связки, вышла дюжина длинноусых ветеранов. В руках у этих воинов тоже были бамбуковые палки, утяжеленные внутри свинцовым грузом. И, насколько было известно Ханю, подобная "вежливая" предосторожность была вполне оправданной. Несмотря на все свои способности, мертвые демоны не были всемогущи.

За несколько мгновений до начала къёкецуки заметили Ли среди собравшихся и взметнули свои "мечи" в шутливом салюте. Тайпэн с усмешкой погрозил им пальцем в ответ, на что Ёми, смущено пожав плечами, наигранно заморгала своими длинными ресницами, а более прямолинейная Таката ограничилась мимолетным непристойным жестом, вызвавшим в рядах солдат громогласный гогот.

Привыкнуть к сочетанию смертоносности, красоты и простоте манер старшей из кровопийц было не так-то просто. Правда, Ли уже благополучно оставил позади этот жизненный эпизод, как и то время, когда длинные иглы клыков, обнаженные в улыбке лиловых губ, вызывали у него причудливую смесь радости и подспудного страха, буквально въевшегося в подсознание еще с самых ранних детских лет.

Оставив къёкецуки наслаждаться опасными забавами, Хань вновь направился в гости к командующему Ушаня. Караул у штабного здания уже был извещен о визите тайпэна, и Ли без всяких задержек сразу же поднялся в начальственный кабинет.

Командир крепостного гарнизона, почтенный Уручи из рода Орай, несмотря на свое происхождение, с первых же дней отнесся к Ли и его спутникам с большим радушием и искренним вниманием. Возможно, это было следствием небольшой размолвки между главной ветвью дома почившего тайпэна Гьяня и тем ее "отростком", к которому принадлежал Уручи, но сам Хань полагал, что главную роль здесь сыграло его знакомство с командиром Ногаем.

К немалому удивлению Ли уже только после выхода из дворцовой императорской темницы, молодой тайпэн узнал, что бывший учитель Избранника Неба, ныне занимавший скромный пост начальника гарнизона Ланьчжоу, принадлежит к тем самым, великим и непобедимым, Синим Мечникам, в число которых по легенде не смогла войти с первой попытки даже непревзойденная Йотока.

Синие Мечники были мастерами, особо отмечавшимися Нефритовым Троном за свое непревзойденное искусство обращения с клинком. Среди солдат и офицеров эти люди пользовались едва ли не большим уважением, чем личные вассалы самого Императора. Понимание всего этого, позволило Ли совсем по-другому взглянуть на личность Ногая и те события, в которых они принимали совместное участие. Среди Мечников было непринято хвастать своим статусом, но если бы в те дни хоть кто-то обмолвился при самозваном Сяо Хане об этой весьма значительной детали, то возможно все могло бы сложиться совсем иначе. Но Судьбе и предкам было угодно, чтобы события складывались так, как они развивались, и теперь Ли приходилось привыкать еще и к тому, что большинство армейских командиров видит в нем не только опального тайпэна и ссыльного клятвопреступника, но еще и хорошего знакомого Ногая из рода Ногай. При этом именно такой статус Хань считал еще вполне приемлемым, а вот посторонние зачастую силой своего воображения заранее возводили его порой то в ближайшие друзья, а то и даже в ученики одного из Синих Мечников, что с учетом запрета на ношение меча выглядело особенно глупо.

Уручи Орай, к счастью, был знаком с командиром стражи Ланьчжоу лично, поэтому никакого излишнего благоговения или скрытой неприязни с его стороны Ли так и не заметил. Командующий Ушаня был как обычно сдержан, сух и подчеркнуто вежлив, как и требовал того кодекс поведения в отношении полководца, попавшего в ссыльный список. Сегодня, правда, Уручи был чуть более раскован, и даже предложил тайпэну чаю перед долгой беседой.

Темой разговора стало письмо, полученное из Хэйан-кё, за подписью тайпэнто Мори на имя самого Ли Ханя.

— Поскольку ваше положение в отношении императорского двора не претерпело изменений за прошедшие полтора месяца, я взял на себя смелость ознакомиться с посланием, дабы проследить за тем, как будут выполняться данные в нем указания, — пояснил Уручи, разливая ароматный напиток по фарфоровым пиалам.

Высшие офицеры устроились не на рабочем месте начальника гарнизона, а за небольшим лакированным столиком у широкого окна, явно переделанного из двух узких бойниц, бывших здесь в прежние времена. С этой стороны здания еще падала тень, и утренняя прохлада приятно задувала внутрь вместе с невесомым ветром, предвещая уже привычную дневную жару.

— Задание предстоит непростое, и к тому же оно скорее предназначено для мудрого посла, чем для прямолинейного полководца, — добавил Уручи, аккуратно отпивая из своей чашки, так чтобы не намочить длинные седые усы, пока Ли бегло изучал текст приказа, украшенный печатью военного советника Императора.

— Думаете, могут возникнуть проблемы?

— Безусловно. На самом деле, каждое лето в степи начинаются бесконечные свары между местными каганами, и обычно на это никогда не обращали внимания при дворе. Но за последние полсотни лет слишком многие кочевья перешли под руку Нефритового Трона, и теперь призывают его в арбитры своих споров по каждому поводу. Сложнее всего то, что в делах зачастую бывают замешаны те правители степняков, что не имеют никакой ответственности перед Императором, а начинать с ними полноценную войну из-за трех-четырех десятков украденных овец нам как-то не слишком удобно.

— Да, — кивнул Хань, — это я помню, мое детство прошло на закатной границе, так что стычки между каганами были обязательной и неотъемлемой частью всех новостей, обсуждавшихся на рыночных площадях и за столами закусочных, где любил просиживать мой отец. Меня уже тогда начало удивлять, почему Золотой Дворец не хочет навести порядок в степи раз и навсегда, пересадив кочевников на земельные наделы.

— Это не так просто осуществить, а резкие действия вызовут у этих гордых людей лишь отторжение, — задумчиво ответил Уручи. — К тому же манериты и остальные служат для столицы не только естественной охраной пограничья, но и удобным инструментом для поддержания порядка в закатных и северных землях.

— Каким образом? — слегка удивился Ли, ранее ничего не слышавший о таких вещах.

— Вы ведь бывали в Тай-Вэй и потому, наверняка, знаете, что местные гарнизоны немногочисленны. Караванные посты торговых домов порой защищены там лучше, чем отдельные деревни и хутора. Если бы у степняков возникло желание, то они легко смогли бы разграбить все эти территории практически без малейшего сопротивления. Но их удерживает воля Императора, за что простой народ возносит ему бесконечные хвалы, как правило, осознавая, как хрупка на самом деле эта незримая привязь. И как легко будет придворным чиновникам спустить кочевников с описанной цепи, если возникнет вдруг такая необходимость.

— Такой трактовки мне, откровенно говоря, еще не приходилось слышать, — заметил Ли, мгновенно помрачнев.

Детская наивность после обучения в дзи-додзё давно оставили Ханя, и на окружающий его мир он смотрел уже совсем другими глазами, нежели чем при его первой встрече с тайпэном Сяо Ханем из рода Юэ. Ли не отказался от своих принципов и идеалов, хотя и стал куда большим прагматиком и реалистом. Однако порой некоторые откровения, которыми делились с ним умные и уважаемые люди, по-прежнему начинали вгонять его в легкий шок и темную депрессию.

— Я склонен считать, что это задание, скорее всего, просто ход, позволяющий отправить вас еще дальше от столицы и центральных провинций. В приказе говорится о посещении Сианя, но недвусмысленный намек в словах "и следовать далее, куда потребуется", как мне кажется, приведет вас, в конечном счете, в Кемерюк. Разговор со старейшинами тиданей в такой ситуации необходим, и вряд ли стоит ожидать, что чиновники, которые уже пытаются разгребать этот завал, рискнут выбраться в степь без долгих согласований и обильной переписки с вышестоящим руководством.