Хромой. Империя рабства

— Да ты наркоман Хрумзик. Можно я тебя расчешу? — Я подобрал выроненные грабли и потихоньку, еле касаясь, провёл по шерсти. Хрумз передёрнул шкурой. Я, задрав рубаху, глянул на свой бок. Глубоко конечно зацепил, но не смертельно. Я продолжил легонько пытаться расчесать его, неся елейным голосом, какую-то ахинею про то какой он красивый и спокойный хрумз. Нормально. Когда под кайфом, даже лучше чем привязанный ведёт себя. В проёме ворот показалась чья-то фигура, выглянув из-за хрумза, увидел орка. Хотел опустить голову и выпрямить руки по швам как положено, но орк показал рукой, что не надо, мол, работай. Хрумз похоже даже получал удовольствие от расчёсывания, единственное не дал прикасаться к голове. Ну, ещё бы, ему на неё три раза привязку пытались поставить. Увлёкшись расчёсыванием, я не заметил когда ушёл орк. В общем, через пару часов, хрумз был как домашний. Шёлковая шерсть лёгкими волнами спадала по бокам, даже хвост был вычесан. На прощанье я похлопал его по боку и тут же вылетел сквозь жерди, так как он вздрогнул и резко повернулся. Кто его знает, вдруг он тоже меня по боку похлопает? Одного раза хватило.

Убраться у дикого мы успели. Принимать пришёл Коряк, он же Корявый, он же сволочь несусветная. Вообще к имени этого корма я бы мог придумать с сотню эпитетов точно. И он это знал, поэтому меня не любил. Ну, понятно, что нелюбовь была взаимна. Наверно это было единственное, что объединяло наши разумы. Кривой, стоя в шлюзе, нашёл к чему придраться, глупо было бы... Но, мы уже выпустили хрумза в загон.

— Плохо убрали, вон по центру дерьмо, и в углах тоже.

— Коряк, он больше сегодня не войдёт сюда....

— Да знаешь, что я делал на твои оправданья.

Внутри стала вскипать злоба, не знаю, что на меня нашло,

— Как собственно и я на твои приёмки, — выпалил я. — Что мы сейчас будем всю ночь за ним бегать? У него дней сорок не прибирались, мы чуть не вылизали. Пошёл ты сука, знаешь куда...

По опыту я знал, лучше было бы промолчать, так как словесная перепалка быстро переходит в драку, но тут не удержался. Справиться с Коряком, я вряд ли смогу, а вот палок отхватить, теперь уже точно отхвачу. Да ещё как назло заточку отдал. Вообще я старался не конфликтовать с кормами по мелочам — себе дороже выходит. Вот если что-то серьёзное начиналось, например месяца два назад пытались меня в яму с орчьими фекалиями загнать, типа вычистить надо, или одному тут приглянулась моя обувь, которую я неделю вечерами шил жилами из старой куртки, тут да..., я тупо без объяснений вставал в позу. Оба раза закончились без явных последствий для меня, так как до драки не доходило, но кормы нет, нет, да провоцировали. Конечно они бы и так могли.... Но, были прецеденты, когда особо зарвавшийся корм погибал, отравившись грибами которые есть не хотел. А орки не любили терять собственность и наказывали за это всех без разбора, корм ты или нет. Да и общее настроение рабов начинало колыхаться, когда они знали, что палок могут прописать и без провинности, многие становились ожесточёнными. Поэтому, как ни крути, им нужен был мотив, чтобы наказать меня и дать урок другим. А тут я его явно дал. Решив, что я так и так отхвачу, я взял в руки черенок от сломанного Ларком скребка.

Корм вместо того, чтобы попытаться ударить или орать, вдруг ехидно улыбнулся. Я не сразу понял, в чём подвох. Орк, вышел через пару секунд из-за угла. Я не знаю, может, кормы как-то мягким местом чувствуют зелёных..., но в преддверии праздника Тепла, это был залёт. Орк просверлил меня взглядом и молча, пошёл дальше. Вашу маму....

— Можешь идти в загон Хромой, — скаля зубы, произнёс Кривой.

— С-с-с — тварь.

— Я ведь могу и палок прописать напоследок, учись, давай, мечом махать.

По дороге я обдумывал свои шансы попасть в праздничную команду смертников. Неполноценный, да ещё и агрессивный, получалось девяносто девять из ста. Процент на то, что кто-то сильней накосячит. Ну, как так то я? Со злобы хотел пнуть Ларка, идущего впереди. Просто так. Сдержался только по причине и так жалкого его вида и обвисших рваных штанов.

Глава 3

До ужина оставалось ещё с полчаса, я спустился в яму, проверить нары. По-местному конечно это слово звучало как деревянный настил, но я привык называть вещи своими именами. Хотя... Кто его знает, вечерами я любил философствовать, погрузившись в себя, в частности обыгрывал и это слово. Нары — это деревянный настил или кровать для заключённых? А что такое "шконка"? Жаль, Гугла нет.

Проверять в землянке-яме было что. Шмон, проходил регулярно, уж не знаю, что ищут в тюрьмах нашего мира, но тут искали "лепёшки" и "заточки". Если с последним всё понятно, то "лепёшку" надо объяснить.

В принципе рабы у орков имеют почти свободное перемещение в пределах глиняного селения орков. Нам, запрещено лишь входить в любое из зданий без ведома кормов, причём, строго настрого, вплоть до смерти. Доступ имеют только рабыни и то не все. И ещё, запрещено приближаться к лошадям. Но сейчас не об этом. В связи с таким вольным отношением, возникает соблазн сбежать. Ну, как минимум у половины рабов. Останавливают два фактора. Первый — степь. Степь кругом. А псы орков большие и быстрые, причём не всегда просто останавливают тебя — могут и кусками принести. И второй — каша. В неё шаман добавляет порошок. Уж не знаю, кокаин или героин родня этому, но кайфа никакого, а вот ломка безумная. Я видел, некоторые пытались попробовать голодать. Так вот, каша вызывает такое привыкание, что сбежавший, через два дня идёт обратно. Поэтому те, кто собирается сбежать, заготавливают "лепёшки" — бесформенные куски или порошок из сушёной каши. Говорят, она помогает пережить ломку, или как минимум отсрочивает её. Почему говорят? Потому что я ещё ни разу не общался со сбежавшим рабом. Но есть такое поверье, что бежать нужно вдвоём. Первый после благополучного побега, привязывает второго к дереву и дожидается, поедая "лепёшку", пока не пройдёт ломка второго. После чего второй, привязывает первого, ну и аналогично только без поедания. В общем, у половины рабов такие "лепёшки" были. Прятал, кто как может. Я глянул на бревенчатый потолок, моя была на месте, я даже проверять не стал, так видно, что метку никто не тронул. Взяв горшок, пошёл на улицу. На выходе столкнулся с Клопом, у того красовался бланш в пол-лица.

— О, красавец. Кормы?

— Не-е. Потом расскажу. Что?

— Похоже, сегодня не обыскивали, но проверь.

Клоп кивнул и, проходя мимо, сунул мне заточку,

— Держи. Спасибо.

Я встал в очередь к котлу, вскоре за мной пристроился и Клоп. В середину очереди попытался воткнуться Ряха, оттолкнув Толикама. Так бы я промолчал, но Толикам был нормальным рабом, хотя и постоять за себя не мог, да и настроение у меня было мерзопакостное:

— Ряха, ты может в конец встанешь, а не будешь наглеть?

Ряха глянул на Толикама, потом на меня,

— Тебе-то чего? Или лобызаетесь?

— Ты меня сдвинул на один горшок назад. А про лобызаетесь, может, расскажешь? Мне даже интересно стало.

— Ладно, — многозначительно произнёс раб, глянув на Клопа возвышающегося сзади меня, отошёл в конец очереди.

— Чего, рассказывай? — спросил я у Клопа.

— Неймётся же тебе, — ответил он. — Чего задираешь? Он же из прикормленных, того и гляди в кормы. Уж как минимум нашепчет.

— Чего шептать, вон одноглазый зыркает. Да и было бы кого задирать. Рассказывай, что у тебя?

— Бревно орку на ногу уронил.

Я некоторое время обдумывал его слова.

— Это как?

Он пожал плечами.

— Я смотрю, ты Ларка по криворукости опередить хочешь?

— Похоже уже.

Я поглядел на него. Он правильно понял мой взгляд.

— Ну, я не очень по-оркски, но Карлан и биться понимаю, думаю праздник в этом году мой.

— Значит, вместе пойдём, — я рассказал Клопу свою неудачу.

— Так, я ладно, нечаянно. Ты то, чего опять? — резюмировал мой рассказ Клоп.

— Да надоело всё.

— Смотри, сломишься. Первый знак. А я думаю, чего он сегодня завёлся...

Клоп трындел, а я не перебивал его, понимал, ему сейчас тоже не по себе, и эта бесполезная болтовня об моих ошибках хоть отчасти отвлекает от его собственной судьбы. Вот такой я раб-Сократ.

— ... помирился бы с кормами, может что посоветуют.

— Ага, сейчас, только все закладки с "лепёшками" сдам.

Подола наша очередь. Одноглазый кинул в мой горшок треть от нормы.

— Старис, ты чего?

— Тебя потом накормят. Можешь идти.

— Ну, положено же....

— Иди. А то я тебе наложу чего позапашистей, и жрать заставлю.

Тварь. Я отошёл от котла и уселся на бревно, рядом с Толикамом. Брёвна стояли в два ряда. Со стороны это походило на нахохлившихся осенних воробьёв, сидящих на ЛЭП. Я со стороны смотрел — один в один. Рабы, уткнувшись носами в горшки, с жадностью поедали несуразное варево деревянными лопатками. Между брёвнами ходил корм, это чтобы мы не откладывали кашу на "лепёшки". Сегодня это был Жирный, но я его всегда называл уважительно по полному имени — Пидрот, ну нравилось оно мне.

На выходе с площадки кормёжки ещё и досмотр устроить могут. Понятно, что кому надо, может обойти эти запреты. Если очень захотеть, то можно вообще выменять дополнительную кашу у самих же кормов. Но и они должны показывать оркам своё рвение. Рядом уселся Клоп. Процесс поглощения пищи был свят. В это время на разговоры не тянуло. Слюна не давала.

— Держи, — вдруг протянул мне свой горшок с недоеденной кашей Клоп, вырывая из рук мой пустой.

Отказываться я не стал, но спросить чего за благородство в нём проснулось, между махами лопатки спросил.

— Всё равно сейчас выйдет наружу. С тебя четверть пайки, когда встану, — он кивнул в сторону котла.

Твою мать. Орки! Орки на ужине к экзекуции. Стопятидесятипроцентная примета. А присутствие в их делегации шамана — трёхсотпроцентная, что накажут до полусмерти.

— Клоп! — заорал одноглазый. — Сюда!

— Чего сидишь? — подошёл Жирный. — Здесь он!

— Тащи его, Пидрот.

Наказание орков, это не наказание кормов. Бил прихрамывающий орк. Видимо тот, которому Клоп ногу отдавил. Эх, как он бил. С оттяжкой, с душой. Я прижмуривался во время удара. "Девяносто восемь, девяносто девять, — считал я количество палок, понимая, что Клоп труп, — сто".

Уф. Остановился. Шаман подошёл к лежащему на столе раздачи рабу. Прижал палец к затылку. У меня внутри всё сжалось. Смерть раба вообще обычное дело. Но, Клоп...! Постояв секунд пять, шаман отдал какой-то глиняный сосудик корму. Мать моя женщина! Жив паскуда! Жив! Иначе бы мазь не выдали. Клоп — сука. Напугал! Живучий гад.

Клопа утащили к кормам. Это нормально. Там есть местный лазарет. Кормят опять же лучше.

Вечер был тоскливым. Не потому что произошло сегодня. Здесь все вечера были тоскливыми. В углу резались в "интеллектуальные" экскременты, в реальности игра называется грубее, но пусть так. Суть игры почти как в монетки, а проигравший и есть самый настоящий экскремент, ввиду отсутствия оного у него некоторое время, так как останется без некоторого количества каши, по полпорции которой он должен будет отсыпать выигравшим утром и вечером.

Толикам как обычно рассказывал что-то. Рядом с его нарами собралась кучка рабов, в полутьме напоминавшая картину: казаки пишут там чего-то. Толикам был образованный раб, из бывших "голубых". Не-е, не подумайте ничего плохого, здесь этот цвет носит другой смысл. Я же ещё не рассказывал о цветовой дифференциации рабов. О-о-о. Это целая стезя местной экономики. И наплюйте на тех, кто говорит, что рабство это экономически неэффективный строй, очень даже эффективный. Правда это воспринимается только у людей. Ну, начну с низа.

Низ — это я. В смысле — мы — "чёрные" рабы. Чёрными, называемся так по причине наличия чёрной тату на виске, вообще она называется печатью, но выглядит как незамысловатая тату. Печати, кстати, не имеют никакого магического воздействия, но и вывести невозможно. Чёрные — самые распространённые, самые бесправные и самые дешёвые животные. Добывают нас за долги, во время войн, во время грабежей, ну, в общем, всяко разно.

Средний вид рабов — "голубые" рабы. Они не имеют ничего общего с чёрными. Вообще ничего. Это добровольное рабство, в редких случаях скупленные у родителей перспективные дети. Наименование происходит так же как у чёрных — по цвету печати. Суть "голубых" — любой, достаточно умный (надо пройти экзамен) и свободный человек, испытывающий недостаток в средствах, может продать себя. Продать в академию, где тебя обучают в зависимости от твоих талантов (действительно от талантов — определяют магически) определённым дисциплинам. Обучение может варьироваться от музыки до местных инженеров. После прохождения процедуры усовершенствования раба, то бишь обучения, продают за бешеные деньги. "Голубой" раб обладает некоторыми привилегиями, в частности небольшой зарплатой и одним выходным в местный месяц, то есть луну. Но есть и ограничения: ни женитьбы, ни детей, если твой владелец, конечно, не захочет новых рабов (корова, которая даёт молоко и её телята, ну вы помните). Зато твоей защитой от внешних воздействий, в том числе и хозяина, служит определённый совет при дворе местного царька. И в случае жестокого обращения — а та-та. Понятно, что при желании, да о чём я, почти всегда, хозяин раба может обойти местный закон, но это не очень выгодно, так как...

Третье, и последнее сословие рабов — серебряные рабы. Их тату выглядит довольно гламурно, и они могут даже указать обычным гражданам место, это рабы империи. Через десять местных лет службы в "голубом" статусе, тебя с вероятностью в девяносто процентов выкупит государство по остаточной стоимости, которая тоже не очень низка. То есть, империя получает готового, не слишком старого специалиста с опытом работы за сравнительно небольшие деньги. Практически, такой раб, почти не раб. Нет, конечно, работать тебе придётся куда пошлют, но и зарабатывать будешь больше чем зажиточный крестьянин. Ты можешь купить дом, завести семью, твои дети не будут считаться рабами, ну, в общем, там куча привилегий. И все счастливы. У государства образованный персонал за невысокую цену и низкую зарплату. Прежний хозяин получает на десять лет хорошего специалиста или художника за ещё меньшую стоимость (с учётом выкупа империей). Школа просто стрижет за обучение, ну а сам раб, помимо первоначальных денег уплаченных ему и потраченных обычно на погашение долгов, имеет хоть и не слишком высокий, но заработок, и полную гарантию в трудоустройстве. Конечно, здесь не слышали о восьмичасовом рабочем дне, пятидневной неделе, отпусках, поэтому уж извини раб — солнце ещё не взорвалось. Но нормальные управляющие знают, когда устаёт мозг или лёгкие. Там ещё много заморочек, но я не углублялся — мне серебро не светит.

Наш "голубой" Толикам, провыёживал своё счастье юбкой. Другими словами музыкант спалился на дочке хозяина. Отец был далеко не дурак, и наказал его по полной, продав в качестве "чёрного" оркам. При этом я так понимал, что в империи он вообще считается беглым, а это точно смерть.