Zemlya_za_okeanom (plus)

За время вынужденной отсрочки Шильц успел сходить на Атху и вывезти оттуда экипаж японского судна "Вакамиа-мару", выброшенного на берег осенью прошлого года. И лишь спустя две недели после всех этих событий "св.Павел" с 70-ю байдарками на борту и "Рейнджер" с 20-ю всё же вышли в море.

С попутными ветрами за 18 дней добрались до Ситхи, где их приветствовал Эчкомб, он как раз начал усиленно дымить. Запаслись дровами, освежили воду (по причине присутствия охотников расход того и другого был весьма велик) и двинулись было дальше, но тут в Ситху пришло каноэ с 20 замученными непрерывной греблей воинами хайда-кайгани с острова Принца Уэльского. Старшим у них был Кайаги, родственник вождя Кау. Оказалось, что они приплыли в надежде найти у русских помощи.

"Он (Кайаги) рассказал нам, как несколько дней назад, частый в этих местах внезапный шторм прижал к берегу судно некоего капитана Уэйка. В этом несчастии к нему прибыл союзный русским тоен Кау и провёл судно в безопасную бухту Таддискей. Но капитан вместо благодарности схватил своего спасителя и не только сделал пленником, но и наложил на него кандалы и держит в таком положении, требуя выкупа мехами".

Оба капитана, редкий случай, сошлись во мнении о необходимости выручить вождя. Медведников их поддержал, но сразу предупредил, что людей не даст, у самого нехватка. Но лишние бойцы не потребовались. Палубы обоих судов и так были загромождены до неприличия, кроме экипажей и 178 партовщиков пришлось взять на борт 20 индейцев, а их каноэ вёл на буксире "св.Павел", Ильин тащить за собой "это корыто", гордо отказался.

Ветер был не самым благоприятным но уже на третий день Кайаги вывел своих союзников в нужную точку. "По моей просьбе он провёл наши суда к входу бухты сделал это под прикрытием далеко вытянувшегося в море скалистого мыса так, чтобы из бухты их невозможно было заметить...

Мыс в этом месте оказался узким, не более 300 футов, и с невысоких его скал даже без подзорной трубы хорошо была видна шхуна "Принц Вильям Генри" под британским флагом. ...

Там же на берегу устроили военный совет. Я предложил дождаться ночного прилива и незаметно подойти к шхуне, чтобы утром пираты проснулись под прицелом наших пушек. (И не упрекайте меня за такое обвинение в адрес "честного британского купца")... Лейтенант Ильин и Кайаги требовали немедленной атаки и под их объединённым напором мне пришлось уступить, но с условием, что индейцы и алеуты отправятся отдельно и после основных сил, т.е. "св.Павела" и "Рейнджера". Возражений с их стороны не последовало. Лейтенант и сам желал освободить палубу для боя, а Кайаги хотелось воевать по своим правилам...

Нападение прошло на удивление удачно. Мы отошли мористее, поймали там попутный ветер и, менее чем через 14 часа, встали по обоим бортам шхуны таким образом, чтобы, в случае необходимости накрыть её палубу перекрёстным огнём не задев при этом друг друга. Экипаж "Принца Генри" в вначале не поняли в чём дело, а ещё через несколько минут были окружены вылетевшими из-за мыса байдарками. Каноэ Кайаги, несмотря на огромные усилия гребцов, значительно от них отстало...

Я испытывал невольную гордость за британских моряков. Не смотря на безнадёжное положение они, вооружившись, бесстрашно ждали боя с многократно превосходящим их противником и собирались дорого продать свои жизни. Но самоубийцами они разумеется не были и, когда я через мегафон предложил капитану Вильяму Уэйку переговоры, тот немедленно согласился".

Капитану "Принца Генри" было сделано предложение, от которого он, учитывая обстоятельства, не мог отказаться. Немедленно освободить Кау, вернуть все меха уже полученные в качестве выкупа и сразу после этого убираться и не появляться более у российских берегов. Ильин хотел дополнительно получить с англичан выкуп, но Шильц убедил его в том, что "никакая добыча не окупит вполне вероятное обвинение в пиратстве". Были свои претензии и у освобождённого вождя. "Он требовал головы или, по крайней мере, скальпа Вильяма Уэйка. "Я сказал ему, что я вождь, а не обычный человек, что эти оковы позорны и бесчестят меня. Сними их и убей меня— я лишь поблагодарю тебя. Но он предпочёл выкуп, он просто большой вор, а не вождь". На этом я его и поймал, заявив, что не вижу большой чести в смерти какого-то вора, а скальп его уж никак не сможет прибавить уважения такому великому тойону как Кау".

Вождь уступил доводам своего спасителя Шильца, взяв в замен обещание быть осенью у него на большом патлаче. Тогда же Яков Егорович узнал о гибели в прошлом году трёх судов на Шарлотских островах и о двух уцелевших моряках, ставших рабами. Кау заметив интерес своих новых друзей к этому вопросу, обещал узнать подробности и при случае выкупить европейцев.

Выйдя в море "св. Павел" и "Рейнджер" сперва шли вместе, а затем Ильин, нарушив указания Баранова, повернул в испанские владения "в поисках приличного общества". Сначала он зашёл в Сан-Диего и, объявив себя начальником российской научной экспедиции, неплохо провёл несколько дней в местном высшем свете. Затем, пользуясь указаниями аборигенов, перебрался в богатый зверем Сан-Кентин и упромыслил там 1100 бобров. Бывший на судне приказчик Терентьев скупил у миссионеров, испанских чиновников и индейцев ещё 700 шкур, заплатив за них товарами на 3261 руб.

Шильц же, по инструкции, зашёл на Павловские острова, а оттуда к острову Ванкувер-Куадро. Обошёл его по проливам Королевы Шарлотты и Хуана де Фука, тщательно сверяя береговой рельеф с данными Ванкувера. Там, в узостях и лабиринтах островов, фиордов и устьев многочисленных рек, Якова Егоровича поражало, какую огромную работу проделал его земляк. Скрюченный ревматизмом, в 40 лет похожий на 60-тилетнего, капитан Ванкувер совершил географический подвиг, за два сезона создал очень точную карту побережья со сложнейшим рельефом. Одна из немногих ошибок капитана -река Орегон, Ванкувер не нашёл её за бурунами. Но у Шильца была опись, присланная из Макао. Бостонский капитан Грей сделал её в 1792г., когда на судне "Колумбия" нашёл проход в бурунах и поднялся вверх по течению на 30 миль. Шильц прошёл тем же путём, а затем далее на юг, до границ испанских поселений. Везде, где только можно, он вёл промысел и торговал. Обнаружил богатые охотничьи угодья в заливах Тринидад, Бодега и Сан-Франсиско и успел ещё на патлач Кау.

Вождь сдержал слово и передал с рук на руки двух матросов: британца Джона Кроули с брига "Элеонора" и бостонца Сэмюэля Бэрса со шхуны "Южанка". "Они со слезами радости приветствовали меня, как своего избавителя. Несколько месяцев проведённых в рабстве оставили на их телах и в душах неизгладимый след. Ни отличное питание, ни предусмотрительность и уход в гостях у Кау не смогли заставить этих бедолаг взглянуть на индейцев без содрогания. Они не могли забыть что делали с их товарищами, а затем и с мёртвыми телами, тех лишений и издевательств что перенесли они сами".

Оба матроса согласились отслужить год на судах Компании. Баранов думал закабалить их на все пять лет, да вступился Яков Егорович. Он предупредил спасённых об опасности, а затем как лев сражался с правителем и настоял таки на своём.

В начале декабря "св.Павел" был в Макао, имея на борту 3006 бобров, 1264 кошлоков, 549 медведков и 190 речных бобров (не считая 40 бобров предназначенных в подарок Шильцу, Ильину и Баранову). "Рейнджер" пришёл двумя неделями раньше.

Компанейский фактор в Макао был потрясён принимая меха. Два судна с 90 байдарками взяли добычу большую, чем остальные партии вместе взятые. А уж как радовался Александр Андреевич, когда после зимовки на Гавайях оба судна вернулись с полными трюмами китайского товара и соли. Почти без затрат в двое увеличить добычу. Это вам не стопку опрокинуть.

Шильц, Ильин и Обольянинов были немедленно отряжены готовиться к аналогичному вояжу. А так как алеуты и коняги не желали более зимовать в местах, где нет мяса, рыба тощая и страшная жара всё время, мореходы обязывались "подысккивать приличную бухту меж 50-м и 48-м градусом штоб заложить там малый острог ради зимования без опаски".

Правитель лукавил. Страдания несчастных охотников, им же сильно преувеличенные, мало что значили для него. Дело было в большой политике.

Одной из задач Ванкувера была принять у испанцев их права на побережье Северо-западной Америки до границы с российскими владениями. Потому и солгал Баранов, заявляя о самом дальнем компанейском поселении на 4№ южнее. Сразу проверить это невозможно. А вопрос, как же Ванкувер не заметил сии поселения, легко отметался контр-вопросом, а как же он не заметил огромную реку Орегон?

Это было нечестно по отношению к великому моряку, который смог за три сезона закартировать 35№ по широте, а это, учитывая сложный рельеф берегов, более 5000 миль. К человеку, который даже у врагов снискал уважение своим дружелюбием и готовностью придти на помощь. Ванкувер охотно обменивался вновь созданными картами даже со своими испанскими конкурентами, а с одним из них, Хуаном Бодега-и-Куадро даже вёл совместную съёмку берегов.*(7) Но кого из строителей империи интересовала справедливость?

22 апреля "Рейнджер", "св.Павел" и "св.Николай", имея на борту 276 охотников (140 байдарок) и 20 промышленных во главе с Иваном Кусковым, вышли в море. Уже 16 июня они стояли на якоре в устье полноводной реки. Разведка на байдарках показала место для поселения почти идеальным. Богатая растительность, могучие деревья, хорошая охота. Река обещала выгодную торговлю с племенами, живущими в верхнем течении. Близь устья по берегам распологались деревни небольших племён: масквим и сквамиш. Соседи сильно теснили масквимов и те, конечно, с радостью приветствовали гостей, надеясь на новых союзников. Дали аманатов, выделили место для крепости и даже, не смотря на сезон, три десятка работников в помощь строителям.

"Масквимы знатные древорезы и плотники, добрые изделия их промыслов торгуются далеко и дорого". За новое поселение можно было не опасаться. Само— собой ещё не построенную крепость, в честь друзей окрестили Москвой и реку также.

Оставив Кускову 15 байдарок для охоты и дальнейшей разведки, флотилия ушла на юг для осуществления секретного барановского плана.

Непонятно, почему именно Якову Егоровичу людская память приписала титул основателя Москвы. Не Кускову— ближайшему сподвижнику правителя, не Ильину— отважному воину, не Обольянинову— молодому красавцу древнего рода, а этому сухопарому англичанину? За мореходное мастерство, незлобивость, умение понять каждого и помочь без просьбы? Не знаю. Но факт, что на Приморской площади у порта встречает людей Джеймс Георг Шильдс и москвичи, назначая свидания у его постамента, договариваются встретиться у Яши Долгорукого. Земная слава не проходит, ежели она того стоит.

Оставив по дороге Ильина и Обольянинова соответственно в заливах Тринидад и Бодега, сам Шильц, имея лишь 20 байдарок, направился в залив Сан-Франсиско. Но на этот раз не только за добычей. Ему была поручена дипломатическая миссия.

Став на якорь против президио, Яков Егорович направил коменданту письмо от Баранова, в котором тот извинялся за нарушение границ вверенных ему, коменданту, территорий, капитаном судна, ему Баранову вверенного. Далее Александр Андреевич просил в знак прощения принять подарки: "15 штук сукна, шелка и китайки, 3 ящика жулан-чаю, 2 бочонка сахару и 1-мадеры".

Комендант, дон Герменедлиго Салг, благосклонно принял извинения с подарками, разрешил "больным и измученным голодом морякам" сойти на берег, прислал свежих овощей и пол дюжины бычков на заклание и пригласил офицеров на торжественный обед в их честь, назначенный на завтра.

В 17-00, прихватив с собой дополнительные подарки гостеприимным хозяевам, все "офицеры", в количестве четырёх человек, включая штурманского ученика Филиппа Кашеварова, сошли на берег. Капитан Шильц писал: "Мы вскоре прибыли в президио. Оно было не более, чем в миле от нашего места высадки... Перед нашим взором предстала площадка около 100 саженей в длину, ограниченная грязной стеной, что-то вроде загона для скота. Поверх стены виднелись соломенные крыши низких маленьких домиков.

Когда мы вошли в президио, то обнаружили, что с другой стороны стена еще не выстроена. Именно это дало нам возможность рассмотреть, каким образом они делают подобные сооружения. Это была стена 15 фут высоты и 5 ширины. В основании лежит крупный мачтовый лес. Бревна обложены дерном, а для их связи использована свежая глина. Все это кажется довольно прочной конструкцией, способной защитить президио. ...Дома располагаются вдоль стены на этой самой площадке. Фасадом они выходят на открытую площадку, свободную от зданий. Расстояние между ними почти одинаковое. Единственным входом являются большие ворота. Дорога через них ведёт к церкви, которая, не смотря на небольшой размер, даже изящна в сравнении с другими убогими домами, хоть она не слишком хорошо выбелена. Слева от церкви располагается дом коменданта из двух, я полагаю, комнат и клозетом. Другие дома и того меньше. Других отличий я не заметил. ... В подобных жилищах, много худших русских домов и казарм, кажется очень трудно пережить зиму и дождливый сезон. ...В окнах отсутствуют стёкла. Сами окна есть лишь в фасадной стене домов. От этого свет почти не проникал вовнутрь.

Апартаменты коменданта, куда нас поселили, представляют собой комнату 27 (футов) в длину и 7 в ширину, 5-ти в высоту. Пол земляной, а крыша украшена флагами и рюшами. Стены были побелены неизвестно когда, мебель состоит из всякой всячины, грубо сработанная и разношерстная...

После длительного застолья с бесчисленными тостами и здравницами в честь государыни императрицы, его католического в-ва, благородных хозяев и не менее благородных гостей, когда уже закурились сигары и трубки, я поник головой и тяжело вздохнул. Дон Герменедлиго обеспокоенно спросил, что так огорчило дорогого гостя? Тут я посетовал, что как бы хорошо нас не угощали в гостеприимном доме, завтра снова захочется есть, а нам ещё предстоит многомесячный обратный путь. Значит голод и цинга, т.к. продуктов на борту "св.Павла" явно не хватит.

В ответ на это до Герменделиго Салг встал в позу и, грозно размахивая сигарой, заявил что он: "Благородный идальго и честный католик не позволит умереть с голоду христианам, пусть даже не совсем истинным. И поэтому, спасая от голодной смерти подданных дружественной испанской короне подданных российской императрицы, божьей волей заброшенных в президио, комендантом которого он имеет честь состоять, разрешает им купить необходимые продукты питания, расплачиваясь за них, разумеется, исключительно испанской монетой"

Стоявший рядом отец Доменик (он получил штуку сукна и две — китайки) подтвердил, что спасение страждущих есть дело богоугодное, а потому одобряется церковью в его, отца Доменика, лице...