Zemlya za okeanom (14)

Уставные кавалерийские сабли образца 1809 и 1817гг., которые всучили в Америку вместо лёгких шашек, были довольно тяжелыми, имели массивный эфес и громоздкие железные ножны. И если в регулярной кавалерии, действовавшей по европейской тактической схеме, эти сабли могли более или менее успешно применяться, то для казаков они оказались малоэффективным и даже обременительным оружием.

Их вообще старались не брали с собой на учения, а в тех случаях, когда офицеры настаивали на выходе с "форменными" саблями, казаки, при первой же возможности, оставляли их где ни будь на хранение. Материалы проверок свидетельствуют, что сабли казаками вообще даже и не затачивались. Во всех действиях индеец рассчитывал прежде всего на ружье, а при неизбежности рукопашной схватки — на пику.

Вопрос о замене "тяжелых кавалерийских сабель легкими шашками, одинаково удобными как на коне, так и пешком... остерегаясь вызвать заключение, что я ищу предлагать перемены, должен, однако же, сказать, что сабли в железных ножнах и на длинных погонах не выгодны для казаков здешнего края, ибо с ними нельзя не заложить секрета, не выслать потайного разъезда, без того чтобы не быть открытым бесполезным стуком оружия...", поднял сам генерал-губернатор Степан Васильевич Воеводин, однако и до него ряд командиров полков уже поняли бесполезность сабель. Они своими приказами запрещали казакам, выходившим на секретные караулы и разъезды, иметь форменные сабли, "дабы враг по звуку оных не мог приметить их движение".

20 декабря 1861г. инспекторский департамент Главного штаба сообщил генерал-губернатору о согласии императора не замену сабель. Однако деньги "от казны" на перевооружение не выделялись, что в конечном итоге и предопределило исход этого дела. 7 февраля 1862г. Воеводин пишет в войсковую канцелярию: "... извольте приказать, чтобы впредь не были заказываемы для войска сабли в железных ножнах наподобие драгунских". Почему-то только через два года (27 февраля 1864г.) из войска последовал вопрос: а какие же тогда иметь? 10 июня 1864г. генерал-губернатор прямо указал: "... Я полагаю Американского войска казакам гораздо лучше иметь шашки вместо употребляемых ныне сабель..." и предписал Американской войсковой канцелярии дать свое заключение. 25 октября 1864г. оно и было представлено. Канцелярия признавала, что шашки "способнее" для казаков, но находила саблю "более приличествующей мундиру" (трудно придумать более замечательное признание функциональной ненужности сабли).

Наконец 30 октября 1864г. из Управления иррегулярных войск спустили указание : "... шашка в полном параде вместо сабли... показывает большое неприличие (речь идет о парадном мундире с полагающимися к нему форменными вещами — А.Б.), будучи несоответственна форме мундира чрез подтяжку у кушака, иметь же висячею, подобно сабле, по непрочности ножен может часто избиваться... Видится полезным иметь сабли казакам тоже в железных ножнах, но гораздо меньшей величины, подобные офицерским, с простою и прочной обделкой и с французским эфесом. Не воспретить также им сверх сабель иметь и шашки, если кто пожелает, для употребления, как оружие легкое и в действии весьма способное."

Итак, для форменной одежды — сабли, для боя — шашки. Мягко говоря, странное решение.

Неудачный образец сабли еще больше укрепил недоверие казаков к своему холодному оружию и лишь повысил приоритет огнестрельного. Сабли, а начиная с 80-х гг. XIX в. и шашки, навсегда остались в Америке на третьем плане после ружья и пики, а точнее вообще утратили значение реального боевого оружия.

Даже охрана границ, то, ради чего и было создано новое войско, происходила очень странно. Восточная, проходившая по диким горам, кажется никого не интересовала кроме сэлишей, нес-персе и шошонов, которые держали большинство перевалов и переправ, взимая в свою пользу налоги с редких уже переселенцев. А на южной границе новоявленные казаки, с негласного одобрения всех кламатских губернаторов, усиленно поддерживали контрабанду в сопредельные Соединенные Штаты.

С началом военных действий в 1854г. контрабандная торговля на южной границе резко сократилась из-за повышения цен в Рус-Ам. Кроме того и в самой Калифорнии начался подъём сельского хозяйства, что привело к снижению цен на продукты питания. И только спиртные напитки, благодаря высоким ввозным пошлинам, оставались в цене.

Компанейскими винокурнями управляли почти исключительно одни евреи. Они же были представителями Компании и посредниками в продаже импортных вин и коньяков. Основными покупателями этого товара выступали еврейские торговцы в Калифорнии. Поэтому неудивительно, что, как только спиртное осталось единственным массовым контрабандным товаром, именно евреи стали монополистами в этом секторе торговли. А так как, опасаясь серьёзной реакции таможенного управления Соединенных Штатов, правитель Митьков, а затем и Фуругельм, строжайше запрещали конкуренцию в этой области, еврейские контрабандисты быстро организовались в консорциум под негласным, но всем известным названием "Международная компания по торговле костями и тряпками".*(9)

Два года это объединение безраздельно контролировало торговлю но южной границе. . Но, начиная с 1857г., к списку контрабандных товаров, вывозимых в Соединенные Штаты, водки и виски местного производства, рому с Гавайев, испанским и французским винам, вновь прибавились продукты питания, которые с выгодой стали поставлять соседям поселенцы Кламатской крепости и её окрестностей. В основном отставные драгуны и их потомки. Причиной этого выгодного дела стала "Война Кинтпуаша".

До 1856г. земли немногочисленных модоков, живших у самой границы Рус-Ам, не привлекали бостонских поселенцев. Тем не менее некий калифорниец Бен Райт, прикинув, что доставка продовольствия из Сан-Франциско на прииски слишком дорога, решил устроить большое ранчо и ферму в районе озера Модок. Он пригласил вождей модоков на переговоры, чтобы "обсудить разные важные вопросы". "Переговоры" были хорошо подготовлены. Как только невооруженные индейцы явились в назначенное место, Райт и его приятели набросились на них и почти всех перебили. Погиб тогда и вождь Моваттаккна, отец Кинтпуаша.

Модоков было всего-то четыреста человек, но убийство требует отмщения и Кинтпуаш вступил на тропу войны. С тех пор он, с небольшим отрядом воинов, десятки раз устраивал налёты на бостонцев. В основном жертвами его мести становились беззащитные фермеры и земледелие в приграничной зоне практически исчезло.

Против неуловимого и непобедимого Кинтпуаша, которого бостонцы прозвали Капитан Джек, были брошены карательные отряды и модоки, некоторое время укрывавшиеся среди холмов окаменевшей лавы возле озера Тул, вынуждены были искать убежище на сопредельной стороне у родственных кламатов. Несмотря на родственное происхождение и один язык племена враждовали между собой, но губернатор Сорокин... выделил беглому племени земли южнее озера Кламат, рядом с территорией племени яхоскин.

Но и после переселения отчаянный Кинтпуаш не прекратил месть и раз за разом переходил границу в обратном направлении. Все губернаторы Кламата старательно закрывали на это глаза, а на упрёки соседей отвечали отписками. "Разбойные банды, собранные всяким сбродом из разных народов, доставляют и нам немало беспокойства... Охрана от них дорог и поселений занимает много людей, однако мы немедля выставим на границе дополнительные кордоны дабы сделать невозможным объединения банд Капитана Джека с теми разбойниками, что нарушают законы на территории Российской Империи."

В конце концов, разуверившись в способности местных властей решить эту проблему, правительство Соединенных Штатов двинуло против Кинтпуаша, у которого, в лучшие времена, было не более сорока воинов, 6-й армейский полк поддержанный местной милицией и двумя гаубичными батареями. За пять месяцев непрерывной погони за неуловимым Капитаном Джеком карательная экспедиция потеряла 75 человек и среди них, командующий корпусом генерал Кенби. Командир полка полковник Мисчен был тяжело ранен. Кинтпуаш за это время потерял только пять своих воинов.

Инцидент вышел за грани "местного" и посланник Соединенных Штатов в России Джеймс Лоренс Орр, вынужден был вручить министру иностранных дел Александру Михайловичу Горчакову ноту своего правительства. Во время поездки в МИД посланник, прибывший к месту службы месяц назад, не привыкший к русским морозам и обувшийся по такому случаю в лакированные туфли, сильно простыл и через три недели скоропостижно скончался от воспаления лёгких. Его смерть также можно отнести на счёт мстительного Кинтпуаша.

Тем не менее в Америку полетела телеграмма с требованием "немедля принять безотлагательные меры к пресечению разбойничьих набегов диких на территорию дружественного государства". "Дикие" приняли к сведению указания МИДа и 3 октября 1873г. в крепости Кламат был подписан договор, по которому Кинтпуаш передавал все племенные земли правительству СШ всего за 138 000 долл. Тем и закончилась эта, длившаяся 17 лет, война, которую Бэнкрофт называл "во многих отношениях самая примечательная страница в истории подвергшихся истреблению американских туземцев".

1* В главе использовались материалы из работы А.В.Гринёва "Русская Америка в 50-е годы."

2* Этот эпизод упоминается в книге А.С.Есаулова "Руско-тлинкитские отношения" со ссылкой на индейские предания. Но т.к. первоисточник никогда не был опубликован большинство историков считает упомянутый случай выдумкой. А.Смит, квакер по вероисповеданию, отмечался всеми современниками как удивительно хладнокровный и выдержанный человек и убеждённый аболиционист.

В главе явно просматривается желание автора свалить всю вину за инцидент на бостонцев.

3* Автор, как и некоторые современные историки, старается преуменьшить масштабы этого конфликта. Однако, даже по параметрам принятым в современной политологии, гибель более 25 человек уже позволяет говорить о настоящем военном конфликте.

4* Автор предвзято относится к Н.Я.Розенбергу. Он, несомненно, был порядочным человеком, а его административные просчеты и упущения могут быть объяснены в значительной мере серьезной болезнью; по этой причине и из-за семейных обстоятельств он еще в конце 1851г. просил Главное правление о своей отставке, но, по личной просьбе Ф.П.Врангеля, остался в колониях.

Интересы Шелиховых в Главном правлении защищал генерал-майор В.Г.Политковский, потомок основателя Русской Америки ставший в 1850г., председателем ГП РАК; на страже интересов семьи стоял Григорий, сын Якоба Ван-Майер; интересы купеческого сословия отстаивал Н.И.Кусов. Вместе они могли сопротивляться давлению блоку офицеров под руководством барона Врангеля. Но1856г., после смерти Н.И.Кусова, в состав Главного правления вошел бывший главный правитель Русской Америки контр-адмирал М.Д.Тебеньков и власть в РАК почти полностью перешла в руки военной элиты не только в колониях, но и в метрополии. Даже после того, как в связи с болезнью оставил свой пост члена Главного правления действительный статский советник и адмирал Ф.П.Врангель 18 декабря 1858г., под давлением клана Врангелей, общее собрание акционеров РАК избрало на его место контр-адмирала В.С. Завойко.

5* Автор политкоректно заключает слово "бешеные" в кавычки. Однако С.А.Марголин, известный психиатр и психоаналитик, в своей ставшей классической монографии "Психология степи" провел очень точное психоаналитическое и социально-психологическое исследование на индейцах прерий, в частности из племени юта, и показал, что эти люди тяжко страдают от избытка агрессивных побуждений, которые им некуда деть в условиях современной урегулированной жизни.

По мнению Марголина, в течение полутора-двух столетий, во время которых индейцы прерий вели жизнь конных охотников, состоявшую из перманентных войн, налётов на соседей и непрерывного ожидания ответного нападения — чрезвычайно сильное селекционное давление должно было заметно усилить их агрессивность. Вполне возможно, что значительные изменения наследственной картины были достигнуты за такой короткий срок; при жестком отборе породы домашних животных она меняется так же быстро.

Кроме того, в пользу предположения Марголина говорит то, что индейцы-юта, выросшие при другом воспитании, страдают так же, как их старшие соплеменники, а также и то, что патологические проявления, о которых идет речь, известны только у индейцев из прерий, племена которых были подвержены упомянутому процессу отбора.

Юта страдают неврозами чаще, чем какие-либо другие группы граждан Рус-Ам; и Марголин обнаружил, что общей причиной этого заболевания оказывается постоянно подавленная агрессивность. Многие юта чувствуют себя больными и говорят, что они больны, но на вопрос, в чем же состоит их болезнь, не могут дать никакого ответа, кроме одного: "Но ведь я — юта!"

Насилие и убийство по отношению к чужим среди племён прерий в порядке вещей; по отношению к соплеменникам, напротив, оно крайне редко, поскольку запрещено табу, безжалостную суровость которого так же легко понять из предыдущей истории юта: племя, находившееся в состоянии беспрерывной войны со всеми соседями, должно было любой ценой пресекать ссоры между своими членами. Убивший соплеменника был обязан, согласно традиции, покончить с собой. Эта заповедь оказалась в силе даже для юта-полицейского, который, в 1965г., пытаясь арестовать соплеменника, застрелил его при вынужденной обороне. Тот, напившись, ударил своего отца ножом и попал в бедренную артерию, что вызывало смерть от потери крови. Когда полицейский получил приказ арестовать убийцу, хотя о предумышленном убийстве не было и речи, он обратился к своему начальнику с рапортом. Аргументировал он так: преступник хочет умереть, он обязан совершить самоубийство и теперь наверняка совершит его таким образом, что станет сопротивляться аресту и вынудит его, полицейского, его застрелить. Но тогда и самому полицейскому придется покончить с собой. Поскольку более чем недальновидный сержант настаивал на своем распоряжении трагедия развивалась, как и было предсказано. Этот и другие протоколы Марголина читаются, как древнегреческие трагедии, в которых неотвратимая судьба вынуждает людей быть виновными и добровольно искупать невольно совершенные грехи.

Объективно и убедительно, даже доказательно говорит за правильность марголинской интерпретации такого поведения юта их предрасположенность к несчастным случаям. Доказано, что "предрасположенность к авариям" является следствием подавленной агрессивности; у индейцев-юта норма автомобильных аварий чудовищно превышает норму любой другой группы автомобилистов. Кому приходилось когда-нибудь вести скоростную машину, будучи в состоянии ярости, тот знает — если только он был при этом способен к самонаблюдению, — насколько сильно проявляется в такой ситуации склонность к самоуничтожающим действиям. По-видимому, и выражение "инстинкт смерти" произошло от таких особых случаев.