Взвод средних танков

Старший уже успел разжиться у кого-то из сидевших на броне пехотинцев табачком и бумагой, сейчас крутил самокрутку, укрываясь от дождя. Сергей вздрогнул, увидев, что казак крутил козью ножку из обрывка "Хабаровской правды", крупный заголовок был различим даже с такого расстояния. То ли он был неграмотный, то ли просто не обратил внимания на содержимое клочка бумаги, но, закончив процесс скручивания, высек огонь и с удовольствием затянулся. Пустив изо рта дым рассудил.

— А дрянной у вас табачок, не чета нашему.

Лейтенант незаметно показал кулак пехотному сержанту. Вощило сделал зверское лицо и отшил любителя курения.

— Вот и кури свой, а раз дареный не нравится — ступай своей дорогой.

Обиженный казак хотел что-то сказать в ответ, но покосившись на торчащего из башни танка офицера, отошел молча. Оба казака, старший и молодой, направились к своим лошадям, всем видом своим показывая, что не очень-то и хотелось связываться со всякими, да начальство приказало. Этого, собственно, Сергей и добивался. Между тем, авангард обоза с всадниками во главе опять приблизился к танкам.

— Как вы думаете, через какое время здесь могут появиться японцы? — поинтересовался Сергей у проезжавшего мимо Кондратьева.

— Часа через два-три, — остановив лошадь, ответил капитан. — Скорость у них не больше нашей, так что раньше вряд ли. Успеете?

— Успеем, спасибо капитан.

— Счастливо оставаться.

Ни хрена не успеем. Шацкому два часа туда, час, как минимум, там, два — обратно. Итого пять, а японцы могут быть здесь через два. Видимо, все-таки придется брать поврежденный танк на буксир. Когда последние повозки обоза скрылись с глаз, Сергей подозвал к себе сержанта.

— Значит, сделаем так...

Сержант Вощило обошел танк и позвал старшего из казаков.

— Слышь, казак, да ты, ты, подь сюда, лейтенант зовет.

Не заподозрив подвоха, казак подошел к Сергею и, вскинув правую руку к козырьку своей фуражки, начал докладывать.

— Ваше благородие, урядник...

Договорить ему не дали, Ерофеев и здоровенный Васюков навалились на него сзади, повалили на землю и начали крутить руки. Не ожидавший нападения казак, сопротивлялся, тем не менее, отчаянно. Ухитрился двинуть локтем Васюкову в глаз и уже почти освободился, но тут Сергей приложил его по затылку рукояткой своего ТТ. Казак обмяк и был, наконец, скручен. С него сняли винтовку и шашку, вывернули карманы. Вскоре Вощило со своими пехотинцами притащил второго. Этот тоже оказал сопротивление и был изрядно помят, но в сознании.

— Нет у него никаких документов, — доложил сержант.

— У нашего тоже пусто.

— Лучше сюда взгляни, командир.

Сергей обернулся к наводчику младшему сержанту Рябову. Тот держал в руках винтовку одного из казаков с открытым затвором. Лейтенант взял оружие из рук наводчика, заглянул в магазин и сильно удивился, вроде, обычный трехлинейный патрон, но пуля оживальная, покрытая каким-то серым сплавом. На граненом казеннике винтовки значилось "Императорский тульский оружейный завод 1901". Вот только никак не выглядела эта винтовка сорокалетней. И тут в голове у Сергея будто щелкнуло, картина сложилась полностью. Почти полностью. И японцы, и капитан этот странный с обозом, и казаки с древними винтарями, только очень странная это была картина.

Лейтенант нагнулся, схватил за грудки младшего из казаков, приподнял и прохрипел, глядя ему прямо в глаза.

— Год? Какой сейчас год?

Казак ожидал чего угодно, только не этого вопроса.

— Девятьсот пятый, — не в силах оторвать глаза от взгляда этого сумасшедшего офицера прошептал он, и шепотом добавил, — от рождества Христова.

— Месяц?

— М-март.

Сергей отпустил парня и тот шлепнулся на землю, но лейтенанту было уже не до него.

— Васюков! Принеси книгу, ту, что у меня в сумке лежит.

Книгу эту Иванов выпросил в гарнизонной библиотеке под честное слово, что вернет, как только прочитает. Но батальон неожиданно подняли по тревоге и двинули к границе, а книга о Русско-японской войне 1904-1905 г. так и осталась лежать в лейтенантской сумке, но он не терял надежды вернуть ее на обратном пути. Схватив книгу, он лихорадочно начал искать нужно место, перелистывая страницы. Вот оно "Утром 11 марта 3-я и 1-я японские армии сомкнулись у Пухэ, отрезав некоторые части русских войск и обозы, которые не успели пройти, однако основная часть русских армий была уже вне опасности". И схема имеется, а вот и она — стрелка с надписью 9-я дивизия, ведущая к Тяудятуню. Что у нас было дальше? Слабое преследование японцев вследствие общей усталости войск, вечером 11-го русские отошли к Телину, 13-го расположились на позициях у реки Чайхэ. Короче, некоторое время еще есть.

— Командир, ты думаешь что... — Ерофеев тоже прочитал страницу из-за плеча Сергея.

— А есть другой вариант, который все объяснит?

— Нет. Но как?

— Откуда я знаю. Не падай духом, Иваныч, может, это не мы к ним, а они к нам.

Хотя, если учитывать отсутствие радиосвязи, то скорее все-таки мы к ним, но говорить об этом подчиненным Сергей не стал. Он метнулся к танку и крикнул в лобовой люк.

— Дай связь с Шацким!

Радист что-то забубнил в ларингофоны, потом подождал, еще побубнил и, высунувшись из люка доложил.

— Товарищ лейтенант, он меня послал. Похоже, у них там бой идет.

Час от часу не легче! Еще и Семен вляпался. Но буквально через две минуты Шацкий сам вышел на связь.

— Здесь японцев, как грязи. Не прорваться, — хрипели наушники радиостанции. — Что дальше делать, лейтенант?

— Возвращайся. Как понял? Возвращайся.

— Понял, понял, возвращаюсь.

— Конец связи.

Обернувшись, Сергей увидел, что все молча смотрят на него, извечный русский вопрос повис в посеченном каплями холодного дождя воздухе. Надо было занять чем-то людей, отвлечь от возникающих мыслей.

— Семен вернется — будем решать, что делать дальше. А пока делом займитесь. Вощило, организуй охранение.

— Есть!

— И за казаками, — язык не повернулся назвать их пленными, — присмотри.

— Я присмотрю, — Васюков с подбитым глазом, поправил на плече свой ППС и злобно зыркнул в направлении пленников.

— Отставить! Пехотинцы сами справятся. А мы — готовим танк к буксировке.

Убедившись, что все заняты, Сергей забрался в танк, включил подсветку и развернул карту. Уходить. Уходить отсюда надо в любом случае, и уходить лучше на север. Вот дорога, ведущая к Телину. До него всего полсотни километров, даже с учетом горной местности, часа четыре хода. Но на этой дороге Семен напоролся на японцев. Есть другой путь, по нему и двинулся обоз капитана. Сергей измерил предполагаемый путь курвиметром, получилось что-то около семидесяти километров, на плоской карте, а идти придется по горам. Поэтому кладем все восемьдесят, и скорость с неисправным танком на буксире в среднем будет километров пять в час. Итого шестнадцать часов. Плюс часов шесть на отдых, иначе механики за рычагами просто не выдержат, и устранение мелких неисправностей, которые также неизбежно возникнут. В лучшем случае завтра утром выйдем к своим. Хотя, где они сейчас эти свои?

Пока подогнали машину к сломанной, завели и зацепили тросы, появился танк Шацкого. Еще не остывший от боя Семен скатился с башни.

— Сначала мы с их кавалерией столкнулись!

Судя по кормовому листу, не только столкнулись, но и по ней проехались.

— Думали казаки, а ближе подъехали — японцы! Леха по ним из пулемета, они — врассыпную. Мы — газу, выскакиваем к железке, а там японцы лагерь ставят!

— Сколько их было? — перебил рассказчика Сергей.

— Много. Полк, как минимум, а может, бригада. Ох, как они забегали, когда мы их из пушки гвоздить начали! Но у нас боекомплект не резиновый, а тут еще артиллерия по нам откуда-то бить начала, ну мы и отошли.

— А тебя не удивило, что вместо родного корпуса, движущегося к Мукдену, ты встретил японский лагерь?

— Да поначалу не до того было! Хотя, конечно, странно. Может, наши не успели подойти? Грязь задержала?

— В самом худшем случае, должны уже были, и подойти, и пройти. А еще вот на это взгляни.

Сергей протянул сержанту казачью винтовку. Семен взглянул на клеймо, на патрон и поднял на лейтенанта удивленный взгляд.

— И откуда это?

Иванов кивнул на связанных казаков, охраняемых длинным пехотинцем с СВТ.

— А чего вы казачков-то связали?

— Того, что они считают, будто сейчас март девятьсот пятого года.

— Так, может, они того?

Семен покрутил у виска пальцем.

— Это был бы самый лучший выход для всех, но на сумасшедших они как-то не похожи.

Следующие слова Семена Шацкого наглядно продемонстрировали результат длительного негативного воздействия службы в танковых войсках на неокрепший ум интеллигентного еврейского мальчика из глубинки. В армию он попал осенью тридцать девятого прямиком со студенческой скамьи. Через полгода, проведенных в танковой школе на Дальнем востоке, бывший студент второго курса получил по треугольнику в петлицу и должность командира танка БТ. На фронт он попал уже старшим сержантом летом сорок четвертого. После того, как в часть пришло известие, что из всей большой семьи Шацких остался он один, начальство вошло в положение и удовлетворило рапорт комсорга батальона.

Словно в качестве компенсации за погибшую семью, судьба провела его от Ясс до Праги без единой царапины. Шесть раз он выбирался из подбитого танка, один раз дрался с венграми в рукопашную, пережил бессчетное количество артобстрелов и авианалетов. От предложения поехать в училище отказался, да и вообще с командованием не слишком ладил, проявляя излишнюю самостоятельность и не боясь высказывать собственное мнение, в том числе и о собственном начальстве. Вот и был сослан к самому молодому взводному, остальным просто надоело с ним возиться.

Закончив матерную тираду, Семен задал более осмысленный вопрос.

— Лейтенант, ты в этом уверен? Или, может, мы все бредим?

Остальные танкисты, бросив работу, понемногу собрались вокруг и развесили уши.

— Да ни в чем я не уверен. Мне все эти странности тоже поперек горла встали. Но я здесь командир, — Сергей повысил голос, — и я за всех вас отвечаю! И действовать буду исходя из сложившейся обстановки. Позади у нас японцы, слева, как выяснилось, тоже. На востоке нам делать нечего. Поэтому, начинаем марш на север по обходной дороге к Телину. Расстояние — восемьдесят километров, расчетное время — шестнадцать часов. Ерофеев, горючего хватит?

— Если с неисправного танка слить — хватит. С запасом.

— Семен, что с боекомплектом?

— Осколочных — двадцать один, бронебойные и подкалиберные все на месте, к пулеметам израсходовали меньше трех дисков.

Но тут в разговор неожиданно вмешался Ерофеев.

— К белякам приедем.

Механик-водитель Николай Иванович Ерофеев был вдвое старше лейтенанта. А еще он был потомственным пролетарием, чем очень гордился. Воевать начал еще в Сталинграде. Когда немецкие снаряды начали крушить цеха Сталинградского тракторного завода, слесарь-сборщик Ерофеев сел за рычаги, вывел танк из цеха и повел его к передовой. Как он потом шутил "Сам себе сделал танк и поехал на нем воевать". Точнее, танк был из ремонта и уже на следующий день он был подбит буквально в трех километрах от завода. Слесарь Николай Иваныч выбрался, а те, кто был в башне — погибли. Он уже хотел было вернуться обратно в цех, но тут из ремонта пришла другая тридцатьчетверка без экипажа, и Ерофеев окончательно остался механиком-водителем.

Военная судьба его была далеко не гладкой. И второй танк сгорел в Сталинграде, а его механик-водитель попал в госпиталь. До Орла Ерофеев не дошел каких-то десять километров и потом долго лечил обожженные руки. В следующий раз на фронт он попал только летом сорок четвертого, чтобы через две недели опять отправиться в госпиталь. Пятый гвардейский танковый он догнал уже в Будапеште и дошел с ним до Праги. Был сержант невысокого роста, скорее даже низкого, но поперек себя шире. У любого, кто видел, Ерофеева возле водительского люка, возникал вопрос — как он в него пролазит? Да нормально. А когда требовалось покинуть горящую машину, так и совсем легко.

Однако сказанная фраза требовала ответа.

— А ты, Иваныч, предлагаешь здесь японцев дождаться? Или, может, к китайцам податься?

— Нет, но...

— Никаких "но"! Выбора у нас нет, и дойти мы обязаны, нельзя японцам нашу технику оставлять. Тем более, если мы действительно в прошлом оказались. К тому же, нет здесь сейчас, ни белых, ни красных. И еще двенадцать лет не будет.

— Значит, танки царским генералам сдадим, — вмешался Семен, — а сами царю-батюшке служить будем?

— У нас нет другого выхода.

— Да-а, быстро же ты перекрасился! Про присягу забыл? Советская власть тебя вырастила, выкормила, образование дала, а ты за всех решил царю, вон какой подарочек преподнести?

— Во-первых, товарищ старший сержант, я не уличная девка, чтобы краситься по десять раз на дню! Во-вторых, растили и кормили меня родители, а советской власти я безмерно благодарен за бесплатную учебу в средней школе и танковом училище. В-третьих, мне кажется, что кто-то здесь устав забыл? Так я могу напомнить!

Рука Сергея легла на кобуру ТТ. Семен тоже было дернулся к оружию, но был перехвачен Ерофеевым.

— С ума посходили, товарищи командиры?! Семен остынь, лейтенант прав — нет у нас пока другой дороги. Да и неясно еще ничего.

— Хорош базар разводить, — поддержал водителя Рябов, — уходить надо.

— В крайнем случае, танки можно сжечь, — сделал предложение Мирошкин.

— Не получится, — отрицательно покачал головой Сергей. — Чтобы сжечь, нужно горючее, а мы его при буксировке спалим.

— Тогда взорвать.

— Как? Твою — еще можно, а в новых тридцатьчетверках боезапас почти никогда не детонирует. Да и танк не деревянная изба, даже после взрыва еще много чего интересного останется, умный — поймет.

— Ладно, чего зря базарить — поехали, — подвел итог дискуссии Ерофеев.

— Поехали. Порядок следования: первым — Шацкий...

— Есть.

— За ним мы с танком Мирошкина на буксире. Частоты для связи — прежние. Вопросы?

— Пока нет.

Это пока показало, что вопросы у Семена еще будут, а возможно и не только у него одного. Если взвод действительно провалился в прошлое, то от царского режима ему ничего хорошего ждать не приходилось. А у сержанта Вощило вопрос был.

— С казаками что делать?

— Развязать, оружие вернуть. И приведите их сюда.

Оба казака настороженно зыркали по сторонам, не зная еще как реагировать на очередную внезапную смену их положения. Оружие им вернули, но Вощило и его десантники держались настороженно, затвор сержантского ППШ был взведен, палец лежал на спуске, а ствол как бы невзначай смотрел на гостей, причем так, чтобы в случае стрельбы не задеть танкистов.

— Извините, казаки, ошибка вышла — не за тех мы вас приняли. Поэтому прошу у вас прощение.

— Да ладно, чего там ваш бродь, — старший казак потер шишку на затылке, — на войне всяко бывает, мы не в обиде.