Золотая Валюта

Пример II. Арендатор из имения, дающего 1000 четвертей пшеницы, продал купцу 800 четвертей, а 200 четвертей оставил на семена. Купец принимает пшеницу четвертью в 10 четвериков, вместо 8. — Купец получает все 1000 четвертей, а арендатор, оставшись без семян, лишается возможности продолжать хозяйство.

Пример III. Землевладелец получил в наследство от завещателя 1000 десятин земли, из которых в определенный срок должен отделить третьему лицу 500 десятин. К этому сроку сажень стала в 1,5 раза больше. Десятина стала в 2,25 раза больше. Несчастный наследник не только половиной имения не может удовлетворить указанного третьего лица, но даже всего имения не хватает на исполнение условия завещания — наследник растратил завещанную ему землю.

Пример IV. Земледелец или фабрикант для покупки имения или для основания завода, дающего 100 000 пудов товара, по цене 1 р. за пуд, на сумму 100 000 рублей, занял у банкира сумму, равную половине стоимости имения или завода; в виде процентов он обязан платить банкиру половину всего произведенного товара, но не в натуре, а половину рыночной цены всего производимого товара по цене момента, когда был заключен заем. Если затем рубль вздорожает вдвое (как это произошло с золотой валютой), то измеренная рублем цена товара понизится вдвое. Тогда земледелец или фабрикант должен будет отдавать продажную цену всех своих произведений на уплату процентов банкиру, ничего себе не оставляя. Такое положение дела, обесценивая произведения предприятия, необходимо обесценит, в конце концов, фабрику или имение: доля участия владельца исчезнет; останется только доля участия банкира.

В первых трех примерах легко заметна единовременная подмена мерила веса, ёмкости или длины. В последнем примере происходит автоматическое, почти неуловимое, но постоянное вздорожание мерила ценности. Но результат тот же: вследствие изменения мерила, часть, принадлежащая кредитору, автоматически поглощает целое, принадлежащее должнику.

Так земельные банки, даже дворянский, автоматически разоряют своих заемщиков, даже против воли, без выгоды для себя, обогащая лишь банкиров, приобрёвших их акции или закладные листы. Банк выдает ссуду только в размер части действительной цены имущества. Но, благодаря вздорожанию денег и соответствующему обесценению имущества, часть цены, составляющая долг, поглощает всю цену имущества.

Таким образом, даже независимо от процентов, в странах с золотой валютой вздорожание золота — мерила ценностей — автоматически обесценивая имущества, делает возможным, чтобы долг поглотил имущество, служащее ему обеспечением, хотя цена имущества значительно больше суммы долга.

Так удав проглатывает быка, который больше его, предварительно смяв его своими кольцами до размеров своей пасти. Заимствую это сравнение у A. Сhabry ("L'Usure Supreme").

Говоря об опустошениях, производимых золотой валютой, он сравнивает последнюю с громадным золотым удавом, пасть которого находится в Лондоне в ожидании своего перемещения в Палестину, кольца которого опутывают весь мир, сжимая в золотых петлях всех дебиторов, от мелкого крестьянина и крупного предпринимателя до великих держав включительно.

Пока бык, не сознавая опасности, спокойно допускает приближение чудовища, его гибель неизбежна.

Пока промышленник и земледелец, не сознавая важности вопроса о валюте, безучастно допускают его разрешение одними представителями банкирских интересов, их разорение неминуемо.

На Западе Европы промышленники и земледельцы высказывают свои интересы, попираемые золотой валютой. И нет правительства, которое не стало бы прислушиваться к голосу земледелия и промышленности; ибо всякое правительство понимает, что богатство и могущество государства зависят от, обогащения отечественных земледелия и промышленности, а не от обогащения международных банкиров государственными долгами.

Но для этого необходимо, чтобы промышленник и земледелец сознательно выступили в защиту своих интересов в великом споре о валюте, а не продолжали слепо поклоняться воздвигаемому руками банкиров среди опустошенных полей, на фундамент из миллиардов государственных долгов, грандиозному кумиру золотого змея, под тяжестью которого изнемогают народы.

I. Перепроизводство (1896)

Перепроизводство — вот страшное слово, которое двадцать с лишним лет пугает всю Европу и Северную Америку.

Мальтус боялся чрезмерного прироста населения: население без регулирующего влияния войн и эпидемий возрастает в геометрической прогрессии, а предметы первой необходимости — в арифметической. Возрастание производства предметов первой необходимости никогда не поспеет за естественным приростом населения. Отсюда бедствия, которых боялся Мальтус.

Прежде, чем опасения Мальтуса оправдались, мы переживаем иное бедствие — не недостаток, а перепроизводство предметов первой необходимости.

Человечество должно благоденствовать.

Кто же этот благодетель человечества?

После победы Германии над Франциею в 1870 г. Бамбергер, видный политический деятель, ясно доказал, что золото есть единственная валюта, достойная великого государства. Бедная Германия не видела золота с тех пор, как над нею перестали носиться в пороховом дыму золоченые орлы Наполеона I. Получив в виде трофея победы от Франции 5 млрд. фр. золотом,

опьяненная победою и ослепленная блеском металла, она охотно поверила Бамбергеру.

Германия признала единственною валютою золото (1873 г.). Франция прекратила свободную чеканку серебра. Золото стало единственной международной монетой.

За результатами обратимся к статистическим данным Августа Зауэрбека.

С 1848 по 1873 год производство всех товаров возрастало на 2,75% в год. Этого роста не хватало для возрастающих потребностей населения. Цены товаров за этот период возросли на 18-20%.

С 1873 по 1885 год производство товаров возрастает ежегодно только на 1,6,% т. е. на половину против предыдущего периода, и этого с избытком достаточно для счастливого человечества. Цены товаров падают на 22-25%.

С 1885 по 1895 год благоденствие человечества еще более увеличивается, и цены товаров падают еще на 20%. Цены на хлеб — предмет первейшей необходимости — падают еще больше.

В 1873 году пуд пшеницы стоил в Одессе 1 р. 25 к. золотом, а в 1894 г. — 39 к. золотом. Падение цены на пшеницу = 70%.

И это падение цен не происходит от уменьшения народонаселения. Напротив, г. Касперов ("Нов. Вр.", 13 марта 1893 г.) указывает нам, что за последние 10 лет потребительная способность народонаселения Европы и Соединенных Штатов возросла на 400 млн. пудов, а производство пшеницы возросло только на 157 млн. пудов.

Рядом с избытком хлеба и иных товаров замечается и чрезмерный прирост народонаселения.

Рядом с общим падением цен падает и заработная плата.

Народы стали скромнее — питаются больше картофелем, а иногда и лебедою.

1891 год доказал нам, что бывает иногда недостаток в картофеле и лебеде, и люди мрут от голода.

Это называется перепроизводством.

Наблюдается не только перепроизводство предметов потребления, которым нет сбыта, и чрезмерный прирост потребителей, потребностям которых нет удовлетворения, но доказано также перепроизводство орудий обмана, по крайней мере, серебра.

Что добыча серебра непомерно возросла в последнее время, что серебро упало в цене и не может служить орудием обмена — это аксиома, которую повторяют маленькие дети. Никто и времени не тратит на проверку этой истины, несмотря на то, что добыча серебра возросла сравнительно со среднею годовою добычею в период 1493 — 1850 г. только в 13 раз, в то время как добыча золота возросла в 20 раз.

Одно золото сохранило свою цену. Оно одно служит мерилом всех ценностей. По выражению Бисмарка, золото есть слишком узкое одеяло, из-за которого спорят народы. По сравнению Bonamy Price драгоценные металлы суть перевозочные средства торговли. Золото стало недостаточным перевозочным средством. Определяя своим количеством возможные размеры торговли и

промышленности, оно теперь нераздельно царит над миром.

Промышленность, земледелие, прежде чем расширяться, должны справиться, не уменьшилась ли добыча золота?

Человечество, прежде чем размножаться, должно оглядываться не на средства пропитания, а на то, в достаточной ли мере увеличилась добыча драгоценного желтого металла?

Да и самому золоту грозит перепроизводство.

Г. Тверской в "Вестнике Европы" (4 мая 1896 г.) сообщает нам о грозящем удвоении добычи золота, a "Новое Время" (4 мая 1896 г.) серьезно разделяет эти опасения.

Неожиданное удвоение всемирного урожая пшеницы неизбежно повело бы к страшному падению цен, так как ежегодный урожай должен быть потреблен в течение одного года. Но драгоценные металлы не потребляются. Их ежегодная добыча увеличивает существующий запас орудий обмена, накопленный веками.

Ныне всемирный запас золота равен приблизительно 9 млрд. долл.

Средняя годовая добыча за последние пять лет равна 147 млн. долл. (Ежегодные отчеты директора Монетного Двора Соединенных Штатов). Ежегодный прирост запаса золота = 1,63%. Если добыча удвоится, и золотой запас станет возрастать на 3,26% в год, то от этого никакой беды не произойдет. В 1850 году всемирный запас золота составлял 3,16 млрд. долл., a ежегодная добыча, поднявшись сразу с 36 млн. до 132 млн. долл., в течение десяти лет увеличивала запасы на 4,2% ежегодно, и от этого, кроме развития промышленности, ничего не произошло.

Поэтому предоставим г. Тверскому и другим пугаться перепроизводства золота, а сами займемся рассмотрением интересующего нас явления.

Чрезмерное производство всех товаров вызывает падение всех цен. Между тем, производство возрастает вдвое медленнее, чем в прежние годы, и нигде нет значительных запасов непроданных товаров.

Люди, нуждающиеся в заработке для своего ежедневного пропитания, должны искать его в отдаленных краях. В то же время фабрики и заводы закрываются, не будучи в состоянии достаточно дёшево нанимать рабочих по ценам, предписанным низкою ценою товаров.

Перепроизводство хлеба понизило цены на хлеб на 70%, и по пониженной цене хлеб с трудом продается. Рядом с магазинами, переполненными хлебом, никому не нужным, население питается суррогатами, a то и мрёт с голоду, не зарабатывая достаточно, чтобы купить хлеба. А хозяин, производящий хлеб, не в состоянии нанять рабочих для дальнейшего производства.

Земледельческие орудия не находят сбыта, и плохо оплаченные рабочие, приготовляющие эти орудия, нуждаются в хлебе. Хозяева, производящие хлеб, нуждаются в машинах, но не могут ни сбыть хлеба, ни купить машин.

На близких расстояниях возможно вернуться к доисторическому способу, к непосредственному обмену товаров на товары и на услуги. Во всемирной торговле этот способ не применим. Необходимы орудия обмена — деньги.

Это орудие обмена, "перевозочное средство торговли", стало, по-видимому, недостаточным за последние 25 лет.

Торговля, а за нею промышленность, в застое, задыхаются. Народы, в отчаянии, хотят оживить каждый свою промышленность, требуя от своих правительств преград для иностранной конкуренции — высоких ввозных пошлин.

Эти постоянно возвышающиеся преграды еще больше тормозят дела. Для уплаты пошлин нужны опять деньги, а их нет, несмотря на кажущийся избыток.

Среди общего кризиса, "за неимением выгодного применения, капитал накопляется в банках, довольствуясь ничтожным процентом. Он находит здесь два преимущества. Во-первых, он ускользает от неизбежных потерь в торговле и промышленности. Во-вторых, в то время как вокруг него всё приходит в упадок и падает в цене, его приобретательная сила растет... Угрожаемый неизбежными убытками, если он вздумает действовать, уверенный в прибыли, если он останется неподвижным, капитал извлекается изобращения и отказывается от производства... Цены падают; потребление понижается; сбыта нет; машины гасят огни; рабочие остаются без работы. Получается общий застой, неправильно приписываемый то перепроизводству, то иностранной конкуренции".

Подобно тому, как голодная толпа гибнет перед магазинами, наполненными хлебом, не имеющим сбыта, промышленность погибает от безденежья рядом с банками, переполненными капиталами, которые ищут и не находят себе помещения в верных предприятиях. Верных предприятий нет среди общего кризиса.

Уже более 20 лет этот вопрос занимает лучшие умы Европы и Соединенных Штатов. Созываются конгрессы, назначаются парламентские комиссии для выяснения положения дела.

Выдающиеся ученые и государственные люди, сановники церкви (епископ Дублинский), коронованные особы (король Бельгийский) признают кризис и ищут из него выхода.

Они выступают во всеоружии знания исторических и статистических данных.

Только у нас газеты и журналы обсуждают этот экономический вопрос или скорее отдельные его частности, игнорируя и историю вопроса, и статистику, словно рекламируют новый балет или пишут музыкальную рецензию.

Один г. Антонович развлекает публику исчислениями, которые производит с явным нарушением правил арифметики об именованных числах ("Нов. Вр.", 4 апреля 1896 г.). 1

Между тем, денежная анемия гнетёт нашу торговлю и нашу промышленность больше, чем западноевропейскую или североамериканскую, и вопрос для нас также серьезен, как для наших соседей.

Попробуем же объяснить себе, как произошла эта денежная анемия, несмотря на возрастающую добычу драгоценных металлов.

Об этом в следующей статье — о "Денежном Кризисе".

__________________________

1) Г. Антонович сравнивает статьи государственного дохода и расхода, выраженные в кредитных рублях и в рублях золотых. Затем бестрепетно производит вычитание золотых рублей из кредитных и исчисляет, таким образом, многомиллионные убытки, вытекающие для России из низкого курса рубля, оставляя, однако, без разъяснения вопрос, какие рубли остаются у него в разности после такой не предусмотренной арифметикою операции.