За длинным столом, стоящим на возвышении в передней части зала, привычно заняли свои места по левую и правую сторону от командира начальник штаба, заместители по технике и вооружению, старший офицер корабля, представители Службы Безопасности и Специального отдела космофлота (старательно избегающие друг друга), и как всегда, сбоку, поближе к трибуне, помощник командира по воспитательной работе, постоянный ведущий собрания.
Помощник командира по воспитанию — весьма важная фигура на корабле. Полностью его титул, как и везде в Империи, называется "тэмолоноэнкхомирнион" — "вещающий устами Императора", который, впрочем, вполне официально употребляется в сокращенном виде — "тэон", а солдаты и младшие офицеры прибавляют к этому сокращению еще одну букву, превращая "тэон" в широко известную ироническую кличку "тэонх", то есть "болтун".
Обязанности тэона весьма разнообразны. Он не только проводит собрания, но и следит за моральным климатом на корабле, всячески помогает спецотделу космофлота в выявлении ненадежных и подозрительных, поддерживает боевой дух и служебное рвение экипажа, занимается наглядной агитацией и оформлением так называемого "отсека Императорского воплощения", организует досуг команды, отвечает за должное реагирование на очередную кампанию и так далее.
Корабельные тэоны являются только нижним звеном внушительной пирамиды, на вершине которой находятся отдел политического воспитания личного состава космофлота в военном министерстве в столице, а также еще одно столичное учреждение с зубодробительным названием "Главное управление по воспитанию в гражданах Империи высочайшей преданности Государю Императору", более известное как "Главное управление по воспитанию" или просто "Большой сарай" (из-за особенностей архитектуры здания). Выше Большого Сарая — только всемогущая канцелярия Совета Пятнадцати, а дальше уже и идти некуда.
Но на этот раз тэон остался на месте. К трибуне подошел сам командир суперофицер первого ранга Пээл.
Командир был строен, худощав, быстр в движениях и поступках. Он был отличным космолетчиком и способным администратором, заботился о подчиненных, умел ладить с начальством, но, к сожалению, не принадлежал ни к одному из могущественных кланов, из отпрысков которых набирались руководящие кадры военного космофлота. Недавно став командиром корабля первого класса и суперофицером первого ранга, Пээл, кажется, еще не осознал до конца, что здесь, в свои сорок с небольшим стандартных лет, он достиг потолка своей карьеры. Грядущие годы и десятилетия службы решительно не обещали ему, аутсайдеру и простолюдину, никаких продвижений вверх, но тем не менее, он по-прежнему продолжал тянуться изо всех сил, удерживая свой корабль среди лучших во всем четвертом флоте.
Командир не спеша подошел к трибуне, снял, как этого требовал порядок, свое форменное кепи, пригладил непослушную прядь волос, и медленно развернул большой свиток специальной плотной бумаги, перекрещенный широкими голубыми линиями, — знак официального документа высшей степени важности.
— Граждане Великой Империи, — начал командир официальную формулу приветствия. — Солдаты и офицеры Его Императорского Величества, да пребудет он вечно, Военного Космофлота! У меня есть для вас важное сообщение, касающееся предстоящей нам задачи. Итак, слушайте Указ Его Императорского Величества, Повелителя Звезд, Тоэмо Кэлроэроэ!
Он коротко прокашлялся и, как этого требовал порядок, начал чтение указа с предваряющих его титулов императора: "Он, Величайший, Достигший Звезд, Подобный Солнцу, Любимец Неба, Владыка Мира, Сердце Державы..."
Командир старался читать титулы таким же возвышенно-торжественным тоном, как это великолепно выходило у тэона, но получалось у него неважно. Титулов было сто сорок четыре, написаны они были в архаичном стиле со множеством окончаний, и Пээл, не замечая, как комично это выглядит со стороны, то автоматически убыстрял чтение, то, спохватившись, восстанавливал прежнюю торжественность, то снова сбивался на заунывную скороговорку. Добравшись, наконец, до спасительного "и прочая, и прочая, и прочая", и одолев одним духом официальную формулу "всемилостивейше и в бесконечной мудрости своей повелеть соизволил", командир с облегчением перевел дух и начал чтение уже собственно указа почти нормальным голосом: "Прослышал я, что в пределах державы моей есть планета, Филлиной называемая, кою населяет несчастный народ, не ведающий в убожестве своем света Звезд и счастия под моею рукой обретаться. По сему, повелеваю я своему верному Военному Космофлоту и своей Службе Безопасности вразумить сей народ и направить его под скипетр державы моей к великому счастию и процветанию. Писано в Столице державы моей двадцать второго числа третьего месяца 3807 года. И да будет так!"
Сделав небольшую паузу и дав возможность команде перевести для себя текст указа на нормальный человеческий язык, командир продолжил, стараясь говорить как можно более напыщенно (только в таком стиле разрешалось комментировать высочайшие указы):
— Этим Указом Его Императорское Величество объявил о начале новой боевой операции Военного Космофлота, которая покроет его немеркнущей славой! На нас возложена великая честь добавить к Императорской короне еще один драгоценный камень — целую планету, причем, планету уже освоенную и обитаемую. Эта операция будет нелегка: противник находится на уровне высокоразвитой технической цивилизации, близкой к овладению атомной энергией и выходу в космос. Но тем большей будет наша слава! Нашему славному кораблю по приказу Совета Пятнадцати и командования Космофлота оказана высокая честь начать завоевание планеты! Мы первыми опустимся на планету и в качестве разведывательного передового отряда испытаем совершенство системы коммуникаций планеты и силу их ничтожного сопротивления нашей мощи. Противник будет разбит и уничтожен, но всем нам для этого надо проявить наш боевой дух завоевателей и первопроходцев и нашу высочайшую преданность Его Императорскому Величеству! Через один стандартный час на корабле объявляется боевая готовность номер один в режиме десантирования. Собрание объявляю закрытым. Экипажу приступить к выполнению своих обязанностей по штатному расписанию. Штурманам — прибыть ко мне для инструктажа.
Все в зале оживленно задвигались и зашумели. Слишком уж ошеломляющим было сообщение. В дверях зала образовалась пробка. Командир быстро покинул отсек через отдельный выход, а вот обоим штурманам пришлось потратить немало времени, чтобы добраться до командирского кабинета, расположенного тремя палубами выше, возле Главной рубки.
— Нет, ну опять эта растреклятая мания все засекречивать, — возмущенно говорил второй штурман Боорк, высокий молодой офицер со светло-коричневыми, слегка волнистыми волосами. — Можно подумать, что знай мы об этом сразу, кто-то обязательно проболтался бы условному противнику! Куда ни плюнь, сплошные секреты!
Старший штурман Маард в ответ только пожал плечами. Он был уже немолод, невысок, лысоват, на рукаве его мундира поблескивали три голубые нашивки старшего офицера первого ранга.
Боорк тем временем никак не мог успокоиться.
— Инструкции — совсекретные, уставы — совсекретные, численность экипажа — военная тайна, системы — под кодовыми кличками, разговаривать о служебных вопросах с гражданскими — запрещено. От кого секретиться, черт побери?!
— Да ладно, — проворчал наконец Маард. — Раз заведено, так, значит, заведено. Чего зря трепаться? Не ровен час, до тэона дойдет. Привыкнешь еще. Послужишь еще, привыкнешь.
Боорк тихо вздохнул. За полгода военной службы он так и не смог привыкнуть к местным порядкам и сильно сомневался, что это когда-нибудь ему вообще удастся. Но жаловаться было не на что. Попав несколько лет назад в "черный список" и лишившись места в гражданском космофлоте, он не оставил себе другой возможности вернуться в космос, кроме этой.
Боорк был добровольцем — гражданским специалистом, получившим временное воинское звание на период службы в вооруженных силах по трехлетнему контракту. Об этом говорил и зеленый цвет его нашивок, только обрамленных голубым космофлотовским кантом. Нашивок у него было тоже три, но не прямоугольников, как у Маарда, а треугольников, что соответствовало званию младшего офицера первого ранга. Боорк в свое время сам удивился, получив по итогам аттестации этот не самый низкий чин, но как оказалось, вынужденные "каникулы" не сказались на его профессиональной квалификации.
Командир Пээл уже ждал штурманов в своем кабинете — смежном с его жилой каютой компактном отсеке, где стояли небольшой стол с персональным компьютером, принтер, сканер для документов, стеллаж с дисками и селектор внутрикорабельной связи.
— Итак, — деловито начал командир вместо приветствия, — посадка должна состояться в ближайшие стандартные сутки, но штаб нас не торопит, так что вам самим решать, на каком витке садиться. Лучше с этим не спешить — надо закончить проверку и окончательную наладку всех наземных систем.
— Район посадки? — осведомился Маард. Он любил конкретные указания.
Пээл молча развернул монитор, где уже была та самая карта, которую двадцать стандартных суток назад показывал Реэрну командир "Всемогущего".
— Эта карта вместе со всей прочей информацией о планете уже находится в корабельной сети, — продолжил командир. — Подробнее вы сможете ознакомиться с ней по вашему паролю, пока только взгляните. Посадку необходимо произвести в этом районе, вот, отмечен треугольником. Особая точность здесь не требуется, все это — так называемая Великая пустыня, местность почти необитаемая. Каких-либо препятствий при посадке быть не должно, о нас пока никто не знает и нашего появления никто не ждет. Для информации, к югу, вот здесь и здесь — районы с относительно низким уровнем развития, а северней — на берегах внутреннего моря — наш главный потенциальный противник. Местное название этого полуострова — Приморье, отдельные территории также имеют свои названия, например, Валез, Вилканд, Барганд, Солер, прошу все их выучить и запомнить. Как видите, место посадки с одной стороны, относительно недалеко от центров цивилизации, но с другой, должно быть вне их следящих станций.
— А они у них есть? — поинтересовался старший штурман.
— Вряд ли. Но точно придется выяснить именно нам.
— Садиться по маяку? — снова задал вопрос Маард.
— Нет. Свободная посадка. Важно только, чтобы вы не слишком отклонились к югу или к северу.
Маард недовольно почесал нос. Посадка на неизвестную планету, да еще без наводящих маяков ему явно не нравилась.
— На что хоть садиться? — наконец проворчал он. — Пустыня — это что, песок?
— По моим данным, именно в нужном вам районе песков практически нет. Вот, смотрите, — командир протянул Маарду и Боорку пачку фотографий, сделанных со спутника. — Судя по всему, здесь грунт твердый, каменистый, не хуже, чем на космодроме.
— Все равно не дело, — упрямо клонил голову Маард, показывая на увеличенный снимок, на котором были ясно видны широкие трещины, ямы и острые скалы, делающие равнину похожей на заброшенный танковый полигон. — На эти буераки не сядешь.
— Ну, сядете тогда в режиме зависания, — недовольно пожал плечами командир. — Энергии на это хватит. В конце концов, здесь вам никто не помешает использовать локатор-пробник. Вы им пользоваться, надеюсь, не разучились? А вы как считаете, Боорк? Боорк, вы что там, задумались, что ли?
— Да-да, — рассеянно подтвердил Боорк, не слыша вопроса.
На фотографиях были не только ржавого цвета ломаные скалы или бурая голая поверхность пустыни. В пачке оказались и морские побережья с белой полоской прибоя, и города с чужой, чем-то похожей, а чем-то и странно чуждой архитектурой, и волнистый зеленый ковер лесов, и аккуратные прямоугольники полей вокруг красных крыш деревушек, и четкие очертания каких-то заводов и лент автострад. У Боорка захватило дух. Серые будни дней неожиданно обретали новые краски и формы. Целая планета! Целый неизвестный и совершенно новый мир, как в детских мечтах! Настоящий мир, куда он, Боорк, скоро придет как первопроходец, исследователь, завоеватель...
Завоеватель... Его вдруг охватило странное чувство причастности к чужой жизни. И одновременно щемящее чувство сожаления и утраты. Все вокруг стало каким-то неправильным, непонятным, болезненно искаженным, ненастоящим, жестокой и бессмысленной игрой. Наверно поэтому Боорк сказал намного больше, чем было бы безопасно.
— Господин суперофицер первого ранга, — начал Боорк. — Я прошу прощения, если говорю что-то не так, но... я не могу уяснить себе смысл наших действий в отношении этой планеты.
— Что? — поднял брови командир. — Что вы хотите этим сказать?
— Почему вы называете жителей этой планеты потенциальным противником? И почему речь постоянно идет о боевых действиях? Разве есть какая-то необходимость, какая-то целесообразность, чтобы просто взять и напасть на них? Ведь никто из них не сделал и не сделает ничего плохого никому из нас. Они ничем не угрожают нам. Они ничего даже не знают о нас, они ведь так далеко, так зачем обязательно начинать войну с ними? Тем более, если они так высоко развиты. А вдруг, если мы действительно когда-нибудь встретимся с настоящим противником? Нам же тогда куда больше понадобятся настоящие союзники, чем рабы, мечтающие о мести. И... во имя чего же мы тогда здесь? И зачем все это?
— Не понимаю вас. — Чувствовалось, что командир никогда не задавался подобными вопросами. — Но это же вытекает из самого Звездного Манифеста! Как там, мы избраны, дабы нести свет звезд и благоденствие народам, населяющим галактику, открыть просторы космоса прозябающим внизу...
— Но почему мы должны обязательно делать это насильно? Во что мы превратили Кронтэю? И почему нести свет звезд жителям этой планеты нужно двум военным флотам? Что они могут принести, кроме смерти и разрушения? Как же это назвать, как не преступлением?
Последние слова Боорка звонко прокатились по отсеку. Несколько секунд стояла тишина, затем снова заговорил командир. Он был явно больше удивлен, чем рассержен.
— Немедленно замолчите, младший-один! Вы, кто вы такой, чтобы позволять себе оспаривать императорские указы?! Здесь Военный Космофлот, нам приказали, мы выполняем, и точка! И всем здесь плевать на то, что вы думаете, так что заткнитесь и выполняйте, тьма вас забери! И думайте, Боорк, в каком положении вы находитесь. Вы что, считаете, если вас взял к себе Военный Космофлот, все ваши прежние грехи забыты и прощены?! Да вы тут ходите по краю пропасти — один неверный шаг, и вас ждет даже не увольнение! И не трибунал! Не забывайте об этом, вы, обличитель хренов!
Командир остановился, чтобы набрать воздуха, и продолжил уже совершенно бесстрастным голосом:
— До этого инцидента вы, Боорк, проявили себя только с лучшей стороны как квалифицированный штурман и образцовый офицер. Поэтому печальных для вас последствий пока не будет. Но помните, Боорк, молчите. Я выношу вам первое и последнее предупреждение. Можете идти.
