Продолжение следует

"Не на Земле? Что значит?.."

Ирочка смеётся.

"Да-да, как же я забыла про манию величия человека... Видишь ли, Рома, люди — не единственные обитатели Вселенной. Есть и другие цивилизации, в том числе и такие, которым нужна помощь в развитии. Наша помощь, Рома"

Я перевариваю услышанное. Вот как...

"Ты ничего не рассказывала мне про этих самых свиров"

"А ты и не спрашивал. Тебя вполне устраивали многочисленные земные проблемы, зачем ещё что-то? Люди ещё очень и очень эгоистичные существа, как и положено дикарям. Такие алмазы, как ты, на вашей планете пока ещё изрядная редкость"

"И ты контрабандой вывезла этот редкий алмаз..."

Ирочка звонко хохочет, весь сон слетел напрочь. Соседи же проснутся... Хотя да, шумозащита...

— Ой, не могу... Нет, с тобой положительно не соскучишься. Да, мой милый, такое сокровище я упустить никак не могла! Да спи уже!

"Нет, погоди. Покажи-ка мне ещё раз тот приём, я что-то не разобрал. Быстро очень"

Её глаза близко-близко.

"Какой именно?"

"Который ближе"

Моя ладонь скользит по её телу, и вдруг натыкается на тёплый кусочек гладкого металла. Кольцо...

...

Она уже уснула, чуть чмокая. Чудо моё, невероятное чудо... А меня сон не берёт...

Призрачный свет Великой звезды заливает комнату бело-голубоватым сиянием, искорками отсвечивают золотые прожилки в полированном малахите стены. Разумеется, я знаю, что это иллюзия — нет там ни малахита, ни золота, одна голография. Но красиво...

Призрачный свет вдруг становится интенсивно-зелёным, стены — мутно-прозрачными, как бутылочное стекло. А из кипения воздуха прямо у стенного проёма возникает знакомый силуэт. "Летающая тарелка"...

Я пытаюсь вскочить, но руки-ноги мои неподвижны. Из моего горла не прорывается ни звука. И Ирочка спит, ничего не чувствует...

Люк аппарата открывается, по пандусу прямо в нашу комнату важно шествует зелёный человечек в ярко-синем комбинезоне, за ним циклопической глыбой высится биоробот Иван. На лице биоробота вежливая улыбка, которую немного портят выпирающие изо рта острые стальные иглы ядовитых клыков.

"Ты хотел нас о чём-то спросить? Я с удовольствием тебе отвечу. Всё равно ты никому не расскажешь"

"Нет. Ты не сможешь"

"Почему? Да, вы выиграли ту партию, проклятые пернатые твари. Партию, но не игру"

"Вы проиграете и следующую. Вы будете проигрывать раз за разом, потому что вы мертвецы, не желающие признавать свою смерть. Вы ничего не сумеете, потому что вам, в сущности, ничего не надо"

У зелёного человечка нет мимических мышц, и его лицо по-прежнему бесстрастно, но я ощущаю, что он улыбается. И уже совершенно открыто-насмешливо ухмыляется Иван.

"Нет, биоморф, ты не прав. Мы очень хорошо умеем убивать. Уж это-то мы сумеем. И твоя самочка тоже умрёт"

Он медленно поднимает руку, и в гибких пальцах сиреневым металлом отливает рубчатый цилиндр плазменного разрядника. Я не могу пошевелиться.

"Не судят только победителей. Проигравший всегда платит. На этот раз проигравший — ты"

Ослепительная вспышка пронзает меня, и в довершение кошмара биоробот Иван взрывается со страшным грохотом...

— ... Проснись, проснись же!

Ирочкины огромные глаза прямо передо мной. Я судорожно хватаю её, стискиваю в объятиях.

— Мне снился сон...

— Ты называешь это сном? Я же всё видела, Рома. Если такие сны будут сниться тебе часто...

Я ощущаю, как она расстроена.

— Видимо, даже самая крепкая человеческая психика имеет предел прочности. И мамы здесь нет, вот беда... Как же ты будешь работать в службе внешней безопасности?

На улице грохочет ночная гроза, молнии разрывают мрак ослепительными вспышками. Ливень хлещет по прозрачным полосам жалюзи, опустившимся откуда-то сверху, отрезав наше жилище от буйства стихии.

— Я знаю, что делать. Я бабушке пожалуюсь, вот что.

...

-... Хочешь орешков?

Тонкие руки моей жены так и порхают над столом, и я любуюсь ею. Призрачные лучи Великой звезды пронизывают её, кажется, насквозь, и она вся светится — вспыхивают крохотными золотыми искорками кончики пушистых ресниц, золотом сияют кудрявые волосы, и настоящей радугой сверкают белоснежные крылья. Мой ангел. Моя Ирочка. Да, да, конечно, само собой, её настоящее имя — Летящая под дождём, но я так привык к её земному имени, что наедине она для меня только Ирочка, и никак иначе.

Она розовеет от удовольствия — чувствует моё любование — озорно сверкает лазурными глазищами.

— Тебе необходимо как следует подкрепиться, мой бывший хищник. Я крепко на тебя рассчитываю. Во всех смыслах.

Ночная гроза освежила воздух, смыв банное тепло. И приснившийся мне ночной кошмар кажется теперь далёким и нереальным. Да был ли он?

Мы завтракаем на самом краю северной комнаты, ничем не огороженной. Более того, даже боковые стены втянулись куда-то внутрь, так что мы сидим теперь как бы на огромном балконе, метра на три выступающем за край башни. Отличное место — можно увидеть одновременно закат Великой звезды и восход солнца. Цветы в высоких вазонах светятся, радужно переливаются в предутреннем сумраке. Потолок тоже светится пепельным ночным светом, не нарушающим очарования колдовской ночи. Великая звезда стоит низко, на глазах опускаясь к далёкому горизонту, готовясь уступить место настоящему солнцу. Да, солнцу, хотя оно, разумеется, называется иначе. Ну и что? Для здешнего мира эта звезда и есть солнце — светило, дающее этому миру свет, тепло и жизнь. Чего ещё? Ведь и мама — это мама, как бы её ни называли на разных языках.

"Непривычно спать урывками"

"Ничего, привыкнешь. Когда я попала на Землю, я тоже поначалу не могла привыкнуть к вашим бесконечным ночам. А уж зимой..."

"А у нас ведь бывают ещё и полярные ночи, немного севернее"

"Вот именно. Знаешь, когда за окнами завывает снежная буря... Мне казалось порой, что ожили наши древние сказки про Мир Холодного Мрака"

"Интересно, как такие сказки могли возникнуть на вашей распаренной планете? У вас тут и снега-то нигде не бывает"

"Всё же иногда бывает, ночами очень высоко в горах, там растут высокогорные чёрные леса, устойчивые к холоду. Возможно, эти легенды пошли оттуда. А вообще-то точно никто не знает, ведь этим сказкам тысячи лет"

Низенький столик завален снедью. Фрукты, орехи, съедобные стручки и прочая зелень непривычного вида. Впрочем, присутствуют ещё яйца, причём двух видов — Ирочка заказала-таки. Когда успела? Одни мелкие, размером с вишню — их едят сырыми. Второе яйцо, размером со страусиное, покоится в вазе — верхушка срезана, торчит ложка. Всмятку сварено, понятно.

— Не нравится? До чего же ты капризен, радость моя! Извини, но о расчленённых трупах животных тебе придётся позабыть, так что привыкай.

Я снова вздыхаю. Нет, всё понятно, и я не в претензии. И между прочим, мясо, даже варёное, ужасно отвратительно на вкус. А уж жареное или копчёное... Да, в этом я убедился на собственном опыте — ещё тогда, на Земле, вскоре после перевоплощения, я попробовал съесть кусочек сервелата, и меня чуть не стошнило. Да, мама Маша была права — ангелу мясо противопоказано. Но не так-то просто отвыкнуть, когда за плечами у тебя тысячи поколений хищных предков.

Ирочка смеётся, гладит меня по лицу. Видит мои страдания, телепатка.

— Бедняжка, как тебе тяжко. Ну возьми розовый гриб, он питательный, не хуже мяса. Попробуй, тебе понравится. Или вот — она протягивает мне крупный фиолетовый плод, напоминающий помидор.

Я беру его, надкусываю. Терпкий сладковато-маслянистый вкус, в середине "помидора" длинная чёрная косточка. Ничего, есть можно.

Я наблюдаю, как Ирочкины пальчики щёлкают четырёхгранные местные орешки, вылущивая их из некоего подобия нашего земного ячменного колоса, только увеличенного до неприличных размеров. Да, всё тут другое. Я снова обвожу взглядом убранство комнаты — ничего лишнего, только на стенах висят разные красивые штуковины, да пол покрыт мягким пушистым ковром, способным менять цвет. Сейчас он бледно-розовый, под цвет утренней зари, которую мы сейчас встречаем.

Я снова встречаю Ирочкин взгляд, в глубине которого таится смех.

"Ты прав. Спать на полу вредно, от этого снятся кошмары. Нам срочно нужен диван"

"Разве в Раю есть диваны?"

"Нет, так будут. Предоставь это дело мне"

...

Вот это да-а!

Нет, я по натуре человек довольно-таки ироничный, устойчивый к сантиментам типа "сю-сю". Но это... Нет, здешний восход — это что-то.

На Земле рассвет зреет неторопливо, незаметно для глаза. И я подсознательно приготовился к чему-то подобному.

Великая звезда ещё не опустилась за горизонт, а на востоке небо уже стремительно светлело, наливалось огнём, и вот уже полнеба занимает алое зарево невиданного вселенского пожара, давя призрачный колдовской свет ночного светила. Вдруг в том месте, где вот-вот должно было взойти солнце, вспыхнула радуга. Ещё, ещё! Концентрические радуги нанизывались одна на другую, и вдруг огненный шар, раздутый толщей влажной атмосферы, торжествующе всплыл над горизонтом, на глазах теряя первозданную красноту, наливаясь ослепительным жаром, заливая весь мир потоками золотого горячего света. Небо почти мгновенно приобрело яркую голубизну.

"Здорово! Нет, это просто здорово!"

"Нравится?"

"Да. Вот это уже определённо да, без всяких размышлений. Знаешь, я понял..."

"Что именно?"

"Понял, почему вы именно такие. На этой планете разумные существа просто обязаны были стать ангелами. Видя каждый день такую красоту, невозможно быть злобной кровожадной тварью. Чтобы стать ею, необходимо жить в смрадных продымлённых пещерах или бетонных джунглях"

Моя жена прижимается ко мне.

"Ты всё понимаешь. Ты же совсем всё понимаешь! Какая я счастливая!"

Я нахожу её губы...

Порыв ветра, сильный толчок, и на голову мне с размаху опускается Нечаянная радость. Ну это уже свинство!

"Не сердись на него, он ещё маленький и глупый" — Ирочка осторожно отцепляет зверька от моих волос — "Когда он подрастёт, я научу его так не делать"

Да? Хорошо бы... Очень хотелось бы сберечь шейные позвонки...

"Зверь прав, и я присоединяю к нему свой голос. Солнце уже высоко. Наступает время второго завтрака"

Ирочка смеётся.

— Нет, ты действительно рассчитываешь на ежедневное четырёхразовое питание? Или вообще пятиразовое? Первый и второй завтрак, ленч и файв-о-клок? И всё в течении четырёх часов?

Всё верно — в языке ангелов есть три соответствующих слова-понятия — "завтрак", "ужин" и "перекус на лету", он же "беспорядочное питание". И никаких файв-о-клоков.

...

Стены сияют розовым перламутром, и розовым светится потолок, и только ковёр на полу белоснежный, с плавающими в глубине размытыми разноцветными огоньками. Длинный низенький стол, сильно напоминающий среднеазиатский дастархан, уставлен блюдами и корзинками, полными всевозможных фруктов — я раз семь летал за ними в близлежащий лесок и возвращался, пыхтя от натуги, с полными авоськами. Ирочка хозяйничала дома, настраивая визуальный образ стен, пола и потолка, затем по её требованию "домовой" извлёк откуда-то из недр кухни вот этот раскладной стол, посуду... Хорошая хозяйка всегда всю подобную чёрную работу делает сама, не напрягая своего мужа. Мне осталась лишь самая умственная работа — переноска тяжестей, вот этих самых фруктов.

Да, сегодня у нас большой визит Ирочкиных родственников. Великий визит, если учесть присутствие прабабушки и прадедушки. Я уже начал привыкать, что тут всё великое. Великая цивилизация, Великая звезда, Великий спящий...

— Великая скромность — смеётся моя супруга. Подслушала мои мысли, телепатка...

— Слушай, как мне обращаться к твоим?..

Ирочка пожимает плечами.

— Как обычно, по именам. Мою прабабушку зовут (певучее слово) Ночная тайна. А прадедушку Летящий поперёк — она вдруг фыркает — Знаешь, уж кому-кому, а ему это имя очень подходит!

— А твою бабушку? Которая в аэропорту...

— Это была пристань для пароходов, разве ты не заметил?

— Не придирайся, я оговорился. Ляпнул, по обыкновению.

— Нечёткость фраз отражает нечёткость мышления, мой милый. В службе, куда ты идёшь работать, тебя быстро отучат ляпать. Жалко, честно говоря — она прижимается ко мне — Я уже привыкла...

Да уж. Я как-то забыл, что меня берут в местную НКВД.

Ирочка отстраняется, и я даже чувствую некий пробежавший по телу холодок...

— Слушай, что я тебе скажу. Если ты не хочешь сразу же сильно обидеть своих новых коллег, никогда не называй службу внешней безопасности подобными словами. В земном отделе, куда тебя пригласили, очень хорошо знают, что такое НКВД и гестапо.

— Ладно, учту — я полон раскаяния, и Ирочка смягчается.

— Ладно, мой хороший. Ты спросил, как зовут мою бабушку? Её зовут Летящая под дождём. Иолла, короче.

— Не понял.

Она смеётся.

— Чего ты не понял? Ты полагал, что в целом мире Иолла я одна?

Я несколько секунд размышляю.

— Возможно, твоё имя носят и другие. Я даже догадываюсь, что тебя назвали так в честь бабушки — такое и у людей не редкость. Но то, что в целом мире ты такая одна, бесспорно.

Её глаза близко-близко.

— Наверное, ты прав, мой любимый ангел. Да и какая я теперь уже Иолла? Я давно уже твоя Ирочка...

Долгий, тягучий поцелуй.

...

Нет, всё-таки лучше пусть была бы человеческая гулянка. Там что — гармонь пополам, сапоги всмятку, морда вдребезги. Всё просто. А тут... Вот, пожалуйста, все смеются. И подумать лишнего нельзя. Трудно мне, понятно?

"А никто и не обещал тебе, что будет легко. Всё, что я тебе обещала, мой милый — мы всегда будем вместе"

"Этого достаточно. А всё остальное — мелкие детали"

— Позволь дать тебе совет, Победивший бурю — Ирочкина бабушка Иолла говорит вслух, то есть поёт и щебечет — Ты всё время стесняешься своих мыслей. Не надо. Я лично не увидела ещё ничего отвратительного в твоих мыслях и чувствах. Думаю, все со мной согласятся.

— Да он нормальный парень — это Ирочкин братец Федя-Фью, он сегодня присутствует со своей супругой — Кто сказал, что все люди — кровожадные дикари? Ничего похожего. У него ни сабли с пулемётом, ни каменного топора.

Между прочим, так себе шуточка, ещё похуже моих. Но все смеются. Я давно заметил, что все ангелы смеются весьма охотно. Весёлый народ.

Братец Федя наклоняется ко мне, щурит глаз.

"Ну, если быть совсем уж точным, есть у тебя в голове кое-какие глупости, от которых не мешало бы избавиться. Но главное — это твоя любовь. Я рад за тебя и за Иоллу. А всё остальное — дело времени"

"Спасибо... шурин"

— Иолла — вдруг вслух говорит прадедушка — спой, пожалуйста.

За столом становится тихо. Иолл здесь сейчас две, но я понимаю — просьба обращена к моей жене. Она пару секунд думает. Встряхнула кудряшками, рассмеялась.

— Тебе отказать не могу, прадед.

Она неожиданно становится очень серьёзной. Молчит несколько секунд, и вдруг...

До этого я только раз слыхал, как поют ангелы. Да, это было тогда...