Долг

Он выскользнул через окно с обратной стороны здания и примостился в кустах возле самого забора. Идти дальше пришлось очень осторожно. Он согнувшись перебежал от главного здания контрольно-пропускного пункта обратно в сторону казармы 'овчарок'. Здание казармы тоже оставалось пустым. По крайней мере, когда он заглянул в просторное помещение с рядами коек, там никого не было. Ещё оставались ремонтная площадка, гараж и, совмещенная с ним, кирпичная кутузка с карцером, закрытая на засов с большим висячим замком.

Площадка для ремонта была безлюдной. Распахнутые ворота гаража не скрывали абсолютную пустоту внутреннего содержания. Всю технику разобрали для выполнения текущих задач. Только сломанный грузовик с убитым шофёром и военный автомобиль 'тигр', принадлежавший местному начальнику, остались на территории блокпоста.

Щуплый начал беспокоиться. Время было уже на исходе.

Непроверенным оставалось только здание кутузки. Как мог оказаться последний надзиратель в здании, закрытом снаружи? Если и там его не окажется, то, скорее всего, оставшийся противник где-то затаился. А времени на его поиски у щуплого уже не оставалось.

К его облегчению вопрос разрешился быстро. Замок болтался на гвозде возле самой двери кутузки, а засов был отодвинут.

'Так вот ты где, мой сладкий сахар!' — злорадно и ликующе подумал щуплый.

Из-за тяжёлой створки доносился детский плачь и крики. Щуплый примерился к тому, как он будет стрелять. Стрелять следовало очень осторожно и наверняка, в противном случае он сам или надзиратель могут поранить или убить детей, а щуплому этого боялся больше всего. Ради них он и шёл на это риск.

Щуплый слегка потянул дверь и заглянул внутрь. Спиной к нему стоял громадный крепкий детина в 'горке' и разгрузке. Бритый затылок блестел от пота. Но кроме него и детей там был ещё кто-то. Из кутузки доносился визгливый женский голос. По тону можно было понять, что это не рабыня и не пленная, а одна из хозяев или надзирателей. А она откуда здесь взялась?!!!

Щуплый ни секунды не колебался. Если она так орет, а вертухай стоит спиной к двери, то выстрелов и криков они не услышали и нападения не ожидают. Но лучше не стрелять — не стоит рисковать жизнью ребятишек. Стены кирпичные и с какими-то железяками по периметру, пули могут рикошетить. Он снова отправил в духовую трубку очередной дротик с ядом и просунул её в щель между дверью и косяком. Оперённая стрелка с капсулой вонзилась громиле в бычью шею и плотно там застряла.

Когда уже умерший вертухай стал оседать на пол, щуплый проскользнул внутрь. Кроме бугая и визжащей дамы, в кутузке оказались пятеро детей. Грозная матрона жирной глыбой нависла над перепуганными малышами. На полу уже лежали пук жгучей крапивы и голые берёзовые прутья. Экзекуция вот-вот должна была начаться. Рука с гладким прутом была занесена над маленькими жертвами, но ударить надзирательница уже не смогла. Беспощадная 'финка' щуплого ударила в подмышечную впадину, рассекая сухожилия вокруг плечевого сустава поднятой руки. Второй удар финки пришёлся на другой плечевой сустав, но уже сзади, и ладонь матроны мгновенно разжалась, выпустив детскую ручонку из своей потной лапищи.

Дама недоуменно начала поворачиваться. Причём она не оглянулась, повернув голову, а именно стала разворачиваться всем телом, по-слоновьи покачиваясь на тумбообразных ногах. Третий и четвёртый удары финки пришлись под колени тетки, перехватив связки жертвы. Дама потеряла сознание и упала на пол.

Он покалечил её специально. Такая мразь заслуживала ужасной смерти. Распоротые суставы причинят ей невыносимую боль, но самое главное — она не сможет уползти от, превратившегося в зомби, бугая. Пусть он начнёт жрать её с ног. Щуплому очень этого хотелось. За отведенный десяток минут бугай точно восстанет и полезет ее жрать.

Верная финка снова нырнула в ножны на предплечье. Сколько раз он вытаскивал ее чтобы рассечь жилы ходячим мертвякам. А теперь свое умение он опробовал и на живом человеке, который был хуже зомби.

Дети смотрели на него испуганно и обречённо. Самая старшая девочка, которой можно было дать десять или одиннадцать лет, держала на руках замотанную в шаль кроху полутора-двух годиков. Светлые реденькие кудряшки едва выглядывали из темного шерстяного кулька, зато снизу торчали маленькие ступни в грязи и тёмных потёках. Остальным детям было около пяти лет.

Щуплый сообразил, что в своем наряде он больше похож на лесное чудовище, чем на человека. Он скинул капюшон оголив голову и попытался улыбнуться.

Старшая девочка бесцветным голосом нарушила висящую паузу:

— Не убивайте нас, пожалуйста. Или, если хотите, то меня убейте, а малышей не трогайте. Пожалуйста.

— Нет, что вы. Я вас спасать пришёл. Меня ваши родители прислали. Я добрый сказочный леший из леса. Я вас спасу.

Щуплый опустился на колени перед детишками и суетливо вытащил из бокового кармана жестяную коробку со слипшимися разноцветными леденцами. Дети были очень голодными, но их глаза не смотрели на сладкое лакомство, они смотрели прямо в щуплого, не на щуплого, а глубоко внутрь его изборожденной морщинами личины, пытаясь понять чего ждать от него дальше.

С пола застонала надзирательница. Тягучий болезненный стон перерос в клокочущий хрип. Она хотела закричать от боли, но не смогла.

Детей нужно было срочно уводить. И дело было не в том, что они испугаются бьющейся от нестерпимой боли женщины или поднимающегося покойника. Как бы ужасно это ни звучало, но такие картины были уже привычны этим маленьким людям, и они воспринимались как неотъемлемая часть окружающей действительности: жестокость, страх, боль и смерть. Спешка нужна была потому, что отведенное на операцию время стремительно иссякало.

Щуплый перехватил у старшей девочки кулёк из шали с двухлетним ребёнком внутри, а сам сунул ей в руки коробку с конфетами.

— Пойдёмте быстрее, — торопливо заговорил он. — Мы уезжаем отсюда.

Он схватил свободной рукой за плечо ближайшего мальчика и повёл его с собой в распахнутую дверь из кутузки. Щуплый быстрым шагом пересёк весь двор. За ним маленькой стайкой бежали дети.

'Тигр' на его счастье оказался открыт, заправлен и с ключами в замке зажигания. Щуплый удовлетворенно осмотрел отлично подготовленную серийную военную машину. В такой технике не только от зомби можно обороняться, но и от морфа можно было спастись, а также отбиться от бандитов или преследования. Пуленепробиваемое стекло, бронированный корпус и турель с пулемётом на крыше — отличная машина.

— Давайте, давайте, ребятки. Скорее рассаживаемся и уезжаем отсюда, — торопил детей их спаситель.

Последний из усаживающихся в машину мальчишек повернул к нему чумазую мордашку и по-взрослому серьёзно спросил:

— Ты, правда, нас к мамам и папам увезёшь?

— Да. Обязательно. По-другому и быть не может! — бессовестно наврал ему щуплый.

Так было нужно. Но внутренний укол подсказал ему, что он невольно взял на себя ещё одну непосильную задачу. И он не отступиться от неё пока не исполнит. Он пообещал вернуть родителей — теперь это значит, что он так и сделает.

Щуплый завёл 'тигр', чтобы прогреть двигатель и побежал открывать ворота. Ворота были хорошо смазаны, но слишком массивные, с тяжеленым засовом и тугими петлями. В одиночку открывать их было тяжело, и голодный маленький боец потратил слишком много усилий пока с ними справиться. У него перед глазами даже поплыли синие звёзды и зелёные круги. Может от голода, а может и от напряжение. Несмотря на тренировки, солидный возраст уже брал своё.

Напоследок, перед самым отъездом, он расстрелял радиостанцию и ее аккумуляторы в главном здании КПП. Он оставил целым проигрыватель с диском, и очередная звезда шансона прошлой эпохи пела хриплым голосом нечто задушевное.

Дети сидели, прижавшись друг к другу, в десантном отделении. Они так и не заняли кресла, прикреплённые вдоль бортов, забившись в самый дальний угол возле задней двери. Щуплый в очередной раз им улыбнулся и, переключив скорость, тронулся с места. Машина задёргалась и двинулась рывками, но не заглохла, а все-таки поехала. Щуплый начал водить машину меньше года назад и это у него получалось плохо, способностей к водительскому мастерству у щуплого было не так уж и много.

На машине стоял мощный мотор и был гидроусилитель руля, что существенно облегчило задачу. Щуплый по большой дуге объехал двор. Разворачиваться задним ходом он не стал, потому, что боялся не справиться. Проезжая мимо казармы, он увидел как пузатый гомосек обжирал зубами лицо своего молодого дружка.

'Вот он его и порвал, как обещал. Это вам, уроды, третий сюрприз будет!' — злорадно подумал про себя щуплый. Три, нажравшиеся человеческим мясом, зомбака точно будут ожидать конвоиров и отряд рабов после возвращения с водных процедур. Да еще восставшие водитель и механ могут добраться до упавшего с крыльца картежника.

Щуплый выгнал машину за ворота, доехал до конца дороги из бетонных плит и вывернул на грунтовку по которой конвоировали рабов, а затем, набирая скорость, погнал машину в сторону шоссе. Он не сможет оторваться от погони, поэтому спасительный разрыв с преследователями нужно будет сделать как можно больше. Поднявшийся зомби большого человека с больными коленями провожал его взглядом жутких голодных буркал.

Заезд на шоссе оказался свободным, и щуплый вздохнул с облегчением.

Когда он проезжал Филимоновку, ему навстречу пронеслись три грузовика заготовителей торфа. Это было очень плохо. Они явно заметили свою машину. Предположение мгновенно подтвердила хрипатый динамик рации:

— Ты куда побежал, хищник? Куда торопишься?

— Собака покусала Топоркова, связки и вены порвала. Сейчас его к лепилам везу.

— Во, млять!!! Бывает же такое?! — разразилась удивлённым криком рация. — Ну, ты это, Топорку передавай, чтобы выздоравливал. Да поспешай. Спасать бугра нужно.

Топроковым как раз и был то самый бугай, который, наверное, уже объедал жирную надзирательницу.

Щуплый понимал, что попался. То, что он сказал, имело всего лишь одну цель: его не должны были остановить. Проехав полтора километра, он тяжело вздохнул и свернул в лес. Рацию пришлось отключить. Был риск, что в машине установлен маячок, но проверить он этого не мог.

Ухабистая лесная дорога с торчащими корнями, промоинами и высохшими комками грязи в колеях, нещадно трясла 'тигр' с пассажирами внутри. Боевая машина не была предназначена для комфортных поездок.

Через полчаса они выбрались к укатанной щебёночной дороге, а потом выехали на старый тракт с разбитым асфальтовым покрытием. Пусть дорога была не самой лучшей, но ехать по ней было значительно легче и быстрее чем по лесу.

Бог их миловал. Беглецов не догнали, их никто не остановил, и к вечеру они добрались до нового анклава, образовавшегося на базе Софринской бригады.

Его остановили ещё за два километра до посёлка на первом блокпосту. Он дисциплинированно подчинился жесту вооруженного до зубов человека и остановился возле стенки из бетонных блоков под дулами двух 'утёсов' и танка, превращённого в стационарную огневую точку.

Подошёл проверяющий в бронежилете и титановой сфере на голове. Щуплый открыл дверь 'тигра' и осторожно высунул обе руки раскрытыми ладонями вперёд, демонстрируя свои мирные намерения.

— Выходи! — крикнул ему боец. — Кто в машине? Что везёте?

Щуплый вышел из машины, но ответить ничего не успел.

— Кисель?! Ты, что ли? — обрадовался боец, но туже скривился. — Ну и воняет от тебя. Опять спасать кого-то нужно?

— Нет, я уже спас кого мог.

Боец заглянул в машину и, остановившись взглядом на измученных долгой дорогой чумазых детских личиках, присвистнул.

— Ну, ты даёшь, Кисель! Молодец! А машина откуда?

— Оттуда.

Лицо бойца вытянулось ещё больше. Он передал по рации:

— Пост, прием. Тут Кисель беженцев привёз. Дети. Срочно пару 'таблеток' сюда и медиков посмышлёней.

Боец замер на несколько мгновений, прислушиваясь к ответу, а затем отрапортовал:

— Есть.

— Ну? — спросил щуплый недовольным тоном.

Боец отступил в сторону, освобождая дорогу:

— Езжай на блокпост, герой. Вас пока там разместят. Скоро должны кареты скорой помощи подъехать. Они найдёнышей твоих заберут.

Щуплый пожал руку бойца и погнал машину в указанном направлении.

За массивными шлагбаумом из железнодорожного рельса его уже встречали всем взводом.

Детей выгрузили из машины и унесли на руках в приземистое серое здание. Их сразу же осмотрел боец прошедший медподготовку, после чего детей отправили в душевую.

Щуплый уселся на большую скамью под старой берёзой. Глаза начали слипаться, а ноги стали ватными. Усталость, голод и нервное напряжение давали о себе знать. Из наваливающейся дремоты его вытащил подошедший немолодой капитан. Он сунул в руки щуплого большую кружку с крепким горячим и сладким чаем, а на столик из свежеструганных досок поставил тарелку с румяными домашними пирогами.

— Подкрепись, Кисель. Пироги остыли уже, но они утрешние. Моя половина для всех ребят пекла. Старалась от души. Кушай, кушай. Для защиты людей адвокатам силы тоже нужны.

— Был адвокат Блидевский, да весь вышел, — отозвался щуплый. — А сейчас я есть защитник Кисель. А прежний адвокатишка он умер, нет его. Подох он, как собака.

— Переродился значит?

Блидевский задумался, а потом ответил:

— Можно и так сказать.

Его перерождение началось в день смерти Кирилла в марте прошлого года. Практически полтора года назад у него на глазах убили его сына. Истеричные рыдания у его мёртвого тела сменилось полной внутренней опустошённостью. Это он не для погибшего сына тогда погребальный костёр устраивал в подъезде элитного дома, а для своей заскорузлой полумертвой душонки. Огонь погребального костра сжёг адвоката изнутри, Блидевский стал пустым как космический вакуум, он ничего больше не чувствовал, и жил автоматически. Горе других людей проходило стороной, а своё собственное горе превратилось некий постоянный давящий фон. Он окончательно потерял себя.

В один из дней, когда Блидевский в очередной раз таскал и раздавал обеды в больнице эвакопункта, он увидел мальчика, который как две капли воды походил на маленького Кирилла и даже звали его Кирюша. Блидевский захотел узнать, чей это малыш. У мальчика осталась только родная тётя, а его родители погибли, спасая сына от смерти. Они пожертвовали собой для того, чтобы жил их ребенок!!!

Тогда в пустое нутро Блидевского где холодный ветер разгонял пепел, оставшийся от выгоревшей души, пришла боль. Такая острая и мучительная, что ему захотелось умереть. Он потерял сына, он предал его, он не стал бороться за своего мальчика. Ведь тогда в подъезде он мог схватить оружие убитого Кириллом бандита. Почему он не поднял его и не расстрелял всех этих сволочей, которые убивали его сына? Почему он как последняя мразь упал на пол и вонючим червём пополз в угол, пытаясь сохранить свою никчёмную жизнь?

Потом он много раз в голове прокручивал тот самый момент. Еще он вспоминал все прожитые годы. Блидевский отстраненно смотрел на всю свою жизнь, тщательно перебирая каждое событие. Получалось, что ему можно было и не рождаться. Настолько мелкими и незначительными оказались его страхи, победы и проигрыши. Все то, что было для него значимым, оказалось пустой картонной куклой. А все значимое и бесценное, полетало мимо него незамеченным, как ветер сквозь пальцы.