Маркетолог@ - Часть #2 "Живой Журнал"

-Лёш, у тебя из головы звук, как из бубна.

Чуваки ржут уже в голос. Сыроежкин выбешивается прямо на глазах, бросает боккэн и, игнорируя мой поклон, уходит в раздевалку.

-А ну-ка вернись, -уже без улыбки приказываю я. Сыроежкин вскидывает на меня злые глаза. -Поклон и волшебные слова, -напоминаю.

-Domo arigato godzaj masita. Благодарю за то, что произошло, учитель, -нехотя произносит Лёша стандартную фразу для айкидок при обращении к сэнсею и кланяется мне. И потом, чуть тише, исподтишка: -Я тебя, Исаев, достану.

Лёша уходит, бросив на меня последний косой взгляд. Отзанимавшись и поболтав с чуваками, переодеваюсь, выхожу на улицу и тут же замечаю рядом со своей 'бэхой' Лёшу, о котором успел благополучно забыть и который стоял и попинывал колесо моей машины.

-Ну чё, юданся, здесь поговорим? -Леша недобро играет бровями.

-А ты уверен, что тебе это нужно? -фыркаю я.

-Я-то уверен.

(Еще бы Лёша не уверен: кикбоксинг в уличной драке считается круче ёсинкана).

-Лёш, ну его все нафиг, а? Охолони... Gomon nasai. Считай, что я виноват, -говорю я. Но, если откровенно, то во мне уже играет дурная кровь того самого мальчишки, который всегда знал не столько, как драться, сколько как выигрывать у противника.

-Ну нет, так просто ты не отделаешься... Лови удар, гнида. -И Лёша в яростном прыжке стремительно выкидывает вперед ногу и правую руку. В итоге, наш короткий бой длится ровно две секунды, после чего я лично вызывал подвывающему Лёше 'скорую' и втайне поздравлял себя с тем, что вся эта идиотская драка произошла в тихом дворе, а не в школе, где я -если бы инструктор засёк меня -навсегда бы лишил дана...

Я всегда знал, что агрессия -это дрянь. Агрессия -это когда я не в себе. Впрочем, я уже давно не в себе, как нашёл капсулу Симбада. Чтобы скинуть усталость и злость, залезаю в ванную. Через полчаса вылезаю из душа. Как был, мокрый, голый и злой, потопал на кухню, потирая правое плечо, куда метил Лёша. Открываю настежь окно и закуриваю. А из могил ко мне поднимаются тени прошлого...

Апрель 2007 года. Мне двадцать четыре, и с сентября 2006 года я -полноправный оперативник в агентстве Фадеева 'Альфа'. Пятница. Шумный 'Спотсбар' на Новом Арбате. Алкоголя во мне в тот вечер было ровно столько, чтобы чувствовать себя похотливо и непринуждённо. Приперся я сюда в поисках, кого бы подснять. Оглядываюсь, делая выбор между хорошенькой шатенкой и симпатичной брюнеткой. И тут кто-то трогает меня за плечо:

-Дайте пройти, пожалуйста.

Оглядываюсь и вижу невысокую девушку с бледно-голубыми глазами на пол-лица и тёмно-русым хвостиком.

-Пожалуйста, дайте пройти к выходу, -настойчиво повторяет она.

-Дам. Если ты пять минут посидишь со мной. А ты посидишь?

Девушка молча оглядывает меня и, что-то прикинув, кивает. Заказал ей 'мохито', себе взял сто пятьдесят односолодового виски (ага, в те времена было там и такое). Познакомились. Хотя, скорее, это я разболтал её...

Ее звали Таня Архипова. Двадцать девять лет. Уроженка Санкт-Петербурга. Со смущенной улыбкой Таня призналась мне, что вот уже два года, как она жена пресс-атташе посольства США, некоего Джейми Кэрри. Но мне не до её мужа. Потому что я уже совсем бухой и Таня ужасно мне нравится. И я сунул Тане свою визитку. Красиво и загадочно изложил, какой я молодец и как здорово я работаю в 'Альфе'. Таня внимательно выслушала меня, задала умные вопросы. Я отвечаю, но чаще глубокомысленно молчу, делаю умное лицо и отпиваю из стакана. На второй порции виски Таня нежно улыбнулась мне, потом наклонилась и шепчет:

-Ты очень хороший мальчик, Андрей.

-Ага, я такой. -Отвечаю и поцелуем впиваюсь Тане в шею.

-Поедем в 'Метрополь'. Прямо сейчас, -задыхается Таня.

-Куда? -я сначала даже замешкался. 'Ничего себе запросы у неё...' Впрочем, довольно быстро я сообразил, что в кармане у меня карта 'American Express', а на ней штуки две грина, отложенные от зарплаты. -А давай, -задорно соглашаюсь я.

-Да нет, ты не так понял, -смеётся Таня, -я на Тверской не утюжу. Просто у меня есть номер в 'Метрополе', и он уже проплачен. -Таня, как истинная женщина, разгадала меня.

-Кем проплачен, honey? Ты же домохозяйка, а не проститутка, -прищуриваюсь я.

-Кое-кем проплачен. А кем -секрет фирмы. -Таня улыбается мне грустно и таинственно.

-Да-a? Ну, поехали, загадочная ты моя...

Через час мы уже в отеле. Самовлюблённый идиот -я знал, что она мне даст. И она трахалась со мной запойно. Безбашенный, ничем не защищённый секс. Бешеное, несказанное удовольствие. А на утро признание -причина нашей ночи, озвученная Таней вслух:

-Андрей, я хочу ребенка.

-Валяй, -обалдело разрешаю я, наблюдая за тем, как Таня принимается одеваться и звонить своему Джейми Кэрри. Утешив мужа, Таня подумала и говорит:

-Андрей, если будет мальчик, назову в честь тебя -Эндрю. Есть такой святой в Шотландии. Предки моего Джейми из Эдинбурга.

'Ничего себе. Так это муж Тани, что ли, номер оплатил?'

-Тань, -начинаю я прозревать истину, -а что там не так с твоим мужем?

Таня прячет глаза и, помедлив, неохотно признается:

-Андрей, Джейми зачать не может. У него... -И дальше следует что-то витиеватое и многоступенчатое из раздела практической урологии, из чего я делаю вывод, что у Танинового Джейми с этим делом полный швах.

'Ну спасибо тебе, дорогая, за эту ночь и последующее признание.'

-Тань, а как назовешь, если девочка? -Это я решил так простебаться над ней. В ту же самую секунду Таня мне и выдает:

-Если девочка, то назову Энди. И тоже, в честь тебя.

'Так, всё, приехали... Знаешь, что, my sweet honey Таня, а ты спросила меня, о ком думал я, пока тут с тобой кувыркался?'. Через полчаса мы расстались. Я даже номер её мобильного не взял. Но через девять месяцев Таня сама нашла меня, остроумно воспользовавшись моей визиткой.

-Андрей? Это Таня Кэрри звонит. Привет. Помнишь меня? Поздравляю: у нас -девочка. Нереальные ресницы. Серые глазки. Как у тебя... Как и обещала, назвала девочку Энди.

-А что наш муж? -спросил я.

-А муж признал девочку... Спасибо тебе, Андрюша, что теперь у нас дочка есть. Это -наше с Джейми самое дорогое.

'Здорово. Главное, что Танин муж одобрил нас...' И я повесил трубку. Через два года еще один звонок. Сразу понял, кто звонит, как только услышал истерику в телефоне:

-Тань, что тебе надо, а?

-Андрей, беда стряслась. Муж сейчас в Вашингтоне. А я родителей приехала навестить, они в Москву переехали. Здесь, в 'Медведково' живут. Девочку еще утром в ясли отвела. Полчаса назад пришла забирать её, а мне говорят -вашу дочку уже какой-то мужчина забрал... представился моим мужем... Боже мой, что мне делать, Андрей?

-В 'ментовку' бежать, дура! И давай, быстро мне говори, где живут все те, к кому ты ещё ездила.

-В каком смысле 'ездила'? -у Тани амок.

-А от кого ты ещё беременеть пыталась. Не один же я такой распрекрасный у тебя был. Ну, давай все адреса, живо!

Испуганная Таня выдала мне три адреса. Я выбрал один (ага, тот, что в 'Медведково').

-Перезвоню!

-Андрей, только будь осторожнее, и...

Не дослушав, я бросил трубку, схватил куртку и понёсся в 'Медведково'.

Дочь Тани я нашел ровно через час. Это был типичный грязный подвал в спальном районе. Алюминиевые баки с покорёженными крышками и отходами. Серый бетон пола, на окнах -гнилые решётки. Смрад крыс и отвратительный застоялый запах мочи. А еще -странный, чистый аромат тиаре. Этот белый цветок изображен в волосах женщин на картинах Гогена. Я запомнил это название, потому что так пахла для меня только одна женщина. Запах тиаре и привёл меня в подвал. Представив на минуту, что я могу увидеть ту, которую любил, в этом подвале мёртвой, я испытал дикий, животный ужас. Да, я боялся за неё, а вовсе не за Таню и не за Танину дочь. Захлестываемый эмоциями, я шёл вперёд, пока не заметил на полу два маленьких комочка: чёрного плюшевого, растерзанного, измазанного кровью мишку и крохотную девочку в чёрной цигейковой шубке. На руках у девочки были красные варежки, расшитые снежинками. Точно такие же варежки были в детстве и у меня. Я присел и осторожно взял девочку на руки. Её маленькая головка, прикрытая вязаной шапочкой, безвольно завалилась набок. Невесомое тело ребёнка было гуттаперчевым. Так бывает, когда позвоночник перебит. Я сдвинул с лица девочки шапку и обомлел, увидев, что глаз у ребенка нет -глаза у девочки вытекли, потому что кто-то безжалостно выбивал их каблуком. Потом я услышал чьи-то быстро спускающихся вниз шаги и заорал, как безумный: 'Ноль три наберите!'.

Я осекся, когда увидел бешеный взгляд жестоких чёрных глаз и неумолимо поднимающееся на меня дуло пистолета. Мгновенный, чудовищный выброс адреналина. Краткое понимание, что если бы не страх, то я бы предугадал убийцу, потому что он пах грязью и смертью. Потом был огневой вихрь, резкий удар в правое плечо, горячий, как горсть кинутых туда угольев. Невероятная боль. Дикий хрип -мой. И грязный бетонный пол, приближающийся к моему лицу с головокружительной скоростью. Удар, темнота. И ничего. А потом я очнулся. Сначала я почувствовал своё правое плечо. Там фиолетовым цветком расцветала огромная, отвратительная дырка. Вокруг дыры вспухал бугор, наполовину скрытый курткой. Дышать я почти не мог. Но совсем рядом я услышал ещё один выстрел. Еле-еле повернул голову. Я никогда не знал, что я могу так кричать. Попытался встать. Не смог. Попытался ползти -обезножил... А убийца продолжает хладнокровно стрелять. Сначала девочке в живот. Потом -в грудь. Последний выстрел был в голову. Я навсегда запомнил красное, мясное месиво вместо детского лица -и запах крови, агонизирующей боли и смерти. И я снова потерял сознание... Когда я второй раз вернулся в этот мир, то надо мной было мокрое от слёз лицо вмиг постаревшего Дядьсаши. Он сидел передо мной на коленях и беззвучно плакал, закрывая своей спиной искорёженное маленькое тело.

'Андрей, у тебя дочь. Нереальные ресницы, серые глазки... Я назвала её Энди... Однажды девочка вырастет, и я скажу ей, кто её отец. И она тебя полюбит -полюбит так же сильно, как когда-то хотела и могла любить тебя я....'

Пожалуйста, прости меня, Таня. Я бы мог спасти твою дочь, если б только меня не подвела моя трижды проклятая память. Если б только она не подсунула мне чёртов аромат белого цветка и не напомнила мне о женщине, к которой в нашу с тобой ночь так отчаянно взывал я, то я бы спас твою девочку. Но я и представить себе не мог, что так может пахнуть мой нежеланный ребёнок...

-Дайте посмотреть на девочку, -просипел я.

-Нет, -Фадеев сказал, как отрезал.

'Нет, так нет.'

-Где убийца? -спрашиваю.

-Вон, -и Фадеев кивнул влево. Я глазами нашел труп этого урода. Маленькая аккуратная дырка в его голове. Тонкая, как зазубрина, извилистая струйка крови. Один выстрел. Профессионально. Я бы так точно не смог. Я бы убивал его медленно, разрывая руками по частям.

-Вы сделали?

-Да, -кивнул мне Фадеев.

-Нет. Вы скажете, что это я. А я отсижу. -И я потерял сознание. Окончательно очнулся я уже на больничной койке. Хотел сбежать на суд, когда слушали дело Дядьсаши. Я почти уже встал, но сосед по палате поднял крик, после чего налетели гады в белых халатах. Они быстро скрутили меня. Привязали к кровати на все четыре конечности -и привет. Так я и лежал, распятый буквой 'икс'. Кормили меня принудительно. Я ничего не хотел. Смотрел в потолок. Отказывался отвечать на вопросы. Навсегда потерял страх перед смертью. Понял, что сам могу убить. Нет, умирать я не хотел: мне было всего-то двадцать шесть лет, и я любил женщину -любил в первый раз, любил до самозабвения...

Когда я вышел из больницы, то прочитал заключение дела сам. Фадеева оправдали: он выстрелил в убийцу, когда тот собирался разнести череп мне. У Фадеева был обычный 'люгер'. У убийцы -'чезет' с патронами 'парабеллум' на девять миллиметров. Теми самыми развёртывающимися пулями, которые в нашей стране классифицируются как разрывные. Жуткий заряд, который если не убивает, то калечит навсегда... Убийцей дочери Тани был тридцатипятилетний, не сильно обеспеченный петербуржец — первая любовь Тани Архиповой-Кэрри. Когда-то он работал в спецназе Министерства юстиции РФ. С работы его выперли за беспредел, он попытался затеять свой охранный бизнес, но дело не пошло, и чувак начал пить, скулить и, в конце концов, прочно уселся Тане на шею. Таня ушла от него, когда он начал её бить. А он стал следить за ней. Контролировал каждый её шаг. Абсолютно съехал с катушек, когда Таня вышла замуж. Окончательно ошизел, когда узнал, что у Тани растёт дочь. Раздобыл пистолет и выследил Таню Кэрри. Выкрал её ребенка и отомстил женщине так, как сумел. Неудачник, оказавшийся психом... Он умер от выстрела Фадеева, даже не почувствовав смерть, так и не узнав, кем был тот, кто орал ему 'ноль-три наберите'. Если бы знал, то наверняка бы убил меня. И я никогда бы в жизни не испытал самое страшное чувство вины -вины выжившего перед убитым. На память о том дне я и ношу свой шрам -крест неведомого мне Святого...

Но если тот апостол был Святым, то я -точно нет. Фадеев это понял, когда ему в истерике позвонила Таня и рассказала, как она отправила меня на розыски своей дочери. Просто у Тани, как у всех российских женщин, была эта вечная, проклятая тяга к самопожертвованию. Отправив меня на розыски своего ребенка, Таня тут же сдрейфила. А вспомнив, где я работаю, разыскала телефон 'Альфы' и потребовала подозвать к трубке Фадеева. Терзаясь от чувства собственной вины, Таня выложила Дядьсаше всё. Сообразив, что к чему, Дядьсаша нашёл меня по моему GPS-трекеру. Дядьсаша так никогда и не узнал, что Энди была моей дочерью. Таня побоялась идти до конца. Промолчал и я. А чем тут было хвастаться? Я никогда не видел свою дочь живой и здоровой -не хотел. Было всё равно. Не дали посмотреть и на мертвую... Таня уехала в Вашингтон и увезла трупик Энди с собой. Таня больше никогда не искала меня, как и я её. Наш союз был случайным. Ребенок был случайным. И только боль -настоящей. Именно эта боль и привела меня в Интерпол делать мою работу: искать потерянных и тех, кто пропал. Находить их -живыми или мёртыми. У Кинга я прочитал, что именно так приходит искупление, потому что хорошими делами можно загладить свои грехи. Но совесть -не супермаркет, а для убитых миг смерти определяет не Бог, а другой человек . Я не верю, что можно сделать добро из зла, а из дурного -хорошее...

Вот так, схлопотав свое первое и единственное ранение, я разом забил на все голливудские боевики, где главный герой после такой раны еще пару часиков бегает, а, набегавшись, ещё и ухитряется пару девок отшпилить. На самом деле после таких ранений в плечо (и это при условии, что ты попал в счастливый процент выживших) бывает раздробление костей, повреждение нервов, невролиз и болезненная пластика для закрытия дефектов кожи. Лично я отделался четырьмя операциями, уродливым швом и болью в плече, если забываю беречь его. Впрочем, шрам преподнес мне ещё одно оригинальное развлечение. Теперь мне приходится каждый раз придумывать ответ на умильный вопрос очередной подружки. Вопросы обычно варьируются от умеренного 'ой, а как это случилось, Андрей?' до абсолютно идиотского 'ой, а это было больно?'. И что, мне теперь надо всем исповедоваться? Ещё чего. Есть другой вариант. Даже три. Все на 'отлично' прокатывают: