Преображение.

20 мая 1942 года в кабинет командующего группой ВМС "Юг" адмирала Карла Георга Шустера, расположившего свой штаб в бывшем, ещё во времена султанской Турции, германском посольстве в Стамбуле, вошёл и остановился, сделав положенные три шага, корветтенкапитан Эрих Зайдель, командующий метеорологической службой. "Искупавшийся" в норвежскую кампанию и списанный по здоровью на штабную работу с эсминцев, он не утратил решительности и горячности истинного миноносника и, пользуясь правом личного доклада командующему, без предисловий выпалил:

— Господин адмирал, следующие три дня, возможно и дольше, в регионе Чёрного моря прогнозируется исключительно скверная погода, низкая облачность, при умеренном ветре, волнение в пределах трёх баллов!

— Что вы этим хотите сказать, корветтенкапитан? — спросил пятидесятивосьмилетний адмирал у совсем, с высоты его лет, ещё юного моряка, всем своим видом выражавшего, что это не просто рядовой доклад.

— То, что погода будет не лётная! — горячо отозвался метеоролог. — И макаронникам уже довольно отмачивать свои задницы в Босфоре! Русских самолётов, которых они так боятся, в небе не будет!

— Увы, мой юный друг, приказывать этим выродившимся потомкам римлян, — припечатал Шустер сидевших уже в печёнках "героев" нелестным определением, — я не могу. Но кое-что, используя ваш доклад, сделать попытаюсь...

И шестерёнки закрутились. У Шустера, из-за неспособности итальянцев установить контроль над морем, были свои проблемы. Две пехотные дивизии, посаженные на БДБ в Сирии и Палестине, застряли в Босфоре в ожидании, когда Якино, наконец, овладеет морем и их можно будет высадить в Молдавии. Чем больше проходило времени, тем менее оправданной становилась такая высадка, фронт смещался на восток и уже скоро должен был подойти к району, прикрытому русскими береговыми батареями. Да и сейчас высаживать дивизии пришлось бы уже прямо на фланге войск противника, а не в их тылу. В то же время занятый сейчас десантом тоннаж был остро необходим для доставки снабжения силам, дерущимся на Кавказе. Неудачные действия итальянцев грозили сорвать все планы вермахта на обоих черноморских флангах! И вина за это косвенно падала на него, на адмирала Шустера! Карл Георг не боялся наказания, он был офицером и желал только одного — выполнить свой долг перед Фатерландом так, как он его понимал.

Не желая терять времени на уговоры союзника, адмирал Шустер немедленно связался с Рейхенау, чтобы вдвоём, через Берлин, добиться от итальянцев выполнения воинского долга. Попав на стол к генералу Паулюсу, начальнику штаба группы армий "Украина", оперировавшей на всём пространстве южнее Припятских болот до Чёрного моря, информация о нелётной погоде послужила отправной точкой для создания дерзкого плана. В высадке в Молдавии уже большого смысла не было, две дополнительных пехотных дивизии там ничего не решали, немецкие войска теснили русских и так. Более того, генеральный план с главным ударом на левом фланге, выходом к морю и окружением сил большевиков на правом берегу Днепра предполагал лишь сковывание противника на остальном фронте и эта задача успешно выполнялась. Но был ещё Крым. По данным разведки у большевиков перед войной там располагались только силы их морской пехоты, теперь высаженные в Добрудже. Защищать полуостров от немецкого десанта было просто некому! Всего один удар в ключевой точке обещал уничтожить вражеские аэродромы и прикованную к ним нелётной погодой авиацию. Флот русских, если бы и выжил в бою с превосходящими силами, лишался поддержки с воздуха и основных баз. Более того, перебросив собственные бомбардировщики в Крым, немцы не только загоняли корабли противника "в угол", но и начисто обрубали всякую возможность снабжения высаженных в Добрудже сил. Ликвидация плацдарма, таким образом, становилась делом короткого времени и высвобождала застрявший там корпус. Поистине, этот удар решал всё! И, в перспективе, выводил немецкие армии в глубокий тыл не только фронтов, дерущихся на Украине, но и ставил под угрозу всю Кавказскую группировку русских.

Поддержал план и командующий группой армий "Анатолия" Рунштедт, пообещавший выделить силы во второй эшелон закрепления и развития успеха из тех дивизий, которые оставались в резерве на случай действий морской пехоты русских. Поскольку последняя уже была введена в бой, а на Кавказе их было просто негде развернуть, в Крыму эти дивизии принесли бы наибольшую пользу. Решительное требование сразу трёх командующих ко всем высшим инстанциям любыми средствами вытолкнуть Якино в море привело к телефонному разговору фюрера, полностью разделявшего и поддержавшего "своих", с дуче, в ходе которого последнему пришлось выслушать немало упрёков и даже скрытых угроз.

— Древние римляне завоевали себе море собственным мечом, дуче, а не пользовались плодами побед храбрых союзников! — резко заявил Гитлер Муссолини. — Отважные германские солдаты и так уже подарили вам Средиземное море, которое вы во всех газетах без стеснения именуете Итальянским! Мы, верные союзническому долгу, смотрим на это без осуждения. Но если вы и в этот самый решительный момент уклонитесь от боя с варварами, то вопрос, по какому праву, встанет со всей остротой! Победа и её плоды могут принадлежать только тому, кто за них сражался!

В ночь на 21-е мая подводная лодка Щ-205, патрулировавшая у устья Босфора, не вышла на связь, но в штабе Черноморского флота никто даже не подумал поставить об этом в известность командира лидера "Предображение Господне". Вовсе не из желания "подвести под монастырь", просто пропуск сеанса связи ещё ни о чём не говорил.

... Капитан-лейтенант Тухов, почти неделю болтаясь в море, застолбил за собой в корабельном расписании первую ночную вахту, надеясь быть уже на боевом посту во время, когда подводные лодки с наступлением темноты всплывают в надводное положение для подзарядки аккумуляторов и их можно засечь с помощью радара, обозревающего пространство радиусом в тридцать миль. Фактически, радиолокоционное поле, создаваемое "Преображением Господним", покрывало почти весь район патрулирования, "нарезанный" ему в штабе, и если в нём и присутствовал супостат, то это было бы видно сразу. Но сегодня, вечером 21-го мая, радар не действовал и капитан чувствовал себя как голый, то и дело, напоминая сигнальщикам и расчётам теплопеленгаторов о внимательности, осложнив жизнь рулевым и штурманам, приказав идти противолодочным зигзагом. Время шло, но в "глазу циклона" продолжала царить тишина и, вконец измотавшись, накачав ценными указаниями принимающего вахту лейтенанта Загриценко, которые он должен был передать заступавшему на "собаку" старпому, Тухов спустился в свою каюту. Не успел он, сбросив мокрый дождевик, расстегнуть китель и прилечь, как тишину взорвал ревун боевой тревоги и над дверью замигала кроваво-алым светом лампа. Всего мгновение прошло, а мурашки, пробежав по спине и, по ощущениям, стянув кожу на затылке, напрочь вышибли из тела усталость. Вот оно! Началось! Организм, вбросив в кровеносную систему лошадиную дозу гормонов, сам по себе, не обращаясь к сознанию, которое всё равно было занято чёрт знает чем, вынес капитана на мостик. Тухова ощутимо потряхивало и всё время, пока Загриценко докладывал, капитан-лейтенант боролся с собой, безуспешно пытаясь справиться с дрожью. Но возбуждение было слишком велико, поэтому все действия, необычно резкие, все слова, отрывисто брошенные в виде приказов подчинённым, выдавали его с головой. Впрочем, на мостике сейчас просто не было людей, полностью сохраняющих хладнокровие, вряд ли кто мог бы истолковать состояние капитана как трусость.

— Обстановка?! — коротко бросил капитан вахтенному начальнику, пропустив детали доклада о готовности, лишь осознав и приняв главное.

— Пост ТП-1 в 2.12 доложил о контакте по пеленгу 305 градусов, контакт потерян, наш курс на момент контакта норд-ост 21, я приказал изменить курс на норд-вест 315 и увеличить ход до 18, — коротко и ёмко, как и положено, отрапортовал Загриценко, но не удержался от пояснений. — Если она идёт к Севастополю, то перехватим.

Тухов вперился взглядом в море, но там было, хоть глаз коли. Дождь, такой мелкий, что не падал каплями на палубу, а садился на неё, будто туман, заполонил всё вокруг. Штурман поступил правильно, получив доклад от теплопеленгатора, расположенного на левом крыле кормовой надстройки. Сближение было верным решением, вот только новый курс означал бортовую качку из-за бегущих на северо-восток волн и, хотя "Преображение Господне", впервые в советском флоте был оборудован бортовыми рулями-успокоителями, это ухудшало условия работы постов ТП. Как объясняли командиру разработчики, эти приборы, внешне похожие на обычные прожектора, имели точно такое же поле зрения, с той лишь разницей, что прожектор испускал свет, а они лучи, не видимые человеческим глазом, принимали. Никакой стабилизации, конечно, не было предусмотрено, поэтому при качке было чрезвычайно трудно "держать" горизонт, где и находились все предполагаемые цели. Кроме того, "Уран-М" давал только направление на цель и не позволял её классифицировать. Попробуй угадай, что он там засёк, подлодку в надводном положении в двух милях от корабля или эсминец в десяти. К тому же погода.

— Все машины стоп! — скомандовал Тухов, показывая, что подчинённый не может быть профессиональнее командира. — Акустики!

Двигаясь по инерции "Преображение Господне" замедлялось, что положительно сказывалось на условиях работы шумопеленгаторов. Гидролокатор, чтобы преждевременно не выдать своего присутствия, Тухов приказал не включать.

— Горизонт чист! — пришёл минуту уверенный доклад. Это было странно, грохот лодочных дизелей они обязаны были услышать. Его заметили и, погрузившись, затаились? Или подкрадываются на аккумуляторах в надводном?

— Гидролокатор в активный режим! Ход восемь узлов! Противолодочный зигзаг! — капитан-лейтенанта пронзило крайне неприятное чувство, будто он вот-вот окажется в прицеле. — БЧ-7, что у вас там с радиолокатором?!

— Проверка цепей! Готовность к работе через десять минут! — пришёл ответ от Заславского.

Тухов сжал зубы, хоть и испытывал зуд подогнать подчинённых. Радар сейчас нужен был как никогда. Может именно благодаря тому, что он был выключен, к лодке удалось подобраться так близко. Наверное, немцы имеют прибор, способный уловить работу наших локаторов, поэтому вовремя погружаются? Но на "пистолетной" дистанции в две мили, "Уран-М" не мог засечь лодку дальше, а скорее и менее, у-бот уже не успеет уйти на недосягаемую глубину, прежде чем получит полный залп "Гирляндой"! Знать бы только, где эта гадина затаилась!

Время шло, десять, двадцать минут, тишина. У Заславского что-то не ладилось и он спешно устранял неполадки. На море, несмотря на полное напряжение остальных средств наблюдения за обстановкой, не наблюдалось никакого движения. У командира корабля уже было закралась мысль, что цель ушла, они потеряли её безвозвратно, как "Преображение" вынырнул из полосы дождя-тумана и с постов посыпались доклады.

— ТП-2, контакт, пеленг 310 градусов! ТП-3, контакт, пеленг 42 градуса! Контакт устойчивый! ТП-4, контакт, пеленг 58 градусов! ТП-1, контакт, пеленг... — Тухов оцепенел, осознавая, что охотой на субмарину здесь и не пахнет.

— Лево на борт!!! — скомандовал он, стремясь вновь спрятать свой корабль в хмари. — Заславский! Тухлая сардина, локатор!! БЧ-4 связь на базу!!! Контакт с надводными кораблями противника!

Через минуту, после обмена короткими предварительными сигналами, аппарат выплюнул перфоленту, выстрелив в эфир сжатым сообщением. Пусть пока не ясно что, но штаб уже извещён, что в центре Чёрного моря что-то затевается. Будет пущен в работу радиолокатор, будут и подробности, а пока так. Сделав первое дело, капитан-лейтенант сразу успокоился. В конце концов, разве не ради этого, он здесь находится. И с чего он взял с самого начала, что будет только охотником? К хорошему, к тому, что вражеский флот сидит в базе или действует вдоль берега, оказывается, очень быстро привыкаешь... Ничего, он ещё поиграет с итальянцами в кошки-мышки. Попробуй его, в такую непроглядную темень, найди. Тем более, что враг сам таится, судя по тому, что соблюдает полное радиомолчание даже на частотах "эскадренной" связи. Отойти подальше на юг, благо все цели, судя по планшету, находятся севернее и, когда будет готов радар, с безопасного расстояния, вскрыть состав и расположение противника.

Доклад о готовности от командира БЧ-7 пришёл ещё через пятнадцать минут, когда стрелки часов уже подбирались к трём часам ночи. Засветившиеся зелёным светом индикаторы кругового обзора разом "оживили" море, испятнав его многочисленными засветками. Старпом, не бравший с начала похода в рот ни капли, присвистнул в центральном посту, сдвинув на затылок фуражку.

— Вот это мы влипли!

... Адмирал Якино, командующий итальянскими морскими силами на Чёрном море, был недоволен и раздражён. Обладая формально общим превосходством в силах, кроме авиации, он не мог поделать с советским флотом почти ничего. Первые же дни войны обернулись большими потерями во всех операциях, которые он только не предпринимал. Горько было осознавать, но всё говорило о том, что русские обладают на театре качественным превосходством. Они демонстрировали такие приёмы ведения войны, суть которых он даже не понимал. Как ни странно, в ночных схватках итальянских эсминцев и русских катеров, поле боя обычно оставалось за последними, несмотря на кажущуюся несопоставимость "весовых категорий". И это нельзя было объяснить выдающимся мастерством. Процент попаданий был недопустимо велик. Они умудрялись топить торпедами даже миноносцы типа "Спика"! Причём речь совсем не шла о стрельбе в упор, зачастую бой для итальянцев начинался как раз с подрывов. Не менее неприятными противниками оказались русские лётчики, применявшие свой особый способ пикирования с большой высоты, вне пределов эффективной дальности малокалиберной зенитной артиллерии, и на максимальной скорости. Если бы немцы попробовали бы сбрасывать так свои бомбы, то попадали бы, разве что по чистой случайности. Но русские не сбрасывали бомб, они стреляли ракетами, фугасными и бронебойными. Огненные стрелы на огромной скорости впивались в корпуса итальянских крейсеров, взрываясь глубоко в глубине корабля и спасти от них, пожалуй, не могло никакое палубное бронирование. Выжившие в первый день войны после атаки пикировщиков эсминцы, привезли на базу в своих корпусах сквозные пробоины, по которым был определён калибр бомб — 356 миллиметров. Им просто повезло, что получили бронебойными, взорвавшимися уже в воде, а не фугасами. При этом ситуация не была равной, "драконы", как прозвали немецкие и итальянские лётчики малокалиберные зенитки, установленные на русских кораблях, сыпали в небо чудовищное количество снарядов, увернуться от которых было крайне трудно. Решив проучить советских и устроить показательную порку, союзники предприняли массированный налёт на обнаглевшие в конец русские линейные силы, подошедшие вплотную к румынскому берегу и поддерживавшие десант средним калибром. Достать по-крупному удалось лишь старый линкор, зенитное вооружение которого было послабее, а оба линейных крейсера отделались лёгким испугом, получив всего три попадания полутонными бомбами на двоих. Дредноуту же пикировщики разворотили корму, вызвав нешуточный пожар, а герои-торпедоносцы на SM.79 влепили торпеду под самый нос, отчего тот еле уполз в ближайший порт Одессу и, видимо, выбыл из строя надолго. Но какую цену пришлось за это заплатить! Из тех, кто бросился на зенитки первыми, уцелела едва половина, а вторую волну вообще рассеяли русские истребители, после того, как избавились от группы расчистки неба, выработавшей всё топливо! Проклятые керосинки! Они висят в небе, прикрывая корабли, изумительно долго! Как можно было начинать войну, зная ещё с Испанской кампании, что остроносые с Балеарских островов дотягивались до Сардинии и не имея на это должного противоядия! Фирма ФИАТ, имея русскую лицензию, провозилась с созданием дизельного авиамотора недопустимо много времени, оправдываясь соблюдением лицензионного договора и русскими "надсмотрщиками"! Какие могут быть договоры, когда война на носу! Время, вот, что нужно было сейчас итальянскому командующему флотом. Дождаться прибытия истребительных групп, вооружённых новыми машинами, найти противоядие против русских торпед. Немцы уверены, что они наводятся сами на шум винтов корабля и именно этим объяснятся то обстоятельство, что жертвами зачастую становятся ближайшие к противнику цели, а не наиболее важные. Русская подлодка у Босфора только вчера атаковала трабзонский конвой, в состав которого входили два больших парохода, утопив при этом, всего лишь корвет. Отряд охотников расквитался с ней, догадавшись сбросить буй в месте, где всплыли масляные пятна. Если позволят глубины, то лодку можно попытаться поднять, а вместе с ней и оружие. А пока, хоть неделю, хоть две, чтобы оснастить корабли ложными механическими буксируемыми источниками шума, по сути — обычными сиренами, приводимыми в действие напором набегающей воды. Немцы считают, что это должно помочь. Вот тогда и только тогда, опираясь на надёжную силу, а не уповая на погоду и удачу, и надо было бы высаживать войска в Крым! И если германцы готовы рисковать, отправляя в море свои мелкосидящие, малоуязвимые для мин и торпед десантные баржи, на пределе их мореходности, то он, Якино, обязан позаботиться, прежде всего, о безопасности своих кораблей, хотя бы линейных. Итальянский адмирал был готов в любое время сразиться с русскими в честном бою, благо превосходил оставшиеся у русских линейные крейсера по артиллерии почти в три раза, а не ждать предательского удара из-под воды от лодок или каких-то там катеров.