Озеров-12

— Нашли. — говорит Элвис: — с ума сойти, а? А я знал, я знал, еще когда ты мне колбу эту показала. Знал что это он.

— Конечно. Знал он. Ты лучше нашим дай знать, что нашли, пусть группу извлечения готовят.

— Так я уже хранителя вызвал. — говорит Элвис и понимает что спорол чушь. 'Хранитель' будет на месте через час сорок. Им до места встречи минут тридцать ехать — если торопиться. Группу извлечения в Городе за час подготовить не успеют. Остаться здесь? Отозвать 'Хранителя' и дожидаться группы извлечения? За ложный вызов 'Хранителя' по голове не погладят.

— Слушай, а может мы сами его вывезем? — спрашивает Элвис: — это же детдом. У семья есть?

— Нет у него семьи. — машинально отвечает Марина, потом поворачивается к нему и крутит пальцем у виска: — ты, что, дурак? Сами извлечем?

— А что? Семьи нет, значит никакой легенды не надо. И извлекать только его одного. Приехали — забрали. Делов то. Если ты мне поможешь конечно.

— У нас инструкция. Вызвать группу извлечения и остаться наблюдать за объектом. — говорит Марина.

— И как ты за ним наблюдать будешь? Там же драка была и один даже умер. Сейчас понаедут следователи и вообще может увезут его куда. Если сейчас не заберем, группе извлечения намного трудней будет. Кроме того, я уже 'Хранителя' вызвал. — признается Элвис.

— В чем-то ты прав. — Марина закрывает глаза, прижимает ладони к вискам и остается в такой позе: — его действительно могут забрать. И если ты уже вызвал 'Хранителя'...

— Так что делаем?

— Ладно. Я тебе помогу. Вызов 'Хранителя' остается в силе. Дай сигнал что вывезем объект сами. Надеюсь все обойдется. — Марина не говорит что именно обойдется. Элвис знает что должно обойтись. Или верней — кто.

— Да не появятся они, успокойся. Какой-то ребенок из детдома. Вряд ли за ним следят. — говорит он: — да и активности здесь никакой у них нет.

— Надеюсь. — говорит Марина: — потому что если тут вдруг Дети Пророка нарисуются, то выглядеть мы с тобой будем бледно. С набором легкого полевого оборудования.

Они идут по длинному коридору, едва освещенному редкими лампами, некоторые из которых потрескивают и тлеют, вспыхивают и погасают. Под ногами скрипит деревянный пол, рассохшийся за десятилетия в течения которых его не мыли а обливали водой и потом таскали по нему 'машку' — здоровенную деревянную колоду обитую тряпками. Пахнет тушёной капустой и сырыми простынями, из полуоткрытых дверей туалета тянет хлоркой. Их шаги в пустых коридорах отдаются эхом, угасающим в ответвлениях и тупичках этого лабиринта. Кажется, что мир вокруг вымер и только где-то вдалеке кто-то играет на пианино. Они заворачивают за угол. На углу Элвис расслабляет пальцы и из его ладони на пол падает серебряная капля сторожевого паука. Паук еще в полете выпускает тонкие как волосинки лапки, мягко приземляется на них и семенит к стене, прижимается к ней и исчезает, приняв форму и цвет потрескавшегося плинтуса. Еще один поворот и они стоят перед дверью с надписью 'директор'. Элвис стучит в дверь, выждав секунду распахивает ее.

— Добрый вечер. — говорит он.

— Привалов! Привалов! Вот ты где! — запыхавшаяся от бега Марь Иванна остановилась и ткнула ему в грудь своим толстым, похожим на сардельку, пальцем: — одевайся поприличней, причешись и бегом к директору в кабинет! И чтобы не позорил меня там!

— К директору? — Денис не удивился. После того самого дня, как Коряга напоролся на швабру его неоднократно вызывали к директору. В первый раз в тот же вечер. Там был молодой полицейский или как его называла баба Лиза — 'мент'. С ним был еще один — постарше и не в форме, но молодой его слушался и говорил 'товарищ капитан', из чего Денис сделал вывод что старший тоже мент. Они говорили с ним о прачечной. О том, как все было. Дениса уже научили, что говорить и он говорил все как надо. Убежал с медосмотра. Ребята хотели меня вернуть. Я упал и насажал себе синяков везде, там же ступеньки. А Коряга... Коренев Виктор — поправил молодой мент. Да, Коренев Виктор — вот он палку в руках вертел от швабры, ну там же скользко, вот и ... Ты нам не ври — втолковывал молодой, ты правду говори. Подрались вы там с ним — вон у тебя синяки какие, так с лестницы не упадешь. Ты его толкнул, а он и упал на палку эту, верно? Да нет, мотал головой Денис, дяденьки, вы неправильно говорите все. Упал я с лестницы, никто меня не трогал. Сам упал. Меня поднимали еще. А потом Коряга... то есть Коренев Виктор ну вот он тоже упал, скользко там. Баба Лиза не протирает, вот и скользко. Хорошо, кивал головой молодой, ну ка разденься. Покажи где синяки. Вот, видишь, а еще говоришь упал. Это как падать надо чтобы такую коллекцию получить? Болит поди? Да ты не бойся, мы же не скажем никому что ты нам сказал, нам правду знать надо, а если будешь скрывать мы тебя арестуем — за пособничество. Потому как синяки из всей компании только у тебя — значит ты с ним и дрался. Значит ты его и толкнул. И место тебе не тут в уютном детском доме, где за тобой сопли подтирают, а в тюрьме. С взрослыми зеками. Знаешь что они с такими мальчиками делают? Ну хватит пугать парня — вмешался старший, хватит жути нагонять, видишь, как у него лицо побледнело, хочешь леденец? Завалялся в кармане, дочери вез, вот. Так ты парень на него внимания не обращай, это он в злого полицейского играет, фильмов насмотрелся. Говори как есть, а мы напишем твою версию, все равно тебя не посадишь пока, мал еще. В это время появилась Элька и опрокинула стакан с чаем, что старший поставил на стол. Чай залил документы и началась суета. После того как документы разложили по кабинету — чтобы просушить, — молодой сел и написал что-то на бумаге. Пиши как говорит — сказал старший, все равно врет, мелочь пузатая. Они тут сговорились все, если бы не тот паренек что правду сказал — так бы и не узнали что на самом деле было. Ага, сказал молодой, хорошо что он раскололся и всю правду сказал. Как сказал — у Дениса сперло дыхание — кто сказал?! Кто сказал, кто сказал, неважно кто сказал, главное что знаем. А если ты врать нам будешь, то тебя за ложные показания привлечем, и вообще какой смысл скрывать — мы то знаем уже все. И тут Денис не выдержал. Он расплакался и рассказал все как было — и про Эльку, которая подбила его отпроситься и про Вагу-младшего с Рыжим и про Корягу с вафельным полотенцем и палкой от швабры. Только про то что Элька поставила Коряге подножку он не стал рассказывать. Его оставили в покое, а через неделю приходили какие-то врачи, осматривали его, расспрашивали про Эльку, мол где она бывает, да как с ним разговаривает. Где бывает — да вот, только что заходила, стетоскоп у доктора стащила, а разговаривает ... ну словами разговаривает. Вот. Начали искать стетоскоп, бумажник и часы. Элька развлекалась вовсю, она подложила часы Денису в карман и его опять наказали. Марь Иванна сказала что она в нем разочаровалась как в человеке, ему помогать пришли, доктора из областной больницы, а он у уважаемого человека часы стырил. Денис даже и объяснять не стал что не крал ничего, чертова Элька всегда так делает, вечно он за нее отдувается. Вечером он поругался с ней. С тех пор она не появлялась. Дуется наверно. И вот сегодня опять к директору...

— А что мне одеть? — в прошлые разы никто не говорил что надо одеться поприличней. Учитывая что у него было всего два костюма — повседневный и спортивный, в котором он был сейчас, вопрос был очень актуален.

— Господи, да одень ты что-нибудь. Что там есть у тебя? — Марь Иванна открыла его шкаф, посмотрела на вешалку и коричневый костюм и покачала головой. Потом она стала открывать все шкафы подряд. Из одного она вытащила темно-синий школьный костюм.

— Так, Ломакин, Слава, иди сюда. — Марь Иванна поманила сидящего на подоконнике мальчика: — это твой?

— Да, Марь Иванна. — кивает тот.

— Хорошо. Я его на Привалова одену, он тебе вернет через час. И постирает. Понятно, Привалов?

— Да, Марь Иванна. — Денис тоже кивает головой.

— И смотри у меня. — Марь Иванна неопределенно погрозила кулаком в пространство: — веди себя как следует. Меня и так уже премии лишили в этом квартале.

Денис поклялся вести себя так, чтобы Марь Иванну не только не лишили премии, но даже немного добавили сверху, а также пообещал не замарать костюм и не швыркать носом, чтобы не подумали что у нас окна прохудились или сквозняки гуляют. И еще не есть конфеты в кабинете у Василия Ивановича, чтобы не подумали, что вас тут не кормят. И постарайся говорить о нас только хорошее — мы тут тебя воспитывали как родного, так что ты должен быть благодарен, вон у скольких детей нету крыши над головой, а мы тут все большая семья, а если уедешь куда — не забывай нас, пиши. Денис слушал наставления Марь Иванны и в груди у него разгоралась робкая надежда — неужели? Неужели?! Каждый ребенок в этом доме ожидает этого чуда, каждый представляет это по своему, но обязательно думает, что этот день настанет. И когда он в новом темно-синем костюме, жмущем под мышками и сдавливающим горло, появился в кабинете директора — неясное чувство стеснило ему грудь и сдавило комком горло.

— А, Денис. Проходи — Василий Иванович распахнул перед ним дверь и сквозь слезы Денис увидел сидящих за журнальным столиком мужчину и женщину. Они смотрели на него. Мужчина смотрел серьезно, а женщина улыбалась. Мужчина выглядел сильным, а женщина была очень красивой. Как он и думал. Нет, может быть это ошибка, надо дождаться, надо точно знать, иначе...

— Денис. — сказал мужчина: — мы приехали за тобой. Ты нам очень нужен...

Этого было достаточно. Сомнений не осталось.

— Я вас так ждал... — сказал Денис, сдерживая подступающие рыдания: — так долго ждал.

Денис сидел и смотрел в окно автомобиля. Мимо пролетали огни города, а его рука была в ее руках. Можешь звать меня Мариной — так она сказала. Денис был счастлив. Впервые за долгое время. Они забрали его сразу же. Мужчина (можешь звать меня Элвис, сынок) посмотрел ему в глаза и спросил — есть ли там что-то за чем стоит возвращаться? Денис покачал головой — там не оставалось ничего что бы стоило хоть одного дня, одного часа прожитого там. У него не было там друзей. И потом — он боялся, что если он отвернется или отпустит ее руку — они исчезнут и окажется что это просто сон, один из тех снов, что кажутся такими сладкими когда спишь и такими горькими — когда просыпаешься. Поэтому он покачал головой и вцепился в ее руку. В мамину руку. Хорошо — сказал Элвис и ударил Василия Ивановича в челюсть. Ударил не сильно, но директор качнулся и упал навзничь. Обязательно было это делать — спросила мама Марина. Элвис улыбнулся и сказал, что было не обязательно но хотелось жутко. И они побежали вниз! Через ступеньки, через двери, которые папа Элвис распахивал ударом ноги, через вахту, где сидел охранник в черной форме — он также удостоился удара в челюсть, и дальше вниз — туда, где во дворе их ждал мощный автомобиль с гудящим мотором и включенными фарами. Вдруг Элвис поднял руку. Красный — сказал он, красный. Они тут, Дети Пророка, культ Аматэрасу или воины Локи, черт их всех дери. Мама Марина остановилась — сразу, внезапно, так, что Денис едва не врезался в нее. Что делать, может оставим его, они же за ним, они не могут знать про нас... — сказал Элвис и у Дениса что-то рухнуло и оторвалось в груди. Может. — сказала мама Марина каким-то неживым голосом, ясно. Денис вдруг понял, что его пальцы разжимают. Пальцы той руки, которой он держится за мамину руку. Он сжал пальцы сильней, это было все, что он мог сделать — сжать их, чтобы никогда не разжимать. Послушай, сказала мама Марина, мы заберем тебя в другой раз, сейчас не можем, плохие люди ищут нас, да отпусти же ты руку. Денис не отпускал руку, он вдруг понял что если сейчас он отпустит руку, то проснется и снова все будет как и прежде — как и каждый день в этих затхлых коридорах. Давай скорей — прокричал Элвис, что-то нажимая на своих часах, они уже второй рубеж прошли, пауки гаснут. Сейчас, сказала мама Марина, ее глаза сузились и по тому как она подняла руку Денис понял — сейчас она его ударит. Он ничего не мог сделать, даже закрыться руками — совсем как в тот раз когда Коряга шел на него с этой палкой, он просто стоял и смотрел как она поднимает свою руку. Время замерло и они так и стояли в вечности — он, держа ее за руку и она, с отведенной ладонью. А, черт — сказала она и опустила руку. Черт, черт, черт — повторила она и потащила Дениса за собой. Ты чего это творишь, дура — спросил Элвис, сейчас тут Чада появятся, ты что вытворяешь. Заткнись — сказала мама Марина, прижимая к себе Дениса, заткнись, я его тут не брошу. Некоторое время она и Элвис смотрели друг другу в глаза. Потом Элвис вдруг рассмеялся. Вот, так, значит — сказал он. Именно так — сказала Марина. Ну тогда, черт побери, самое время бежать. — сказал Элвис и рывком открыл дверь машины. Жми, жми, — сказала мама Марина, когда они с Денисом плюхнулись на заднее сиденье, жми давай, дави на газ. Сейчас, говорил в ответ Элвис, не кричи на меня, я делаю что могу. И автомобиль рванул с места да так, что Дениса вдавило в кожаное сиденье и перехватило дыхание. Сзади по ним мазнул свет фар и Элвис открыл стекло — мокрый воздух ударил по лицам. Элвис высунул руку в окно и стряхнул с руки в темноту какие-то серебряные капли. Капли унеслись вдаль, подпрыгивая и отблескивая, фары идущего за ними автомобиля заметались, раздался скрип тормозов и удар, фары мигнули и погасли. Еще пауки остались — спросила мама Марина, прижимая Дениса к себе, Элвис мотнул головой и прибавил газу. Не бойся, сказала мама Марина, ничего не бойся, все будет хорошо, мы тебя в обиду не дадим. Она продолжала обнимать его, но свободной рукой она открыла свою сумочку и Денис увидел как оттуда тускло блеснул металл. Я не боюсь — сказал Денис и прижался к ней, чувствуя как в груди что-то открывается и теплое чувство защищенности охватывает его. Вот и умница — сказал Элвис с переднего сиденья, вот и молодец, еще бы ты машину умел водить так цены бы тебе не было, но да ничего — научим. Ты за дорогой смотри, педагог хренов — сказала мама Марина, кусая губы и держа руку в сумочке. Да все пучком, отстали они, сказал Элвис, будем жить, повезло нам, надо же, простые пауки нас выручили, кому расскажи не поверят. И тогда мама Марина расслабилась и вынула руку из сумочки. И накрыла его ладонь своей. Все будет хорошо — сказала она и поцеловала его в лоб. А я знаю — сказа Денис, я знаю, иначе и быть не может. И они замолчали, а Денис стал смотреть в окно — туда где мимо пролетали огни города, украдкой кидая взгляд на ее лицо. По ее лицу пробегали линии света, отблески фар и рекламы ночного города, от этого оно словно бы становилось еще красивее. У меня такая красивая мама, подумал Денис и сглотнул. Все казалось настолько нереальным что хотелось себя ущипнуть. Вдруг машина запрыгала на кочках и ухабах и в салоне стало темно — они свернули с трассы на проселочную дорогу. Чертовы дороги — пожаловался Элвис, восемнадцатый век, а еще говорят про прогресс и улучшенный геном человека. Проект 'Человечество'! Пока у нас такие дороги ни фига не получится. Марина ничего не ответила, промолчал и Денис, он смотрел в окно, в окне выхваченные светом фар мимо проносились деревья, причудливо изогнутые и тянущие свои ветви к машине. Они свернули с дороги и поехали прямо через лес, ломая кусты и ветки. Мы будем жить в лесу — спросил Денис. Марина погладила его по голове, а Элвис рассмеялся. Никто в лесу жить не будет, сказал Элвис, хотя он лично понаблюдал бы как кое-кто пожил в глуши. Без парикмахерских и ресторанчиков, без парфэ и чизкейков. Они остановились и Элвис выключил мотор. Наступила тишина — внезапно, как будто весь мир выключили. Марина открыла дверь и они вышли наружу. Темнота и тишина. Еще одна такая поездка и я точно поседею — сказал Элвис, хотя второй раз такие вещи не проходят, они же из под носу у Чад выскочили, это же в легенды оперативного управления попадем. Мама Марина опять промолчала и Денис снова прижался к ней. Смотри, какие звезды, сказал Элвис, в городе такого не увидишь, а тут они так близко. Денис задрал голову вверх и посмотрел в небо. Звезды были на месте — мохнатые, огромные и их было очень много. Так много, что Денис даже испугался. Не бойся, сказала Марина, сейчас за нами прибудут. И тут одна из звезд рухнула на них! Грохот и свет, все вокруг оказалось залито светом, светом и ветром, срывающим одежду. Не бойся — крикнула мама Марина, это за нами, ничего не бойся, все хорошо! Звезда зависла над ними и от нее вниз полетели темные нити, а по нитям вниз скользнули тени. Тени тотчас разбежались по краям поляны а один из них шагнул навстречу Элвису и обменялся с ним рукопожатием.