На руинах Эдема (полный файл)

— Не дуйся, — он с усмешкой потрепал меня по волосам. Черт, знает же, что я этого терпеть не могу. Впрочем, от Кайла готова снести почти все, что угодно... Однако "в отместку" я ухитрилась подпрыгнуть и чмокнуть его в губы. Он тихонько рассмеялся и поцеловал меня в ответ — только гораздо глубже, напористей. Позволив себе минутную "слабость", я вскоре отстранилась.

— Прости, надо идти — а то нас уже потеряли, наверное...

Парень серьезно кивнул в ответ, но в его глазах плясали искорки веселья.

Глава 2

Мне снятся собаки, мне снятся звери,

Мне снится, что твари с глазами, как лампы,

Вцепились мне в крылья у самого неба,

И я рухнул нелепо, как падший ангел.

Наутилус Помпилиус "Падший ангел"

...Он почти с жалостью глядел на несчастное израненное существо, комочком сжавшееся у его ног. Почему почти? Все очень просто: жалость слишком человеческое чувство. Таким же, как он, чувства (в том смысле, который в это слово вкладывают люди) вообще неведомы.

Правда, даже такая — окровавленная и слабая — она все равно оставалась по-своему прекрасна. Но его никогда не интересовала такая красота. Восхищаться ею или кем-то еще, все равно, что любоваться крошечной песчинкой, поражаясь ее миниатюрному совершенству. Он же предпочитал охватывать взором всю картину целиком. Поверженный ангел. Разбитый и сломленный... А впрочем, она сама определила свою судьбу. Захотела вернуться к прежнему — вновь пройти тернистый путь с самого начала? Пусть будет так. Подобную свободу он мог предоставить. Да и вообще считалось, что свобода воли положена всем его подопечным. Так и было... отчасти. Впрочем, не стоит сейчас углубляться в дебри рассуждений.

Да, нелегок путь с небес на землю. Немногим легче, чем с земли на небеса... Это лишь кажется, что падать легко — в конце концов тебя все равно ждет удар.

Неожиданно она распахнула глаза, они все еще полыхали небесным голубым огнем, этого никому не отнять, пока она сама не захочет расстаться с внутренним светом. Его поразило выражение ее взгляда: не жалкая мольба, а решимость, уверенность в собственном выборе.

Тогда она еще считала, что все решает сама.

— Прощай, дитя. Надеюсь, ты еще сможешь вернуться сюда... Не раньше, чем получишь свои крылья обратно, — после этих слов в пушистом белом ковре, на котором лежала девушка, начали разрастаться темные трещины, пока опора не рассыпалась окончательно. Падшая и бескрылая камнем полетела вниз...

— — — — —

Я спала беспокойно: мучили даже не кошмары в привычном понимании, лишь какие-то невнятные безликие тени, которые в каждом сне плелись за мной. Они что-то шипели и шебуршали, на непонятном мне языке... И было нечто очень жуткое в их дымчатых фигурах и той неотрывности с которой меня преследовали. Не нападая, а будто бы ожидая, когда я оступлюсь.

Окончательно вырвавшись из неприятного полузабытья, которое и сном-то назвать трудно, я почти сразу поняла, в чем причина привидевшихся мерзостей. Слабые-слабые всхлипы раздавались совсем рядом. Похоже, не меня одну сегодня мучил мир сновидений... Вначале я подумала о Тамаре, но через пару секунд поняла, что это не она. Во-первых, моей сестре никогда не снились кошмары... по крайней мере, никаких признаков подобного я не замечала, а сама она никогда не жаловалась. Зато моей гостье вчерашних жутких переживаний хватит с лихвой для не одной беспокойной ночи.

Я осторожно зажгла маленький фонарик, с которым часто бродила по туннелям — и пятно света почти сразу же выхватило бледное заплаканное лицо в ореоле рыжеватых волос. Все верно, Лоа не так легко пережила безумную охоту, как мне показалось. Впрочем, не знаю, быть может, в ее прошлом случались и более жуткие происшествия?

Тихонько, стараясь не разбудить спящую неподалеку сестру, я подошла к Лоа. Неожиданная ярко-голубая вспышка почти ослепила мое, привыкшее к темноте, зрение — ох, боже ты мой, пора перестать быть суеверной дурой! Просто свет моего фонаря отразился в глазах (голубых, само собой) Лоа... Так, минуту! А почему это у нее глаза открыты?..

Я, уже совсем не боясь потревожить девушку, прибавила яркость и перевела луч на нее.

Второй раз за эту ночь мое сердце заколотилось быстрее — от страха... Да, глаза моей гостьи были открыты, вернее даже, широко распахнуты. Но взор их оставался незрячим, устремленным куда-то в темноту, а зрачки сужены настолько, что почти полностью терялись в небесной голубизне радужки. Что-то в этом нечеловеческом взгляде ну очень не понравилось мне. Правда, буквально в следующую же минуту я успокоила себя: бывает так, что люди спят с открытыми глазами, нечего панику разводить... Только вот Лоа все еще плакала. Хотя всхлипов больше не было слышно, ее бледные щеки в золотистых крапинках веснушек избороздили дорожки от слез.

Схватив ее за плечо, довольно-таки грубо, я принялась будить девушку. Это действие не возымело практически никакого эффекта, разве что слезы заструились сильнее. В конце концов, не придумала ничего лучше, как крикнуть что-то не вполне внятное прямо ей (несчастная, связки у меня крепкие) в ухо. Это, по крайней мере, подействовало, как надо. Тома мирно спала дальше, а Лоа заморгала и прошептала: — Что... случилось?..

Было заметно, что речь по-прежнему дается ей с трудом, а может, она просто ото сна еще не отошла. Будто в подтверждение моих мыслей, Лоа умильно зевнула, становясь похожей на рыжего котенка. В этот миг я совершенно забыла о нехороших предчувствиях и подозрениях на ее счет; да и должна же я сама хоть немного верить в слова, сказанные Кайлу: " за один такой кошмар, ей можно простить все странности...". И кошмары эти, выпустив девушку из своих когтей наяву, только крепче вцепились в нее в мире снов.

Лоа просто сидела, не шевелясь, и глядела на меня. И как бы я не старалась мыслить непредвзято, этот взгляд меня нервировал.

— Ты плакала во сне, — произнесла негромко, просто, чтобы произнести хоть что-то.

Она никак не отреагировала на слова — почти никак. Только взгляд отвела немного в сторону, чему, признаться, я как раз была рада. Решив, что после таких потрясений не стоит дергать девушку лишний раз, сказала лишь: — Послушай, я понимаю, как трудно тебе пришлось. Но сейчас все позади. И еще, — я безуспешно пыталась понять: слышит и слушает ли меня она, — Если захочешь рассказать, я тебя выслушаю. Пожелаешь все держать в себе, не стану расспрашивать и другим этого не позволю.

Лоа улыбнулась, но было видно, что ей совсем не весело. Еще в голове возникла странная мысль: я не представляю, что на самом деле довелось пережить этой ангелоподобной девушке. Не знаю и уж тем более не понимаю. Как будто подслушав мои мысли, Лоа произнесла: — Не дай тебе Бог когда-нибудь по-настоящему понять меня.

Не имея представления, что можно ответить на столь странную фразу, которая прозвучала совсем непохоже на остальные короткие "младенческие" предложения, я прошептала, стараясь вложить в свой голос как можно больше дружелюбия: — Давай-ка спать, Лоа... Оставим все проблемы на завтра.

— — — — —

Странная песенка крутилась у нее в голове, то ли полузабытая, то ли и вовсе придуманная. Не спалось, навязчивый мотив лишь вгонял в странное оцепенение, в котором она, однако, сохраняла ясность мысли.

Летали — крылья сломали,

Не жили — а выживали.

Небо — это слишком много.

Нам на землю бы дорогу.

На какую-то долю мгновения сознание ее обрело кристальную ясность. Всего мгновения хватило, чтобы понять: тьма очень близко... она сама открыла для нее дверь. А если не открыла еще — рано или поздно откроет, не сможет устоять.

Постепенно вспоминала саму себя. Делалось то до безумия страшно, то практически все равно. Однако часы тикают, вскоре придется сделать решающий выбор. Если бы от него не зависело столь многое, она и сейчас могла определиться. Впрочем, никто не обещал простоты и легкости. Скорее наоборот: ее с самого начала предупреждали о последствиях подобного... нет, решением или тем же выбором это назвать нельзя. Какой же это выбор, когда иначе поступить нельзя? По крайней мере, для нее это не представлялось возможным.

Кто же знал, что все окажется так... так сложно, так больно. Нет, кое-кто, конечно, знал. Но она в этот список не входила.

Вспомнились и странные черные глаза, в которых горели золотые искры. Глаза единственного, кто был с ней полностью честен, хотя от него в первую очередь стоило ожидать лукавства и уверток. Тем не менее, он изложил все достаточно ясно и четко, впрочем, о кое-чем и умолчав. Теперь ей все сильнее казалось, что недоговаривал он лишь потому, что тогда она имела лишь слабое представление о том, что же имеется в виду: слова не значат ничего, когда ты не можешь понять их смысла. А он очень не любил понапрасну сотрясать воздух.

К слову, о воздухе — с каждой минутой ей все тяжелей было сидеть в подземельях. Лучше уж это серое, будто отлитое из стали, небо над головой, чем низкий каменный потолок. И это даже несмотря на то, что на открытых пространствах сильнее болят шрамы на спине, сильнее чувство невосполнимой утраты.

"Птицей в клетке" — теперь смысл этой фразы стал куда ясней. Так же как "подрезать крылья"...

Лоа все же смогла последовать совету Тесс: уснуть. Но жуткие оскаленные лики с горящими глазами продолжали ее преследовать и там. И в некоторых из них она узнавала, то Технобогов, то... себя.

— — — — —

А следующее утро стало для меня — и не только для меня — началом нового кошмара. Началось оно с шума, встревоженных голосов, слышных даже сквозь дымку сна... Поморгав пару минут, я пыталась понять, что происходит и, если происходит, наяву ли?

Но голоса не стихали, да и звучали они явно не в моей голове. Конкретных слов разобрать не смогла, но интонации заставили встревожиться.

Наскоро накинув первую попавшуюся одежду прямо поверх ночной рубахи, я побежала в коридор, отметив по ходу дела, что Лоа продолжала мирно посапывать на кровати, а вот Тамара куда-то исчезла, не забыв, правда, аккуратно застелить за собой постель. Да, сестричка у меня не по годам серьезная и хозяйственная, не то что я...

Выйдя за дверь, с удивлением увидела там добрую половину нашей коммуны, Тома тоже оказалась среди них. Так, а это что за собрания около нашей комнаты? И почему, увидев меня, все замолкли?..

— Тереза, — неуверенно (или мне это только показалось?) произнесла Джози Маккон — наша целительница.

— Свое имя я и так помню, за время сна забыть не успела, — резко оборвала ее, — Что произошло — я хочу знать.

Мои соседи не стали отнекиваться и пытаться успокоить, бессмысленное милосердие не было свойственно никому из нас, кроме, пожалуй, Джози.

— Кайла не видели со вчерашнего дня, — только лишь этих слов было недостаточно, чтобы напугать меня или заставить по-настоящему встревожится: разве что, совсем чуть-чуть, но вот следующая... — Обломки его рации нашли где-то в паре сот метров от старой церкви... кажется, "горяченьким" парня взяли...

— Да что вы несете!? — от возмущения у меня сбилось дыхание, — Кайл бы никогда не... Нет! Этого не могло случится с ним! — категорически заявила я.

Но под виновато-сочувствующими взглядами мои возражения вместе со слезами застряли в горле комом. Церковь... Только не она! — почти взмолилась я неведомым высшим силам. Ведь совсем рядом, будто в насмешку над прошлой людской верой, обосновались Технобоги. Их огромный корабль, напоминающий, скорее, один из наших небоскребов — только куда более величественный, сверкающий неизвестным металлом желтоватого цвета — стоял как раз неподалеку от полуразрушенной святыни. Но не мог же Кайл добровольно туда пойти, находясь в здравом уме!

Это я и поспешила высказать умолкшим людям, все еще лелея надежду на то, что это какая-то ужасная ошибка.

— Мы не можем знать наверняка... но, кое-какие догадки имеются, — Эрик, занимающий среди остальных положение неофициального лидера, изо всех сил старался сохранять спокойствие и хладнокровность. Хотя я прекрасно видела и понимала: ему сейчас ничуть не легче, чем любому из нас. — Нина тоже пропала, примерно в то же самое время, что и Кайл, вероятно, чуть-чуть раньше...

Из моего горла вырвался странный звук, нечто среднее между вскриком и стоном; теперь я обратила внимание и на то, что глаза у Тамары были красные, заплаканные, пусть девочке и неплохо удавалось не выдавать смятения.

Ниной звали лучшую подругу Томы, девочка была на год младше моей сестры. И еще эта десятилетняя непоседа все время находилась в поисках приключений; обычно Тамаре удавалось останавливать ту вовремя, пока Нина не успевала натворить глупостей. Обычно...

Следующая фраза только подтвердила мои предположения: — Среди формы не досчитались одного комплекта — по размеру он как раз должен был подойти Нине.

Разрозненные фрагменты в моей голове неохотно собирались в единую пугающую картину. Если Кайл обнаружил пропажу девочки первым — а, скорее всего, так оно и было: комнаты их семей располагались совсем рядом — он, разумеется, сразу же кинулся на ее поиски. Увы, нелюдимый характер не позволил ему позвать кого-то на помощь... Хотя, я больше склоняюсь к тому, что Кайл попросту боялся опоздать.

Времени оплакивать, возможно, еще живых соплеменников и устраивать истерики не было. Нужно было взять себя в руки. Пару раз мысленно выругавшись, я слегка успокоилась.

— Как только отыщем их, сама всыплю мелкой заразе по первое число, — процедила, давая понять соседям, что ничуть не сомневаюсь, что исчезнувшие вернутся. Правда, внушить стопроцентную уверенность в это мне не удалось даже самой себе. Да и все остальные, кроме стиснувшей зубы Томы, не разделяли моего энтузиазма.

— Тесс, ты же понимаешь, что идти туда сейчас неразумно? — да уж, таким голосом обычно разговаривают с маленькими детьми, у которых в руках огромный кухонный тесак: "Зайка, а ну отдай маме "игрушку"... Тихо-тихо, малышка, тебе дадут новую!"... Вот только я давно не ребенок (примерно с того времени, когда мама умерла). Да и речь сейчас идет вовсе не об игрушках.

Поняв, к чему ведет Эрик, оборвала его попытки успокоить меня — черт возьми, я и так спокойна!

— Как хотите. Я иду к церкви! — с этими словами развернулась к своей комнате: нужно было, не теряя драгоценных минут, переодеться.

Кто-то отпустил неудачную шутку: — Не завидую я тому из Технобогов, кто сейчас попадется под горячую руку нашей Тесс!..

Но в ответ не послышалось даже самого жалкого смешка. Товарищи по коммуне уже приготовились похоронить троих за сегодняшний день.

Плевать. Пусть я даже и предвзята — люблю этого идиота Кайла, как-никак — и не уверена, что так же легко смогла бы ринуться на спасение кого-нибудь другого (кроме Томы, конечно)... Сейчас я должна сделать это: больше некому. Кайл был сиротой, как и я. Где-то у него, кажется, был дядя. Но сам Кайл называл его "фамильным привидением " — мол, все только говорят, но никто ни разу не видел. Парню в свое время пришлось даже хуже, чем мне: мать умерла родами, отца засыпало в одном из туннелей, когда крохе-Кайлу едва-едва исполнилось шесть. Тогда коммуна не бросила его. Сейчас все, похоже, сочли свой общественный долг выполненным. Единственными, кто не отказался бы рискнуть собственной шкурой ради другого, были другие Гонцы. Но среди собравшихся я не увидела ни одного из них: в это время все из наших уже на поверхности, только я сегодня запоздала...