| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
К посольству добрались часа через два, и ноги оказались вполне дееспособны. Вилль плюхнулся на кровать, широко раскинув руки.
— Всё! Приплыли!
ГЛАВА 2
Краснодол 1436 года от С.Б. Неверрийская Империя
Отгремела по тучам огненная колесница первозвона, да так, что зарницы из-под копыт погасли только к середине травоцвета, сменившись тёплой моросью грибных дождей. В лесу стало людно, и леший окончательно раздобрел от подношений. За хлеб, сыр и мясо охотно указывал таившиеся под лопухами дождевички до того, как те превратятся в "дедушкин табак". А за бурдюк с пивом чуть ли не под руку тащил на лисичкины полянки, становища подосиновиков и подберёзовиков да редкие схроны трюфелей. Кикиморы осмелели и наняли Эртана расчистить от коряг Камышиное Озеро в обмен на ягоду и орехи к пиву. Свою часть работы орк выполнил отменно и терпеливо ждал осени, правда, в город он вернулся ещё зеленее обычного, с гирляндами водорослей на ушах вместо серёжек, а в трактире с пару дней стоял крепкий душок тины.
Краснодол выстлал улицы тополиным пухом, и Алесса с Раддой зачастили в лес да на луга за травами, кореньями, ягодами и иными полезными компонентами будущих снадобий. Девочку приняла Тиэлле, и Алесса, безоговорочно поверив волчице, внезапно осознала, что маленькая помощница — настоящий лекарь-самородок, пока дикий. Впрочем, за огранку алмаза уже взялись. Из Равенны приехала чета почтенных магов Винзор: муж-архитектор, посуливший выстроить новый храм в кратчайшие сроки за умеренную плату, и жена-целитель. Ушлая бабулька мигом взяла в оборот и девочку, и пантеру-оборотня, да те не особенно и сопротивлялись — первая готовилась к вступительным экзаменам в Академию по настоящим учебникам, вторая же охотно делилась опытом в травознатчестве.
В устройстве города также кое-что изменилось: жители стали ещё сплочённее и подозревали, что Магия не покинула Северинг. Место погибшего Берена Грайта занял Трислов из человека, гнома и орка, избранный методом голосования. Аким, неожиданно для себя взлетевший по званию, отвечал за безопасность Северинга, Сидор заправлял торговлей, а Кирим оказался неплохим экономом и ведал делами внутренними. На побегушках у них был десятилетний орчонок-полукровка Рорэн, и именно он принёс в середине краснодола письмо, без которого эта история точно бы не случилась.
— Голубь, во! — хрипловатым тенорком оповестил Рорэн, тыча Алессе в лицо насмерть перепуганной птицей. — Из Рравенны. Вам. Голубь. Во!
— Мзду лучше курицей плати, а письмо дай сюда, — степенно ответила знахарка, хоть сердце так и прыгало.
— Не-а, пляшите!
Алесса радостно удивилась. Облокотилась о косяк и ткнула пальцем в правое ухо мальчишки. Впрочем, тот уже перерос её на полголовы, да и выглядел старше своих лет, как все дети-орки.
— Рорэн, да у тебя чирей никак сам по себе прошёл?
Зелёная мордочка обижено вытянулась.
Голубь, уже смирившийся с положением и безвольно свесивший голову, не шевельнулся, когда Алесса отматывала послание. Даже лапку сам вроде как протянул.
Нарочито медленно вернулась за стол, где курганом над павшим бойцом возвышалась болотная чернокрылка — прошлогодняя сушёная ягода как раз от тех самых чирьев. Сперва Алесса обнюхала непромокаемый кожаный чехольчик. Куда там! От Вилля ничего и не осталось, всё перебил запах птицы.
Дрожащими пальцами развернула бумагу — нежно-фиолетовую, с тиснением в виде трилистника — и звонко рассмеялась. Осторожный друг не называл имён, боясь того, что голубя могут случайно перехватить или сбить. Нечего всяким татям знать чужие секретики.
"Привет, маленькая вредоноска!
Устроился, как здесь говорят, с шиком! Это значит просто замечательно, учи Межрасовый. Выделили комнату на втором этаже казарм — в окно стучится вишня — удобную, тёплую, но главное, никаких мышей! Стою теперь у дворцовых ворот, шугаю просителей. Повелитель — просто нет слов! Зато имперская стража — молчуны и зануды: в карты не играют, пить не умеют, шуток не понимают. Хуже стражников учёные. Сцедили у меня с ведро крови на пробы, волос нащипали, потом закормили шоколадом. Безобразие! Но ещё хуже магов кухня. Они жрут красную икру ложками! Видеть не могу абрикосы! Хочу пирожков и яблочко, садовое, с червячком!
Но в целом живу хорошо.
П.С (4). Официально поздравлю с днём рождения при встрече.
П.П.С. Тебе стоит увидеть Рассветный Каскад.
П.П.П.С. Про деньги не думай.
Твоя скотина"
Официально? Он что, издевается, умник ушастый?!
Алесса перевернула листок.
"Я тоже люблю тебя, матюмачиха, и очень соскучился! Официально — значит, с соблюдением всех правил, как положено."
Знахарка засмеялась. Нет, он просто неисправим!
* * *
Она мерила шагами пол кухни — десять на девять её и шесть на пять Вилля — не замечая, что на соломенной циновке уже намечаются острые сломы. Ехать по первому зову? Или послать письмо, как положено воспитанной девушке, дескать, боюсь, приезжай сам? Хоть на ромашке гадай!
"А может, он обустраивает уютную норку для нас? Денежку копит..." — размечталась пантера.
Алесса заглянула в печь, проверяя пироги с крыжовником, и когда память-кошка подцепила лицо Вилля из миски лакомых воспоминаний, она словно воочию увидела золотые смешинки в зелёных глазах да лукавую полуулыбку — чуть шире и обнажатся клыки. Потом видение сменилось...
...Тело Берена, укрытое простыней, три дня лежало на столе в окружении тонких заупокойных свечей согласно канону. Вилль его обмыл и обрядил, избавив от этого заплаканную Марту, затем сам выкопал могилу возле стражницких и занялся похоронами общими городскими, хмурясь на уже готовых плакальщиц. На третий вечер Алесса едва ли не насильно заставила его поесть и поспать. Он уложил голову на её колени и смотрел на этот страшный стол, почти не мигая.
— Я бы этих союзничков треклятых собрал на корабль да горящую стрелу в хвост пустил. А лучше — сотню... — только это и сказал. Его наставника и воспитателя зарубили берберианцы, которых тот сам же приказал не трогать.
Алесса под утро всё же задремала, а Вилль — нет.
В своё время он так же лежал на столе в аптеке, почти мёртвый, едва ли не по кускам собранный после боя с демоном-ишицу, и кровь так и не отмылась со столешницы окончательно. Несколькими часами ранее Вилль загорелся побрить наголо себя и домового, и, шутя, сражался с Алессой, да так, что их выгнали из библиотеки за непотребное поведение. "Лысый эльф с лысым котом на плече встречает купцов у ворот! Здра-авствуйте, я — престижный капитан Винтерфелл! Кошмар!" — с хохотом возмущалась тогда знахарка...
...Летний ветер стал вдруг промозглым, сырым и зябким вихрем, вмиг пробравшим до костей, ледяными когтями царапнул сердце. Выгнулись пузырём занавески, испуганно затрепетал огонь в печи, письмо кувыркнулось и слетело на пол.
Подобрав его, Алесса машинально потёрла золотое кольцо аватар на безымянном пальце. Ох, не к добру были эти воспоминания! Подобную тревогу она испытала, когда Вилля убивал в лесу обезумевший охотник, но сейчас чувство было не столь острым.
Встряхнувшись по-кошачьи всем телом, села на стул. Ерунда какая-то, бесовщина. Друг зовёт её в гости, а в голову лезет одна чернота. Нечего о беде думать, только накличешь.
К вечернему чаю вернулись с огорода Марта и Феодора с полной корзиной пузатой клубники. В оконце уже заглянули Сестра и Волчий Глаз, когда они перечитали письмо напоследок.
— Беспокоишься? Езжай, — Марта опустила глаза, окружённые сеточкой морщин. Травница превратилась из румяной хохотушки в бледный призрак себя самой, что не живёт, а существует. Отрезок времени почти в полгода стал настоящим роком: первого жениха она потеряла за восемь месяцев до свадьбы, а второго — за шесть.
— Не то, чтобы беспокоюсь, просто...
— По жениху соскучилась? Так езжай! Уж мы не пропадём! — Феодора азартно подцепила ложкой клубнику, мятую с сахаром. — Только скалку дома оставь.
Алесса покосилась на предмет воспитания женихов, лениво перекатила в блюдце ягодку.
— Да, пожалуй, съезжу. Гостинец привезу... Как просил, паданцев червивых.
Феодора подавилась чаем, Марта лишь вздохнула.
Под диктовку знахарка настрочила длинное пламенное письмо орку Зорну из села Гусиные Прудочки, чья крепкая рука, как уверяла Марта, до сих пор держит отменный постоялый двор, и где Алесса сможет договориться о переправе через беспокойную Силль-Тьерру за приемлемую плату, а не обдирную. Письмо надушили фирменными духами "Серебряные Росы". Сторговали у Мирона жилистую серую кобылу Перепёлку и собрали мешок в дорогу. Вместо червивых яблочек Алесса взяла с собой банку янтарного крыжовенного варенья, памятуя о слабости друга к рыженьким, круглым и покладистым. И ещё — мешочек с лимонником.
Всё.
Она уходила на рассвете, когда мир только потягивается туманными руками навстречу розоватому спросонья солнцу, услышав петушиный призыв к рабочему дню, но провожать высыпал, казалось, весь городской люд и нелюд. Не иначе, Феодора сорганизовала на пару с Танисьей, как главы Ордена Северингских Сплетниц.
Лушка, которую до сих пор трясло от воспоминаний о Ярмарке, вручила спасительнице здоровенную корзину пирогов — аж дух захватило.
Марта обняла и пошептала на ушко своё, тайное.
Феодора шутливо грозила пальцем, велев топором не размахивать. Лучше веником.
— Коль мужик — чурбан и ключик прячет, так банька сама придёт да отымет! — туманно изрёк на прощание Темар.
Радда одарила рушником с чёрным котёнком, выполненным в стиле шедевра Иры "Папа", что радует глаз завсегдатаев пивоварни.
Тиэлле накануне исключения ради позволила подёргать за острые уши.
Отъехав саженей на пятьдесят, Алесса ещё раз оглянулась на городские ворота, у которых столько лет неподкупный стражник Винтерфелл сбирал пошлину, пока не стал капитаном. Подумала, спешилась, собрала земли в носовой платок, положила в карман и пустила Перепёлку в обход города, выезжая с побочного на основной Тракт. Солнце согревало макушки вековых сосен и Алессы; птицы устроили базар пошибче ярмарочного, а кукушка взяла на себя смелость пророчить оборотню. Перепёлка шла ходко; посередине дороги, подбоченясь, стоял медведь.
— Девочка-девочка, я тебя съем! — медведь раскинул лапы, будто собираясь обнять покрепче.
— Дяденька Миша, я ядовитая! — по заведённой ещё тем летом традиции поздоровалась Алесса, выразительно похлопав по лушкиной корзине.
— Ты што ж, Алесса, по грибы на кобыле собралась? — леший озадаченно прижал уши, а девушка засмеялась.
— Только не говори, что тебе Мириада не разболтала, по какие грибы и куда я еду! Вернусь ли?
— Тебе решать, где дом твой, девонька. И вот што... Мне сказали кикиморы, им — подружки из Жирной Гати, а им — русалки из Козодоев, а тем — эээ... Тьфу, балаболки корявые! — медведь обернулся лещиной. — В общем, поаккуратней ты. По нашу сторону Силь-Тьерры, грят, нежить разгулялась. Колдунишки-то её шугают, конечно, да только... Что за Алидарой деется — не ведаю, а междуречье эльфы стерегут покуда, так што ты на берегу не задерживайся, а корни в ветки, и тикать! Косу-то побереги, а?
— Мне хвост дороже, — усмехнулась Алесса. Противоядия от всех видов укусов и одолженные госпожой Винзор амулеты лежали в мешке. — Но и коса пригодится.
— Кому што дороже... А мне дай-ка пирогов, не жадобься! — и потянул к девушке загребущие ветви.
Алесса хранила верность печеву Марты, а потому безропотно отдала корзину. Вот теперь точно всё.
Через бревенчатый мосток, чудом не смытый паводком, переехала шагом, зная, что из караулки она видна, как на ладони. Обернулась, помахала тем, кто ещё не сумел с ней распрощаться, и пустила Перепёлку галопом, походя вспоминая премудрости верховой езды и подыскивая укромное местечко. К исполинской ели, подметающей нижними лапами дорогу, подъехала рысью, расслабив поясницу и чувствуя себя в седле, как на табурете — жестковато, но не взбрыкивает. Оглядевшись, а для надёжности прислушавшись и принюхавшись, девушка спешилась и достала из кармашка чресседельной сумки коробочку с семью зелёными леденцами. Госпожа Винзор назвала их "загущённым ускорителем", якобы способным придать скорость и неутомимость любому животному. Человеку, впрочем, тоже, если тот наденет кованые сапоги.
Лошадка смахнула леденец, будто и не лежал он на смуглой ладошке. Девушка забралась в седло, переплела косу, глянулась в зеркальце, а Перепёлка так и продолжала переминаться с ноги на ногу, словно пёс, ожидающий хозяйского клича. Алесса легонько тронула её пятками...
— Мама! — девушка целиком слилась с лошадью, обвив руками шею и плотнее прижавшись к ней щекой. Только и оставалось, что зажмуриться, чтобы не видеть коричнево-зелёную стену слившихся деревьев.
Часом спустя колдовство наконец иссякло, и лошадка перешла на мерный шаг, а затем встала. Нервно хихикая, Алесса боком вывалилась из седла, воздух — из лёгких. Восстановив дыхание и проморгавшись, захихикала снова. Перепёлка, даже не подумавшая запыхаться, лениво зашагала к обочине, где обнаружила невероятно вкусную лиловую колючку, украшенную лимонной бабочкой. Полюбовавшись контрастом, закусила обеими разом.
Потирая отбитое седалище попеременно с поясницей, знахарка подковыляла к лошади. Та хищничала в поисках жертвы, зарыв морду в траву, а новая хозяйка тем временем осмотрела подковы. Целёхоньки! Ещё бы, десять империалов Сидору отвалила. Не думай про деньги... Я соскучился... Ну, Вилль!
Зато теперь сам собой отпал вопрос, почему маги так быстро добрались в Северинг. И это же дают почтовым голубям. Потерев лоб, Алесса вспомнила о зачарованной скадарской коннице, участвовавшей в войне. Значит, вражье изобретение?
Выбрасывать коробочку она, конечно, не стала, но расходовать решила более рационально. Если давать крохотными кусочками, то кобылка сможет держать хороший темп без устали в течение недели, и привалы потребуются только хозяйке. Алесса возблагодарила небеса за то, что родилась оборотнем — перекинулась, и ничего не болит! Благодарить родную мать она и не подумала.
Дорога уводила путницу всё дальше от Северинга на юго-запад, в земли Неверрийские, где две трети населения — люди, живущие в больших, шумных городах-муравейниках. Так их с усмешкой называл Вилль, путь к которому с каждым днём, напротив, становился короче. Погода выровнялась, и солнце, ярое на северо-востоке, в центральной полосе будто сдерживало мощь, а грозы были слабенькими, без северингских раскатов, от которых в Мартиной аптеке иной раз дребезжали стёкла. Сосны понемногу отступали за берёзы и осинки, дубы вовсе скрылись в чаще, вдоль дороги выстроились низенькие ёлочки, словно любопытные дети: а кто к нам приехал? Путешествуя раньше, Алесса избегала торных дорог и держалась ближе к глухомани, а от городов — подальше. Она и сейчас объезжала их по старой привычке, изредка интересуясь названиями у встречных. Брыков, Заозёрный, Стрелецк — пока небольшие; а белокаменные муравейники, пропахшие людьми насквозь, ей встретятся по ту сторону междуречья. Пока же знахарке хватало часов неторопливой рысцы, чтобы вспоминать и размышлять.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
