| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Виноват. Ещё раз прошу прощения, мадмуазель. Да, кстати! Настоятельно советую вам обратиться к врачу. И ещё одно. Если у вас появятся претензии в связи с причинённым ущербом, то вы всегда найдёте меня в комплексе клана Тигра, меня зовут Тьен Моррисон.
После по-деловому сухой тирады юноша одарил Мари пренебрежительно-холодным взглядом и, резко развернувшись, исчез в толпе смеющихся товарищей по клану, которые с интересом наблюдали за его тет-а-тет с печально известной красавицей.
Задрав нос, девушка скорчила вредную гримасу.
— Ой-ой! Очень-то ты мне нужен, задавака! Привык, наверное, что девицы ходят табуном за тобой и заглядывают в рот. Но от меня ты этого не дождёшься, рыжий дурак, — сердито проворчала она, при этом не на шутку расстроенная пренебрежительным отношением к себе.
Ладожский, с любопытством наблюдавший за угрожающей пантомимой приятельницы и последующим недружелюбным диалогом, подойдя ближе, слегка дёрнул её за ухо.
— Эх, глупая ты женщина! И имя твоё — святая простота. Не понимаешь ты тонкой мужской души, жаждущей твоего внимания, всё когти норовишь выпустить. Гляди, так и останешься девкой-вековухой, в сенях — подпирухой.
— Вань, отстань, а? Мало мне озабоченной Сони, так ещё ты туда же. Какого чёрта вы меня сватаете за каждого встречного-поперечного проходимца?
— Проходимец, говоришь? Чего тогда пялилась на рыжика? Я уж думал, сейчас ты повиснешь у него на шее и задушишь в объятиях, — насмешливо проговорил Иван, пристально глядя на покрасневшую девушку.
— Заткнись, без тебя тошно, — с досадой отозвалась Мари, баюкая вывихнутую руку. Она зашипела от боли, попробовав самостоятельно вправить выбитое плечо.
— Стой смирно, не дергайся! — предупредил Иван, подойдя ближе. Он осторожно ощупал плечо девушки, а затем вполне профессионально вправил вывих.
— Ну как, теперь не болит? — участливо поинтересовался он.
Мари прислушалась к себе и благодарно улыбнулась.
— Совсем нет. Огромное спасибо, теперь всё в порядке. Чуточку регенерации и конечность будет как новенькая. Молодец! Сразу видно, что ты не зря посещал ОМЗ, у тебя хорошие навыки.
— Манипуляция несложная, справится любой дурак. Даже странно, что запримеченный тобой рыжик послал тебя к врачу, а не предложил свою помощь. Видимо, он первокурсник.
— Заткнись, а то я тебя стукну. Чёрт! Как есть-то хочется! Просто умираю с голоду. Ладожский, не ездил бы мне по ушам псевдорусским фольклором, а дал бы что-нибудь поесть. В самолёте опять пришлось поститься. Ты же знаешь, я плохо переношу высоту. Вань, не огорчай меня, а? Я же знаю, ты запасливый.
С умильной миной на лице Мари воззрилась на приятеля. Тот снисходительно усмехнулся.
— Подлиза! К твоему сведению, я не запасливый, а предусмотрительный.
— Есть разница?
— Твоя формулировка в корне искажает суть моего характера, — назидательно произнёс Иван, доставая объёмистый пакет, которым снабдили его в самолёте щедрые стюардессы.
— Да? По-моему, что в лоб, что по лбу. Вот скажи, где тут справедливость? Почему тебе стюардессы с ходу выдали провиант, а мне показали фигу с маслом? Видел бы ты их довольные рожи, когда они вежливо посылали меня по матушке. Стервы! Жалко им несколько бутербродов. Мол, это запрещено лётным кодексом. Значит, тебе — без вопросов, а мне — не положено. Просто сказочное свинство! — запальчиво воскликнула девушка.
Сдерживая улыбку, Иван поспешно сунул ей в руки бутерброд и кофе в термосе.
— Не заводись, Машка! Ешь, сколько влезет, для тебя же брал.
— Ванечка! Ты самый лучший друг на свете! А тебе оставить бутеров?
— Можешь мне оставить парочку, я тоже проголодалась, как волк. Ну-ка, давай-ка сюда этот троянский подарочек, — сказала весёлая Соня и, подойдя к Мари, отобрала у неё один из бутербродов. — Ладожский, как тебе удаётся вот так, походя, очаровывать столько девушек?
Юноша прищурил глаза, яркие как небесная синь по весне, а затем ядовито-ласковым голосом встречно поинтересовался:
— Почему ты одна, позволь узнать? Не смогла раскрутить очередного парня на свидание? Теряешь сноровку, подруга! Хочешь покажу, как с делом справляются профессионалы?
С презрительной гримасой на лице девушка передёрнула плечами. Не дождавшись ответа на свой словесный выпад, Ладожский запустил боевой режим, и подпрыгнул вверх к открытому люку, зияющему в брюхе самолета клана Тигра. Вскоре сверху раздался его ленивый голос:
— Беккер, я для кого стараюсь? Хватит задирать нос, учись, пока есть у кого.
С трудом удерживая на лице серьёзную мину, Мари наблюдала за тем, как её приятель от души развлекается в обществе стюардесс. Хихикая, они напропалую строили глазки красивому парню. Вскоре дело дошло до того, что, приподняв головку хорошенькой девушки, Иван поцеловал её в губы. Шокированная Мари повернулась к подруге, собираясь обсудить увиденное безобразие. Раньше Ладожский не позволял себе таких вольностей в присутствии дамы сердца, и чуть было не подавилась куском бутерброда: от ярости глаза Сони сияли фосфорно-зелёным блеском. Заметив потрясение Мари, она спохватилась и, схватив за локоть, потащила её прочь.
— Ничего не говори! А то я сегодня кого-нибудь обязательно прибью и ты, между прочим, не исключение, — прошипела она сквозь зубы.
Настрой подруги упредил желание Мари побеседовать с ней, правда, ненадолго. Но только она открыла рот, собираясь высказать всё, что думает о ненормальной парочке, как всеобщее внимание привлекло новое зрелище.
Над головами студентов Академии вновь зависла группа черных 'скатов'. На днище каждого из них была изображена кроваво-красная звезда с готической надписью СС ОК в центре. Повисев в воздухе, летательные аппараты плавно опустились на лёд. Распахнулись боковые люки и из них вышли люди, одетые в разноцветные комбинезоны.
В толпе студентов раздался дружный и крайне тяжкий вздох.
— Поздравляю! Наши мучители прибыли.
— Ага! Кранты нашей вольнице!
Чей-то мужской голос с явной досадой проговорил:
— Давид Саади тоже здесь. Вот гад! А я так надеялся, что он больше не будет у нас преподавать. Ромка, ты же говорил, что он уходит из Академии в институт прикладной математики своего клана.
Опередив неведомого Ромку, из толпы ему с явной издёвкой ответил женский голосок:
— Ильяс, если ты такой дурак, что лезешь в постель к жене препода, то хотя бы имей совесть, бросай в его спальне только свои носки, а не личный жетон.
— А что? Я же ничего! Я же не нарочно, — со смущением воскликнул всё тот же мужской голос, но его тут же перекрыл дружный хохот.
Никто из студентов не заметил, что темноволосая женщина, стоявшая у края толпы преподавателей, услышала их разговор и зябко поежилась. Закрывая свежие синяки на шее, она спешно подтянула свободный ворот красивого модного свитера. Несмотря на мягкость исландской шерсти, она поморщилась, когда та коснулась кожи.
Двое мужчин из числа преподавательского состава без лишней спешки отошли в сторонку и, остановившись на некотором отдалении от коллег, завели беседу. Один из них, полноватый и невысокий, поднял голову и заглянул в замкнутое лицо своего худого высокого собеседника и тот, будто желая отгородиться от предстоящего разговора, уткнулся носом в воротник тёмной меховой куртки с белой опушкой.
— Спасибо, Дэн, — с благодарностью произнес низенький и полный и, поколебавшись, добавил: — Понимаю, тебе нелегко далось решение относительно Давида, потому я по гроб жизни твой должник. Знал бы ты, как мальчик рыдал и умолял отца походатайствовать за него. Они на пару пропилили мне плешь, уговаривая помочь юному охломону. Ты же знаешь, как отец привязан к своему кровнику.
— К дьяволу твою благодарность, Адам! Чувствует моя душа, что зря я пошел у тебя на поводу, — нахмурившись, ответил худощавый мужчина. Он глянул в сторону женщины в вязаном свитере, и его ярко-фиолетовые глаза недовольно блеснули. — Ты только посмотри, Сара опять в синяках. Хорошо хоть на этот раз без отметин на лице. Что за стыдоба! Адам, вы мне кончайте позорить Академию. Какой пример Саади подает студентам?
Адам Бернштейн виновато глянул в сторону угрюмо молчащей женщины и она, заметив их внимание, нервным движением снова подтянула вязаный ворот. В растерянности он потянулся к затылку, сбив при этом с головы забавную вязаную шапочку. Когда ему удалось поймать беглянку, он снова водрузил её на затылок.
— Даже не знаю, что тебе ответить на это, — сокрушённо сказал он и, не выдержав, взорвался: — Вот недоумок! Ведь ещё недели не прошло, как они сошлись после последнего скандала, а он снова её колотит!
— Имей в виду, Адам, отныне сладкая парочка на твоей совести. Если Саади будет продолжать в том же духе, я вышибу его из Академии, невзирая на все ваши связи.
— Не злись, Дэн! Сегодня же поговорю со стервецом и вправлю ему мозги. Идём, мой друг, Лили Радзевская зовёт. Нехорошо с нашей стороны заставлять ждать милых дам, да и Беккер что-то хотел выяснить относительно твоих последних нововведений.
Даниэль Смит, ректор Академии, сразу же притормозил, услышав, кто хочет побеседовать с ним и бросил страдальческий взгляд в сторону ехидно улыбающегося щеголевато одетого мужчины. Скривившись, он со стоном произнёс:
— Мой бог! Только Макса мне не хватало для полного счастья. Постой-ка, Адам, давай уж заодно обсудим вопрос, касающийся непосредственно тебя, как декана медицинского факультета. Мы тут с Давидом Левантовским обсуждали некоторые животрепещущие проблемы, и он между делом пожаловался мне, что не может наладить контакт с Мариэль Палевской. Это очень его расстраивает, и он готов отдать её в ведение другого психотерапевта. Что скажешь?
— Уже поздно, мой друг, — понимающе улыбнувшись, ответил Адам Бернштейн. — Как бы то ни было, в последний год другому психотерапевту при всём желании не исправить положение. К тому же Левантовский один из лучших врачей Академии. Если уж ему не удалось что-либо сделать за прошедшие годы, то вряд ли такой подвиг под силу кому-нибудь другому.
Он заметно оживился.
— Думаю, я понимаю, чем вызваны его затруднения. Палевская и с моей точки зрения довольно странная девушка. Даже стандартное медицинское обследование выявило в её организме ряд очень интересных особенностей, в том числе и очень своеобразную энцефалограмму мозговых излучений. Поэтому Давиду Исаевичу совершенно незачем себя винить, у него необычная пациентка. Хорошо, в ближайшее время я с ним поговорю на эту тему. Эх, будь моя воля, отправил бы Палевскую в генетический центр и пропустил через жесткий генетический и психологический фильтр. Увы, там заправляет её папочка. Боюсь, ему не понравится такое углублённое обследование его чада. Очень интересный случай, но я не пойду на поклон к этому высокомерному типу со змеиными глазами. Мы с ним в Совете и так постоянно на ножах. Глава СС, а ведёт себя как редкостный мерзавец, хоть я не отрицаю, что в генетике он гений. Дэн, может, ты как ректор Академии дашь разрешение на обследование под каким-нибудь благовидным предлогом?
— Увы, это не в моей компетенции, — сказал лорд Смит без особого сожаления в голосе и, видя, что маленький профессор сердится, миролюбиво добавил: — Не горячись, Адам. Зря ты ополчился на Михаила. Знаю, что не только ты, но и многие из старейшин больше уважают его за замечательные способности, чем любят — слишком уж наш глава нетерпим к недостаткам других. Но нужно принимать во внимание скорость его мышления. Михаилу трудно понять, что остальным нужно время, чтобы осмыслить его планы и подчас их нерешительность кажется ему обычной тупостью. Кстати, Адам, ты его хаешь, а он, между прочим, очень хорошо о тебе отзывается, говорит, что у тебя в отличие от многих 'варит' голова.
Ректор лукаво глянул на профессора. Оживлённо блестя тёмными глазами, тот саркастически хмыкнул.
— Дэн, не говори ерунды! Всем известно, что ты сторонник Палевского. Пытаешься и меня склонить на его сторону? — задиристо воскликнул он.
В ответ ректор укоризненно покачал головой. Испытующе глядя на него, профессор задумчиво добавил:
— Ладно. Может я и не прав. Если честно, то я считаю Палевского неплохим парнем, несмотря на все его высокомерные закидоны. А уж моё отношение к нему как к учёному, ты и так знаешь. В генетике он царь и бог.
— Дорогой друг, ты даже не представляешь, насколько нам повезло с главой Совета! Поверь, если бы не он, на сегодня у нас не было бы ни нашей Академии, ни науки, ни многих общественных центров и производств. Мне самому удивительно, как только Михаил везде успевает, занимаясь при этом наукой. Адам, прикинь какой круг решаемых вопросов у главы СС, и сам поймёшь, есть ли у него время на разжёвывание подробностей.
— Ну, это ты хватил через край, Палевский не один у нас работает.
— Так-то оно так, но пока один лишь Михаил видит картинку целиком и направляет наше общество в нужном направлении. С этим-то ты согласен?
Оживленно беседуя, мужчины неторопливо направились к ожидающей их группе преподавателей.
Наконец-то, прибыли все, кого ждали. Толпа гляделась внушительно. Студенты, наставники, преподаватели, обслуживающий персонал — всего их набралось четыре с лишним тысяч человек. Яркие расцветки комбинезонов и веселая суета создавали ощущение праздника в мире белого безмолвия, но карнавал красок длился недолго. Раздались ментальные окрики наставников, и студенты поспешили на построение, моментально сгруппировавшись в отдельные колонны. Спустя некоторое время по числу кланов, на льду выстроились пять идеально ровных колонн студентов, а преподаватели и сотрудники обслуживающего персонала собрались в четыре странных образования, больше напоминающих не колонны, а очереди за дефицитным товаром в некоторых отсталых странах третьего мира.
Неожиданно раздался тонкий визг, буквально на грани слышимости, и из образовавшейся полыньи выскочили девять дисков серебристого цвета. Если судить по внешнему виду, то это были близнецы-братья пресловутых НЛО. Их появление вызвало в толпе студентов восхищённые возгласы и свист. Многие из них впервые видели самолёты-амфибии последней модификации — новую разработку ОКБ Академии. Оказавшись на поверхности, машины легли на лёд и гостеприимно распахнули люки. Оттуда выглянули приветливые стюардессы и пригласили желающих пройти на посадку.
Желающие не возражали, особенно мужчины — стюардессы в нарядной белой форме все как одна выглядели настоящими красотками.
ГЛАВА 2. Безопасность не дремлет
В штабе клана Волка, на огромном обзорном экране, работающем в режиме реального времени, высвечивался однообразный, заснеженный до самого горизонта пейзаж. Огромный ледяной массив замерзшего океана был почти неотличим от белого, в серых тучах неба, сливавшегося на горизонте с оледеневшей поверхностью. Океанские торосы отличались от облаков на небе только своей неподвижностью.
Внезапно над поверхностью материализовалась треугольная тень. Она зависла на месте и из неё посыпались крохотные фигурки, которые, спустившись, неспешно разбрелись по поверхности.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
