После обеда попрощалась с мамой. Мы посидели вместе, повспоминали. Я люблю маму, она самая лучшая, теплая, добрая и нежная. Она во многом помогает отцу — со стороны это почти незаметно, — занимается патронажной службой, больницами и школами, в ее ведении установление отцовства и разрешение ранних браков, городские парки и зверинцы. В народе ее очень любят, но она точно не захотела бы изучать управление или экономику, химию или стратегию... Я смотрела на маму и думала, что не смогла бы так жить, что такое счастье — не мое.
— Ты думаешь, что тебе будет недостаточно для счастья любить мужа и растить детей? — неожиданно спросила мама.
Я вздрогнула. Не совсем так, но именно об этом я и думала. Я вообще к себе не относила слово "любить", — я должна выйти замуж максимально правильно, так как это неизбежно. А любить — не для династических браков. Но, в принципе... я посмотрела ей в глаза и медленно кивнула. — Я боюсь, что мне этого будет мало, и я задохнусь.
— Я вижу, — грустно улыбнулась она. — И верю, что ты все сделаешь правильно. Тебе ведь не нужна власть, поэтому позволь своему избраннику оставаться мужчиной, который ведет за собой. Ты можешь ругаться, спорить и соперничать с ним сколько хочешь дома, когда вы одни. Но не подрывай его веру в себя на людях. Поверь, мужчину, которым прилюдно управляет женщина, уважать не будут. Такое для правителя неприемлемо и он тебе этого не простит, даже если будет любить.
Я подумала. Представила себе одного из наших поваров, которого жена постоянно гоняла поварешкой. И поняла, что мама права — если он позволит мне собой управлять, то я же сама первая его уважать перестану. — И как же быть? — невольно спросила я вслух.
— Просто уважай его решения и высказывай свое мнение за закрытыми дверями, — вот и все, — подмигнула она мне.
Неужели? Не может такого быть! Неужели мама просто демонстрирует тихость и мягкую покорность? Я недоуменно посмотрела на нее. Мир переворачивался с ног на голову.
— Не надо делать такие круглые глаза. Нет, я не лезу в управление страной, прежде всего потому, что уважаю и люблю твоего отца, и он действительно хороший правитель. Но неужели ты думаешь, что мне безразлична судьба моих детей? Так что прими мое благословление и постарайся слушать свое сердце.
Я обняла маму на прощание и, ошарашенная новым видением отношений между родителями, отправилась собираться дальше.
Вечером мы с Ив занялись внешним видом. Менять внешность не сложно, если знать простые правила. Я совсем не дурнушка, но и красавицей меня делают некоторые ухищрения. Мои довольно светлые русые волосы обычно немного подкрашивают, чтобы они казались темнее, тяжелее и отливали золотом. Потом выпрямляют, разглаживают и завивают на концах тяжелыми крупными локонами. Кожу чуть осветляют пудрой, скрывая небольшую россыпь веснушек, и рисуют нежный прозрачный румянец. Глаза не подводят и почти не красят — я же символ юности, чистоты и невинности, самая младшая принцесса, но линию бровей выравнивают. Еще я сама прикрываю лоб и рисую кукольный ротик, — так я выгляжу по-детски наивной и даже немного глупенькой. Пока мне на руку, что при дворе меня считают инфантильной и не готовой к замужеству. Еще и в своей стране охотники за сильной кровью нам точно не нужны. Во всяком случае, пока я не решу, что не могу исполнить волю отца и выбрать себе кого-нибудь из списка.
То есть, по большому счету, в естественном состоянии меня и во дворце никто не видел, — так что я буду отличаться от "дворцового" варианта, если просто перестану оттенять волосы и замазывать лицо пудрой.
Ив — симпатичная шатенка, немного повыше меня. Ее каштановые волосы сильно выгорают летом и когда отрастают новые, создается впечатление, что она их красит. Поэтому она тоже слегка осветляет отрастающие волосы, смягчая контраст. Кожа подруги смуглая от природы и загорает легко до золотистого цвета, серые глаза темнее моих серо-голубых. Овал лица похож на мой и черты правильные, — у обеих нет выдающихся носов, подбородков или лбов. Так что, если носить маску и покрасить в одинаковый цвет волосы, то незнающие люди не смогут увидеть разницу.
Подруге пришлось осветлить волосы до цвета моих, это проще, чем мне подбирать ее постоянно меняющийся оттенок. Кожу чуть припудрим, ротик будем рисовать как у меня, а остальное скроет маска. Я при необходимости могу мазаться кремом потемнее, когда буду "Анитой" вместо нее. Хотя сейчас мы почти одинаковые, — я сильно загорела летом. Пока же я просто смываю с волос оттеночную краску, яркий контур губ припудриваю и беру светло-коричневую помаду, чтобы они были незаметнее.
Платья с собой мы подобрали заранее: для нее-"Аниты" берем небесно-голубые, голубые и голубовато-светло-серые платья и тени, которые сделают глаза светлее. Темно-серые, мышиные и стальные платья для меня — глаза должны смотреться темнее. Ну вот, завтра волосы под шляпу, лицо под маску, губки как нарисуются, так и смоются. Можно ехать, — сестрички готовы! Мы с Ив переглянулись и рассмеялись.
Глава 2
-Академия-
Академия находится на наших землях, чем мы очень гордимся. Хотя в других странах тоже есть учебные заведения, но наше — самое старое и престижное. Есть предметы, по которым можно получить образование только у нас. Согласно легенде, Академия основана на месте самой старой библиотеки нашего мира, вокруг которой со временем был построен город библиотекарей и ученых, переписчики и ученики к ним прилагались. Но кто в здравом уме поверит, что ни с того ни с сего в лесах построят библиотеку и повезут в нее ценные книги? Да и просто, сколь бы замечательной ни была библиотека, она не прокормит целый город. Так что тут в легенде что-то не то. Кроме того, в библиотеке почти нет оригиналов, даже самые древние книги — копии. Я думаю, что это очень правильное решение намеренно было кем-то когда-то принято. Главное же — содержание, а рассыпающимся раритетом и пользоваться неудобно, да еще и охранять надо. Любой желающий может заказать в библиотеке копию нужной книги и увезти ее с собой. Правилами разрешено делать две копии лучшего качества для библиотеки и увозить старую копию в коллекцию. Если в книге сохранились комментарии или примечания кого-то из выдающихся ученых — то желающего забрать этот экземпляр обязывали еще сделать для библиотеки "Комментарии и примечания такого-то к книге такой-то", за что с удовольствием брались выпускники и младшие преподаватели. Желающих скопировать книги или забрать раритет с автографом известного человека всегда было достаточно, так что переписчики и служащие Академии на заработок не жаловались.
Остальные жители городка работали на студентов и преподавателей — поселить, одеть, обуть, накормить, охранять. Учились в Академии в основном мужчины-аристократы, люди отнюдь не бедные, и им где-то нужно было жить, держать кареты, коней, селить слуг, а также гулять, фехтовать, развлекаться... Так что городок должен быть интересным, и я надеялась, что он мне понравится.
Ехать нам не больше четырех дней, карета удобная, компания отличная, а дорога к Академии от столицы — вообще лучшая в стране. Объясняется ухоженность дороги просто: всего в дне пути от Академии расположено святилище Королевской крови, или Королевский зал. Если посмотреть на карту, то видно, что святилище находится почти в центре населенных земель, на границе между нами и Ивалией и в опасной для меня близости к Аландиру. К святилищу можно легко доехать из любого места континента по хорошим дорогам — все же каждый наследник обязан приехать сюда на совершеннолетие, а если подтвердит наследие по крови — еще и на брачную церемонию.
Вообще, для всех, кроме правителей, совершеннолетие — событие, в общем-то, формальное, наступающее автоматически в восемнадцать лет. Те, кто женился или вышел замуж раньше — с 16 лет до 18 лет, — считаются совершеннолетними с момента свадьбы. До 16 браки официально запрещены, хотя среди крестьян распространены "предварительные браки" лет с 14. Помолвки же возможны хоть с момента рождения, даже были случаи помолвки до рождения — если у заключившего договор рождается девочка, то ее обязывают выйти за сына второго участника договора, если мальчик — то жениться на дочери. Кстати, так закреплялся последний военный союз шестьсот лет назад — насильно переженили наследников четырех королевств. Для лиц же королевской крови совершеннолетие наступает только в 21 год. Почему так — никто не знает. Считается, что достоверно зафиксировать пробуждение королевской крови можно только в этом возрасте и не раньше.
Коротая дорогу за приятными и полезными разговорами, доехали мы без всяких приключений, как, впрочем, и ожидалось. Утром второго дня путешествия я отдала Ив маску, мы обменялись платьями и познакомились с пажом. Ниса, младшего сына одного из небогатых родов, подобрал для нас Ари. Парнишка никогда не бывал при дворе, так что не мог видеть раньше никого из нас и разоблачить наши переодевания. Он сдал минимум по военной подготовке, был грамотным, и Ари хотел проверить его для своей службы, пообещав заниматься с мальчиком, как если бы он был не пажом, а его оруженосцем.
В первый же день в Академии Ари с самого утра потащил нас обеих в администрацию. Мы получили листы для оформления дисциплин, оставив задаток за обучение, — две дисциплины для Ив и пять для принцессы. Оформили свободный режим учебы: то есть получила задание — и можешь сдать его хоть через два дня, хоть через год. Заниматься предстояло самостоятельно, но можно было консультироваться по возникающим вопросам на кафедрах.
Большую роскошь представляли собой лекции, проводившиеся примерно два-три раза в месяц, по заранее объявляемым темам, для всех желающих и бесплатно. Можно было не платить за обучение, но ходить на лекции и заниматься в библиотеке. Обычно так делали те, кто готовился к поступлению или собирал деньги на вступительный взнос.
Получив листы дисциплин, отправились записываться на кафедры. Не обошлось и без приключений. На словесность и травы Ив и меня записали легко, хотя, как я поняла, словесность выбирали обычно аристократы, желающие складывать вирши. А травы изучают женщины, которых и так в Академии, к слову сказать, мало, но никак не благородного происхождения. Отличились. Мы заверили дисциплины Ив в деканате и вернулись домой, — записываться на остальные предметы нужно было идти мне самой, в маске, подменив Ив.
От риторики меня отговаривали, но я их уболтала. Принимающий на курс преподаватель улыбнулся и сказал, что первый зачет я ему уже сдала — ведь он вообще не хотел меня к себе принимать. Потом я пошла к естественникам и вот тут был настоящий бой. Экономикой, видите ли, женщины никогда не занимались. Я спросила — а брат мой занимается? Мне ответили, что да — но он-то мужчина. На что я ответила, что мы близнецы, и учились одинаково — вот и давайте мне испытательное задание. Поругались-поругались, но дали. Как я подозреваю, это было не то, что не вступительное, а чуть ли не выпускное, судя по оформлению листочка. Две задачи из трех я решила, благо для этого требовалось наличие элементарного здравого смысла, вроде того, что надо сперва посеять, а только потом собирать урожай, и знание арифметики. А в третьей написала, что для ответа, по условиям задачи, студент должен заниматься сбором информации около полугода. Так что через полгода обещаю ответить. Полюбовалась на выпученные глаза и красные лица, получила ожидаемую запись о принятии и пошла штурмовать химию. Честно говоря, сперва я не думала брать химию. Не потому что мне не хотелось. Наоборот, этот предмет интересовал меня больше всех остальных, его я знала и им мне по настоящему хотелось заниматься, но времени-то на учебу было катастрофически мало. Однако, подумав, я решила, что пусть уж будущий муж увидит "сдано" в Академических экзаменах, то есть что я предмет действительно знаю, а не дурью мучаюсь.
Если абсолютное отсутствие женщин на экономике меня еще удивило, то в том, что их не будет на химии, я была практически уверена. Ну, кто бы сомневался! Конечно, первые же слова:
— Девушка, Вы ошиблись дверью, выйдите, пожалуйста, тут опасно и нельзя находиться посторонним.
Я принюхалась:
— А что Вы такого опасного делаете с аммиаком? Я даже в обморок не упаду — тут же от этого мерзкого запаха очнусь! — с удовольствием пронаблюдав за новой парой выпученных глаз, я аккуратно прихватила падающую из руки господина преподавателя пробирку. Не преминув добавить:
— Ртуть, конечно, нетрудно собрать, но лучше все-таки не кидать ее на пол, какой-никакой, а яд, — я остановила конечность мужчины, которая, выхватив у меня пробирку, потащила ее ко рту. Наверное, он просто хотел прикрыть неприлично отвисшую челюсть, но выглядело как-то странно. Я снова забрала пробирку со словами:
— Понимаю, это, конечно, не цианистый калий, но есть все же не стоит.
Ну вот, теперь и этот приобрел приятный свекольный цвет. Тут на мое счастье зашел еще один преподаватель и тоже первым делом попытался меня вытурить.
— Девушка, здесь нельзя находиться посторонним.
— Я пришла записаться на курс, — официально произнесла я.
— Да? — скептически приподнял брови мужчина.
— Да, а что Вас не устраивает? Вы должны проверить мою подготовку и записать на соответствующий ей уровень, — сделала "постное" лицо я. Первый господин снова попытался выхватить у меня ртуть и потащить ее к лицу.
— Да что ж у Вас никакой техники безопасности, а?!? Даже пробок нормальных нет! — я демонстративно обвела глазами стол. — Господин преподаватель, не знаю, что Вам привиделось под парами аммиака, вроде бы сознание должно наоборот, проясниться, но это ртуть, металл все же ядовитый, не стоит его пытаться съесть. Если хотите покончить жизнь самоубийством, возьмите мышьяку, что ли, все-таки надежнее, а то что Вы мучиться будете?
Второй преподаватель уже с интересом перевел взгляд с меня на первого господина, подошел к столу и, вынув из ящика, передал мне пробку для пробирки. Затем вытащил первую попавшуюся колбу, в которой лежал блестящий небольшой кусочек металла под слоем масла.
— Как Вы думаете, что это?
— Щелочной металл. Очень похоже на натрий, может быть калий. И по виду, и по способу хранения. Я могу проверить, только ведь дорогой металл-то, — я с сомнением посмотрела на преподавателя.
— Проверьте, только маленький кусочек.
— Конечно маленький, взрывы нам тут не нужны, — согласилась я, взяла маленький глубокий лоток, налила из графина с надписью Н2О воды и тонким пинцетом осторожно достала малюсенький кусочек. Покрутила, прокомментировала: "металлический блеск, быстро окисляется на воздухе". Бросила его в воду и он, бодро подпрыгивая, продемонстрировал активное образование щелочи и выделение водорода. Добавила: "можно, конечно, водород поджечь, но в смеси с кислородом это будет объемный взрыв, так что пусть уж лучше сам потихоньку окислится". Увидела сбоку стола лакмусовые бумажки, окунула, продемонстрировала и прокомментировала: "выраженная щелочь. Можно выпарить и получить едкий натр, но это несколько трудоемко и опасно, проще сперва перевести в соль".
