Саммаэль

Да, похоже, что так, подумал Саммаэль. Вызвал меня этот парень, в тот мир, в котором сам находился. И сляпал эту облаву с полицией... чтобы было от кого меня спасать. Вот ведь...

А с другой стороны, а не пофигу ли?! Дел это не меняет. Учить их надо, учить. Чтобы дальше они могли сами разобраться.

— Ну что ж, — сказал Саммаэль посмурневшим девушкам и как-то сразу подобравшемуся Джуду. — Я обдумал вашу просьбу. Срок — три месяца. Начинаем прямо сегодня.

— Какой срок? Что начинаем? — забеспокоился Джуд. А девушки, кажется, поняли.

* * *

Уже к полудню от слов "закройте глаза, расслабьте тело и освободите разум" у всех набило оскомину. В перерывах между упражнениями девушки тяжело дышали; на самих упражнениях, правда держались, чувствовался и опыт, и наука. Джуд сдался первый; даже и не пробовал делать как сказано, и пару раз подумывал даже смыться ловить бабочек. С ним предстояло серьёзнее, с самых азов; а то и посохом пару раз по голове, говорят, помогает. Вон, и ветка на дубе подходящая...

После обеда Саммаэль сменил тактику, пристраивался по дыханию то к Ани, то к Лари... а то грубо влезал в мысли Джуда и давал ему мысленный подзатыльник, чтоб тот не филонил. К вечеру даже Джуд проникся серьёзностью момента, и даже смог почувствовать тепло в кончиках пальцев... правда, от этого до путешествий между мирами было как до Китая раком. А вот девушки начали сдавать; и, хоть Саммаэль и переходил уже изредка от пристройки к непосредственному ведению, — но, похоже, исходные сроки обучения следовало пересматривать. Не три месяца, — а годика полтора...

Саммаэль как раз работал с Лари, — последний раз в этот день, остальное на завтра! — пристраиваясь по состоянию и ритмике, подбирая слова и интонации; иногда — краешком — переводя внимание на Джуда... и искренне полагал, что в этом цикле дал Ани отдых. Когда Джуд вдруг разинул гляделки во всю ширь и вылупился куда-то в сторону.

Лари аж выдохнула, когда Саммаэль её отпустил. А вот Ани, которой, по идее, следовало бы сейчас отдыхать... она превратилась вдруг в силуэт, плоский, как будто бы нарисованный; и этот силуэт сейчас колыхался в полуметре над землёй, становился полупрозрачным, начинал тять...

Теперь Саммаэль держал Ани, держал не словами, — напрямую. Задержать её на краю, дать ей осмотреться, дать ей привыкнуть, дать ей понять, что произошло и что происходит. Дать ей понять, что даже там, даже в месте, где нет никакой жизни, — она живёт, осознаёт и действует...

Ани повалилась на землю, скорчилась, подогнула коленки к подбородку, затряслась в плаче:

— Не... не получается... не могу...

Саммаэль взглядом одёрнул Джуда, готового уже заржать с перепугу, потом так же, взглядом подозвал Лари. Вдвоём обняли Ани, положили руки ей на голову.

— Не... не надо меня... жалеть...

— Мы не жалеем, — сказал Саммаэль.

— Блииин, я чуть не обосрался, когда ты... — начал было Джуд, но Саммаэль опять одёрнул его взглядом.

— Когда я... что?...

— Когда ты начала исчезать, — сказала Лари.

— Я... что?...

— Ты вышла на первую ступень перехода, — коротко сказал Саммаэль.

* * *

Уже через месяц обе девушки бодренько бегали по окрестному Хаосу — и уверенно возвращались обратно. Пару раз Саммаэль закидывал их за две-три линии, и заставлял искать дорогу обратно. Ани в первый раз заблудилась, так Лари самостоятельно — Саммаэль и глазом моргнуть не успел — сбегала и привела сестрёнку обратно.

А вот Джуд был дуб дубом. Нет, он, конечно, научился контролировать пульс, дыхание — и даже метеоризм, падла, — а разок под мудрым руководством Лари пробил рукой ворота амбара. "Лучше б ты пробил головой, шлемазл[3]", в сердцах прокомментировал Саммаэль. С переходами дело обстояло всё так же хреново: в Хаос-то Джуд вылетал быстро, спонтанно и неконтролируемо, как пробка из бутылки, но при этом мигом терял концентрацию и в Хаосе не ориентировался. Единственное, на что по-прежнему был способен Джуд, — это сотворить очередной свой мир-уродец, откуда его с прибаутками под белы рученьки приводили сестрёнки.

"Уродцы", кстати, были метастабильны, и потихонечку разрушались. Саммаэль и сам пару раз погулял по этим обломкам, понемногу растворяющимся в Хаосе, и притащил туда Джуда; правда, при появлении Джуда мир-призрак мигом стабилизировался... чтобы снова начать разрушаться, едва Джуда оттудова вытащили. В другой раз Саммаэль предварительно завязал Джуду глаза... но мир снова стабилизировался, рывком, едва лишь его "создатель" коснулся почвы ногами.

Что ж, способностей к ориентированию Джуд был лишен напрочь. Следовало, по крайней мере, научить его создавать миры как следует, чтобы они не размывались со временем; ведь те изменения, которые творец вносил в уже существующий мир — они-то были устойчивы. Правда, как подступиться к этой проблеме — Саммаэль пока что не понимал.

Положительной стороной было то, что Джуд стал куда как серьёзнее. Призраки, которые существуют, только пока создатель смотрит на них... эта идея запала ему в голову, и, кажется, не понравилась. И последнее, что он — на исходе июля — сотворил, было уже стабильно. Одинокая каменюка, поросшая соснами поверху, парящая в пронзительно-желтой пустоте... и условия жизни на вершине этой каменюки были вполне себе сносные, хоть избу ставь. Саммаэль — на всякий случай — торжественно и при большом скоплении народу (присутствовали все четверо) влепил на этой каменюке свой навигационный маячок. Правда, Ани ловким движением тут же его сняла — и услала в далёкие ебеня.

Надо сказать, у Саммаэля с боёвкой дела шли едва ли лучше, чем у Джуда с ориентированием. Время, сука, никак не хотело замедляться; девчонки крутились вокруг Саммаэля как угорелые, Джуд — и тот был быстрее, и ржали все трое как лошади. Если и удавалось кого-нибудь поймать, — так либо случайно, либо прочитав действия оппонента шагов на двадцать вперёд... что в реальном бою редко когда получается. Не, ну чё-то, конечно, из этого вышло, всё-таки наблюдал Саммаэль замедление субъективного времени, но — разика в два, а не в десять, и держался эффект полминуты от силы. Маловато это было для серьёзной стычки.

Правда, после пары уроков, взятых у Лари, со стрельбой стало получше. Не высаживал уже полмагазина, попадал с третьего выстрела белке в глаз. С полутора метров.

К августу месяцу, когда по ночам уже тянуло холодом, и часто по целому дню приходилось сидеть в амбаре, пережидая дождь, Лари оборзела до крайности и приволокла из Хаоса демонёнка. Рогатый жабёныш упирался, шипел и матерился на своём языке; Саммаэль сперва перевёл его ругань (Ани покраснела и отвела глаза), потом приказал Лари дать зверю еды, извиниться и отпустить. Поскольку ссориться лишний раз с обитателями Хаоса ну никак не хотелось. А ночью, не разбудив, заслал обеих сестрёнок в ближайшее логово к жабам, и не вмешивался целых десять секунд. Обошлось парой царапин и синяком под глазом у Лари (который, кажется, поставила Ани уже по возвращении). Демонов дразнить зареклись обе; а Джуд сделал вид, что его это не касается.

* * *

По большому-то счёту, хорошо жилось тем летом, весело. Лари била всякое зверьё бегающее да летающее (и расстреляла два магазина, зараза), Ани вязала силки, да и из речки могла чего-нибудь вытащить. Иногда ходили на дальний хутор тырили овощей; причём, девчонки бегали так быстро, что собаки начинали гавкать, когда воровок и след простывал, а Саммаэль предпочитал ходить медленно и плавно... отводя глаза всем, кто хотя бы теоретически мог его заметить. Джуд ничего не стрелял и не тырил; драл себе лютню, ловил бабочек да хохмил потихоньку... правда, уже не так лихо, как прежде. Частенько Саммаэль заставал его с закрытыми глазами, нашептывающего чего-то тихонечко... и в мысли его в этот момент было никак не пролезть. А расспрашивать не хотелось; казалось, о чём-то правильном чувак думает, и правильное нашептывает.

По крайней мере, катастрофических изменений в окрестностях Саммаэль не наблюдал.

Крестьянам с хутора, к слову, Саммаэль начисто промыл мозги, чтобы и думать забыли про "ведьмин покос". Мало ли, был там амбар... а может, и не было там амбара. Вот уйдём, через пару лет нехай вспомнят.

Несколько раз выбирались и на экскурсии куда подальше; разок заночевали в роскошном отеле звёзд эдак на десять (золотая банковская карта клерку, по-видимому, померещилась), девчонки вдвоём млели в горячей ванне, а Джуд всё порывался пойти и снять шлюх (это при двух-то живых и борзых телохранительницах!). Гуляли по вонючим портовым городкам; а как-то над одним из них видели натуральную летающую тарелку. "Тарелка", правда, больше походила на лапоть с чёрной подошвой (Саммаэль даже вспомнил мудрёный термин "абляционное теплозащитное покрытие"[4]), но, в отличие от одноразовых кораблей с его родины, не падала камешком вниз, а бодренько так карабкалась вверх, надрывно свистя турбинами. А потом полыхнула длинным языком синего пламени — и за пару секунд скрылась из виду.

С "тарелкой" предпочли не связываться, мало ли что там за люди. На всякий случай, свалили из этого мира подальше. В здоровенный блистающий мегаполис.

Но чаще всего на ночлег оставались в родном амбаре. Джуд тренькал на лютне, сестрички то щебетали, то расспрашивали за жизнь... и ловил себя Саммаэль на том, что подсел уже, блин, на это щебетание.

И вот что удивительно: за все три месяца Саммаэль так и не попытался взять ни одну из них за филейную часть. Джуд, что характерно, тоже. Наверное, и без того впечатлений хватало.

Потому как тренировки-то продолжались: дамы спарринговали Саммаэля и в хвост и в гриву, Саммаэль дрючил Джуда на концентрацию и немного на эмпатию (забив окончательно на идею выучить Джуда переходам), а потом на пару с Джудом придумывал девушкам очередную заподлянскую экскурсию куда Иван телят не гонял. Чтобы привыкали к серьёзным, блин, путешествиям. Те, к чести будет сказано, выпутывались уже изо всех вообразимых ситуёвин: и со стабильных миров, и с метастабильных, и с магических, и с технократских, и даже у самого чёрта с зубов. Причём, зачастую — с добычей.

А в последних числах августа девочки — со своим вечным хи-хи ха-ха — отправили сдавать экзамен уже самого Саммаэля. В качестве "экзамена" следовало — ни много ни мало — вломиться в контору к тому самому лысому комиссару, и хлопнуть его по лысине. Саммаэль заикнулся было притащить туда Джуда и вылечить комиссару бельмо — но все трое дружно замотали головами.

По условиям "экзамена", вламываться следовало без ствола (его реквизировала Ани), с парадного и в рабочее время. Топтуны, похоже, были проинструктированы и готовы к визиту; и, только завидев пронесшуюся над улицей тень — открыли огонь из чего попало. Саммаэль чуть замешкался — и едва не поймал подарочек калибра семь девяносто два; прозлился всерьёз, слепил "воздушный пузырь" и зашвырнул полицаев метров на двадцать в разные стороны. В фойе пошло уже по-накатанному: оказалось, что, замедлив время, очень удобно готовить тот же "воздушный пузырь" (как ни плохо относился Саммаэль к элементальной магии) и искать точку для опоры; никто из будущих "летунов" даже не успевал шевельнуться. Лестницу до третьего этажа Саммаэль прошел ходом, наплевав на условие "произвести максимальные разрушения"; получилось достаточно быстро, никто из клерков и глазом моргнуть не успел. Дверь в кабинет Саммаэль вышиб тем же "пузырём"... только дверь почему-то полетела обратно на Саммаэля, и пришлось отбивать вбок! Комиссар стоял прямо за дверью, в боевой стойке и в готовности; судя по тому, как висели в воздухе щепки от двери, со временем дедок обращался тоже лихо. Постояли, посмотрели друг на друга, после Саммаэль вышел из замедленного времени и объяснил магу свою "экзаменационную задачу". Тот хмыкнул, хлопнул себя по лысине сам, и попросил порекомендовать какого-нибудь путешественника средней квалификации, поскольку ему "очень надо", а платит он золотом. Саммаэль пообещал поискать, с удовлетворённой улыбкой прихватил со стола — вот чудо-то! — коробку патронов девять на девятнадцать, и покинул кабинет переходом прямо к амбару.

На этом "экзамен" и окончился. Лари огорчилась, а Ани с Джудом долго злорадно ржали. Саммаэль всё не понимал, над чем они ржут, кони педальные, — а потом распечатал трофейную коробку. И оказались там — сука-комиссар! — одни холостые...

Глава 3. Катастрофа и математика

...А утром, ближе к рассвету, земля дрогнула.

Саммаэль открыл глаза, уставился в проходившуюся крышу амбара над головой. Почувствовал — слева Ани, справа Лари, родное уже, привычное тепло. Поискал вниманием, нашел, — Джуд, шлемазл, опять скатился с сеновала...

Толчок.

Бесцветная, серая, колышущаяся муть. Ни форм, ни предметов. Как будто я сплю. Как будто я даже не открывал глаза...

Блядь. Я уже открывал глаза! Они и сейчас открыты!

Ужас. Как в первый раз, когда заснул в своей постели, а проснулся в Хаосе. Ни койки под задницей, ни земли под ногами... блядь, да ни задницы, ни ног тоже нет! Вообще ничего нет! Меня — тоже нет!

Назад, назад! Обратно, к теплу, к земле, к жилому миру, где хоть какое-то — но небо над головой...

А нету.

Нету его, мира.

Был, понимаешь, и нету.

Один грёбанный Хаос.

На том месте, где только что спали, на том месте, где только что жили, все, вчетвером, Ани, Лари, Джуд, — только бессмысленная круговерть; серым по серому, без форм, без очертаний, без верха и низа, без назад и вперёд, без направлений, без времени...

Ужас. Нет, не как "в первый раз", куда как сильнее: тогда не знал, во что ввязывался, сейчас — знаю. Тогда можно было бояться только за себя, а сейчас...

Ужас-то ужасом; но рефлексы-то не пропьёшь! Левой рукой — Лари, правой рукой — Ани, успел, ухватил, вот они, их ладошки, милые, теплые, — и нафиг отсюда!

И, уже выходя, выпрыгнув на соседнюю линию, из мути Хаоса да к самому к рассвету — блядь, да что же я делаю! Не баб надо было хватать! А Джуда!

Потому что Джуд — остался. А бабы за ним вернулись! А уж выскользнуть у меня из рук — это они всегда умели. И Лари, и Ани. Шустрые, ссс...

Обратно! Не заходя на стабильную линию — обратно. Только сдёрнув на себя толику энергии, частично восполнив потерю сил, — обратно в зону распада. Как можно точнее воспроизведя направление выхода...

Лари!

Ани!

Джуд!

Ничего нет. Ни неба, ни земли. Только водоворот — чуть более тёмным по чуть более светлому; водоворот, но он же не засасывает, он же выталкивает!

Ель с вывороченными корнями. Заяц без головы. Голова без зайца. Дырявая дверь от амбара. Сноп сена.

И всё — тает! Тает, на глазах! Сначала уходит цвет, потом — объём. Потом — контур в клок тумана, а туман — в ту самую, серую муть, где нет ничего, и где всё, блин, когда-нибудь было!

Лари!

Ани!

Джуд!

Конец прохода. Обитаемый мир, дождь, болото. Прошел зону распада насквозь; сдернуть ещё энергии — и обратно, обратно, обратно!