Наконец-то я чистая, ощущения непередаваемые. Как будто я помылась впервые в жизни. Даже вся усталость куда-то делась. Судя по солнцу, которое пока и не собиралось садиться, прошла я не так уж и много, а идти сегодня дальше желания нет никакого. Полчасика еще посижу, а потом надо будет себя заставить возвращаться на дорогу.

С тракта донесся хорошо слышимый стук множества копыт. Схватив свои пожитки, я рванула к дороге, спотыкаясь, как назло, на каждой кочке. Добежав, увидела целый обоз, двигающийся в нужную мне сторону. К моему сожалению, народ ехал не в очень радужном настроении, видимо не сильно удачно прошла торговля. Обращаться к кому-то с просьбой подвезти, глядя в хмурые лица торговцев, мне совсем расхотелось.

И тут я услышала песню, ну мягко говоря, для пьяной компании. Пел ее очень колоритный дедушка, ехавший в конце обоза на телеге с не менее колоритной лошадью. Честно говоря, странно, что лошадь вообще могла передвигаться, так как возраст ее давно переступил преклонный: совсем седые клочки — остатки некогда пышной гривы — уныло свисали, ноги, все в залысинах и каких-то шишках, еле переступали, хвоста просто не было, шкура неопределенного цвета пестрела язвочками и укусами каких-то крупных насекомых. Но при этом глаза у нее были совсем молодые и, я бы даже сказала, хитрые. Дедок у меня вызвал не меньший шок. Летница уже в самом разгаре, а он был одет в драный тулуп, какую-то теплую шапку и зимние сапоги. Лицо было просто испещрено морщинами, поражало полное отсутствие бровей и ресниц, грязно-рыжий клок волос выглядывал из-под головного убора. В общем, пара под стать друг другу. Заметив меня, он остановил лошадку и заговорил.

— Здравия тебе и твоей семье, красавица.

— Легкой дороги вам, дедушка.

— Куда направляешься и где твои сопровождающие.

— Нет у меня никого, сирота я. Иду в столицу искать лучшей жизни.

— За любимым небось? Ну не стесняйся, не стесняйся. Я ж все-таки жизнь повидал и знаю, почему бедные сиротки в дорогу пускаются.

И тут он мне самым нахальным образом подмигнул. Я аж почувствовала, как вся заливаюсь сильнейшим румянцем. И ведь ничего не возразишь, просто слушать не будет и тут еще мои багровые щеки как нельзя не кстати. Хотя чего я переживаю? Пусть думает, что хочет. Я несмело улыбнулась старику.

— А вы случайно не в Нарру едите?

— Да можно сказать, что туда.

— Может, подвезете за пару серебряных?

— Может и подвезу. Запрыгивай в телегу, а то мы уже изрядно от остальных отстали. Меня, кстати, дедом Героном все кличут.

— А меня Лираной зовут, но лучше зовите меня просто Лирой, так привычнее.

— Хватит стоять посреди дороги. Ну же, запрыгивай. На привале еще поговорим.

Я с облегчением вздохнула и не стала заставлять себя долго уговаривать. В телеге, которая на вид была ни чуть не моложе лошади, оказалось достаточно комфортно. Я устроилась на небольшой охапке сена и быстро задремала под разухабистые песни моего нового знакомого. Спала я долго, наверно от усталости. Проснулась уже вечером и какое-то время просто бездумно наблюдала за медленно проплывающими в небе облаками, самых что ни на есть невероятных форм и размеров. Красиво-то как, особенно на фоне вечерней зари. Просто, как в сказке. И тут я неожиданно понимаю, что двигаются только облака, а телега стоит на месте. Подскочила, как ужаленная. Оказывается во всем лагере в настоящий момент отдыхала только я. Все были заняты каким-то делом. Мужчины устанавливали палатки для ночевки, женщины готовили ужин. Ощутив соблазнительные ароматы, доносящиеся от сразу нескольких костров, а точнее от еды, на них готовящейся, я поняла, что страшно проголодалась. Но, вспомнив про свой запас еды, сразу сникла. Ну а что делать, буду есть то, что имею, а то денег до столицы даже доехать не хватит, а тем более на то, что бы там обустроиться. Еще и моему вознице надо заплатить, а мы еще даже о точной сумме не условились. Кстати, а где он? В пределах видимости деда Герона не наблюдалось. Я встретилась глазами с его лошадью и чуть истерически не рассмеялась — в ее глазах стояла немая просьба о угощении. Угостила ее яблочком, больше все равно нет ничего подходящего для лошади. Может, снять с нее упряжь и отпустить попастись на лужку рядом с лагерем? Нет, лучше дождусь хозяина лошадки, пусть он и решает. Дед Герон появился неожиданно с близлежащего лесочка с целой охапкой хвороста. Увидев, что я уже не сплю, он сразу заговорил со мной.

— Ну что, девочка, выспалась, отдохнула? Как себя чувствуешь?

— Просто отлично. Спасибо, дедушка, что взяли с собою. Мы так и не условились об оплате. Большими деньгами я, конечно, не располагаю, но разумную цену заплатить готова. Сколько вы хотите?

— Вон как ты по ученому заговорила, я так не умею. А заплатишь ты мне беседой в дороге и готовкой на привалах, может еще заштопаешь пару моих одежек. Ну как, цена разумная?

— Из меня вряд ли получится хороший рассказчик, да и повариха я так себе, но если мои скромные возможности вас устраивают, то я согласна.

— Ну уж точно, получше меня. В общем договорились. Значит так, пока я костер разжигаю, поищи у меня в телеге, что там из припасов осталось, доставай подстилку, кушать будем.

Я готова была прыгать и скакать от радости, что мне так повезло. Наконец-то, Всевидящий помог, а Великая не мешала. Наверно, встреча с дедом Героном — это добрый знак от богов.

Старик отпустил лошадь пастись и принялся хлопотать над костром. Я расстелила на земле возле телеги ярко-красную еще крепкую подстилку из плотной ткани и приступила к выполнению своих обязанностей по накрыванию на стол, ну или на подстилку. И что же у нас будет на ужин? Выкладываю на вынутое из моего мешка полотенце остатки моих же утки, хлеба и помидоров. В телеге я обнаружила мешочки с гречневой и еще какой-то незнакомой крупами, вяленое мясо, большой кусок сыра, котелок, несколько тарелок и ложек и кучу каких-то приправ. Сбегав за водой к небольшому родничку, попутно умывшись и напившись свежей, но холодной до зубной боли воды, я поставила котелок с гречкой на огонь, приправы я сыпать не решилась, только посолила.

Пламя в костре весело трещало и я сама не заметила, как начала рассказывать Герону о своей жизни. Рассказ был недолгим, закончила я, как раз когда гречка сварилась. Чуть подождав, чтобы остыла, мы с большим удовольствием, закусывая хлебом и уткой, начали есть кашу прямо из котелка.

— Жаль маслица нету, а то было бы совсем по-домашнему приготовлено. Давно я такой вкусной каши не ел. Сейчас еще чайка заварим и можно сказать, что сегодняшний ужин удался на славу.

Оказалось, что травы, которые я приняла за приправы были необходимы для заварки чая. Напиток оказался терпким, даже горьким, но очень вкусным и, главное запах издавал изумительнейший. Я таких трав не знала, но они явно были не местные, а издалека, может с Корренских гор, а может даже привезенные из-за пределов Наррийского государства. Но спросить, откуда точно я все же постеснялась и так бесплатно поела, не считая опять же безвозмездного проезда. Чай был, наверно, со снотворным, так как, не смотря на то, что проспала я полдня и весь вечер, меня опять неудержимо потянуло на боковую. Даже не помню, как залезла в телегу и заснула. Но то, что я увидела во сне надолго врезалось мне в память. Какой-то дым, крики о помощи, бегающие и неожиданно падающие, как подкошенные, люди и я стою среди всего этого абсолютно неподвижно и точно знаю, что только я могу все остановить, всего лишь забрав жизнь одного человека. Медленно поворачиваюсь, вижу его, почему-то смеюсь. И тут стрела пронзает меня насквозь... Проснулась я посреди ночи в холодном поту и еще долго не могла заснуть, находясь под впечатлением от увиденного. Молча смотрела на темное небо, усыпанное звездами, складывающиеся в загадочные, но мне почему-то близкие знаки и символы. Бескрайний небосвод, кажется, находится так близко, что в любой момент, просто подняв руку, к нему можно прикоснуться, погладить. Небо... Такое родное, такое знакомое и такое недостижимо далекое...

Утро медленно вступало в свои права, постепенно озаряя встающим солнцем нашу ночную стоянку. Петухов поблизости не наблюдалось, но люди встали практически одновременно, как будто их кто-то разбудил. Странно, подумала я, охранников я при обозе не видела, стражу, на время пока все спят, никто не выставлял. Неужели они совсем не боятся разбойников, бесчинствующих по слухам в наших краях? Спрошу потом у Герона при случае.

Нужно и самой подниматься. Хорошо, что летница сейчас. Тепло, сухо. Как представлю, что пришлось бы бежать в передзимницу, по слякоти и непогоде (я ее не помню, конечно, но не даром же ее назвали как преддверие самого противного времени года), а еще хуже того в зимницу, под пронизывающим до костей ветром и снежными заносами, так понимаю, что вряд ли бы и решилась. Холод я ненавижу больше всего, мать часто смеялась над тем, что я постоянно во что-нибудь закутывалась. Она-то морозов не боялась, одевалась всегда легко, даже не всегда платок на голову накидывала. А почему это я о матери в прошедшем времени вдруг заговорила? Видимо, больше не увижу. Но разве есть у меня сожаления об этом? Нет, только осознание того, что мой путь отныне лежит вдалеке от родительского дома.

Завтрак прошел быстро и в сухомятку. Закусили яблочками и пустились в дорогу. Мимо медленно проплывали поля пшеницы и кукурузы, людей мы по дороге в этот день не встретили вообще. Не останавливались даже на перекус, ели по дороге. Заниматься было нечем, кроме как разговаривать. Так за беседой день и прошел. Темы затрагивались самые разные: и очередная надвигающаяся война, и поиски невесты для монаршего сына, и разница между шерстью овец с низин и с Корренских гор, и праздничный феерверк, который маги обещали устроить на Летник — начало нового года. Хотя, наверно, разговором наше общение назвать было нельзя. Дед Герон получил благодарного слушателя и пользовался этим на всю катушку. Я только кивала и угукала. Как же мало я, оказывается, знаю. Нужно будет, когда наконец-то осяду, целую библиотеку завести и чтобы книги были в ней на самые различные темы. Так хочется поддержать разговор, ну или хоть раз со знанием дела что-нибудь возразить, а не деревенской клушей хлопать все время глазами.

Под нескончаемый монолог, теперь уже о ценах на столичные товары на местных ярмарках, я уже начала придремывать, все равно дед и не поворачивался, что бы увидеть мою реакцию на его громогласные заявления. И тут вдруг обоз неожиданно остановился. Дед Герон, тут же прекратив все разговоры, побежал вперед — посмотреть, что случилось. Вернулся он не скоро и в очень взволнованном состоянии. Явно произошло что-то нехорошее. Зря я решила, что все пройдет как по маслу.

Оказалось, что путь перегородили стражники какого-то шерка, даже шеррока, Лерран что ли (Леррана — вроде бы так называется окрестное поместье). Они ищут сбежавшего из замка вышеупомянутого вельможи узника. В первый раз слышу о беглецах из шерских застенков, там же все не только людьми охраняется, но и магией, я слышала даже с перебором. Хотя слухи это одно, а на деле все может быть совсем иначе. Может охрана заснула, может маг неумелый охранные заклинания ставил, а может и сам бежавший колдовать умеет, да и помочь ему мог кто-то. И чего это я так на эту тему бурно размышлять стала, спать же вроде собиралась? Наверно, обыск сейчас начнется. А имеют ли стражники право обыскивать торговцев, не относящихся к числу людей своего шерка? Ну, сейчас все и узнаю.

Я вылезла из телеги и пошла к началу вереницы повозок. Подойдя поближе, я увидела, что ратников было где-то десятеро. Двое держали лошадей, остальные занимались не посредственно поиском, перерывая нехитрый скарб моих попутчиков. Одеты все были по-походному в темно-серые мундиры, застегивающиеся на крючки, из плотного, ноского сукна с красной окантовкой, такой же расцветки штаны, заправленные в кожаные сапоги с высокими голенищами. Из оружия при них находились только одноручные мечи в простых опять же серых ножнах. Выглядели они все на одно лицо, темноволосые, с крупными чертами лица, под два метра роста, с бросающейся в глаза военной выправкой. Кто из них командир я так сразу и не определила.

Воины грубо рылись в вещах торговцев, заглядывая даже в те корзинки и мешки, в которые мог бы поместиться разве что ребенок и задавая различные вопросы их хозяевам. Люди сплоченной толпой перемещались от одной обыскиваемой телеги к другой, тихонько роптали, но никто громко в слух не выказывал свое возмущение. Наверно, сталкивались с подобными инцидентами довольно часто.

Дружинники медленно, но мерно продвигались к нашей с дедом повозке. А вот и она. Самый взрослый по виду из воинов, лет примерно тридцати пяти, видимо старшина, начал кричать.

— Чья телега? Кто хозяин?

— Моя.

Дед Герон вышел вперед из толпы. Каким же маленьким и жалким смотрелся он среди дюжих стражников, но страха вовсе не выказывал. Я тоже стала поближе к попутчику.

— Один едешь?

— Да нет. Вон, с племянницей, дочкой сестры моей покойной жены.

— Эта что ли? Хороша. Врешь ведь?

— Нет, что вы, как можно. Я ее как раз забираю от далеких родственников из деревни к себе в город. Сиротой в эту зимницу осталась. Ее папаня тогда пошел...

— Хватит глупых россказней, сходишь в собор, там о наболевшем с соборником поговоришь, он тебе глядишь и поможет с девкой, они там таких в соку любят. А хочешь, можешь ее нам оставить, мы ее живо пристроим. Даже приплатим сколько скажешь.

Все дружинники громко захохотали и одобрительно закивали головами. Я со страху ногтями до крови впилась в ладонь, сердце гулко застучало. Неужели все так закончится. Вряд ли я выживу после их пристраивания, да и стоит ли после этого жить — вертелось в голове.

— Да пусть простит вас Всевидящий за такие речи в адрес честной девушки.

— Ты о себе беспокойся, Великому есть чем заняться, кроме как за моими шутками следить. Рец, Фельф хорош ржать, не в конюшне. И других угомоните, а то шеррок про вас кое что интересное от меня узнает сегодня же вечерком. Обыскивайте телегу и не забудьте днище посмотреть. Гар, уже большой вырос — пора бы знать, что днище и юбка это не одно и то же, девица и без того уже малиновая, хватит ее взглядом сверлить. Быстрее найдете нашего беглеца — быстрее к пивку присосетесь, в "Короне"-то уже давно открыто. Рец, отгони-ка остальных людишек подальше, сильно напирают, может все-таки кто-то признается, где самозванец прячется?

Все дружно начали убеждать старшину, что они не местные, на землях шеррока только проездом и знать ничего не знают ни о каких самозванцах. Дружинник жестом прекратил все разговоры и повернулся к нам.

— Не вздумайте жаловаться кому-нибудь, только хуже себе сделаете.

— Жаловаться нам и не на что, вы ж никого не убили, не ограбили, даже вещи почти не трогали.

— Но, но, но, следите за своим языком, иронию я не люблю. Пока вы находитесь на этих землях шутить имею право только я, ну или мой господин. Все, концерт окончен, все расходитесь, можете проезжать. Да только запомните, шеррок Леррана в Наррии только один, встретите человека, что этим именем назовется, сразу сдавайте его страже. Не хватало у нас еще мятежа в стране. Отряд, по коням.