Возвращение в любовь

Приблизившись к змее, Кирилл впился в неё глазами. Мутные, чуть прикрытые веками глаза кобры заглянули ему в глаза. Началось противостояние — кто кого? Человек или змея? Музыка, вероятно, уже ничего не значила для змеи, она ведь глухая... Перед ней стоял незнакомый человек, дерзко позволяющий себе немыслимое — смотреть ей в глаза! Значит, он был её враг! Змея ждала, ждал и человек...

В зале стояла такая тишина, что можно было услышать звон крови в собственных ушах... Дед, неслышно подойдя сзади, напряжённо всматривался во внука. Анюта, чувствуя опасность для человека, уже успевшего стать ей дорогим и всей душой желавшая оградить его или уж, на худой конец, разделить эту опасность вместе с ним, перестала даже дышать. Только широко раскрытые глаза и еле подрагивающие нервным трепетом ресницы выдавали её волнение.

Близилась развязка! Под заунывную музыку, которой он, впрочем, не слышал, Кирилл протянул руку к змее. Кобра открыла глаза и молча наблюдала. Чем ближе придвигалась рука, тем злее и напряжённей становился её взгляд. Когда до заветных ключиков оставалось сантиметров пять, змея отклонилась назад и наклонилась чуть вправо, готовясь к решительному броску... Если бы зрители внимательно пригляделись, то они бы заметили, что змее что-то мешает, иначе бы она давно атаковала наглеца, тянущего к ней руки. Но всем было не до этого — слишком уж завораживающим был этот поединок. Все смотрели только на руку Кирилла.

Ещё доля секунды — и внук дотронулся до ленты. Как и было обещано, ключи, державшиеся на ленте каким-то чудом, абсолютно не закреплённые, сами легли к нему в руку. Так же медленно, рука двинулась обратно. Змея, опомнившись, попыталась сделать бросок, но Кирилл молниеносно отдернул руку. Её бой был проигран. Смолкла дудочка, и змея улеглась на дно корзинки.

Бледный от волнения Кирилл принимал заслуженные овации, не стихавшие минут десять минимум. Его рука судорожно продолжала сжимать ключики, доставшиеся ему как трофей победителю. Он принимал поздравления и овации несколько отстранённо, хотя, безусловно, их заслужил. Не знал же он, в самом деле, да и никто из присутствующих не знал, что змея не могла броситься на него — её движения были ограничены тонкой, но очень прочной леской, невидимой глазу, но мешавшей ей продемонстрировать свой нрав во всей красе.

Кирилл посмотрел на Аню, еле пережившую поединок со змеёй. Глаза Анюты светились бездонной любовью и безграничной преданностью. Никогда и нигде, даже в самых смелых мечтах, не доводилось видеть ему такого взгляда.

Меж тем тамада принялся раздавать остальные подарки. И все, без исключения, их получили. Причем дары эти нельзя было назвать безделушками — они обладали значительной материальной ценностью. Позже тамада признался, что за всю свою долгую трудовую жизнь ему впервые довелось участвовать в таком сногсшибательном празднике с таким обилием подарков. Особенно умиляло его то, что подарки получают простые гости, к тому же — обыкновенные студенты.

Пока происходила эта подарочная феерия, пришедшие вместе с сотрудницей ЗАГС официанты, до поры до времени ожидавшие на кухне, незаметно для заинтригованных дождём из подарков гостей, произвели обновление стола — то есть принесли и изумительно расставили новые яства. Заодно были убраны и изрядно опустевшие блюда. Так что гостей, вернувшихся к столу, ждал ещё один сюрприз — полупустой уже стол превратился в новый ковёр закусок.

Рассевшись по местам за обновлённым столом, гости выжидающе смотрели на тамаду. Правильно тстолковав их взгляды, тамада в который уже раз произнёс "Горько"...Традиционно пошёл отсчёт, но когда послышалось "шестьдесят", а молодожёны и не думали прерываться, тамада нетерпеливо воскликнул:

— Дорогие вы наши! Молодые!!! Такими темпами гости умрут от истощения! Конечно, мы вас понимаем — столько лет в ожидании..." Молодые вынужденно прервались, взглядами обещая друг другу продолжение при первой же возможности.

Но на этой весёлой свадьбе появилась и другая, не менее счастливая пара — Кирилл и Аня. И у них пока всё складывалось как нельзя лучше. Они просто не могли находиться друг без друга, говорили и говорили о чём-то, танцевали, не сводя друг с друга глаз. Бесспорно, это была самая лучшая влюблённая пара на Земле, не считая, разумеется, молодожёнов. И танцевали они великолепно.

Студентов было человек двадцать — всё народ молодой, энергичный, раззадоренный щедрыми подарками и, прежде всего, обильной и не кончающейся едой. Поэтому танцы продолжались. Музыка, разумеется, молодёжная, современная... Кирилл и Аня, конечно, не танцевали — они были вдвоём на этом шумном празднике.

Счастье, неуловимо окутавшее их, было давно уже очевидно для многоопытного и наблюдательного тамады. Поэтому, когда музыка прервалась, чтобы через пару минут начаться снова, он не выдержал и заметил:

— Что ж, совершенно неоспоримо у нас появилась ещё одна пара потенциальных молодожёнов. И это замечательно, потому что у всех, к коим я и себя причисляю, есть неплохие шансы в скором времени повеселиться ещё на одной свадьбе, не менее роскошной, я полагаю. Главное, — хитро прищурился тамада, — не затягивайте лет на семьдесят это событие, а то не дождёмся... И чтобы некоторым образом подтолкнуть вас к правильному и своевременному решению, предлагаю выпить за всех молодых, да и пусть они станцуют танец новобрачных!

— Ура! Ура! Да здравствуют молодые! — кричала молодёжь, смущая Кирилла и Аню. Впрочем, Аня смущалась немного больше, уткнувшись лицом в плечо Кирилла.

Все встали в большой круг, а в середине круга оказались сразу две пары — бабушка с дедушкой и Кирилл с Аней. И обе эти пары одновременно закружились под музыку никогда не умирающего вальса. К слову сказать, отлично танцевали обе пары. Бабушка же, несмотря на возраст, кружилась полузакрыв глаза и изящно опустив голову на плечо деда, должно быть, ей мнилась молодость и мысли, под музыку вальса, неслись к невозвратно прошедшим без её теперешнего кавалера годам. И оттого слаще и восторженней становились эти мгновения, оттого они были ей дороже. Как и деду. Кирилл же с Аней танцевали танец знакомства, обещавшего долгую взаимную приязнь, а может быть, и такую же, не меркнущую с годами любовь... Во всяком случае, не говоря друг другу об этом ни слова, они оба на это надеялись.

Но вот музыка всё же отзвучала. И как ни был прекрасен этот танец, никто не попросил повторить его. Даже тамада, человек по должности бесшабашный, понимал — эту минуту гармонии любви снова выразить нельзя.

Остановившись и нежно обнимая жену, дед проникновенно сказал:

— Дорогие мои и любезные гости! Я безумно рад... Рад своему долгожданному счастью, рад вам всем и благодарен, что вы

не остались безучастны и равнодушны к нам, и пришли отпраздновать с нами, и искреннее разделить наше волнение от той награды, которую судьба уготовила нам, пусть и через столь долгий срок. Семьдесят два года! Целая жизнь! Друг без друга! Но это жизнь была предвкушением той радости встречи, которая озаряет наши души сейчас. И это здорово, что в этот час поистине райского наслаждения мы не одни, а с вами. Как нескончаемо тянулись эти годы... Но судьба многомилостива — мы стали неразлучны. Как жаль, безудержно жаль, что не дано нам возвратить прошедшую молодость и мало осталось нам времени, чтобы насладиться друг другом. Безвозвратное время отняло её у нас, пусть же не случится такого ни с кем из вас. Истинная любовь есть — и в этом вы убедились воочию. Ищите же её и не отпускайте... Найдите её молодыми — это мой вам наказ. А наша молодость, увы, миновала, — неожиданно удручённо закончил дед.

Студенты слушали деда по-разному. Все они порядком наугощались отличным вином и были вне твёрдых границ сознания, но слова всё же оставляли в них отклик. Кто-то до конца не понимал его, кто-то внимательно запоминал эти, казалось бы, совершенно тривиальные слова. Говорились же они человеком, имевшим полное право сказать так, потому что слова эти были им выстраданы, а это всегда внушает наибольшее доверие. Но среди ребят был человек, который слушая деда, о чём-то сосредоточенно думал, невзирая на сопротивление мозга, порядком убаюканного парой бутылок великолепного Шато Лафите. Он даже собирался перебить деда и вставить что-то, но сдержался. Когда же дед договорил, такая жгучая тоска прозвучала в голосе его, что парень с прозаическим именем Константин не выдержал:

— Молодость, безвозвратная молодость — пробурчал он — Никакая она не безвозвратная... Всё можно возвратить, если хорошенько потрудиться. Если надо — потрудимся. А если потрудимся -вернём... Хотите, я верну Вам часть вашего счастья? Вполне осуществимо... Будете возвращать? — как-то по-официантски вопросил он деда.

В зале, в тишине внимавшей словам деда, казалось, стало ещё тише. Дед подумал, или сделал вид, что подумал и ответил:

— Спасибо, конечно, за добрые слова, молодой человек. Но я имею представление о диалектике, да и философии не чужд. Так что я некоторым образом знаком не только с Гераклитом, но и с Кратилом, а посему убеждён, что время не течёт вспять, как и горная река. Но всё равно — спасибо! От нас с женой — вы проявили участие, а это великая ценность в нашем мире. Но пусть это будет пожелание нам!

Воспалённые от бессонной ночи глаза Константина узрели улыбки окружающих, и аплодисменты прокатились по залу.

Константин же, не смутившись, ответил:

— Вы не поняли меня, очевидно. Это — не пожелание... Это — предложение. Я говорю абсолютно серьёзно и в доказательство готов хоть сейчас провести этот эксперимент, разумеется, с Вашего согласия.

Дедушка снисходительно улыбнулся Константину, явно не желая продолжать разговор и видя возбуждённый блеск в глазах парня. Он промолвил:

— Хорошо, но давайте обсудим это позже...После праздника, а сейчас — давайте же веселиться! Глядя на вас мы с женой молодеем. Бабушка благодарно улыбнулась деду... Но в глазах её было мечтательное выражение, не ускользнувшее от внимания мужа. Слыша слова Кости, она невольно замечталась о такой возможности. Однако, не потеряв ни капли ясности ума, прекрасно понимала её невыполнимость.

Веселье продолжалось... Интерес к Константину исчез, только вот Кирилл не выпускал его отныне из виду и ждал момента. Порядком уставшие официанты, спасавшиеся от шума на кухне, в очередной раз совершили перемену блюд. Студенты на это отреагировали вяло — они уже потеряли способность удивляться.

Когда Константин в очередной раз отправился инспектировать бутылки, Кирилл ухватил его за шиворот и оттащил в коридор:

— Ты какого чёрта наплёл деду? Да ещё при всех? Ты что, не понимаешь, что ему очень хочется вернуть молодость? Да и бабульке это тоже? Ты что им плетёшь? Как ты можешь вернуть им годы или вернуться назад, оставаясь здесь? Ты, фантаст недоученный? Ты ж им по больной мозоли экскаватором катаешь...

— Экскаватором? — не понял Костя. — А почему экскаватором?

— Не знаю, почему. Так уж вышло, должно быть, — сердито ответствовал Кирилл — Какого лешего ты это нагородил? Видал, как бабуля эта напряглась? Аж раскраснелась.

— Душно у вас, — процедил не совсем трезвым голосом Костя. — А если всерьёз, то я тоже всерьёз. Я, понимаешь, ещё пару лет назад зацепился за эту идею. Понимаешь, вот прочитал статью про эксперимент Эйнштейна. С магнитными полями, на "Элдридже". Эсминец это, помнишь? В Филадельфии дело было, в 1943 году... война, в общем, шла. Ну, помнишь?

Слабо разбиравшийся в истории и в кораблях Кирилл, не желая врать, промолчал. Хотя про войну он, конечно, был в курсе — дед в войне участвовал. Впрочем, Костя и не ждал ответа:

— Про него много говорили, писали... А Эйнштейн умер — документов нет. Но я всё равно думать начал. Этот "Элдридж" хотели сделать невидимым для радаров, установки там поставили — "генераторы невидимости". Так вот эсминец этот не просто исчез, он ещё и появился где-то, в другом измерении, а потом снова вернулся. Экипаж, правда, пострадал... Там как-то странно получилось: моряки частично пропали, частично с ума сошли... Но не в этом дело.

— Да уж, — вставил Кирилл. — А в чём?

— А в том, что это означает искривление пространства. Собственно, наш Сахаров, академик, тоже этим занимался. Это в мою пользу говорит. Академики вряд ли на ерунду тратить время будут. Понятно, что всё это засекретили сначала, и связали с электромагнитным туманом. А он появляется в определённом насыщенном магнитопотоке.

Кирилл, практически не употреблявший спиртного, но знакомый с проявлениями его чрезмерного употребления по наблюдениям за товарищами поразился, насколько многопланово устроен человеческий мозг. По всему выходило, что алкоголь, распространившийся по организму Кости, не затронул той части мозга, в которой хранилась эта информация. Выговорить такие слова и трезвому-то непросто, а у Кости это выходило легко и естественно.

Костя продолжал:

— Тот эксперимент назвали красиво — "Радуга"... Да... так я о тумане. Природу этого тумана мне выяснить не удалось. Правда, и Эйнштейну тоже, что окрыляет. Надо просто признать пока, что он — есть. Есть, и всё тут. И я начал проводить свои опыты. Корабля, конечно, у меня нет, ты сам понимаешь. Но я нашёл альтернативный вариант.

— Лодку в парке?

— И не смешно вовсе. Во-первых, лодка деревянная и для опытов не сгодится — магнитить не будет. А во-вторых, ещё тогда опыты засекречены были. И я выделяться не хочу. Я проводил эксперименты с мелкими живыми существами.

— Ты всерьёз? А где? — изумился Кирилл. По правде говоря, идея Кости всё больше казалась ему правдоподобной. И вместе с тем — фантастичной.

— У нас, на окраине. Соорудил небольшую лабораторию. Хотя, конечно, лаборатория — звучит гордо. Там есть большая заброшенная стройплощадка. И большая толстенная труба, заваренная по концам и с дверью. В таких штуках строители обычно кислородные баллоны хранят. А тут она пустая стояла. Ну, я и воспользовался: притащил туда пару стареньких электрогенераторов, несколько списанных сварочных аппаратов разобрал и достал оттуда мощные катушки. Ещё приборы кое-какие из институтской лаборатории позаимствовал — и начал эксперименты.

— И результат?

— Результат... Важен процесс. В общем, с кузнечиками не получилось — идентифицировать их невозможно: то ли это те, то ли другие... Ставил метки, конечно, но то метки исчезали, то кузнечики... И я на белых мышей перешёл. Тут живей пошло -доказал я , что они во времени путешествовали.

— А ты их говорить перед этим выучил, чтобы они тебе рассказали? — съязвил-таки Кирилл — или пакетики к ним клеил с информацией?

— Слушай, и кто из нас ненормальный? Как можно научить говорить мышей? И пакетики к ним клеить? Они же — не летучие мыши, не голуби... Разница в том, что мыши "оттуда" категорически не хотели есть картофельные чипсы. А наши — лопали за милую душу.

— А тебе не приходило в голову, что они просто переели? Еще до отправки "туда"?

— Приходило. Я же серию экспериментов ставил. Так что это учтено. Я их кормил и не кормил, и по-разному пробовал. Всё едино: мыши "оттуда" — не едят. Думаю, других доказательств не требуется. Во всяком случае, для меня все ясно. И совпадаемость там на все сто процентов! Вот я и подумал — жалко деда! Вон он нам сколько закуски поставил, и вино здоровское. А он страдает... Неправильно это. Да ещё мне суперкомпьютер тамада выделил. Деда ж твоего подарок... У нас ни у кого в институте такого нет. И не будет, я думаю. Что ж я, скотина неблагодарная, что ли? Могу помочь — так помогу. К тому же и контейнер подходящий у меня уже есть.