Она вышла замуж в первый после военный год, за человека, на девять лет старше её, прошедшего всю войну и имеющего множество ранений. Этот брак нельзя было назвать браком по любви, скорее по необходимости, чтобы не остаться одной. Да и кто тогда думал о любви, в те сложные послевоенные годы, когда почти все мужчины из их деревни погибли на фронте? Потом Валентина пожалела о своём скоропалительном решении, они были разные люди, к тому же муж оказался слишком вспыльчивым и нервным, чему виной была война и те ужасы, которые ему довелось пережить. К тому же он часто и много болел, давали знать о себе фронтовые раны, и Валентина была вынуждена ухаживать и за ним и за своей маленькой дочерью, Светланой, которая родилась через год после свадьбы. Для неё это было тяжёлое время — вечно брюзжащий, требующий внимания, муж и маленький капризный ребёнок, который плохо спал по ночам. Пролежав полгода, муж умер, так и не поднявшись с постели. Она осталась одна, ещё молодая, полная сил и желания любить и быть счастливой.

Любовь пришла неожиданно, и она, как девчонка, всецело отдалась этому чувству. Анатолий приехал в их колхоз на практику. Светловолосый, с зелёными насмешливыми глазами, он был так красив, что девушки не могли остаться равнодушными при взгляде на него. Он нравился многим, но обратил внимание на Валентину. Они стали встречаться, несмотря на косые взгляды и разговоры вокруг, что это ни к чему не приведёт. Конечно, она понимала, что он ей не пара, но отказаться от любви у неё не было ни сил, ни желания. Он приходил к ней по ночам, когда, уложив Светлану, у неё оставалось несколько часов для себя. Какие это были ночи! Когда он уехал в столицу, пообещав вернуться, и не вернулся, она терпеливо сносила насмешки односельчан по поводу её растущего живота, и ни о чём не жалела.

Родившуюся девочку Валентина назвала дочь Людмилой. Как все незаконнорожденные дети, она была удивительно похожа на отца — те же зелёные глаза и соломенного цвета волосы, такой же лёгкий и весёлый характер.

Валентина Леонидовна больше не вышла замуж и одна вырастила двух дочерей. Сёстры были такими же разными, как и их отцы. Старшая, Светлана, отличалась неуживчивым и взбалмошным характером, в отличие от её приветливой и ласковой младшей сестры. После окончания школы Светлана уехала в Москву, где поступила в архитектурный институт и приезжала домой только на каникулы. Несмотря на то, что отношения между сёстрами складывались непросто, Людмила скучала о старшей сестре, и каждый раз с нетерпением ждала её приезда, а, закончив десятилетку, и сама приехала в столицу поступать в педагогический институт. Чужой город помог сёстрам наладить отношения, и они стали иногда встречаться.

Светлана осталась равнодушна к памятникам архитектуры, красивым площадям и улицам Москвы. Единственное, что её интересовало — это возможность удачно выйти замуж за москвича и остаться в столице.

Виктор Гордеев, который учился с ней в одной в группе, сразу же привлёк её внимание. Он был из интеллигентной семьи. Его отец, известный архитектор, занимал высокую должность в проектном институте, а мать читала курс лекций по зарубежной литературе в университете и делала переводы. Виктор был их единственным и долгожданным ребёнком, появившимся когда его матери было почти сорок лет. Он хорошо закончил школу, и мечтал о Суриковском училище, поскольку имел способности к рисованию, но отец настоял, чтобы мальчик поступал в архитектурный.

Девчонки из института наперебой заигрывали с ним, видя в нём перспективного жениха, но он вежливо отвергал их ухаживания, и они, разочаровавшись, оставили его в покое. Внимательная Светлана, проанализировав ситуацию, избрала другой путь: она решили сначала приручить его к себе. Она занимала для него место в аудиториях и писала для него лекции под копирку, когда он отсутствовал на занятиях. Иногда они вместе ходили куда-нибудь, но у него никогда не возникало желания обнять её или поцеловать.

На третьем курсе Виктор, катаясь на лыжах, сломал ногу, съехав со слишком крутой горы. Проклиная свою беспечность, он валялся в постели с загипсованной ногой уже неделю, когда позвонила Светлана и, поинтересовавшись его здоровьем, предложила занести ему лекции и задания. Получив его согласие, Светлана довольно улыбнулась. До сих пор, он ни разу не приглашал её к себе домой. Их встречи всегда происходили в общественных местах.

Виктор жил в трёхкомнатной квартире на Фрунзенской набережной. Впервые в жизни она была в таком красивом доме, с колоннами и широкими парадными лестницами. После тесных и грязноватых комнат общежития квартира Виктора показалась ей дворцом. Светланин цепкий взгляд не пропустил ничего, ей всё понравилось: и картины на стенах и огромная библиотека и балкон, с которого открывался изумительный вид на всю Москву.

— Как тебе повезло, что ты живёшь здесь, — сказала она.

— Я этого не чувствую, — улыбнулся он. — Наоборот, я бы предпочёл пожить где-нибудь в общежитии, где бы до меня никому не было дела.

— Если бы ты пожил в этой общаге, ты бы так не говорил, — возмутилась Светлана. — То воды нет, то соседи шумят так, что заниматься невозможно. А здесь тишина, покой. Да ты просто избалованный мальчишка.

— Я бы предпочёл свободу комфорту, — вздохнул он. — Здесь я постоянно чувствую, что живу не так как хочу, а как нужно родителям. Они всегда указывают мне, что надо делать и куда ходить. В школе они мне даже друзей выбирали, но потом я взбунтовался.

— И что, ты получил право, дружить с кем хочешь? — спросила она.

— Далось с большим трудом, но мама по-прежнему указывает на все недостатки моих знакомых, поэтому я стараюсь не приглашать никого домой.

"Да, будет непросто с его родителями, — подумала Светлана. Такие костьми лягут, чтобы не допустить брака, если узнают, что я из деревни. Но я должна сделать всё возможное, чтобы женить его на себе. Я хочу жить здесь, в этой шикарной квартире".

— Пока ты болеешь, я могу приходить и заниматься с тобой, — сказала Светлана. — Когда родителей не будет дома, конечно,— добавила она поспешно, — я не думаю, что они одобрят наши встречи.

— Зачем тебе это? — спросил он удивлённо.

— Буду тебе объяснять — сама лучше запомню, здесь у тебя прямо райские условия для занятий.

-А потом, — она улыбнулась, — мы же ведь друзья? А друзья должны помогать друг другу.

— Конечно, друзья — смутился он, чувствуя неловкость.

Светлана приезжала к нему через день. Она освоилась в его большой квартире, и даже готовила для него чай в просторной кухне, представляя себя его женой и хозяйкой этого дома. Но это были лишь мечты, их отношения не продвинулись ни на шаг в желаемом ей направлении, несмотря на то, что она довольно часто оставалась с ним наедине.

ГЛАВА 6

О своих планах в отношении Виктора Света не рассказывала никому, даже сестре, которая часто приезжала к ней в общежитие и иногда принимала участие в общих празднествах. Виктора Людмила не видела, обычно он избегал шумных компаний. Но однажды Светлане всё же удалось уговорить его прийти в общежитие на праздник.

Восьмое марта праздновалось студентами шумно и весело. За огромным столом собралось человек пятнадцать, пробки шампанского летели в потолок, а студенты произносили всё новые и новые тосты за приодетых по случаю праздника и раскрасневшихся от комплиментов девчонок.

В этот раз Виктор поддался общему веселью, и как показалось Светлане, даже начал за ней ухаживать. После очередного тоста в дверях неожиданно появилась Людмила, которая заехала поздравить сестру. Все взгляды присутствующих обратились на неё, а она, смутившись от всеобщего внимания, стояла, прижав к груди подарок, испуганно переводя глаза с одного на другого. Света начала протискиваться к ней из-за стола, чтобы увести её в свою комнату, но неугомонный Генка из их группы, который всегда был заводилой, уже снимал с неё кроличий полушубок, требуя, чтобы она присоединилась к ним. Чертыхнувшись про себя, Света села на место, а Виктор подвинулся, чтобы Людмила могла сесть рядом с сестрой. Каждый раз, когда он смотрел на Людмилу, он чувствовал, как учащённо бьётся у него сердце. Может быть, всё дело было в её распахнутых зеленовато-карих глазах или обаятельной застенчивой улыбке? Эта незнакомая девушка, с таким наивным и детским лицом, обладала особенным очарованием, сразу и безоговорочно привлекавшим к себе. Он старался не смотреть на неё слишком часто, а она увлечённо что-то рассказывала сестре, не обращая на него внимания, и только когда Генка заметил, что Виктор не ухаживает за дамами, он робко повернулся к ней и спросил:

— Что вам положить?

Людмила отвлеклась от сестры, которой она со свойственной ей живостью, уже пересказала все новости, и посмотрела на него:

— Мне не хочется есть. Лучше налейте мне сока.

— Шампанского, — потребовал Генка. — Налить девушке шампанского. Кстати, а как зовут-то девушку? Мы до сих пор не знакомы.

— Людмила, — нежно пропела она звенящим голоском, и Виктор понял, что ей очень подходит это имя, созвучное с ласковым словом "милая".

— Ох, жаль, что я не Руслан, — продолжал балагурить Генка. — Ну, давайте за Людмилу выпьем.

Она сделала несколько глотков шампанского, а потом, повернувшись к Виктору, спросила:

— А как вас зовут?

— Виктор, — ответил он, удивляясь, как тихо звучит его голос и почувствовал, что ему хочется, чтобы она разговаривала только с ним.

А Людмила в это время смотрела в его открытое лицо с зачесанными назад, тёмно-русыми волосами и упрямым подбородком, и испытывала какое-то незнакомое чувство, названия которому пока не знала. Повисла пауза, он лихорадочно думал, как продолжить разговор. Людмила сама пришла ему на помощь и задала какой-то вопрос о его учёбе. Потом они разговорились и так увлеклись друг другом, что перестали обращать внимания на компанию за столом. И лишь позже, когда Людмила повернулась к сестре, она встретила её холодный и колючий взгляд. Тогда она не придала этому значения и попыталась с ней заговорить, но Светлана отвечала односложно, а потом и вовсе отвернулась к соседке. Понимая, что сестра за что-то на неё обижена и, почувствовав неловкость, Людмила выскочила из стола и стала искать на вешалке свой полушубок. Виктор сидел молча, пытаясь найти предлог, чтобы удержать её. Когда за ней закрылась дверь, он, так ничего и не придумав, просто побежал за ней следом.

Он догнал её уже у выхода из общежития.

— Людмила, почему ты ушла?

Она подняла на него свои красивые глаза:

— Не могу понять, что я сделала плохого? Наверно, я зря приехала.

— Не переживай!

Он давно догадывался об отношении Светланы к нему и понял, что она заметила знаки внимания, которые он оказывал её сестре, и разозлилась.

— Ты ни в чём не виновата, — попытался он её успокоить. — Я знаю, почему она обиделась и постараюсь это уладить. Хорошо?

— Хорошо, — согласилась она, лишь бы прекратить этот разговор и, не совсем понимая, что он имел в виду.

Виктор проводил её до общежития педагогического института, и они договорились встретиться. После этого они виделись почти каждый день, и через полгода он сделал ей предложение. Конечно, родители Виктора были против такого раннего брака и пытались уговорить сына не жениться на деревенской девчонке, как они её называли, но он пригрозил, что уйдёт из дома, если они не примут её. В этот раз у него хватило решимости пойти наперекор родителям и настоять на своём. После того, как он сказал им, что бросит институт и станет свободным художником, родители испугались и неохотно дали своё согласие.

Людмила повезла Виктора в Алексеевку знакомиться с мамой. Идя по дороге от станции, Виктор, выросший в городе, с интересом осматривался вокруг. Простор полей и широкие луга, на которых паслись коровы, вызывали у него почти детский восторг.

— Людочка, здесь совсем другая жизнь, — сказал он. — Мне нравится здесь, такая везде свобода. А воздух, какой!

Люди, которые встречались им по пути, радушно заговаривали с ними, и это было не привычно для Виктора, привыкшего к чопорным знакомым его родителей с их сухими приветствиями. То и дело они останавливались, и Людмила обменивалась новостями. Это были совсем другие люди: загорелые, с грубыми от работы в поле руками, но в тоже время более открытые и общительные.

Наконец они добрались до дома, и Валентина Леонидовна вышла их встречать. С самого утра она волновалась, потому что Людмила предупредила её, что приедет не одна, а со своим женихом, о котором она прежде так восторженно отзывалась в письмах. Обнимая и целуя дочь, Валентина Леонидовна сразу заметила, как та выросла и похорошела. Её глаза светились от счастья, а радостная улыбка не сходила с лица.

— Мамочка, это Виктор, — представила она его.

Виктору сразу понравилась простая и бесхитростная мама Людмилы. Она открыто смотрела в его глаза, как бы пытаясь понять, будет ли её дочка с ним счастлива, и он поспешил её уверить, что это будет именно так.

— Вы так ещё молоды, — сказала она, когда он попросил её согласия на брак.

— Но мы, — он посмотрел на Людмилу, и она одарила его счастливой улыбкой, — любим друг друга.

— Ну если любите, — Валентина Леонидовна замолчала. — Она будет тебе хорошей женой, — сказала она и, не сдержавшись, заплакала, вытирая глаза кончиком белой косынки, повязанной на голове.

Они провели в деревне несколько дней, и всё это время Валентина Леонидовна приглядывалась к Виктору. Но он оказался молодцом, смог даже починить ей крышу и поправить забор. А когда он смотрел на Людмилу, то во взгляде его была такая нежность, и Валентине Леонидовне только оставалось радоваться, что её дочь любима.

И всё же была одна вещь, которая беспокоила её. Не так давно к ней приезжала Светлана и рассказала некрасивую историю, будто бы сестра отбила у неё жениха. Она плакала на плече у матери и грозилась отомстить коварной Людмиле. Хорошо зная характер младшей дочери, Валентина Леонидовна понимала, что здесь что-то не так и хотела выслушать её, прежде чем делать выводы. Улучив момент, когда Виктор был занят ремонтом крыльца, она позвала дочь на своё любимое место под яблоней, где стояла деревянная скамейка для откровенного разговора. Людмила села рядом и повернулась к матери. В который раз Валентина Леонидовна заметила, как счастлива её дочь, и у неё возникло чувство неловкости из-за предстоящей неприятной темы. Но всё же она должна была поговорить с Людмилой.

— Людочка, я не буду тебя спрашивать — любишь ли ты Витю. Это видно и так, и я очень рада за вас. И дай вам бог счастья! Но, есть один вопрос, который беспокоит меня.

— Смогу ли я ужиться с его родителями? — спросила Людмила. — Ты, наверно, хочешь сказать, что у нас разное воспитание, и мне будет трудно?

— Нет, дочка. Я уверена, что всё будет хорошо, у тебя покладистый характер, и ты всегда легко сходилась с людьми. Меня беспокоят твои отношения с сестрой.

— Она приезжала? — спросила Людмила, и лёгкая тень пробежала по её лицу, что не укрылось от внимательного взгляда матери.