1655

Уазик прискакал через четверть часа. Александрович был слегка помят и зол.

— Слышал про снег? — с порога озадачил его Комаровский.

— Какой?

— Вот говорят, что за Городцом навалило снега по колено, а дальше, так и выше крыш. Рубашки накрыло, по дороге не проехать.

Мустафьевич отмахнулся:

— Брешут спьяну. Кто такое выдумал?

— Они, — Вацлав кивнул на минчан.

Дроздов набычился:

— Ты людей дашь? Или самому кликнуть по улицам?

Александрович стал серьезным:

— Про снег — правда?

— Мне перекреститься?

Капитан встал:

— Поехали смотреть.

— Да что смотреть?! Людей собирать надо, технику! Пока чесаться будем, люди под снегом задохнуться!

Александрович оглянулся на председателя исполкома. Комаровский пожал плечами:

— Мне время надо. Студентов подниму, мехцех агрогородка запустим. Но там все не так быстро... Трактористов из дома вечером в воскресенье еще вызвать надо. Да уследить, чтобы на ногах стояли... Выходной ведь.

Мустафьевич кивнул, показывая, что одобряет план действий, и добавил:

— А мы скатаемся... Глянем.

...Через два часа работа кипела.

Студенты усердно махали лопатами, пыхтел трактор. В снегу появилась широкая траншея. До Рубашек оставалось пять сотен метров, когда за спинами затарахтел джип. Пожаловали военные с базы.

Лейтенант, приехавший требовать председателя исполкома для встречи с начальством и заодно узнать, что за кипеж у гражданских, ретировался под мат и остроумные пожелания присутствующих. Председатель не собирался покидать спасательную экспедицию.

Через час лейтенант вернулся с целым микроавтобусом солдат и гражданских чинов, КАМАЗом скорой помощи и снегоуборочной машиной. Шестиколесный МАЗ, оснащенный двумя отвалами, прошел через снег, как по хорошей бетонке, за пять минут соорудив ровную, как стрела, дорогу до предполагаемого нахождения Рубашек. Гипотеза о том, что деревня засыпана снегом по крыши, не оправдалась. Толщина снега редко доходила до полуметра и была везде примерно одинаковой... Земля под снегом была... Рубашек не было.

Студенты осторожно покопали в сторону от проложенной "магистрали", вырезали в насте несколько лунок. Деревня не появилась.

Еще потерялась дорога — асфальт заканчивался точно по месту появления снега. Исчезли столбы электропередач, колхозный сад, лес.

Перед спасателями лежало обычное поле, заваленное толстым слоем снега.

И ничего больше...

8.

Антон устало смахнул пот. Вся ночная кутерьма оказалась впустую. Ничего не спасли, только вопросов накопали изрядно. Что твориться вокруг? Где привычные места? Куда пропали деревни и вся трасса?

Вырыв по десятку выемок в глубоком снегу, они с Дроздовым здорово вымотались. Да и вера в то, что под белым покровом что-то еще есть, пошла на убыль. Под ногами попадались только пожухлая трава и камни.

— Блин... Руку рассек, — Дроздов неудачно подковырнул валун, и тот, падая, рассек ему запястье.

Малютин бросил лопату.

— Все. Перекур. Пошли твою лапу замотаем и послушаем, как эти ухари оправдываются.

Вокруг лишь редкие упрямые индивиды еще ковыряли снег. Одинокий луч света от прожектора на крыше исполкомовской Нивы шарил по полю, отыскивая следы знакомых мест и подбадривая уставших.

Комаровский что-то активно обсуждал с лейтенантом. Армейские гости большей частью возились около края асфальта. Там под присмотром ученых солдаты пробовали вогнать в стылую землю толстый штырь.

— Пробы берут? — предположил Дроздов.

Два товарища пошли к аптечке Хайлендера. По дороге их окликнул Вацек.

Лицо Комаровского было слегка розовым, что говорило об изрядной доли принятого "сугрева". Нехитрый припас был разложен тут же, на сиденье открытой Нивы. Рядом с председателем глыбой стоял лейтенант. Лишь задумчивый взгляд выдавал в нем причастность к процессу "разработки спасательной операции".

Когда друзья приблизились к Ниве, стало ясно, что процесс идет успешно.

Для начала Вацлав поделился главными новостями:

— Короче так, хлопцы... Как я понял лейтенанта Щербина, — председатель кивнул в сторону лейтенанта, тот кивнул в ответ и потянулся в глубь машины за налитым стаканчиком. — Так вот... П-после пропажи электричества и всей кутерьмы со снегом военные выслали патрули в стороны, но все они вернулись ни с х... ни с чем... — председатель вздохнул. Длинная речь давалась ему с трудом, но держать в себе полученные знание казалось Вацлаву опрометчивым решением. Утром они могли потеряться. — Так вот... Дороги сюда, в Лужки, с несколькими согр... сохра-а-а-анившимися деревнями, исчезают в двух-трех километрах отсюда, — для наглядности председатель растопорил пальцы, пересчитал их, один палец согнул обратно. — Деревни, отрезанные от другого мира слоем снега... Один снег... Ничего больше... Только... Ик!

Он вздохнул, полез в джип, подхватил свой стаканчик, чокнулся с лейтенантом.

— Слушай дальше... На севере дорога упирается в лес. Там тоже снег... А вот на западе... на западе патруль приметил незнакомую деревушку. Повторюсь. НЕЗНАКОМУЮ! Дальше они ехать засса.., — лейтенант вскинулся, председатель примирительно поправился, — Опасаясь засады, патруль дальше не пошел... Потому...

Он задумался, открыл рот, вздохнул и неожиданно резюмировал:

— Все.

Лейтенант, слегка растягивая слова, поинтересовался у председателя исполкома, сможет ли он воспользоваться гражданскими каналами связи.

На удивленные вопросы Малютина и Дроздова Щербин отвечал неохотно, односложно и медленно. Из получасовой беседы стало ясно, все их линии сейчас бесполезны. Молчат и коротковолновые передатчики, и линии телефонной связи, и даже спутниковая рация.

Самое плохое — исчезли новенькие трехэтажки для семейных офицеров и все стрельбище с постами охраны и КПП. И, вообще, все, что выходило за сто метров от бетонки, протянувшейся над кольцом подземного ускорителя частиц, будто растворилось в воздухе. Бетонный забор оказался обрублен, дороги обрывались. Вместо привычной картины там лежал снег или простирались леса.

В отсутствие старших командиров, исчезнувших вместе с домом, командовал на базе зам.нач.штаба майор Горбач. Именно майор организовывал поиск путей к остальному миру, выяснял причины инцидента и пробовал защитить от самосуда дома ученых. На их счастье общага для семейных контрактников осталась цела, так что какая-никакая дисциплина осталась. Сейчас старшой долбал лейтенанта требованиями предоставить ему хотя бы гражданскую связь со штабом Объедененного командования на 61 базе в Барановичах.

Просьбу лейтенанта председатель исполкома проигнорировал, насев на того с требованиями сознаться в очевидном:

— Ну скажи, что это не ваша хрень сработала? — разгорячено давил Комаровский. — Та, что вокруг городка идет? Они, — кивок на нас с Дроздом. — Они говорят, что погодное оружие это, а не ускоритель частиц, как в телевизоре болтали.

Щербин вздохнул, почесал щеку и, оглянувшись на микроавтобус, зашептал, оправдываясь. В воздухе витал стойкий аромат спирта. Лейтенант нервничал и злился:

— Да не должно вроде. Ученых первым делом расспросили. Все шло по плану... Все идет по плану, — поправился он. — Запуск системы когда будет? Завтра! Сегодня комплекс только на прогрев выводили. Комбат приказал... Подали электричество на рубильник, датчики погоняли, пожарку проверили и все. Но установку ж никто не включал. Даже блок центра управления не открывали. Все под пломбами. Проверили. Здесь же ни жоп из Кремля, ни телевизионщиков, ни руководства.

Он еще раз оглянулся на суетящихся у снега ученых и выдохнул с тоской:

— А у меня свадьба в пятницу следующую. В Брянске. Сегодня тут были проводы, мальчишник завтра. Дома... А я тут...

Дроздов поковырял кроссовкой снег:

— Даст Бог, к пятнице успеем.

Лейтенант уперся тяжелым взглядом в Толика:

— Куда успеем? В Брянск? — он подошел поближе и зашипел. — Мы уже никуда не успеем! Мы ж вокруг все так этой бандурой перекроили, что деревни и дорога исчезли на хрен! Еще и снега навалило!! Дальше проехали — лес какой-то вырос! Я проверял — не должно там леса быть... Пастбища там... Когда сюда из штаба доберутся, то под суд отдадут. Это минимум... Спутники не ловятся, связи нет, электричества нет! Майор тревогу поднял, всех под ружье поставил, патрули выслал, приказал технику проверить, патроны раздал. Будто мы войну начали!

Он выдохнул, останавливая панику:

— Я в трех командировках был, по зеленке мотался, под пулями сидел... А тут, когда херня кругом, что-то колбасит... Мужики, у вас согреться нечем? А то выскочил в одной куртке, так зуб на зуб уже не попадает?

Щербина действительно колотило.

Антон посмотрел на Вацека. Тот тоже зябко ежился. Бутылка на сиденье и еще одна на полу Нивы были пусты.

Малютин сходил к джипу и притащил коньяк. Лейтенант присвистнул, полез вглубь авто и вернулся уже с пластиковыми стаканами для минчан.

— А ученым нальем?

Щербин сверкнул глазами:

— Не хрен! Они все это затеяли, мозгляки. Пускай лучше голову ломают, как все починить.

...С приходом полуночи стало подмораживать. Студенты все чаще бегали к колхозному автобусу, где водитель Гена щедро наливал прихваченный из городка самогон. У Гены в Рубашках остались родственники, и он всеми силами старался поддержать задор спасательной операции.

— Что там? — прокричал в темноту Комаровский.

Кто-то шел со стороны раскопок в нашу сторону, к дороге.

В свете фар нарисовалась фигура Александровича.

— Нашли Рубашки?

— Да какое там, — капитан отмахнулся. — Уже все поле перерыли. Нет там никаких домов... И дороги тоже нет. Только кусты и снег.

— Так чего пришел?

— По рации Серега передал, что селяне трупы обнаружили. За Ломачиным деревню заметили. Не нашу — в снегу... Машина туда не прошла, так мальцы на лыжах вечером сгоняли. А там трупы, уже разложившиеся... И пепелища.

Он скрипнул зубами, осмотрел импровизированный столик, отказался от протянутого стакана.

— Поеду разбираться.

Дрозд весь подобрался при слове "трупы". Напрягся лейтенант.

— Вот что, — решился Комаровский. — В виду бесперспективности предлагаю приостановить операцию по поискам Рубашек до светлого времени суток. Студенты устали, все замерзли, надо передохнуть.

Щербин замер на мгновение, подумал и кивнул, соглашаясь. Ученых, ожесточенно спорящих о чем-то у края обрезанного асфальта, никто не спрашивал. Как и студентов, продолжающих долбить наст.

— Погоди, капитан, — Дроздов дернул Малютина за рукав, подзывая за собой, и побежал за милиционером. — Погоди. Возьми нас с Антоном. Мы — ребята опытные. Многое видели. Лишними не будем.

Капитан отмахнулся:

— Нечего там вам делать. Мое дело — оградить зону преступления, сфотографировать, зафиксировать улики, если есть, и ждать экспертов из области.

— Не скажи, капитан, — Волков отставил стаканчик. — Мы трупов видали много и разных. В чем-чем, а в трупяках немного разбираемся.

Александрович нахмурился:

— Все равно нельзя.

...Ночевать друзья поехали назад, в Путраницу.

9.

Утром Малютина разбудил знакомый скрежет.

Щурясь на солнечный свет, он выполз в сени, нашел ведро с водой, жадно попил. Потом вышел на крыльцо, насладился тишиной деревенского утра... От смеси коньяка и самогона гудела голова.

Потопал в дом.

— Ты зачем ружье чистишь?

Волков тщательно шуровал в стволе раритетной двустволки. На столе стояли аккуратно расставленные патроны: картечь, пуля, дробь.

— Зачем? — Антон повторил вопрос.

Дядя глянул на друга, как на саложонка.

— Ты вчера кутерьму видел?

— Ну...

— Понял, что к чему?

— Неа, — честно признался опухший бизнесмен. — Зато знаю, что если не вернусь в Минск к десяти, то весь мой тендер накроется медным тазом, а я буду побираться павильонами на районных рынках и навесами для авто! Дрозд, вставай!!

Толик заворочался под одеялом и невнятно промычал ответ.

— Вставай, лежебока!

— Тоха, иди нахер.

— Вставай, зараза!!

Дроздов вылез, охнул, вступив на пол, поежился и побежал наружу.

— Свет дали?

— Нет.

— Телефон заработал?

— Да.

Малютин пощелкал сотовым и взялся за трубку домашнего телефона.

— Зря стараешься, — Волков остановил его попытки набрать межгород. — Только местные звонки проходят. Видимо, на станции запустили генератор.

Он уселся рядом.

— Что же делать? Мне, действительно, кранты, если не приеду...

— Бери и чисти.

— Что?

Алексей показал рукой. В углу кухни стоял новенький помповый дробовик.

— Купил две недели назад. Еще ни разу не пробовал. Патронов мало.

— На кой ты стволы достал?

Волков глянул на друга исподлобья:

— Когда вокруг твориться непонятная хрень, лучше быть вооруженным и в нычке, чем голому на плацу.

— Ох уж мне твои поговорки!

Малютин взял дробовик, пощелкал затвором, поставил обратно. Без охотничьего билета такие игрушки могут привести в тюрьму. Да и на душе было спокойней, чем ночью. Не вязалось ясное утро с катаклизмами и бедой. Наверняка уже к ним докопались из внешнего мира.

Вернулся Дроздов.

— Собрался?

— Ага.

— Все, дядя Леша. Мы поехали. Надеюсь, что позвоню тебе уже из Минска.

Волков не ответил. Он продолжал шуровать шомполом, начищая ствол.

...В том месте, где ночью шли раскопки Рубашек, кипела жизнь. Армейский снегоочиститель, так впечатливший ночью, ушел в сторону трассы Глубокое — Витебск. Ушел еще утром. Армейские утверждали, что за десять километров, пройденные им, снегоочиститель так и не встретил никакой цивилизации. Ни дорог, ни поваленных столбов электропередач, ни деревень. Зато нашел два пепелища с остовами печек и один раз видел конных людей. Когда МАЗ подал гудок, привлекая их внимание, всадники умчались.

В метровом слое снега по оставленной МАЗом полосе где-то на краю горизонта катался джип председателя исполкома. По одному ему известным приметам Комаровский пробовал определить местоположение других сел на дороге. Студенты и механизаторы агрогородка вели раскопки, раз за разом убеждаясь, что привычных деревень здесь нет.

Дроздов выяснил у скучающего колхозника, что лейтенант Щербин сегодня не появлялся.

Зато неожиданно приехал БТР. С расчехленной пушкой. Солдаты отказались заниматься раскопками. Бронетранспортер занял место на перекрестке выезда из Городца на трассу.

Заметив Хайлендер, к ним подкатил председатель. Вацлав вылетел из Нивы, буквально припрыгивая. Видно было, что ночью Комаровский не спал.

— Что военные говорят?

— Сигареты есть?

Вацек выхватил сигарету у Дроздова, защелкал зажигалкой.

— Свои скурил, а у студентов как-то совестливо стрелять, — промычал он, затягиваясь. — Слышали про трупы?

— Какие?

— Мустафьевич добрался до деревушки, что пацанва отрыла в снегу. Там трупы порубленные... Уже несвежие совсем. Тела навалены в кучи, обобраны до исподнего... Жуть.

Малютин с Дроздовым переглянулись.