Все оттенки Света

— Я поручусь за тебя, человек. Ты мне нравишься.

Я не удивился — еще у дверей по вибрации ее голоса, я понял, что ей от меня нужно. Собственно, только поэтому и отослал Рози — моя личная жизнь принадлежит мне.

Я задумчиво посмотрел на пиратку. Ну, хотя бы будет, чем занять себя до прибытия.

Глава 3

К Алесанте мы подошли вечером. Тер, конечно, ругался, кляня всех за нерасторопность, но факт отсутствия попутного ветра никто изменить не мог. Вернее я могла бы и попогодить немного, тем более высвистать нужный ветер для меня плевое дело, но разве капитан меня просил об этом? А навязываться я не собираюсь. Когда понадобятся услуги погодной ведьмы, думаю, он вспомнит обо мне. Вот тогда я и отыграюсь, потому что жрицы Ветров не подчиняются капитанам — их можно просить, а вот приказывать им никто не смеет.

Жрицей я, правда, являлась только номинально: хотя и прошла все ступени обучения, но мне не позволили провести обряд слияния со стихией. Так и получилось, что вроде бы я и жрица, но лишена покровителя. Но даже в таком состоянии я на многое способна. Но это так, к слову.

Встав на якорь в порту Алесанты, половина команды приготовилась к отправке в город, вслух благоразумно именуя это событие отгулом. Ну, меня Тэр по доброте душевной, конечно, в эту группу не включил. Чем он это объяснил? Так я же всего неделю как на корабле — какие могут быть отгулы?!

Впрочем, если честно, меня и не тянуло на берег. Зачем? Здесь есть все, что мне нужно: ветер, море... и Тэр!

Отчасти поэтому я и решила немного искупаться. До берега далековато, но при желании любой vitori это расстояние преодолеет играючи. Нет, не подумайте, я не хотела дезертировать — за это по голове не погладят, просто мне в очередной раз вошло шило в одно не шибко умное место. Ну, захотелось мне позлить Тэра, а как еще это можно сделать? Только нарушив пару десятков правил. Тем более существо я свободолюбивое: запрети мне выходить через дверь — вылезу в форточку.

Вот и сегодня, как только шлюпка с везучей частью команды пристала к берегу, я направилась в каюту. Переодевшись в короткую маячку, плотно прилегающую к телу, и брючки варианта "дальше отрезать просто нечего", я тихо выскользнула на палубу и с носа "рыбкой" вошла в воду. Звонкое "плюх" было слышно на всем корабле, ведь я и не собиралась скрывать свою вечернюю прогулку.

Не прошло и десяти секунд, а на палубе были уже все оставшиеся на "Velar" члены экипажа.

— Затащите эту девчонку обратно на борт, пока она не стала чьим-нибудь поздним ужином, — резко приказал Вальтер. Послышалось еще несколько плесков.

А игра-то становится интересной. Набрав в легкие побольше воздуха, я нырнула и, проплыв под днищем корабля, осторожно высунула голову с другой стороны. Конечно же они меня потеряли. Даже в больную голову Тэра не могла прийти мысль, что поплыву я не к берегу, а в открытое море. Пока меня суматошно искали по ту сторону борта, я легла "звездой" на воду, позволяя волнам качать мое тело. Отсюда мне было все прекрасно слышно, поэтому я насладилась и проклятиями Тэра, адресованными мне лично, и его мнением о моей родословной (вот бы папа послушал — уверена, он бы оценил фантазию своего капитана). Оставшиеся на "Velar" члены команды, убедившись, что поиски тщетны, разбрелись и затаились, опасаясь попасться своему капитану под горячую руку.

Хорошо. Люблю я свою жизнь. Особенно, когда рядом Тэр и я могу беспрепятственно действовать ему на нервы. Я не стерва — ни в коем разе! — просто привлекаю к себе внимание, как умею. И в том, что по ночам в кошмарах капитану являюсь именно я, тоже нисколько не сомневаюсь. Но разве я не права? Он же действительно верит, что пока я на "Velar" он может распоряжаться мной как хочет! Ну, нет, милый друг, или ты считаешься с моим мнением, или мы больше не дружим. А врага в моем лице лучше не наживать — уж тогда-то я возьмусь за тебя серьезно.

Когда ругань и крики на палубе смолкли, я поняла, что все — Тэр перегорел и можно смело возвращаться на борт, тем более руки и ноги стали неметь. Я, конечно, вынослива, но не настолько чтобы полчаса пролежать без движения в холодной воде. Как можно тише приблизившись к кораблю, я на ощупь нашла заранее приготовленную на такой случай веревку с завязанными на ней узлами — по гладкой я бы сейчас не забралась. Побив все возможные рекорды по медлительности, я все-таки перевалилась через борт и оказалась на палубе.

Благодаренье всем богам и стихиям! У меня под ногами снова твердая поверхность!

Я люблю море, но я же не рыба, чтобы плавать в нем сама по себе!

Устало доковыляв до своей каюты, я ввалилась внутрь, пытаясь одновременно нащупать колесико керосиновой лампы и прибавить свету — огонек в ней едва тлел.

Вот бездна! Вальтер все-таки додумался до самого простого решения — он обосновался в моей каюте.

— И как ты это собираешься объяснять? — капитан улыбнулся, предчувствуя скорое веселье, опасно так улыбнулся — многообещающе.

— Что именно? — я невинно хлопнула ресницами.

— Не держи меня за дурака, Грейс.

Ненавижу, когда он меня так называет. Он словно проводит черту между нами, которую невозможно пересечь, сколько не пытайся. Грейс! Ведь знает же, что это не столько имя, сколько обозначение места рождения! Да, я не стану спорить, к женщинам из моего народа чаще всего обращаются так, но Тэру же известно мое личное имя! Даже в такой мелочи он отвергает меня.

— Тэр, я ни за кого тебя не держу. Ни один капитан не имеет права приказывать жрицам Ветров, а я — жрица, как бы ты не стремился об этом забыть. Я могу делать все, что захочу, хоть голышом бегать по палубе, — скрестив руки на груди, ответила я. Усталость вытеснила из моего голоса все чувства и впервые за все время, прошедшее с нашего знакомства, я говорила с ним бесстрастно.

— И все-таки ты должна подчиняться правилам. Они едины для всех.

— Я не спорю с этим, Тэр. Но если капитан — обозленный на весь мир, мстительный мальчишка, я не обязана ему подчиняться.

Он скрипнул зубами, но сдержался. Жрицу Ветров нельзя вызвать на поединок, на нее нельзя поднять руку, потому что в противном случае стихии могут отвернуться не только от обидчика, но и от всей команды. И если все-таки такое происходит, матросы сами по-тихому топят того, кто посмел оскорбить, посланницу моря, надеясь тем самым загладить вину.

— Хорошо, Грейс. Я тебя больше не потревожу. Но будь добра в таком случае выполнять свои прямые обязанности и следить за погодой.

— Ну, если капитан просит... — я улыбнулась, почувствовав, как отступает усталость.

— Капитан просит, — еще раз скрипнув зубами, подтвердил Тэр и вышел из каюты, на прощанье впечатав мою дверь в стену. Кажется, я его достала.

Я едва не мурлыкала от удовольствия. Еще в детстве выводить вечно-спокойного Вальтера из себя было моим любимым делом. Собственно, никак иначе его внимание было не привлечь. Он был слишком серьезным, целеустремленным, с детства бредил морем и мало обращал внимания на тех, кого считал детьми. У нас не такая большая разница в возрасте, как кажется, но близки мы были только в детстве, а потом чем больше лет проходило, тем дальше мы оказывались друг от друга. Я люблю его. Наверное, с тех пор, как он стал лучшим в школе и вне конкурса попал юнгой в команду "Grice"...

И я никогда не забуду тот шторм и корабль, унесенный в море. А еще тот миг, когда из тумана вынырнула "Grice", свет нового дня играл на ее мокрых боках, светло-голубые полотнища парусов рвал ветер, но она упрямо скользила к берегу. Это было невозможно, отец уже простился с ней, но Тэр сумел привести ее.

Да, я восхищаюсь Вальтером, люблю его, но это не повод отказываться от гордости. Нет, определенно я слишком устала. Чем еще можно объяснить мое поведение? Стихии в свидетели! В противном случае о гордости я бы вспомнила в последнюю очередь.

Боги, кажется, я окончательно испортила с ним отношения. И кроме себя мне винить в этом некого.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Люблю заниматься по утрам ничегонеделанием. Вот лежишь на кровати, запрокинув руки за голову, и наблюдаешь, как кто-то другой вкалывает... Красота!

Мира сидела за столом, наскоро застегнув рубашку на голое тело, что тоже доставляло некоторое удовольствие эстетического плана. Я невольно соскользнул на грань восприятия, в такие моменты я не только вижу, но и слушаю. Ритм ее пульса уже выровнялся, дыхание соответствует дыханию очень задумавшегося человека. Ничто в ней не напоминало о прошедшей ночи. Я искренне восхитился этой женщиной — немногие могут переключаться с одного на другое так быстро.

— Лен, хватит меня раздевать глазами. Я пытаюсь разобраться в этих сумасшедших цифрах, пока мы не зашли в порт.

— С каких пор тебе стало сложно считать? — лениво потянувшись, поинтересовался я. Одеяло словно случайно съехало еще на пару пальцев вниз.

— С тех пор как в моей каюте обосновался ты, — механически ответила она, и все-таки оторвала взгляд от бумаг... — Лен, имей совесть! Моя команда и так поглядывает на меня с сомнением — они уже решили, что я окончательно сошла с ума.

— Они за тебя в огонь и в воду пойдут, Мира, так что не вешай мне лапшу на уши.

— Лен, или помогай мне, или исчезни. Мне по прибытии отчет сдавать в архив, а ты меня отвлекаешь! — и она снова вернулась к бумагам.

Хм, а она, сидя передо мной в одной рубашке, застегнутой через пуговицу, не отвлекает?!

Впрочем, кое в чем она права. Мы излишне увлеклись этой игрой. Еще немного и я поверю, что меня могут любить. Сколько раз я зарекался заводить длительные романы? И все равно время от времени наступаю на одни и те же старые грабли. За какую-то неделю я привык к Мире так, словно прожил с ней не один год. Давно я так не расслаблялся. Но больно опять будет только мне. Как всегда.

Чары, снимающие с души поводок привязанности, за последние два столетия я изучил в совершенстве, жаль только, что на меня самого они не действуют.

Я украдкой посмотрел на Миру. Сколько таких уже было? И сколько из них искренне верили, что влюблены в меня? Но взглянула хоть одна в мою сторону после того, как я снимал поводок? Кровь отца стала для меня проклятием, но меня вполне устраивает моя жизнь. Возможно, я даже продержусь еще пару столетий. А потом? Не думаю, что кто-то, кроме родителей, вспомнит обо мне.

Светлые боги, неужели меня еще ранит это? Мне казалось, что от этого недуга я уже излечился.

— О чем думаешь? — Мира уже сидела на краю кровати и с легкой улыбкой смотрела на меня. В этот момент она мне чем-то напомнила мою мать, было в ней что-то такое, что присуще только женщинам, прошедшим свой путь. До конца? Не думаю, просто она заплатила высокую цену за каждый шаг по тропе своей жизни.

— О том, что скоро нам придется расстаться, — я встретил ее взгляд и понял, что она не хуже меня знает об этом. И так же, как и я, она чувствовала тонкую паутинку сожаления внутри.

— Но мы же еще встретимся.

Неужели она думает, что я нуждаюсь в утешении? Я уже давно не мальчик.

— Встретимся, — спокойно подтвердил я, — но ни ты, ни я уже не пересечем грани приличия. В одну воду нельзя войти дважды.

Теперь я понял, что же так зацепило меня в ее взгляде, — Мира смотрела на меня глазами взрослой женщины. И она не хуже меня знала, что такое "дорожный" роман.

Насколько она младше меня? На пару столетий точно, но ведь она не хуже меня понимает, что и когда допустимо.

И почему я не был таким в ее годы?..

Глава 4

В Алесанте нам пришлось задержаться. Какой-то идиот из команды подцепил где-то лихорадку и завалился в бордель, а утром там поднялся крик: клиент полумертв. Конечно же, со всего города сбежались лекари и стража — а кому не хочется выслужиться перед хозяйкой заведения? Уже через час "Velar" арестовали и ввели карантин, пока не установят причины заболевания и его возможные последствия.

Сказать, что Вальтер разозлился все равно, что промолчать — капитан был в ярости. И что-то мне подсказывает. Если виновник переполоха выкарабкается — его убьет Тэр, собственноручно и с особой жестокостью. Но пока он об этом только мечтал. И, конечно же, срывался на команде.

А по кораблю тем временем рыскали портовые смотрители и целители, проверяя груз и команду. И это злило Вальтера еще больше. Он ненавидел, когда посторонние влезали в его жизнь, а "Velar" была его жизнью.

— Мартин, а он не перебьет проверяющих? Не нравится мне, как он на них посматривает.

Надо сказать, что людей взгляд нашего капитана тоже нервировал — они шарахались от него как от чумного.

— Не знаю, принцесса. Не нравится мне его поведение в последнее время. Вот как ты появилась, так он сразу стал иначе вести себя. И смотрит на всех зверем. Что между вами произошло-то?

Вот за что я не люблю старых друзей — так это за их любопытство. Близкие люди почему-то постоянно норовят влезть в твою жизнь и обосноваться там на правах советчика по всем вопросам. Они не понимают, что это моя жизнь, и я с ней могу делать все, что хочу!

— Ничего особенного. Просто капитан забыл, что я не очередной юнга, а жрица Ветров. Пришлось напомнить, — сухо изложила я факты, не желая подпускать старого друга ближе необходимого.

— Надеюсь, обошлось без кровопролития, — Мартин осуждающе посмотрел на меня.

— Без, — уверила я. — Капитана я не трону. Но только пока он не трогает меня. Ты знаешь, что я люблю его, но я не портовая девка, чтобы бегать за ним и подчиняться беспрекословно каждому приказу.

— Эх, девочка, — Мартин тяжело вздохнул, не сводя с меня понимающих добрых глаз, — ничего хорошего гордыня тебе не принесет. Так же как и твоей матери не принесла пользы ее гордыня. Не иди ее путем.

Я раздраженно дернула плечом, словно пытаясь стряхнуть с себя что-то неприятное. У меня нет матери. Она умерла, давая мне жизнь. Точка.

— Не злись, принцесса. Ты слишком скора на расправу. Вот ведь не повезло твоему будущему мужу: ты унаследовала все худшие черты родителей. Да, не завидую я кэпу — с такой женщиной, как ты ой как не сладко, — довольно улыбнулся Мартин, словно радовался, что эта ноша досталась кому-то другому, а не ему.

Я предпочла промолчать. Есть темы, которые я не обсуждаю. Ни с кем. Никогда. Моя мать — одна из них. Не люблю я, когда меня сравнивают с Валенсой. Она жизнь отцу испортила и мою пыталась, но ей не дали. Я не знаю похожи мы с ней или нет — не мне об этом судить, но мне очень хотелось бы, чтобы все сходство ограничивалось моей расцветкой. Я и так выделяюсь на фоне светлокожих и светловолосых соплеменников. Даже зимой загар не сходит с меня, что же говорить о более теплом времени года. Да и волосы у меня заметно темнее, чем у остальных — не русые, а черные, чуть вьющиеся на концах, напоминающие о южной крови матери. От отца мне достались только глаза — дымчато-серые, словно сама судьба, издеваясь, напоминает мне о моем происхождении всякий раз, когда я смотрюсь в зеркало.