Операция "Прикрытие"

— Договорились, — покладисто кивнул Стеклов. — А успеете проветрить?

— Так точно, товарищ полковник, успеем. Шинелями дым разгоним.

— Вот и славно. Капитан, следуйте за мной... — и, не слушая больше никаких замечаний или возражений от подчиненных, полковник Стеклов неожиданно резво, как для своего возраста, затопотал вниз по ступеням.

Выйдя на улицу, он как бы невзначай, но вполне профессионально огляделся, похоже новая служба успела наложить отпечаток на бывшего профессора математики и, вытащив из кармана кителя пачку папирос, протянул ее Корнееву.

— Угощайся, Николай. Надеюсь, ты понимаешь: что такое утечка оперативной информации? В отличие от лейтенанта, я уверен, что за нами наблюдают, в том числе и из собственной контрразведки. Поэтому, времени у нас как раз на перекур. Пусть все будет натурально. А о твоих привычках, вряд ли кто знает. Кстати, все хотел спросить: откуда такая странная манера: разрешать себе курить только за линией фронта? Убиваешь врагов даже никотином?

— Все проще, — улыбнулся Корнеев. — Ничто так не ободряет бойцов, как вид беззаботно дымящего папиросой командира.

— Вот как? — пристально взглянул на молодого офицера Стеклов. — Интересное наблюдение. Сам придумал?

— Услышал как-то, еще там... — Корнеев мотнул головой на восток. — Под Ржевом. Запомнилось...

— Понятно. Тогда, тем более. Считай себя уже на задании...

И, подождав пока капитан взял папиросу, дал ему прикурить, а потом и сам с видимым наслаждением затянулся крепким дымком.

— Слушай и запоминай, в чем главная и совершенно тайная часть твоего задания. Решением командования засекреченная даже от тебя. Но, я считаю, что если командира группы не ввести в курс дела, задача станет вообще невыполнимой. А посылать людей на убой не в моих правилах...

Затяжка, и пара искусно выдутых колец улетает ввысь.

— Так вот, мы предполагаем: где искать секретный склад и готовим акцию по его уничтожению. Немцы тоже об этом знают и подготовили нам встречу. Но вся проблема в том: что имеющиеся у нас данные — это чистой воды дезинформация. А настоящий склад расположен в другом месте. К счастью, тоже нам известном. И единственная возможность убедить немцев не ускорять эвакуацию сырья — сделать вид, что мы клюнули на приманку. Включиться в игру, по предложенным ими правилам. Но, для того, чтоб исключить любое подозрение, операция 'Прикрытие' должна походить на настоящую диверсию во всех мелочах. Сейчас я нарушаю десятки мыслимых и немыслимых инструкций, посвящая тебя в суть событий, но иначе не могу. Не зная подробностей, ты останешься там вместе со всей группой.

— А кто займется настоящей целью?

— Генерал лично помчался к соседям за помощью. Мы рассчитываем, что немцы не смогут связать в единую цепь нас и диверсантов другого фронта. Но, начнут они эвакуацию раньше, или погодят, рассчитывая отсидеться в глухой обороне — зависит только от того, как ты, Коля, разыграешь свою карту... Понимаешь? Только от тебя и действий твоих бойцов!

Входная дверь предательски скрипнула, предупреждая о том, что срок истек, и в образовавшейся щели возникло виноватое лицо дежурного лейтенанта.

— Михаил Иванович... Товарищ полковник...

— Уже идем, Сережа... — проворчал Стеклов и деловито прикрикнул. — Капитан, заканчивай дымить. Дружба дружбой, а служба службой. Не будем подставлять своими капризами младших по званию под взыскание. Пошли в кабинет. Обсудим состав и количество группы.

* * *

К их возвращению в кабинете отчетливо посветлело и посвежело. Даже прибавился едва уловимый аромат хвои. Словно сигаретный дым из помещения изгоняли не шинелями, а еловыми лапами.

— Совсем остыл... — немного удивленно заметил Стеклов, наконец-то донеся стакан с чаем к губам. Сделал большой глоток и, продолжая прерванный на улице разговор, спросил:

— Доложи свои соображения...

— Учитывая важность задания и то обстоятельство, что враг вполне возможно готовит ловушку, считаю необходимым подготовить группу усиленного состава. Не пять-шесть человек, как обычно, а — отряд из десяти-двенадцати бойцов. Сформирую из них две группы, с радисткой в каждой...

— Подстраховка со связью мне понятна, но почему именно радисток? — удивленно переспросил полковник. — Ведь ты, Николай, всегда категорически отказывался брать в рейд женщин, считая, что их присутствие отвлекает личный состав от выполнения задания.

— Я и сейчас думаю так же, товарищ полковник... — подобрался Корнеев. — Извините... Михаил Иванович. Но, иные условия — иные критерии отбора. Поскольку само задание не слишком сложное, а труднее всего будет сохранить жизни бойцов, то как раз в этом мне и поможет наличие в отряде девушек. Оберегать женщину от опасности, характерно для мужчин. Это их мобилизует лучше любого приказа.

— Возможно, иной психолог и поспорил бы, но я отмечу наличие логики. Ладно, будут тебе радистки. Попрошу тетю Иру подобрать в группу самых симпатичных. Чтоб гены сработали с гарантией. Продолжай...

— За линию фронта пойдем в немецком камуфляже, а девушки — в гражданской одежде.

— Лучше, пусть возьмут ее с собой. А то, после преодоления передовой, их платья превратятся в лохмотья.

— Согласен... — кивнул Корнеев. — И, если не возражаете, из своих ребят возьму только старших групп. Остальных — хочу набрать из штрафников. Мало ли, как сложится. А оставлять разведотдел штаба без подготовленных бойцов не дело. Не подумайте, что я заранее себя хороню, но всего не предвидишь.

— Что ж, — кивнул полковник, — примерно так я себе и представлял. Рад, что не ошибся. И все же не вполне понятно, Николай, как ты совместил заботу о товарищах, с желанием взять в немецкий тыл девушек?

— От войны не спрячешься, товарищ полковник, — пожал плечами тот. — А в случае провала группы, у девушек шанс выжить больше чем у других бойцов. Им проще затеряться среди гражданского населения. Здесь много наших женщин и девушек, угнанных гитлеровцами на работы.

— Вполне возможно, вполне возможно... — насупился тот.

Стеклов поставил на стол пустой стакан и поднял трубку внутреннего телефона. Выслушал доклад и спросил:

— Документы на Корнеева передали?.. Несите.

Если капитан и удивился, то не подал виду.

— Разрешите? — буквально спустя минуту, в дверном проеме возник незнакомый старший лейтенант государственной безопасности. Подтянутый, хоть и не молодой, лет сорока. Окинул Корнеева цепким взглядом, и неожиданно кивнул, как старому знакомому.

— Вы знакомы? — заметил этот жест Стеклов.

— Не имею чести, — пожал плечами Корнеев.

— Только заочно, — вполне серьезно ответил старший лейтенант и повторил. — Разрешите войти?

— Естественно... — ворчливо ответил Стеклов, как всегда недовольный проявлением излишней уставности и некоторой непонятностью ситуации. — Я же сам вам звонил. Давайте уже...

Молодцеватый энкаведист ловко проскользнул в комнату, открыл кожаную папку, выложил на стол большой конверт из плотной бумаги, а саму папку, с вложенным в нее разграфленным листком, протянул полковнику.

— Прошу расписаться в получении.

— Бюрократия, — пробормотал тот, пробежал взглядом страничку отчета и размашисто подписался. Подумал и добавил число и время.

Старший лейтенант тут же посмотрел на циферблат своих часов. Потом забрал папку и козырнул:

— Разрешите идти?

— Транспорт и пропуск подготовлены?

— Так точно.

— Спасибо. Идите...

Офицер еще раз козырнул и скрылся за дверью.

— Вот тебе, Николай, новые документы... — Стеклов вскрыл пакет и достал оттуда какое-то удостоверение.

Глава третья

Корнеев взял чуть затертую, но достаточно новую книжицу в руки и с удивлением прочитал на обложке 'Контрразведка 'Смерш'. Раскрыл и увидел собственную фотографию, но перед фамилией, именем и отчеством стояло офицерское звание 'майор'. А главное — на вклеенной фотографии он красовался в кителе с соответствующими погонами.

— Погоны в конверте... — полковник протянул пакет Николаю.

В общем-то, за те годы, что его отправляли в тыл, кем только не приходилось бывать Корнееву. Один раз даже целым оберстом. Но фальшивым контрразведчиком, да еще на своей территории — впервые. А главное, непонятно зачем? Но, приказы обсуждать не принято. Все, что ему положено знать, будет разъяснено. Не раньше и не позже, чем это необходимо. А пока, приведем форму в соответствие с документами.

Глядя, как Корнеев сноровисто меняет на плечах прямоугольники с четырьмя маленькими звездочками на погоны с двумя просветами и одной звездочкой, но большего размера, Стеклов продолжил:

— Тут еще командировочное предписание, продовольственный аттестат, медицинская справка и все остальное. Пока ты добирался из госпиталя, я подумал, что майору из 'Смерша' будет проще договариваться с командиром штрафбата, чем артиллерийскому капитану. Тем более, Николай, что все это не маскарад и не понарошку. Приказ о твоем повышении уже подписан. Ну, а ведомство... Считай, предвидение. Кому же еще, после войны, ловить всякую, недобитую сволочь, как не бывшему диверсанту-разведчику? В общем, поздравляю...

— Служу Трудовому народу!

— Вот именно... И, от лица командования, позволю себе заметить — хорошо служишь, просто отлично. А теперь, вернемся к вопросу о штрафниках. Они тут неподалеку, километрах в пятнадцати. Поезжай, погляди... Может и подберешь себе кого-то. Только, учти — времени на подготовку нет. Совсем! Завтра вечером и выдвигаетесь... Увидишь, что не тот контингент, понапрасну не рискуй. Пойдешь с проверенными бойцами.

— Как завтра?! — впервые за весь разговор изумился Корнеев. — Товарищ полковник, но ведь так нельзя. Да перед любой мало-мальски важной операцией дается на подготовку не менее трех суток!

— Поэтому я и говорю: хорошенько гляди. В общем-то, ты правильно мыслишь, выучка бывших офицеров, нечета солдатской. И штрафникам к мысли о гибели не привыкать. И, все же хорошо выбирай, с умом. Ты, Николай, знаешь: я не ханжа, но народец там разный попадается. Не прозевай врага настоящего... — полковник поднял ладонь, обрывая в зародыше любую возможную дискуссию на эту тему. — Транспорт у входа. Так что, более не задерживаю. И не удивляйся конвою. Ты, в сложившейся ситуации, слишком важная персона, чтобы я мог оставить место хоть какой-то случайности!.. Поедешь с охраной.

— На броневике?

— Броневик генерала увез... — не принял шутки Стеклов. — Вернешься, сразу же ко мне, расскажешь, как съездил. А я, тем временем, девушками займусь. М-да, озадачил старика. И как я не сообразил заранее? В общем, с Богом.

— Разрешите идти? — взял под козырек новоиспеченный майор, непроизвольно косясь на собственные раздобревшие звездочки. Как ни скромничай, повышение всегда приятно.

— А я что сейчас сказал? — насупился Стеклов. — Или тебя обязательно посылать прямым текстом? Достали уже, служаки. Хоть ты, Николай, из себя кирзовый сапог не изображай. Ну, все, иди, иди. Удачи!

На этот раз профессор и в самом деле не шутил. Просчитав мысли разведчика, он не только заблаговременно подготовил нужные документы, но еще и распорядился выделить ему для поездки в штрафбат транспорт и охрану. Прямо у входа Корнеева поджидал тяжелый немецкий мотоцикл 'БМВ' с коляской и два наших, двухколесных М-72. У мотоциклов курили пятеро автоматчиков и здоровенный детина, опирающийся на ручной пулемет системы Дегтярева, или попросту — 'дегтярь'.

Заметив, выходящего из здания, офицера, бойцы поспешно выбросили окурки и подтянулись. Вперед шагнул молодцеватый сержант.

— Товарищ майор, выделенная вам, группа сопровождения присутствует в полном составе. Старший группы — сержант Ефимкин.

— Вольно, — кивнул Корнеев, входя в образ большого начальника. — Маршрут известен?

— Так точно. Но, если вы...

— Отставить. Выдвигаемся в район дислокации штрафбата. Где мое место?

— Вообще-то... в коляске.

— Отставить, сержант. Если что, из корыта выбираться долго. В коляску сядет пулеметчик.... — Николай внимательнее присмотрелся к монументальной фигуре солдата и с интересом спросил: — Техника сдюжит такого богатыря? Не развалится?

— Никак нет. Мощная машина, добротная. Полтонны тянет и не сопит... — похвалил сержант трофейный мотоцикл, но вспомнил, что перед ним не простой офицер, а из 'Смерша', на всякий случай прибавил. — Наши 'семьдесят вторые' тоже ничего ход имеют. На бездорожье, даже обгоняют фрицев. И с топливом они не такие капризные, как немецкая машина...

— Вот и хорошо, — кивнул Корнеев, не уточняя: что именно 'хорошо'. — А теперь, по седлам, братцы. Время поджимает. Было бы отлично успеть, засветло воротиться.

— Бог не выдаст, немецкая свинья не съест, товарищ майор... — отшутился сержант Ефимкин. — Кони справные, заминки не будет.

* * *

На выезде из города группу Корнеева задерживать не стали.

Нет, плотную, не развороченную ни снарядами, ни гусеницами танков брусчатку, как и положено, перегораживал шлагбаум, а по бокам, за поясными брустверам из мешков, стояли пятеро бойцов. Трое по левую сторону дороги. Двое — на правой обочине. Сюда же вынесли большой обеденный стол, на затейливо выгнутых ножках, напоминающий о семейных трапезах, но с ящиком полевого телефона вместо пузатого самовара.

Разговаривающий по телефону, офицер привстал, посмотрел на мотоциклы, приближающиеся на малом ходу, и дал отмашку солдатам. Те службу знали — и самодельный шлагбаум, сооруженный из какой-то тележной оглобли с привязанным к толстой части вещмешком, для утяжеления набитым песком, рванулся вверх, освобождая дорогу раньше, чем те подъехали. Сержант Ефимкин даже газ не сбросил.

Подобные действия могли иметь два объяснения.

Либо полковник Стеклов и тут проявил заботу: позвонил на КП, экономя время Корнеева. Либо — службу здесь несла комендантская рота, и офицер знал в лицо и сопровождающих Корнеева бойцов и... средства передвижения. Второе менее вероятно, хотя — с каждым победным месяцем в тылу все больше крепло некое благодушие, совершенно немыслимое в те недавние, первые военные годы. Армейские заградительные отряды и те упразднили.

Что, в общем-то, и понятно. Моральный дух наступающей армии, ни в какое сравнение не идет с настроениями бойцов, разбитых частей, отступающих перед превосходящими силами противника. Да и у драпающих обратно в фатерлянд фрицев все меньше времени и сил для обеспечения диверсионных действий в тылах Красной армии. Не то, что в сорок первом или сорок втором. Вот и расслабились бойцы и командиры. Ветераны, кто дожил до сегодняшнего дня — приобрели такой опыт и чутье на врага, что впору служебным псам завидовать. А молодежь — попросту не знает: как это было, вот и не опасается.

Не терпящий ни малейшего разгильдяйства, Корнеев хотел было остановиться и хорошенько пропесочить командира поста, тем более что с новыми документами у него были для этого все права и возможности, но в последний момент передумал. Нет у него времени на подтягивание каждого раздолбая. Да и отъехали уже изрядно, пока собирался да настраивался.