— Весси... ты с ним аккуратнее, я... не доверяю ему... Он брат Нероса, младший... Но я про него мало что знаю, знаю только, что его Линдом зовут и... больше ничего.
— Линд, значит, — я завязала бантик на косе. Сестра явно что-то не договаривает... А не этот ли Линд разбил моей сестричке сердце? Ну, должно же быть объяснение ее нездоровью? На первый взгляд, версия убедительная. — Бледненькая ты что-то, сходила бы, отдохнула...
— А гости?
Я кинула взгляд на тетю Гризетту и доктора, которые, вдоволь напевшись, перебрались на стол, и теперь лихо отплясывали гномский танец. Восторженная публика громко хлопала в ладоши, отбивая такт.
— Гостей сейчас, думаю, волнуют другие проблемы — например, как на ногах устоять. Особенно Одаренных. Иди, я позову тебя, как надо будет завершать праздник...
Таура с благодарностью посмотрела на меня.
— Спасибо...
Я долго провожала взглядом хрупкую фигурку сестры, будто бы уносимую ветром, такую беззащитную и странно одинокую... Больно и страшно за нее. Если так будет продолжаться, то она превратится скоро в тень.
Я вздрогнула: что-то у меня так нехорошо сердце кольнуло... Наверное, слишком устала за день, вот организм уже и требует тишины да покоя.
Глава 2.
Ночь выдалась темная, чуть зловещая... Ветер с тихим завыванием носился в кронах деревьев и сгонял тучи в центр неба. Пахло влажной травой, свежестью и грозой...
Фонарики едва светили, в их приглушенном свете то тут, то там сидели гости... Половина уже разошлась, но кое-кто остался: теперь обрывки их разговоров носились в воздухе. Туда-сюда сновали гномы, прибирая пустые блюда, живо разбрасывая остатки снеди по ведрам, и ворча под нос что-то о бестолковых и ненасытных магах.
— Че-то спать хочется... — пожаловалась Ханна, одной рукой поддерживая голову. — Я сегодня у вас останусь, ладно? Домой неохота, пока доберусь...
Дзинь сонно помахала цветком колокольчика:
— В чем вопрос... Если влезешь в мой дом, так оставайся, а нет — коврик постелю...
Мы с подругой переглянулись и захихикали. Фейка явно перестаралась с нектаром. Это на людях нектар особо не отражается, а вот Дзинь с ее размерами завтра, похоже, познает все прелести похмелья.
— Весси, где Таура? — звонкий голос моей мамы заставил меня подпрыгнуть на стуле и похвастаться знанием неформального языка. За что я немедленно получила подзатыльник. -Не ругайся!
Я потерла пострадавшую макушку и искоса посмотрела на мамулю. И как человек с такой симпатичной внешностью — золотистыми волосами, зелеными глазами и нежно-розовой кожей — может быть таким жестоким?!
— Ну мам! — возмутилась я, но тут же стушевалась под строгим взглядом. — Ээээ... Ну, хорошо, уговорила, не буду я больше ругаться...
— Вот то-то, — довольно улыбнулась мамуля. — Тауру не видела? Надо гостей отпустить, а то до утра от них не избавимся.
Я зевнула и потянулась.
— Я схожу за ней, если надо...
— Сходи-ка, ладно? — мама убрала со стола тарелки, расписанные Солонием, и вздохнула. — Пропасть, я когда-нибудь от этой гадости избавлюсь? Чтоб этого Солония...
— Мама, не ругайся! — мстительно прервала я ее. Мама аж надулась, но благоразумно промолчала.
* * *
Стоило мне войти в усадьбу, как я поняла, что что-то не так, что-то изменилось... Знакомые предметы, любимое вельветовое кресло в прихожей, скрип пятой ступеньки на лестнице — всё это было привычным, успокаивающе родным... Но всё равно мне стало не по себе: изменилась сама атмосфера.
Усадьба будто бы спала — погруженная в свои раздумья, мрачная, древняя... Мне показалось, что кто-то тихо нашептывает в темноте слова старой магической песни. Бред, конечно, игра сознания. Испугалась темноты, как маленькая девочка!
Я щелкнула по флакону со светом, надеясь, что непонятное чувство испарится вместе с тьмой. Свет загорелся, чувство осталось.
— Таура! — я подошла к лестнице на чердак. Надеюсь, сестра услышит меня — совсем мне не улыбается идти наверх... особенно, когда у меня приступ фобии
Надежда моя, увы, не оправдалась. Сестра не отозвалась — верно, заснула и теперь ничего не слышит. Я постояла еще немного, прислушиваясь к шепоту дома, потом схватила со стены переносной фонарик и медленно двинулась наверх. Воображение услужливо подсовывало разные кошмары — от монстра с синими руками до злобного Отреченного*, жаждущего мести. Лезут же в голову всякие глупые мысли!
Ступеньки у нас всегда слегка поскрипывали — обычно на это даже не обращали внимания, но сейчас, в ночной тишине, скрип этот резал уши, словно оркестр расстроенных скрипок... или современная музыка с ее бесконечно повторяющимися звуками. Что одинаково отвратительно, если честно. То ли дело древняя музыка — неуловимая, мягкая, погружающая в мир грез наяву.
Я вспомнила свою любимую мелодию и тихо стала напевать ее себе под нос... "Избранник мира грез, куда ты держишь путь? Ужель надеешься вернуть..." Я нахмурилась, пытаясь вспомнить строчку, но так и не вспомнила. Плюнув на это неблагодарное занятие, я быстро перепрыгнула оставшиеся ступеньки... А все-таки свое дело песенка сделала — страх испарился.
На чердаке стоял холод — эту часть дома мы не отапливали, а дело как-никак катилось к осени, ночи прохладные стали... Удивительного тут ничего нет, я вот только не пойму, что в таком холоде делает Таура. Шла бы в комнату, все ж теплее.
— Таура, — тихо позвала я, щелкая по флакону. Вот ведь пропасть! Эти новомодные штучки всегда ломаются в самый неподходящий момент! Я разозлилась и стукнула фонариком по стене. Как ни странно, он не разбился, наоборот — замерцал тусклым синеватым светом. — Тьфу на тебя, зараза ты этакая.
Сестричка мирно себе посапывала в кресле... Мне аж завидно стало — настолько чудесная картина открылась моим глазам. Кипы бумаг, связки старых книг, разбросанные письма...и посреди всего этого сокровища — Таура с растрепанной прической, нежно сжимающая в руке коробочку от подарка Нероса. Тьма, а я-то уж думала, сестру монстр какой сожрал! Нельзя же так пугать!
Я поставила фонарик на ближайший сундук и подошла к сестре. Даже жалко как-то будить, так крепко спит...
— Таура, подъем к тебе пришел... — едва слышно прошептала я. Что-то неправильное в ее сне, словно чего-то не хватает... Я присела на корточки, осторожно высвободила коробочку и, дотронувшись случайно до ее пальцев, вскрикнула от неожиданности. Холодные, абсолютно холодные, словно лед! А на внешней стороне ладони блеснуло очередное дерево — самое темное, самое унылое из всех. Трудно поверить, что эту мерзость могла нарисовать романтичная Таура. Сестре это, конечно, труда не составит — с помощью магии и не такое можно нарисовать, но все-таки мрачновато для нее...
Тонкая линия выжженной кожи обрисовывала силуэт дерева, и мне вдруг на миг показалось, что рисунок шевелится, что он живой... Будто под кожей какое-то существо...
"Там-там" — начали отбивать часы, и я вздрогнула... Живой рисунок тут же застыл...
Ну да, живой, как бы не так! Расселась тут и нафантазировала невесть чего... Я обернулась, чтобы посмотреть на стоящие в углу напольные часы, и вздохнула. До настоящего Дня Рождения сестры осталось ровно пять минут.
— Таура, подъем! — я крикнула громко и даже потрясла сестру за руку, но ответа не дождалась. Как и реакции: казалось, что сестра без сознания... Что-то непонятное.
Я нахмурилась и потрясла Тауру за плечо.
— Сестричка, милая, давай просыпайся!
Но сестра, вместо того, чтобы проснуться, как-то обмякла, словно... Нет!
Я не на шутку перепугалась, принялась тормошить ее и громко звать по имени... Нет, быть не может!
— Таура! — наконец не выдержала я и ударила сестру по щеке. Ее голова безжизненно мотнулась в сторону, и тут Таура вздрогнула, судорожно, с дрожью, вдохнула и резко распахнула глаза... Безумные глаза, с плескающимся внутри ужасом, но все-таки она их открыла.
— Он... пришел, пришел... за мной... не хочу, не хочу, тебя не существует!!! — прошептала она с ужасом.
— Все в порядке, всё в порядке, это просто кошмар... Дикий кошмар, — я быстро гладила руку сестры, пытаясь ее успокоить, а сама прикидывала, сколько времени уйдет, чтобы позвать доктора... Это не нормально, руки по-прежнему холодные, а уж этот ее бред...
— Не существует тебя, не существует! — продолжала шептать Таура, смотря прямо на меня и в упор не видя. — Уйди, порождение тьмы, сгинь...
— А, пропасть! — подскочив к окну, я распахнула его и крикнула, во всю силу, на которую была способна: — ДОКТОРА СЮДА!!! БЫСТРЕЕ!!!
Надо отдать должное доктору Рани — он отреагировал моментально. Поперхнувшись нектаром, он отбросил стакан в сторону и пулей выскочил из-за стола. Через несколько секунд хлопнула входная дверь...
— Катись оно всё!!! — я бросилась обратно к сестре. Она перестала шептать, только смотрела на мир пустыми глазами... По щекам катились слезы. Она была и здесь, и не здесь, будто бы в трансе...
— Что стряслось? — доктор вбежал по лестнице и тут же припал к стенке, тяжело дыша и прижимая руку к сердцу. Ну вот, только мне тут еще инфаркта не хватало!!!
— Она спала, а потом...
— А ну-ка отойди! — перебил меня Нолр, живо оценив ситуацию. — Отойди, отойди, я сказал! Иди лучше маму позови, мне помощь нужна... Да живее, живее, я пока ее вниз перетащу...
Я, наверное, глупо хлопнула глазами, поскольку доктор неожиданно рявкнул:
— Живо!
Только тут до меня дошло, чего же от меня хотят... Развернувшись, я бросилась вниз по лестнице... Ну и праздник, ну и кошмар!
* * *
Таура не пришла в себя — ни в тот вечер, ни на следующий день, ни через неделю... Доктор почти поселился у нас, он проводил у постели моей сестры большую часть дня. Что-то писал в своей тетради, рассматривал рисунки деревьев, пытался поговорить с Таурой... но все без толку. Сестра продолжала и жить, и не жить одновременно. И магия здесь оказалась бессильна.
Осень подкрадывалась незаметно, сметая яркие краски лета, вороша кучи облетевших листьев, прогоняя юрких птиц. Лето еще не закончилось, но в воздухе уже застыло предчувствие первых холодов. Я поймала наполовину желтый лист и задумчиво отпустила его лететь по ветру.
— Чего грустишь? — Дзинь мотыльком пролетела мимо меня. — А! От работы отлыниваем?
Фейка зависла в воздухе и кивнула в сторону моей матери, которая как раз внимательно осматривала деревья — нет ли серьезных повреждений, готовы ли к зиме и все такое. По мне, так скука полная, но мама у меня человек более ответственный.
— Ничего я не отлыниваю! — возмутилась я, пытаясь поймать Дзинь за крылышко. Бесполезно — всё равно что ловить рыбу в водоеме голыми руками. — Дзинь, давай сюда...
Фейка еще немного повыбражала, но все-таки слетела мне на плечо.
— Подлизываешься? — она весело хихикнула и принялась барабанить по мне ножками. Из всей семьи Дзинь одна не унывала, она искренне верила, что Таура поправится. Все остальные ходили мрачные... Не так-то легко пережить болезнь родного человека, но я утешала себя тем, что могло быть хуже. Не разбуди я сестру... может, и Лина так умерла... Может, очень даже может быть.
Я вздохнула и подошла к маме. Ей приходилось тяжелее всего. Жизнерадостная обычно, сейчас она всё больше молчала... За какую-то неделю она постарела лет на десять.
— Помочь?
Мама покачала головой и сунула руку в карман. Маленькое семечко, извлеченное оттуда, было необычного фиолетового цвета, с розоватыми лучами, будто пульсирующими в глубине будущего растения...
— Знаешь, что это?
Я знала. Редчайший цветок эльна, достать его трудно, но вырастить почти невозможно... Говорят, когда-то вся планета утопала в эльнах, но это было еще в те далекие времена, когда эльнолвы следили за лесами и садами... Теперь же все это легенды.
— Да, эльна, — кивнула мама и потянула руку к солнечному лучу. Она закрыла глаза, тихо прошептала несколько слов на незнакомом языке, и семечко неожиданно шевельнулось, лопнуло в самой середине, и навстречу солнцу поднялся зеленый росток... — Цветок мира Грез, так его называли... Таура будет жить, пока жив он... Я обещаю.
Мама опустилась на колени и аккуратно посадила росток в землю. По ее щеке медленно скатилась слеза и упала туда, где под землей скрывались корни эльны.
— Мам... — я присела рядом с мамой и ласково погладила ее по спине. — Мам, с ней все в порядке будет, вот увидишь...
— Я знаю, милая, — она печально улыбнулась сквозь слезы и встала. — Пойду-ка я ее проведаю... Вдруг... Вдруг?
Бродила я по саду долго, необычно долго... Так устала, что присела прямо под деревом отдохнуть...
День близился к вечеру, тихо переговаривались последние птицы. Дул легкий ветер — приятный, по-летнему ласковый. Я пригрелась в лучах заходящего солнца и незаметно как-то задремала.
...И тут же провалилась в страшное черно-белое царство. Птицы смолкли, утих ветер... Только я, тишина и странное чувство одиночества, отчаяния...
— Весея, моя радость...
Я резко вскочила и обернулась на голос. Никого не было, только черные ветки печально гнулись к земле...
— Я здесь, — на этот раз голос прошептал прямо у меня за спиной. — Как жаль, что ты следующая...
Чьи-то руки отвели назад мои волосы и прикоснулись к шее. Холодно... Страшно... Я не могла пошевелиться, не могла закричать... Могла лишь ждать...
— Кто я? Тебя это интересует? — холодные руки резко развернули меня и я увидела... Черная маска, скрывающая всё лицо, холодные прорези для глаз, в которых нет ничего, кроме темноты...
— Как жаль, Весея... Как жаль, что ты следующая...
Глава 3.
Меня будто выдернуло из сна — никогда раньше мне не приходилось так сильно чувствовать границу между реальностью и чем-то, что в голове обитает. Неприятное чувство, будто разрываешься на две части, осознаешь, что спишь, но проснуться не можешь...
И все-таки я смогла. Резко распахнув глаза, я глотнула воздуха и едва не ослепла от неожиданно нахлынувшего света солнца, всего этого буйства красок уходящего лета. Руки дрожали, мысли блуждали в голове, словно пьяные Одаренные в поисках выхода... Отчего-то тошнило.
— Ха! Так-то она работает! — Дзинь пролетела мимо меня золотистым пятнышком и довольно уселась на ветке. В руках у нее белел цветок лилии, с лепестков которого капала вода, и я вдруг поняла, кто меня так нехорошо вытянул из сна. — Кто мне обещал с цветами помочь?!
Я задумчиво потрогала мокрые волосы... Как хорошо, что Дзинь меня вытащила... Странный человек в маске, слова "ты следующая" и, самое главное, атмосфера безысходности, мрака и отчаяния — всё это я помнила так, словно мне не сон приснился, а я на самом деле, наяву, побывала в кошмаре... Я помнила всё до последней детали, даже мягкость земли, расплывающейся под ногами и напоминающей болото. Всё-всё! Это-то меня и пугало...
Осторожно вытянув левую руку вперед, я повернула ее ладонью вверх, и судорожно выдохнула. Будто вены, за кожей пульсировали красные линии — они образовывали очертания дерева и светились мягким светом... Совсем как у сестры, совсем как у нее...
