Серия "Ассир" книга 1

— Ты смотрю и утром решил гномьей воды выпить. Закусил удила ! Ты это завязывай, а то мы так до баронства не доберемся, — он положил на кровать стопку одежды; — вот твои вещи. Зная, твою любовь к чистоте зашел по раньше к прачке. Ты все равно решил в честь Гмилина и благородства гномов спать в кольчуге. Кстати, если не помнишь поздравляю ! Первый раз слышу, а теперь еще и вижу, чтоб гнома кто-то перепил. А кузнецов мы не грабили, только цветочников, но я как ты и просил оставил на столе золотой. Так, эмм, о чем это я ? Ах да, короче, гном подарил тебе по уговору кольчугу. Завидую я тебе брат ! Такую ни арбалетным болтом не пробить, ни даже моей секирой !

— Ага. Как с гномом спорили помню. Значит вот как. Кольчуга — это констатация его проигрыша, — в голове похмелившись стало проясняться, я встал и умылся холодной водой из ковша; — Стоп ! А на кой хрен мы полезли к цветочнику ? Я что, в порыве благодарности решил подарить Гмилину букет цветов ?

— Причем тут Гмиллин ? Просто ты сказал, что к невесте без цветов идти не курту.., куртувазно, — орк в задумчивости почесал затылок, потом кивнул соглашаясь сам с собой; — ага. Как то так ! И потому, мы всей компанией пошли к цветочнику. Но ночью он не работал и мы было решили уйти. Но ты сказав что-то вроде — 'а как же доставка 24 часа?' и 'Я научу вас порядочному сервису в рамках рыночных отношений!', выбил дверь и выбрал букет по душе.

— Постой, Грум ! К чьей невесте идти не куртуазно ??? — ошарашенно взглянул я на зеленого.

— Как к чьей, к твоей ! После того, как гном сдался, ты предложил выпить всему трактиру за здоровье твоей невесты. Ты сказал, что как у любого порядочного, эммм, эээ, попаднца, попданца. Тьфу, слово то какое ! Ну вот, как у любого порядочного этого самого у тебя в невестах должна быть эльфийская принцесса. Знаешь, Ксандр. Зря ты ! Не люблю я эльфов. Все они заносчивые высокомерные ублюдки А уж принцесса .... Даже и не знаю, как мы с ней уживаться будем в баронстве. Эхх... Беда, брат !

Я схватился за голову, потому кусок прошедшего вечера резко всплыл в моей памяти. Вчера нажравшись с гномом, я резко вспомнил несколько книг про попаданцев, а там действительно герои все как один женились на эльфийских принцессах. Твою мать ! И ладно бы вспомнил и посмеялся, ну или хоть полуживым Гмилиину и его другу рассказал. Так нет же, я идиот всему трактиру объявил и еще пить за ее (моей невесты) здоровье всех призывал. Потом, видимо, придя в окончательное состояния невменяемости, я и сам поверил в то, что говорил, а какой-то наемник обронил, что видел в трактире 'Золотой бык' в центре города эльфов и те наверняка знают, где сейчас моя невеста. И не мешало бы ее найти, чтобы выпить за счастья сразу обоих молодых.

— Слушай, Грум, — простонал стремительно краснея от стыда я; — ну значит сперли мы этот злосчастный букет, а что потом ? Надеюсь спать пошли ?

— Ты что, правда не помнишь ? — спросил удивленно орк и, дождавшись моего невыразительного движения головой, рассказал; — пришли мы толпой в 'золотой бык', значит, и поднялись в комнату к этим эльфам. Те дверь не открывали и я, по твоей просьбе, ее выбил. Достали мы этих ушастых из кроватей, как младенцев и ты начал узнавать, где принцесса. Они, значит, бросились драться. Ну, мы им накостыляли немного. Они все равно продолжают молчать, только не по теме ругались, да угрожали, потом ты с жалостливыми воплями — 'Родня ! Да вы поймите, мы же с вами почти братья' стал трогательно и слезно убеждать их признаваться, по какому адресу проживает принцесса. Я, кстати, так растрогался сам, что чуть не всплакнул, но люди в комнате, как и эльфы рыдали навзрыд, клянусь Харумом, хоть и не знаю, что такое адрес. Ушастые объяснили сквозь слезы, что принцесса в Великом Лесу в столице и им очень жаль, что помочь ничем тебе они не могут. Ну, собственно, и все, эльф, что постарше подарил тебе свой пояс с шикарным ножом и рубином в навершии, ты пообещал, что скоро к ней приедешь с выкупом, попросил передать невесте букет и мы ушли допивать. Кстати а когда мы поедем в этот самый Лес ? Нам бы сперва в баронство ! Отца пять лет не видел, ни я, ни ты. И, кстати, почем ты собрался ее выкупать ?

— Невесту ? Хрен его знает, — отчаянно простонал я, чуть ли не рвя на голове волосы; — вот как нажрусь опять до такого же состояния, — тогда расскажу почем. А в лес мы не поедем. Наоборот, надо меня изолировать от общества. Такими темпами я себе либо голову сломаю, либо в тюрьму попаду. Мы, как в баронство поедем по такой грязи, кстати ? На улице сегодня солнечно, но вряд ли тракт успеет подсохнуть.

— Двуоконь, понятно. Купим по паре коней и в путь. а подсохнуть и правда не успеет. Но мы на самой границе. так что дня за три должны доехать. В общем я пошел на рынок за лошадьми и продуктами, а ты давай одевайся там, мойся и завтракай. Свой мешок я забрал; — и, махнув рукой, орк скрылся за дверью.

Честно говоря не хотелось ничего. Было реально невыносимо стыдно. Оставалось надеяться, что на завтра, очнувшись, никто из гуляк мою историю про принцесс в серьез не воспримет. Не настолько же народ в этом мире наивный. Наскоро обмывшись в той же плошке и побрившись новым ножом, оценив при этом бритвенную остроту стали и, вообще, богатый вид клинка с поясом пошитым золотыми нитями. Я оделся, накинул сверху шерстяной толстой кофты кольчугу отметив, что та чудесным образом плотно приняла форму моего тела, одел перевязь с мечами и ножами, я закинул за спину мешок и спустился в зал. Заказав пива и яичницу с беконом, я стал вяло ковыряться в своем утреннем моционе.

-Кхе, кхе, — я поднял взгляд вверх и увидел довольного трактирщика; — извините, милорд, я так понимаю, вы уже уезжаете от нас. Вот, решил засвидетельствовать свое почтение. И надеюсь, что вы с принцессой, когда будете у нас в городе проездом, не забудете старину Мику и заедете погостить ко мне в трактир.

-Непременно, — буркнул я и посмотрел грустно в спину, удаляющегося необычайно вежливого сегодня трактирщика. А в голове было пусто. Все занимала непомерная тоска. Как же так, решил не высовываться и в первый же вечер нажрался и поднял на уши пол города. Я нервно захихикал,— 'представляю, что подумали те два эльфа. Какой то парень посреди ночи заваливается, дает по морде букетом георгин, потом лезет обниматься и просит передать все тот же злосчастный букет их принцессе с пометкой ' с любовью от жениха' Хахахаха'. Не помню морд этих ушастых, но могу себе представить. Эхх ! Жалко только, что вроде бы и увидел эльфов первый раз в жизни, а ни хрена не помню. Ну да ничего, такими крейсерскими темпами, то ли еще будет. Я, конечно, по пьяни чудил не мало, но как бы это сказать, не терял чувство реальности что ли. Мне кажется, я тут просто еще не могу поверить, что живу не понарошку. Ощущение, что попал в игру и в любой момент могу перезагрузиться, а это в свою очередь порождает чувство безнаказанности и вседозволенности. Что однозначно не есть гуд. Полагаю на этот раз пушистый северный лис придет ко мне в последний, заключительный, так сказать, раз. Пора включать голову. И, кстати, один момент, который не дает мне покоя. В этой нелепой пьяной истории все вписывается в определенную логику кроме одного. С какого перепугу все начали рыдать, а эльф вдруг решил подарить мне такой шикарный подарок ? Актер я еще тот, а дарить драгоценности, минуту назад давшему тебе по морде парню, даже в русских традициях не очень. Надо сделать зарубку в памяти.

— Сам Харум велит в столь ясный день пустить доблестным оркам своих коней в быстрый галоп, — радостно заорал Грум, тяжело простучав по деревянному полу стельками сапог от входа; — наши кони оседланы и можно наконец отправиться домой !

Я вытер о, забытую трактирщиком тряпку, руки и отправился на выход в след за широкой спиной зеленого. У конюшни нас ждали две каурые и две буланые лошадки, причем если те, что выбрал себе орк были ладоней (ладонь — порядка 10 см) по 17 в холке и походили на скаковых, то для меня друг расстарался двумя невзрачными флегматично что-то жующими, на первый взгляд тягловыми лошадками, ниже эдак ладони на 4.

— Вот скажи мне, дружище, — ехидно начал интересоваться я, закрепляя на вьючную свою сумку; — нельзя ли тебе завидовать мне не так явно ?

— Ты о чем ? — оскалился насторожившись орк, почесывая за заостренным ухом.

— В общем, есть такая страна на Севере и там бытует мнение, что чем крупнее мужчина покупает себе коня, тем меньше размер, эммм, его мужского достоинства. Я, конечно, не против потешить твое самолюбие. Но не так же явно; — рассмеялся я и вспомнив уроки в школе Рассвета залез на свою буланую кобылу и тронулся по каменной мостовой к городским воротам.

Орк пробурчал что-то неразборчивое и густо покраснел, или скорее позеленел. Мы покинули город и перешли на рысь, двигаясь на встречу по утреннему ласковому солнышку вдоль пустынного тракта. Городок Витто моего баронства лежал от Ливтена строго на запад, и тракт вел прямо к нему, имея лишь несколько больших ответвлений на юго-запад в сторону королевства Кремон и на юг королевства Далиана. Восточнее нашего пути лежала Великая Степь и поселений в этой пограничной с орками части королевства, насколько я знал, не было. Наставник Гремольд (он же придворный маг) в детстве рассказывал, что орки на юге степи давно уже не кормятся разбоем, так как в баронстве Витто и королевстве Далиана дураков жить с ними по соседству нет, а углубляться на территории людей орки опасались. Основной заработок племен зеленых — это полон. Людей брали в плен и продавали в Империю Стальда, где рабство было законным. Была от орков и безусловная польза. Они выступали неким буфером, пространством, что не дало в свое время и не дает сейчас, империи добраться до королевств на южном окончании степи. Так что Стальда уже несколько сотен лет заперт на границе с ними на юге и Великим Лесом на востоке, а запад и север занимает Голубой Океан. Договориться же с орками хотя бы о проходе было невозможно. Во первых, у тех не было единства и в степи было несколько десятков племен, а может даже и сотен; во вторых, военные решения принимались на совете племен, а вождь, принявший предложение впустить без ведома совета на территорию степи войско иной расы, автоматически получил бы статус изгоя и обрек бы свое племя на верную смерть, ну и последняя причина по порядку, но далеко не по сути, орки была каста воинов и слово свое старались держать, а вот людям не доверяли вовсе. Грум долго и нудно хвалился тем, что орки хозяева своего слова, что остальные расы забыли о чести, но потом все же обмолвился о том, что его отец как то сказал ему. Племена орков, практически поголовно, безграмотные и если бы они еще и не держали слова, то вся степь превратилась бы в кровавую баню и вскоре от расы зеленых ничего не осталось бы.

Остановившись вечером в роще, разведя костер и поужинав, я попросил Грума рассказать о своей семье и о том, как они попали в баронство. Тот, достав точильный камень, и усевшись на плащ возле костра, любовно погладив секиру. принялся за рассказ, высекая из лезвия камнем искры. Случилась встреча наших отцов 19 зим назад. Отец с другим вольным бароном, Крисом де Куртом, отправился в карательный рейд вглубь территорий степи и,, наткнувшись на стойбище племени 'Серой гривы', устроил там ночью резню, освобождая человеческий полон. Когда все было кончено, лишь на самом краю стойбища раздавался звон стали и крики. Подъехав туда, барон Эдуар обнаружил одинокого израненного орка у юрты, который отчаянно сражался с несколькими латниками, а у его ног лежало уже с пол дюжины трупов противников. Приказав воинам остановится, он узнал, что Трыг прибился к стойбищу племени на ночь, а сам он изгой, изгнанный отцом, и шел с женой и двумя младенцами к людям устраиваться наемником. Отец сохранил орку жизнь и, забрав погибших и пленных, отправился назад в баронство, а израненный отец моего друга пристроился с женой и детьми в хвосте колонны. Эдуар приотстал для того, чтобы выяснить, причину попутного следования орков. На это Трыг Острая Секира ответил, что за ним долг жизни за него, жену и его детей, который он намерен выплатить или умереть. Барон несколько раз пытался втолковать упрямому орку, что никакого долга за тем не видит. Но в итоге плюнул на все и принял на службы.

— Я бы удивился, если бы не принял, — оскалился в хищной улыбке Грум; — мой отец поставил юрту прямо под стенами замка барона и простоял так трое суток.

— Да. С характером у тебя батя. Мой тоже такой, — я улегся на плащ и положив голову на седло стал вспоминать своих родителей, что остались в том родном для меня мире. Сердце обливалась кровью, когда я представлял, что было с матерью, когда им сообщили о той аварии и о том, что меня нет. С этими невеселыми мыслями я уснул.

На третье утро нашего пути мы пересекли границу нашего баронства и я довольный, покусывая зеленую травинку во рту, ехал, как в романтическом фильме, на встречу рассвету. Местное солнце имело от Земного несколько отличий. Во-первых, если на Земле форма светила круглая, то тут это овал, немного напоминающий куриное яйцо. Сама звезда имеет постоянный кроваво-красный цвет перманентно, а не только при закатах или рассветах, как у нас, и даже располагает собственным именем — Ашам, говорят в южном океане есть целый архипелаг островов, где Ашам чтит как бога и приносит ему жертвы народ шассов. Покопавшись в воспоминаниях, я ничего толком не нашел про шассов. Отдельная это раса или просто название народа, памяти юного барона было неизвестно, а Грума я даже спрашивать не стал. Тот ехал и тихо матерился себе под нос на некоторых гадких человечишках, которые поднимают доблестных орков ни свет ни заря и не дают досмотреть сны про прекрасных орчанок.

— Ооо, брат ! — ухмыльнулся я; — неужели малыш подрос и его стали интересовать самочки ?

— Не твоего ума дела, — злобно прорычал орк и пустил коня в средний галоп, чуть не забрызгав меня грязью из под копыт, а потом резко натянул повода и, встав на стременах, стал смотреть куда-то вдаль за кроны деревьев. Я проследил за его взглядом и увидел, тянущийся к небу столп черного дыма.

— Что там Грум ?

— В той стороне приграничная деревня 'Лисищи' ! И дым явно не от костра. Хас ! Хас ! Хас ! — пришпорил орк коня и я, меся грязь и проклиная неугомонного крокодила, поскакал за ним следом. Выбравшись из-за опушки, на расстоянии в метров пятьдесят мы увидели поселение домов эдак на двадцать. Пару изб было объято пламенем, кругом слышались крики боли и вопли отчаяния. Лохматые бородачи, одетые в плотные кожаные куртки с металлическими вставками, бегали по деревне и разили мечами жителей, весело смеясь и улюлюкая, насиловали женщин прямо на улице, а некоторые сносили из домов скарб в одну, уже изрядную кучу, кто то из местных, пытаясь сопротивляться, брался за топоры и оглобли, но, судя по всему, явно не справлялись. Передернув плечами от тяжелого запаха крови и пота, повисшего в воздухе, я дал кобыле шенкеля и, подлетев к крайней избе, с ходу спрыгнул на землю, доставая из-за спины мечи прямо в полете, и при приземлении начисто срубил голову, нависшему над распластанной на земле женщиной бородачу. В первые минуты боя, еще не понимающие кто их убивает разбойники, потеряли половину своего отряда, но и придя в себя, они лишь попытались обозначить сопротивление. Бросаясь на нас по нескольку человек, они больше мешали друг другу, чем реально угрожали нам, один даже умудрился в благородном порыве рубануть мое чело нечаянно срубить руку товарищу ! Этот сброд мало того, что ничего толком не умел, так я еще с удивлением стал замечать, что движения моих оппонентов во время боя стали настолько медленны и тягучи, что в промежуток между замахом и ударом любого из их бойцов, я, пожалуй, успел бы выпить пару чашек кофе, станцевать с дамой медляк и выкурить гаванскую сигару, и все равно бы успел его (то есть удар) отразить. Глубоко кольнув в подмышку последнего своего противника, я увидел бегущего в сторону леса воина, одетого в блестящую на солнце кирасу, из под который торчали рукава кольчужной рубашки, прекрасные поножи и пояс, украшенный явно серебряными вставками.