Маршал Конфедерации. Эпизод 4.

При этом наблюдать за увлёкшейся девушкой, согласитесь, всегда интересно. Тем более — прехорошенькой! Так же и герой наш с доброй улыбкой исподтишка посматривал, как его молоденькая визави забавно щурится, мило гримасничает, облизывает пересохшие губы, утомлённо закатывает глаза, морщится, нетерпеливо теребит высокий открытый лоб, трепет подбородок, грызет ручку, разумеется, не с той стороны, потом смешно высовывает посиневший кончик языка, косит на него удивленные глаза, почесывается в разных местах, приличных и не совсем, смачно цыкает зубом, похлопывает себя по бедрам, ерзает, мычит, ворчит, постанывает, протирает очки, тут же залапывает их, снова протирает, охает, ахает, периодически ворошит копну непослушных рыжих волос и иногда, забываясь, мурлычет Гимн России.

— Очки?! — удивился Роланд, раньше ведь никогда не видел Жанну Сергеевну в очках. — Тебе, кстати, идут.

— Я линзы обычно ношу. Бесцветные. Слушай, не мешай, а?!

— Хорошо, хорошо! Умолкаю.

Где-то через час:

— Вы реперы для какой базы рассчитывали?

— Сначала "фантастика", потом — "сказка". Что-нибудь не так?

— Всё так. "Сказка" — правильный выбор.

— По всякому пытались. Не выходит каменный цветок, хоть убейся!

— Не нужно!

— Что, не нужно?

— Убиваться! Помолчи, пожалуйста!

Ещё через час:

— Сможешь мне результирующую психограмму для каждого элемента слойки на третий экран вывести?

— Одновременно?! Да там их больше...

— Не тупи! По группам, разумеется.

— Кайн Проблем!

— Пыжилка одна? Есть резервная? Нет? Жаль. Значит так: объединяй: сто восемнадцатый столбец, двенадцатая строка и по два столбца в каждую стону, та же строка. Выводи, смотреть будем. Та-а-ак... Что там у нас? Ничего особенного. Что ж... Сохрани куда-нибудь коэффициентик, плиз. Дальше поехали...

Три часа с хвостиком минуло. И ещё час. Датчик температуры плаксиво пискнул, пыжилка, в который уже раз, выключилась. Судя по всему, надолго. Погас экран, другой, третий. Комната погрузилась в полумрак. Жанна сняла очки, откинулась на спинку кресла и некоторое время сидела так без малейшего движения, уставившись взглядом в пустоту. Стало совсем тихо, лишь Юрка ворочался, посапывая во сне. Роланд тоже, почитай около часа, как, прикемарил в дружеской компании, но теперь очнулся и наблюдал за происходящим с живейшим интересом. Дождался, наконец, заговорила девушка:

— Тут такая штуковина, значит... Можете пыхтеть сколько душе угодно, малыши, ничегошеньки у вас не выйдет! — встала, длинно томно потянулась, присела на краешек кровати. — Знаешь почему? Потому, что я умница, Белоснежка, а вы... Мужик, ну ты понял, да? Ха-ха! Гоблины, гномы, вот кто! — вальяжно откинулась на подушки, заложив руки за голову. — Короче-е-е... Короче, берусь решить вашу задачку, но! — снова вскочила, придвинувшись вплотную к Роланду. — С одним условием, зайчик. Предлагаю пари! — жарко зашептала ему прямо в ухо. — Если всё получится по-моему, я тебя оттрахаю, ежели нет — ты меня как сидорову козочку отъездишь разочек-другой. Договорились? Ты ведь хочешь меня, котёнок? Правда? Стра-а-ашно хочешь и давно!

— Найн, найн унд нохмальс найн! — взвопил Роланд. — И не подумаю!

— Не ори, люди спят! — прижала палец к его губам. — В чем причина твоего глупого отказа? Только тихо!

— Слушай, ты это всё серьёзно или шутки шутишь?!

— Очень серьёзно! Ты человек слова, сказал — сделал. Я тебя знаю. А-а-а... Там дальше, видно будет. Согласен? Ты же на двести процентов уверен, не выйдет у меня ничерта! Чего боишься-то?

— Вовсе я не боюсь! Дрек мит Пфеффер! Просто... Просто нечестно получается, и в том, и в другом случае мы должны... это... Как это... Короче, Юрка мой друг, не могу я...

— Значит, пусть Ширяева выгоняют, так по-твоему?! Даже шанса ему не дашь?! Минимум миниморум?!

— Почему? Ничего подобного! Как проснется, сразу же продолжим изыскания. Глядишь и поспеем. Гм... Канн зайн.

— Вот именно! Может быть! А может и не быть! Я же тебе предлагаю быстренько, пока командир спит, проверить мои чисто гипотетические предположения и всего-то! Чем ты рискуешь? Ха-ха! Девственность тевтонскую замшелую потерять?

— Пока спит?

— Да!

— Всё равно, нечестно!

— Давай договоримся иначе. Если у меня получится — мы с тобой перепихнёмся. На радостях. Пару раз. Много?! ...Хорошо, хорошо! Е-ди-нож-ды! ...Нет, ну, вы видели?! Люди тут пороги околачивают, мун лайт серенады... чаттануги... эти... чу-чу... под окнами горлопанят с ночи до утра, а этого парня я уговариваю! Как маленького! ...Более никаких условий! Понимаешь? Всего одно условие! Получится — потрахаемся! Не получится — не потрахаемся! Согласен? ...Да, да, всё-таки два! Но в одном же? И поскольку первое, по твоему же глубочайшему убеждению, в принципе невозможно, то, естественно, остается лишь второе! Нет поводов для треволнений, соглашайся котёнок!

— Ладно. Уговорила, речистая! Согласен. Шайссе! Но только пока спит!

— По рукам! Ребятишки, телефонку дайте уже кто-нибудь. Для вас же стараюсь!

— А свой?

— Не брала. Положить некуда было.

— А в...

— Кто о чём! Ха-ха! Никак нет, Ролушка. К любимому так торопилась, аж трусики забыла надеть!

— Ты, что же это, Жанин, зайка, через всю общагу топала совсем без никому?! Голая почти?! Холи шит! — бош горестно схватился за голову. — А мужики-то не знали! Ой-и-и-и!

— Алло! Максик? ...Будьте добры Максимилиана Варламовича, пожалуйста! ...Спасибо! ...Алло, Максик, отрывай-ка от дивана свою толстую задницу и тащи её в общагу! Быстренько! Поторопись, вопрос жизни и смерти! ...Чьей? Чуть проваландаешься, твоей будет! ...Мы тебя у Юрки Ширяева ждем. ...Что значит, не хочешь?! ...Лень?! ...Ты не забыл, что должен мне, так, между прочим? И, кстати, тут господин Ширяев подозрительно живо интересуется, за что же, собственно, ты мне должен-то, а? ...Рассказать? ...Уверяю тебя, мужчинка зверски расстроится! Впечатлительный такой, просто ужас! ...Вот-вот я бы сказала, слишком нервный. А-а-а... Знаешь его? Знакомы? ...Замечательно, представлять друг-другу не понадобиться. ...Мне-то он по-любасику всё простит, уж, я-то постараюсь! М-м-м... По крайней мере, есть чем. ...В отличие, кстати, от тебя, парниша! Ха-ха! ...А вот ты после этого расстроишься! ...О-о-о-о! Ты себе даже не представляешь, как! Так расстроишься, уверяю, кушать не сможешь. Ха-ха-ха! Пока зубные имплантаты не вставишь! ...Какой шантаж, Максик? Ты это вообще о чём? ...Я и сама... это... удалить могу, без посторонней помощи. ...Просто мы все ужасно рады будем тебя видеть! ...Веришь?...Я злая?! ...Ах, зая! ...Встретим. ...Проведем. ...Накормим. Да, кстати, чуть не забыла! Чемоданчик свой волшебный сразу прихвати, чтобы потом лишний раз не мотаться! ...О"Кей! ...Жду! Целую в пимпочку! ...Пока-пока! ...Чмоки-чмоки!

Звонила Жанна Сергеевна не кому иному, как Максимилиану Варламовичу Гонченко с Кафедры математического обеспечения прикладной психостатики. Симпатичный, должно отметить, паренёк. Рыженький, голубоглазый, улыбчивый, но паскудный, сил нет! Просто больной на голову какой-то! Обожал всем всё обещать на своём же голубом глазу и никогда, ничего не выполнял. За что частенько в этот самый глаз и получал. Били сильно. Особенно — злые латиносы. Иногда до беспамятства. Что интересно, вины за собою ни в коем случае не признавал, всегда сваливая на кого-нибудь другого либо на метафизические обстоятельства неодолимой силы. Сокурсники, сотрудники кафедры в едином душевном порыве Максика недолюбливали и за глаза звали его просто — Гандонченко. Однако программки кропать он намастырился и в любую систему проникал без вазелина. За то и терпели уродца, не убивали. До поры, до времени.

— Тьфу! Тошнилово эти твои: "пока-пока", "чмоки-чмоки". Слушать противно, Шайссе!

— Мне, думаешь, не противно? Приходится...

— А "целую в пимпочку", это, извините, куда?

— Ну... Скажем так... У вас с Юркой члены, а у Максика — пимпочка. Грибочек тоже сойдёт. Только не боровичок — скорее опёночек.

— Добрая вы, госпожа Д"Жаннэт!

— Да уж, не злая, эт точно!

— Позволь полюбопытствовать, страшно интересно! За что же он тебе должен-то?

— Ты не поверишь, Ролик, дело выеденного яйца не стоит! Подумаешь, минетиком пару раз осчастливила и всего-то! Это, по-твоему, преступление?

— Как посмотреть. Мне-то, скажем, глубоко пофиг. Хотя, честно говоря, не совсем понятно, за что этот самый, мерзкий тип... гм... феррюкнутый гражданин Кондомченко, фикен его, сударыня, удостоился вашей благосклонности. А вот Юрию Ивановичу, явно не пофиг, уж поверьте! Он у нас парень дерзкий, доннерветтер!

— Да, как не посмотри! Всем пофиг! И Юрке в том числе.

— Жанночка, Жанночка! — Роланд хамливо пощёлкал пальцами перед её лицом. — Ваша маниакально-депрессивная настойчивость, юная леди, граничащая, иной раз, с непрошибаемым просто-таки ослицизмом, в вещах не столь, согласитесь, очевидных весьма-весьма, порою, настораживает! Не перегибайте, плиз!

— Э-э-эй! Ну, ты не очень-то тут кочеврягу кочевряжь, мазафака! — Сергеевна в точности воспроизвела неприличные жесты фон Штауфена возле самого же его носа. — Здесь вам не приём у психиатра, а я не пациентка! Зато в Академии по муай тай и, кстати, панкратиону — первая в абсолюте! Смекаешь? — довольно жёсткая, согласитесь, заява. — Кстати, по поводу ослицизма... Ха-ха! — тут же, как ни в чём не бывало, замурлыкала мягко, будто кошечка. — Ролик, милый, уж кто бы говорил! Сам же против очевидного упираешься упрямее всякого осла! Ладно, полчасика — минуточек сорок есть в запасе у нас, покуда толстосвин добирается. Так и быть, разъясню тебе... Как ты любишь говорить, ситуасьён, да? Вот её, родимую, и разъясню! Слушай, значит, сюда, малыш. Прикурю только...

Должно отметить, у любого мало-мальски нормального человечка — свои тараканы. Банально, но факт! Причём, отсутствие в голове сих благословенных насекомых, отнюдь не показатель какого-то, там, знаете ли, особенного порядка или, скажем, умственного благополучия. Вовсе нет! Скорее, наоборот, — повод для серьёзнейшего беспокойства! Самое время озаботиться, уж, не вакуум ли сверхглубокий в головушке образовался? Быть может, кость сплошная? Сладкая вата? Хмелеграб? Кока-кола? Ещё, случаи часты, ежели крыша напрочь прохудилась и в непогоду течёт, понимаешь! Тогда, сквозь образовавшиеся дыры, небо со всеми его небожителями и без телескопа хорошо видать. Как на ладони! Только вот незадача-то — заливает частенько огонь в очаге, оттого волшебный горшочек плохо варит. Всё каша, да каша. Пусть и овсянка, сэ-э-эр! Ах, как хочется жаркого или щец томлёных иногда, вы себе не представляете! ...Тоже каша сплошная в голове?! Что ж, с кем не бывает... Не огорчайтесь! Главное ведь, не падать духом. Овсянка — склизкая зараза, поговаривают, через нос хорошо выходит. Чем бы головку забубённую продавить? Губами окаянными, думами потаёнными, размышлениями у парадного подъезда, хоть чем-нибудь! Мда-а-а-а...

У парочки нашей сладкой, кстати, в поряде всё с тараканами, даже говорящие сверчки кое у кого на чердаке обретались. Жанна Сергеевна — та вообще дама, надо сказать, способная, прибамбасов — полна коробочка! Однако сводились они в большинстве своём к нормальному здоровому, пусть и весьма... хм... разнообразному блудству. Не то, чтобы болезненность, какая психическая у девушки наличествовала, боже упаси! Просто предпочитала мадемуазель Назарова это дело всем остальным своим многочисленным хобби. И потому, оказываясь, порою, пред нелёгким, ох, нелёгким, выбором! — всегда героически выбирала матумбу. Несомненно одно, упрекать в чём-то юную леди — бессмысленно, ибо не прожив, как известно, — не переживёшь, не попробовав — не познаешь вкуса! У каждого из нас, что бы там ни вопили тошные идеологи всех мастей и окрасов, крестопузые попы, культуртрегеры, придворные писаки, журналюги, прочая шваль прикорытная, свой, индивидуалистический, так сказать, путь к совершенству. Хоть карандаши точите, хоть блох подковывайте! А хоть и в стоге сена...

"В стоге сена у реки

Подчиняясь зову тела

Пересудам вопреки

Целомудрию не внемля

Ждешь с томлением груди

Новых встреч в зовущей неге

Безгреховность в забытьи,

Где-то там, в далеком небе

Пусть изведает тебя

Любодей, пресытив чресла

Не попробуешь огня

Лишь вкушая пищи пресной

Встав на путь любви утех

Не печалься, в путь-дорогу!

Быть желанною для всех

Значит, так угодной..."!

С Роландом же гораздо интереснее дела обстояли. Гм! Как-никак действующий службист. Да-а-а-а... Бывают же чудачества у людей! Его, при всей скрытности, профессиональном умении вести себя и положительных анкетных качествах, конкретно плющило, например, от вида курящих дам! Йо-хо-хо! А вы не знали?! Обхохочешься! Разумеется, далеко не от всех, предпочтительно — рыжих и голых. А ещё лучше — в одной с ним постели! Причём, плющило по-страшному! Просто-таки колбасило! Согласитесь, не стоит сказанное воспринимать буквально, иначе большинство людей давным-давно уж ходили б, бродили по матушке-земле плоскими и зелёными. Хотя, спору нет, подобное встречается — из засады хорошо кошелёк на верёвочке сторожить, вместо коврика перед дверью лежать и под неё же удобно просовываться. Во всём свой резон. Тащился он, словно церковная мышь по шкварке: восторженно шевеля дрожащими усиками, пуская слюни, шумно принюхиваясь и пища: пи-и-и-и-и! Того и гляди, в мышеловку угодит! Тонус организма, сами понимаете, поднимался, чего вполне достаточно, дабы считать сей фактор весьма, весьма в жизни положительным.

Однако обладательницам сарделечных пальчиков с обгрызенными ногтями и облупившимися маникюром, нервно мнущим, крошащим несчастные сигаретки, ловить в подобных случаях абсолютно нечего, ровно, как и малахольным мокроносым созданиям, втянувши голову в плечи, частыми жадными затяжками высаживающим на бегу сигарету за сигаретой. Жалкое зрелище, уж поверьте, положительных эмоций у стороннего наблюдателя не вызывающее, кроме, разве что, лёгкой брезгливости и недоумения: девочки, а вам-то за коим лядом, спрашивается, всё это нужно? Уродов рожать? Задумайтесь... Различной степени перезрелости офисные леди, эдакие молодящиеся силиконово-декольтированные Кристи и Энжи — стройняшки на каблучищах, отчаянно хватающиеся за всякие новомодные штучки в тщетных попытках выглядеть современно и демократично, часами картинно торчащие в курилках, фигуряя безжизненными, иссушенными фитнесом талиями и бёдрами, вынося друг-дружке остатки мозгового вещества стерильно-бессмысленной болтовнёй, успевая при этом украдкой зыркать по сторонам, оценивая произведённое впечатление, поверьте, тоже давным-давно уже никого не впечатляют!

"Мозги жаренные в сухарях. Буфет на вынос не торгует!"

Администрация.

Милые женщины, не можете, что-то делать красиво, не делайте этого! Ежели вы не голубоглазая, широкоскулая рыжая бестия с томным взглядом, красивыми чувственными губами и очаровательными ямочками на щеках — ну его нахрен! Бросайте курить, к бениной матери, здоровее будете! Да-а-а-а... Как это ни прискорбно, старина Роланд до одури любил порочных красавиц. Именно такая пред ним сейчас и обреталась: