Ваня протёр глаза, навёл резкость и осмотрелся. Он всё также сидел на заднем диванчике старой "Волги", впереди всё также топорщились ежом обломанные ветки, а рядом лежал весь замотанный тряпками человек. Иван вспомнил всё: и полёт, и аэропорт и этого таксиста. Вспомнил, что уснул, как только они выехали из аэропорта и вспомнил про аварию. Голова его окончательно прояснилась и если бы не мерзкие запахи, ужасная духота и совершенно затёкшие ноги, спина и шея, то своё самочувствие Иван назвал бы вполне удовлетворительным.

— Сейчас, дед. Сейчас я тебе помогу.

Иван снова полез в пакет, но достал оттуда не водку, которой и так воняло по самое "не могу", а недопитую бутылочку Колы. Она была тёплая, как пиво во сне, и совершенно мерзкая на вкус, но другого безалкогольного питья у него не было. Ваня тщательно прополоскал рот и сделал два больших глотка, а затем аккуратно влил остатки напитка в рот таксисту. Тот благодарно замычал и кивнул, мол, спасибо.

Голова Ивана работала со скоростью компьютера — первым делом он открыл оба задних окна. Листва обрадовано полезла внутрь салона, но стало чуть свежее и прохладнее. А главное — стало меньше вони. Лишь сейчас, почувствовав свежий ветерок, Иван понял в какой невообразимой вони он находился. Под ногой что-то звякнуло. Маляренко посмотрел вниз и увидел наполовину пустую бутылку водки. Под ногами была лужа.

— Класс! Поллитра — на пол! — Хоть Ваня и не был алкоголиком, но всё равно, пролитую водку было жалко.

— Ну что дед? Ты живой? Что делать то будем? Как отсюда выбраться то?

— Там — Корявый палец таксиста показал под свое кресло. — Там.

Иван изловчился и, кряхтя, вытащил из-под водительского сиденья приличных размеров нож. Скорее даже тесак. Рассмотрев хорошенько пугающих размеров лезвие, Иван почесал затылок:

— Дед, ты что? По ночам клиентов потрошишь?

Таксист протестующе замычал и слегка помотал головой.

— Да ладно, дед... понимаю — самооборона... то... сё. Ты лежи, не шевелись. Я попробую выбраться.

И Иван принялся выбираться.

Через полчаса, вырубив тесаком в густых, гибких и упругих ветках лаз, Иван протиснулся в окно и, изловчившись, вылез на крышу автомобиля.

То, что он увидел, встав в полный рост, вызвало у Вани столбняк. Он сразу позабыл про ноющее от непривычной работы запястье, про кучу царапин на руках и про ожог от раскалённой крыши на пальцах. Иван молча стоял, ощущая каждой клеточкой тела такое знакомое и такое невозможное здесь ощущение южного моря, и смотрел над верхушками кустов на бескрайнюю степь и темнеющую вдалеке темно-синюю полоску моря. Начало припекать, да не просто припекать — солнце начало давить по-настоящему. Маляренко оттёр пот, заливавший его глаза, и поднял взгляд вверх — на таком же темно-синем небе не было ни единого облачка. Вокруг него было жаркое южное лето.

Где то в глубине живота у Ивана появился странный холодок. Почему то захотелось громко ругаться. Через минуту, когда ходуном заходило левое колено, Ваня понял, что ему безумно страшно. Что с ним произошло нечто непонятное и оттого жуткое. То с чем он не сможет справиться. Опять захотелось заорать что-нибудь матерное, чтобы его услышали и разбудили. Пусть это будет в психушке, пусть в вытрезвителе, наконец. Но только не здесь. Не в этом странном, непонятно откуда взявшемся мире. Маляренко присел на корточки и опёрся ладонями на край крыши. Раскаленный металл снова обжег кожу и Иван, посмотрев на свои покрасневшие пальцы, вспомнил как обжегся, когда лез из окна на крышу. Ругаться захотелось в два раза сильнее.

— Дед, ты в загробный мир веришь? — Маляренко нервно хохотнул. — Я без понятия где мы, но на вашу тайгу это никак не похоже. И дороги не видно нигде. Степь какая то... и море.

Внизу сначала затихли, а потом из окна под Иваном высунулась похожая на жуткий шар голова таксиста.

— Какая степь? Что видишь? Опиши.

— Степь вижу, море вижу. С километр до него будет. А в другую сторону холмики какие то. Тоже с километр, наверное. Леса ни хрена никакого нет... Так... кусты какие-то кое-где.

— Еще что?

— Всё, дед. Больше описывать нечего. Кстати, как ты сюда заехать умудрился, старый, не пойму. Тут вокруг пусто, хоть в футбол играй, а ты в эту... клумбу аккурат в самый центр въехал!

Иван снова встал и прикинул размер "клумбы". Пятно кустарника вряд ли превышало в диаметре метров десять. Самое поганое было то, что в самой его серёдке росло дерево — мелкое и корявое. Оно и остановило своим стволом автомобиль. Не будь его, такси проехало бы по "клумбе" не останавливаясь. Маляренко сплюнул.

— Не повезло нам, дед.

Решив, что ему хватит жариться на солнцепёке, Иван полез назад в машину.

Солнце начало клониться к горизонту, когда мужчины уже почти перестали на это надеяться. Бутылка минералки, так удачно купленная таксистом в ларьке, закончилась давным-давно, а солнце всё не уходило. Оба почти всё время днёвки молчали, перебросившись лишь десятком фраз, назвав свои имена и стараясь не шевелиться.

Прошло часов пять и жара, наконец, начала спадать. Иван почувствовал, что оживает. Заметно оживился и таксист. Было видно, что старику нелегко, но он не стонал и не жаловался, лишь изредка осторожно трогал рукой повязку на своём лице.

— Ваня, надо выбираться отсюда и воду найти надо, еще один такой день в машине мы не выдюжим.

О том, куда именно они выберутся, Иван старался не думать, но со словами старика он был полностью согласен — ещё один день в этой печке они не выдержат.

— Ты, Иваныч, не напрягайся. Я тебя понял. — Маляренко взял нож и снова полез наружу.

К утру Иван устал так, как никогда в своей жизни не уставал. На трехметровый коридор шириной сантиметров в сорок Иван потратил всю ночь и раннее утро. Что это был за кустарник, Ваня не знал, но он искренне его ненавидел. Толстенные двухсантиметровые ветки росли так густо, что иногда между ними невозможно было протиснуть руку. Вдобавок ко всему они были невероятно упругими и плохо поддавались ножу. С топором или с ножовкой Иван управился бы гораздо быстрее, но чего не было — того не было. Лишь поздним утром, совершенно измотанный и голодный, Маляренко выбрался на свободу.

Иваныч лежал на заднем диванчике своей "Волги" и думал. Боль уже почти не мешала сосредоточиться, всё лицо как-будто онемело и уже не чувствовалось. На своём веку, за семь десятков лет, таксист много чего повидал и теперь ясно сознавал, что если максимум через сутки ему не окажут медицинскую помощь, то дела его совсем будут плохи. Иваныч снова осторожно потрогал повязку и нащупал пуговицу. Рубашка. Старик глубоко вздохнул — предчувствие его редко обманывало. Вот и сейчас Иваныч ожидал неприятности. Вчера днём он не поверил тому, что кричал с крыши клиент. Степь, море... Какая степь? Отродясь степи в округе не было! Иваныч решил, что пассажир умом тронулся или пьян. Но голос Ивана, так потом представился пассажир, так дрожал от страха, что Иваныч поверил. Всю ночь он сквозь дрёму слышал удары ножа в зарослях непонятного кустарника и приглушенный мат. Несмотря на то, что он всю жизнь прожил в городе среди тайги, Иваныч был невеликим охотником и знатоком флоры и фауны, но такого кустарника он никогда не видел и это лишний раз убеждало в правдивости слов Ивана.

"А ведь помру я тут, если буду так лежать. Надо выбираться".

Иваныч поднялся, осторожно вылез из машины и пошел, глядя из-под повязки одним глазом, по узкой просеке вслед за своим пассажиром.

Маляренко устало сидел в теньке, привалившись спиной к плотной стене из веток, и изучал свои ладони. Выглядели они, мягко говоря, не очень. Слева зашуршали кусты и из них, прикрывая лицо руками, выбрался таксист. И замер. Из-за повязки на лице невозможно было понять, о чём он думал, но догадаться было не сложно. Маляренко тоже глянул на простор, открывшийся впереди, невесело усмехнулся и кивнул на место рядом с собой.

— Садись, Иваныч. В ногах правды нет.

— Насиделся уж. Давай дорогу искать что ли. — Невнятно пропыхтел старик. Было видно, что эти три метра пути ему дались нелегко. Иваныч огляделся по сторонам. Постоял минуту, что-то обдумывая, а потом махнул рукой на холмы.

— Туда пойдём.

Маляренко посмотрел на желанное море и пожал плечами.

— Ну пойдем.

Глава 5

В которой Иван решает следующую проблему.

Как и большинство современных горожан, Иван, выросший в благополучной и обеспеченной семье, любил покушать. Кто-то ест умеренно, кто-то — нет. Маляренко питался средне, обжорой он никогда не был, но ценил хорошую кухню и свежие продукты. А особенно Иван Андреевич ценил в питании его регулярность. И сейчас, топая вслед за таксистом в сторону холмов, очень надеялся обнаружить за ними дорогу и придорожное кафе. Да хотя бы и магазин. Да хоть бабку с пирожками. Прошло уже больше суток с тех пор как Ваня ел в последний раз, в животе очень громко урчало и настроение от этого портилось.

Если бы не голод, усталость, боль в руках от порезов, ссадин и ожогов, то Иван, как человек, не чуждый прекрасного, несомненно обратил бы внимание на прекрасные виды, окружающие его и его спутника. Степь переливалась рыжим, жёлтым и белёсым. Одуряюще пахло разнотравьем и морем. Тёплый ветерок часто сменялся порывами горячего ветра, временами такого сильного, что в ушах стоял постоянный свист и приходилось повыше поднимать воротник куртки. А самое главное — воздух был чист, вкусен и немыслимо прозрачен, отчего терялось ощущение перспективы и можно было легко ошибиться в расстоянии.

— Слышь, Иваныч, погоди, не беги так. Походу я с расстоянием напутал.

— ...........

— Дед! Ветер шумит, не расслышал.

Старик устало обернулся и остановился. Было видно, что поход даётся ему тяжело.

— Не отставай, парень. Поднажми. Скоро дойдем.

"Ну, дед!"

Иван подумал о пирожках, которые его ждут и поднажал.

По закону подлости за грядой холмиков никаких дорог и бабок с пирожками не обнаружилось, а была лишь бескрайняя степь с торчащими там и сям деревьями и с какими-то возвышенностями на горизонте. Судя по тому, что их еле было видно, то они были очень далеко. Иван оттёр пот и уселся на самой макушке плоского холма лицом к морю. На зрение он никогда не жаловался, а с возрастом у него начала развиваться дальнозоркость, так что полюбоваться видом с высоты он мог всласть. Рядом на горячую землю с уже пожухлой травой со стоном упал дед. Видимо и у него запас прочности был не беспредельным. Отсутствие дороги или любых других следов деятельности человека, подействовало на него угнетающе и за последние пять минут, что они были на вершине, он не произнёс ни слова.

— Ничего, Иваныч. — Попытался ободрить его Маляренко — Прорвёмся. Вон смотри. Справа, у моря что-то вроде рощи виднеется. А слева... Воооооон там, вдалеке, вроде бы скалы какие то. Ты мне лучше посоветуй, где ж тут вода может быть?

Иваныч аккуратно сел, придерживая рукой повязку на лице.

— Видишь кое-где кустарники? Надо идти к морю. От одного к другому. — Слова старику давались нелегко. — Может они растут около воды. Да и в тенёк бы.

Маляренко снова глянул на небо. Это было не небо. Это был бездонный океан ультрамарина. Не было видно ни одного облака или инверсионного следа от самолёта. По прикидкам Ивана на солнце было никак не меньше тридцати пяти градусов. И если бы не ветер, пусть и тёплый, то он давно бы изжарился.

С тоской вспомнились три пары солнцезащитных очков, оставленных дома.

— Да, дед. Тенёк нам бы точно не помешал.

На обратном пути дед спёкся. Не дойдя до "клумбы" с машиной метров двести, старик просто молча сел на землю. Иван с трудом дотащил на себе грузного деда до тени.

— Всё. Привал.

— Я здесь останусь. А ты ступай дальше. Ищи воду.

— Пять минут перекур.

— У меня папиросы в машине. — Дед неожиданно засуетился. — Сейчас схожу.

— Да сиди ты! Не курю я.

Настроение у Ивана опять начало стремительно портиться. Жажда и голод навалились с новой силой, ко всему прочему он чувствовал, как пылает его лицо. Это было скверно. Загар на светлую кожу Маляренко ложился с трудом.

— Дед, давай свою кепку. Я. Иду. Искать.

Отойдя от парковки, так Иван мысленно обозвал ту "клумбу", где стояла "Волга" деда метров на сто, Маляренко решил сориентироваться. В пределах видимости были роща и ещё три "клумбы". Но роща была далеко, никак не меньше пары километров, а вот один из кустарников, с парой торчащих из него деревьев, был совсем близко. Легко дойдя до него за три минуты и спугнув по пути массу птиц, Иван увидел совсем неглубокий распадок, выходящий прямо из "клумбы", по глинистому дну которого едва-едва тёк слабенький ручеёк. Вода была найдена.

Несмотря на страшную жажду Маляренко не утратил способность думать. Он не стал пить воду из ручья, потому что гораздо больше жажды и голода Иван боялся подцепить какую-нибудь дикую заразу. Еще в армии он был свидетелем того, как его сослуживец, призванный из глухого аула, несмотря на активно вбиваемую кулаками сержанта привычку к чистоте и гигиене, за месяц учебки буквально сгнил. А работа в пищевом бизнесе слишком хорошо просветила Ивана насчет всевозможных микробов, палочек и прочих возбудителей. К чему может привести банальная диарея в этих условиях, Ваня представлял себе очень хорошо. Маляренко содрал с себя насквозь пропотевшие куртку и рубашку, намочил ее и тщательно обтерся холодной водой. Какое это было наслаждение! Смыв с себя кровь и пот, Ваня решил отдохнуть и забрался в густую тень кустарника у самого ручья.

Через полчаса отдохнувший и посвежевший Иван с мокрой чалмой на голове обошёл свой оазис. Обход показал, что родник где то там — внутри непролазных зарослей. Самым же неприятным открытием оказались следы животных, отпечатавшиеся на глинистом дне распадка. В следах Маляренко не разбирался, потому что ни охотником, ни просто туристом он не был, но некоторые следы Ивану очень не понравились. Следы были крупные и их было много. В этот момент до Маляренко дошло, что ему "повезло" наткнуться на единственный в округе водопой. Ваня представил диких зверей пьющих здесь водичку и сильно пожалел, что оставил нож у Иваныча. Но делать было нечего — пить хотелось все сильней. Не помогала даже мокрая рубашка на голове. Уходить просто так было нельзя. Иван отчётливо понял, что ему придётся за эту воду побороться. Найти другой источник он может и не успеть. Мутная глинистая водичка не выглядела питьевой, но другой просто не было.

"Я смогу, я сделаю, я сделаю, я смогу, я сделаю... вода уходит, надо ее собрать. А как? Запруда. Сделаю запруду в распадке! Вода соберется, муть осядет, а остальное через рубашку отфильтрую и прокипячу! Точно. А из чего строить?"

Взгляд Ивана лихорадочно метался по траве, кустам и кроне дерева.

"Из дерева не получится... из земли — размоет. Камни! Точно. А где их взять? В траве не видно".

Ваня повернулся к ручейку. Кое-где там и сям из суглинка торчали мелкие камешки. Потратив кучу времени и едва не сойдя с ума от близости воды, из собранных камешков, прутиков, комков глины и песка Иван соорудил нечто, отдаленно напоминающее плотину. Упав рядом, Маляренко с жадным интересом стал наблюдать, как потихоньку вода стала наполнять запруду.