Война империй

Тихоокеанскую эскадру, оправляющуюся от внезапного удара и всех понесенных потерь, ждали еще и перемены в руководстве — командующего ею О.В.Старка после таких сокрушительных итогов начала войны с 1 февраля сменил на его посту С.О.Макаров, спешно выехавший из Санкт-Петербурга к новому месту службы и прибывший в Порт-Артур уже 24 февраля. А одним из младших флагманов при Макарове был назначен, по его собственной настоятельной просьбе, до сих пор остававшийся в Порт-Артуре В.Ф.Дубасов. Для Макарова же, более того, фактически была введена новая должность — командующий флотом Тихого океана, круг полномочий на которой, к неудовольствию Е.И.Алексеева, делал Степана Осиповича в определенной мере независимым от наместника и расширял его возможности действовать на собственное усмотрение в деле руководства морскими силами в Порт-Артуре и Владивостоке.

ї 3. "Но перед вражеской силой свой не спустили мы стяг..."

Драматично для русских ситуация сложилась не только в Порт-Артуре, но и в корейском порту Чемульпо. С 29 декабря 1903 года в нем в качестве стационера находился крейсер "Аврора" (командир — капитан 1 ранга Е.Р.Егорьев), доставивший отряд забайкальских казаков для усиления охраны посольства России в Сеуле. 5 января 1904 года к нему присоединилась канонерская лодка "Гиляк".

Обстановка в Корее на момент прибытия в Чемульпо "Авроры" описывалась командирами прежних тамошних стационеров — крейсера "Диана" и канонерской лодки "Кореец" — как в целом спокойная. Той же точки зрения придерживался и российский посланник в Сеуле, рекомендовавший даже уменьшить охрану русской миссии, оставив лишь отряд моряков.

Однако уже вечером 30 декабря 1903 года, после ухода "Дианы", на борт "Авроры" была доставлена шифровка посла России в Сеуле с извещением, что, по сведениям императора Кореи, десять японских военных кораблей направляются в Чемульпо.

С учетом полученных сведений о выходе японцев к Чемульпо командир "Авроры" 8 января послал канлодку "Гиляк" для обследования наиболее удобной для высадки десанта бухты Асан, расположенной в 20 верстах от Сеула и линии Фузанской железной дороги. "Гиляк", вернувшись к вечеру, сообщил, что ни кораблей в бухте, ни войск, или следов их высадки на берегу не обнаружено. В этот же день, успокаивая общую настороженность, командир японского крейсера "Чиода" пригласил командиров всех иностранных кораблей в Чемульпо на обед, на котором всячески подчеркивал миролюбивую позицию Японии и ее желание разрешить конфликт бескровно. Несколько смазали результаты его усилий ставшие известными русским от французов 9 января сведения о секретном предписании японского консула поставщикам в порту снабжать русские корабли на рейде, невзирая на политические обстоятельства и даже в случае войны.

Тем не менее, несмотря на уже вполне зримые следы приготовлений японцев к боевым действиям и настойчивые просьбы Егорьева покинуть со своими кораблями Чемульпо, дабы не оказаться под ударом в случае начала военного конфликта, русский посол в Корее А.И.Павлов такого разрешения не давал.

С получением приказа о начале войны с Россией 24 января в 14.00 4-я дивизия контр-адмирала Уриу в составе трех крейсеров ("Нанива", "Нийтака" и "Такaчихо") вышла из Сасебо, имея приказ эскортировать транспорты с десантом для захвата корейских городов Чемульпо и Сеул. Сразу после выхода крейсера соединились с тремя войсковыми транспортами ("Дайрен-Мару", "Хейждо-Мару" и "Отару-Мару"). На двух из них находилось 4 сводных батальона из состава 23-й бригады 12-й пехотной дивизии, третий транспорт нес припасы и средства обеспечения десанта.

25 января в 16.30 отряд Уриу встретился с главными силами флота у острова Сингл, получив подкрепление броненосным крейсером "Асама" из 2-й дивизии и легким крейсером "Акаси", а также 8-й и 14-й миноносными флотилиями. В этот же день Павлов в очередной раз отказался от предложения Егорьева покинуть порт на "Авроре" под посольским флагом, а "Гиляк" с вице-консулом З.М.Поляновским вывести под флагом консульским.

В полночь 26 января японский крейсер "Чиода" вышел из гавани Чемульпо на соединение с эскадрой Уриу (1 броненосный, 5 легких крейсеров, 8 миноносцев, 3 транспорта с десантом), встретив ее в 8.00 у острова Бейкер и сообщив последние сведения о диспозиции в порту (помимо русских кораблей, там находились английский, французский, итальянский и американский стационеры).

О наличии поблизости от Чемульпо крупных сил японцев Егорьеву стало известно около 17.00 26 января, когда вернулась в порт канлодка "Гиляк", ранее вышедшая в Порт-Артур с дипломатической почтой. Как сообщил ее командир, на подходе к порту он встретил японскую эскадру, охранявшую транспорты, а в 16.00 лодку атаковали торпедами японские миноносцы. Торпеды прошли за кормой, "Гиляк" в ответ произвел несколько выстрелов из малокалиберных орудий, которые также не привели к попаданиям, но спугнули противника и позволили лодке, оторвавшись от преследования, вернуться в Чемульпо. Впрочем, практически сразу после "Гиляка" на рейде появились и японские корабли — "Чиода", "Такачихо" и миноносцы. Вскоре к ним подтянулась и вся японская эскадра...

Японцы, рассчитывая, что русские, не имеющие достоверных сведений о начале войны (в первую очередь в силу приказу Министра связи Японии от 23 января о задержке на 72 часа, а в особых случаях и изъятии отправляемых из Кореи международных телеграмм), не рискнут атаковать их транспорты в нейтральном порту, в 17.30 начали высадку десанта в Чемульпо. Что ж... В полной мере их ожидания могли бы реализоваться, будь на месте командира "Авроры" менее пассионарный по складу характера командир. Но Егорьев был из людей другой породы, и его стараниями далеко не все у японцев прошло так, как ими планировалось.

Сразу по прибытии эскадры Уриу в Чемульпо Евгений Романович в очередной раз запросил Павлова о возможных инструкциях для его кораблей "ввиду явно недружественного поведения кораблей японского флота в нейтральном порту" (имелись в виду японские миноносцы с расчехленными орудиями и минными аппаратами, ставшие между русскими кораблями и местом высадки японцев на берег). Но посланник, все еще не осведомленный об официальном разрыве Японией отношений с Россией, медлил, не желая давать разрешения на любые действия "Авроры" и "Гиляка", могущие стать поводом для обвинений России в развязывании конфликта.

Тем не менее, достаточно реалистичная оценка командиром "Авроры" происходящего в Чемульпо как последних приготовлений к нападению стала поводом для проведения Егорьевым в ночь с 26 на 27 января совещания с командиром "Гиляка" Беляевым, на котором было приказано готовить корабли к бою. На канонерке и крейсере выбрасывали за борт лишнее дерево (причем часть деревянной утвари вылавливали из воды самые предприимчивые местные жители), передавали на "Сунгари" большую часть шлюпок, которые в бою, скорее всего, были бы без всякой пользы уничтожены, разворачивали лазареты и перевязочные пункты, устраивали местную защиту наиболее важных частей от осколков из сетей заграждения, стальных тросов, брезента, коек и мешков с песком, разводили пары во всех котлах, проверяли и перепроверяли орудия, минные аппараты и боевые припасы к ним. На "Гиляке", помимо того, сняли стеньги всех мачт для затруднения определения противником дистанции до лодки. Командиру парохода "Сунгари" после получения на то разрешения от агента КВЖД было велено подготовить свое судно к затоплению в случае угрозы захвата японцами, для чего на него был переправлен с грузом взрывчатки отряд моряков, прежде охранявший русскую дипломатическую миссию.

Тревожная ситуация со всей своей суровой определенностью разрешилась лишь к 7.30 27 января, когда на "Авроре" был получен ультиматум от Уриу, сообщавший о начале военных действий между Японией и Россией и гласивший, что в случае, если русские корабли не выйдут в море до 12.00, то уже в 16.00 они будут атакованы японской эскадрой прямо на рейде Чемульпо.

К моменту получения русскими ультиматума в порту из японских кораблей оставались лишь транспорт "Хейджо-Мару", задержавшийся из-за ожидания части своего экипажа, и крейсер "Чиода". И именно этим кораблям выпало стать первыми пострадавшими в Чемульпинском бою — уже в 8.03, тактично дав катеру парламентеров отойти подальше, после команды Егорьева "Что ж, господа, дольше ждать нам нечего. К бою!" русский крейсер снялся с якоря и практически одновременно открыл огонь по японцам. Спустя четыре минуты к нему присоединился и "Гиляк".

Е.Р.Егорьева знали на флоте как широко образованного и опытного моряка, которого уважала вся команда. Его стараниями на крейсере было полностью изжито рукоприкладство и среди экипажа поддерживался по-настоящему товарищеский дух. "Аврора" под руководством Егорьева являла собой образцовый корабль, содержавшийся в полном порядке и неоднократно бравший первые призы на эскадренных стрельбах.

Но, кроме того, Евгений Романович был известен еще и своим бесстрашием. И после окончательного прояснения обстановки он не стал терять время на возможные дипломатические экивоки, которые вряд ли бы позволили избегнуть схватки, раз уж японцы готовы были атаковать русские корабли даже в самой Чемульпинской гавани. Вместо этого он сам нанес удар по противнику, находившемуся в зоне досягаемости, всеми доступными средствами. По поводу же возможной реакции на этот шаг со стороны командиров кораблей иных представленных в Чемульпо наций Егорьевым была сказана ставшая впоследствии известной фраза:

— А с протестами прочих здешних стационеров, господа, будем разбираться по завершению баталии. Во всяком разе, те из нас, кто до этого доживет.

Свое основное внимание в начальной фазе боя "Аврора" уделила японскому транспорту, работая по "Чиоде" в основном противоминным калибром. На дистанции, отделявшей к тому моменту "купца" от русского крейсера, и при мизерной скорости не успевшей развести пары мишени русские комендоры довоенной выучки практически не промахивались. В результате спустя одиннадцать минут с момента начала сражения и два с половиной десятка попавших в цель шестидюймовых снарядов не успевший убраться подальше от "разгневанной богини" "Хейджо-Мару" уже не имел хода, горел и тонул, а остатки его команды спешили убраться с обреченного судна.

"Чиода", в отличие от транспорта, не была простой добычей — крейсер практически сразу после первых же залпов "Авроры" дал ход, активно маневрировал и вел ответный огонь. Однако же осуществиться вынашиваемым его командиром Мураками Какуити в течение всего января планам по уничтожению русского крейсера силами только лишь своего корабля сбыться было не суждено.

Уже первые минуты перестрелки и первые попадания противников друг в друга показали, что, даже не смотря на лучшее бризантное действие японских снарядов, полуторапудовый 120-мм боеприпас для корабля в 6000 тонн все-таки менее чувствителен, чем вдвое более тяжелый русский шестидюймовый для вдвое меньшей по водоизмещению "Чиоды". Тем более что три попавших в японский крейсер таких снаряда в 8.24 были подкреплены еще и одним восьмидюймовым с "Гиляка".

Прежде чем подключиться к бою "Авроры" с "Чиодой", "Гиляк" согласно оговоренному еще ночью плану открыл огонь по силам японского десанта, часть которого продолжала пребывать у береговой черты, заинтересованно наблюдая за разворачивающимися на рейде действиями. Рассеяв огнем вражескую пехоту, не ожидавшую прилета с моря восьми— и шестидюймовых гостинцев и заплатившую за свою ошибку более чем сотней убитых и раненых, и разметав остававшиеся на пирсах штабели выгруженного имущества японских войск, Беляев, не наблюдающий более на берегу законных целей для своих пушек и не желающий затем давать противнику повод обвинять его в обстреле нонкомбатантов в нейтральном порту, свои последующие залпы направлял уже в "Чиоду".

Всего в противостоянии с "Чиодой" в "Аврору" попало четыре японских 120-мм снаряда, причем один не взорвался. "Гиляк" благодаря уловке со снятыми стеньгами попаданий и вовсе избежал. Потери русских в артиллерии были незначительны — одна 75-мм и одна 47-мм пушки на "Авроре", на "Чиоде" же одно 120-мм орудие было уничтожено и еще одно повреждено, выведены из строя были и два малокалиберных орудия. В свете этого Мураками, реалистично оценивший свои перспективы против двух кораблей, лучше вооруженных и поврежденных менее, чем его собственный, поспешил убраться с места боя для соединения с возглавляемой броненосным крейсером "Асама" эскадрой Уриу — японский адмирал, чьи основные силы стояли за островом Идольми, получил по беспроволочному телеграфу сообщение от "Чиоды" о русской атаке непосредственно после ее начала и сразу выдвинулся на помощь своим кораблям в порту.

В перестрелке с удаляющейся "Чиодой" комендоры "Авроры" добились еще одного попадания, тем же самым ответили и японцы. "Гиляк" же несколько отстал от крейсеров и из боя временно выпал, причем тому причиной была не только меньшая скорость канлодки — она поджидала пароход "Сунгари", который также начал движение в сторону выхода из гавани. Японцы, видевшие, что за "Сунгари" тянется на буксире караван шлюпок, сочли, что русские планируют использовать пароход в качестве спасательного судна. Правы в такой своей оценке они оказались лишь частично.

Возглавляемые "Асамой" основные силы японцев, к которым к тому моменту успел пристроиться и "Чиода", вступили в огневой контакт с "Авророй" на половине пути от острова Идольми к порту Чемульпо примерно в 8.55. Парадоксально для Уриу, ожидавшего, что русские будут стараться прорваться из гавани, "Аврора" и "Гиляк" маневрировали, насколько это позволял фарватер, под снарядами его кораблей на дистанции в 35-40 кабельтовых, сами энергично стреляли в ответ, но... в открытое море не торопились. За их бортами вне досягаемости японской артиллерии держался "Сунгари".

"Аврора" с момента встречи с эскадрой Уриу вела огонь только по "Асаме", "Гиляк" сообразно полученным еще до боя инструкциям из восьмидюймовых пушек также стрелял по "Асаме", а из шестидюймовок — по "Чиоде". В свою очередь, "Аврора" в этом противостоянии была мишенью для "Асамы", "Чиоды", "Нанивы" и "Такачихо", а по "Гиляку" вели огонь "Акаси" и "Нийтака".

Расклад "один против четырех", разумеется, был совсем не в пользу русского крейсера, но Егорьева это, казалось, не смущало, хотя "Аврора" и получала куда больше повреждений, чем наносила сама — шесть или семь попавших в "Асаму" шестидюймовых снарядов и три 75-мм не нанесли ей существенного вреда, один снаряд, перелетом угодивший в "Чиоду", также лишь пробил навылет корпус вблизи от форштевня, не взорвавшись. Сам же русский крейсер к началу двенадцатого от многочисленных попаданий потерял убитыми и ранеными около 40 процентов экипажа, почти всю артиллерию (в строю оставалась всего одна шестидюймовка, две 75-мм и столько же 47-мм пушек), имел непрекращающиеся пожары на баке и у четвертой дымовой трубы, крен в 8 градусов на левый борт от подводных пробоин и уже мало напоминал того четырехтрубного красавца, каким он вступал в бой три часа назад. Но единственное пробитие палубы восьмидюймовым снарядом с "Асамы" в 10.44, после которого русские недосчитались одного котельного отделения, почти не сказалось на скорости крейсера — избыточность парообразующих мощностей, числившаяся недостатком проекта, в данном случае невольно сработала в пользу русских.