владыка восточного архипелага

Так, что вага Умару был по-своему прав, когда требовал от меня большего прогресса.

На подъем одновременно двух ракушек у меня ушло всего два дня, а вот на девяти раковинах мой прогресс затянулся.

Учитель, обеспокоенный отсутствием продвижения в учебе, наконец, снизошел до меня и долго стоял рядом, наблюдая, как я, манипулируя потоками силы, одновременно поддерживаю в воздухе восемь ракушек, но, как только пытаюсь поднять девятую, вся конструкция, выстроенная в воздухе, рассыпается.

-Инта,— укоризненно сказал он,— сколько раз я говорил тебе о сосредоточении. Тебе его пока не хватает. Сейчас ты должен все внимание отдать работе с ракушками, а не смотреть краем глаза, что делаю я, или, куда отправилась бага Мина. Для тебя должен исчезнуть весь мир на это время.

Тут он сразу оговорился:

-Конечно, шаман может так делать, только пока учится и в безопасном месте. Как только овладеешь сосредоточением в полной мере, ты должен начать совмещать волшебство и наблюдение за окружающим тебя миром, иначе долго не проживешь.

Я редко слышал от учителя подобные тирады, в учебе он больше пользовался своей дубинкой, синяки от которой у меня не проходили. Однако с каждым днем дубинки я получал все меньше, а учебу все больше.

Через месяц после того, как я в первый раз увидел, силу великого духа, которую стал называть про себя маной, мне уже удавалось спокойно поднимать больше сотни ракушек и кружить их в воздухе причудливыми узорами.

Так, как вага Умару не баловал своих соплеменников подобными развлечениями, мои упражнения собирали десятки любопытствующих детей, гроздьями висевших на пальмах вокруг места, где я тренировался. Периодически оттуда раздавались восторженные вопли, когда закручивалась особо красивая спираль из ракушек.

Дни в учебе проходили незаметно. Постепенно вага Умару стал привлекать меня к лечению больных, каждый день появлявшихся около его катоды.

Вначале я просто стоял и смотрел, как та же сила, что могла превращаться в молнии, или держать в воздухе предметы, под чуткими пальцами учителя проникала к больному органу, и тот под ее воздействием начинал восстанавливать свою функцию.

Потом я начал собирать и передавать ему ману, когда в этом была необходимость. Так, к примеру, случилось уже через несколько дней, как я начал этим заниматься.

Шумная толпа принесла мальчишку, со страшными ранами на голени. Его укусила акула, к счастью это случилось на отмели, и она не могла сразу стащить его в глубину. Прибежавшие на крики взрослые быстро убили хищницу, а мальчишку понесли к шаману.

Я смотрел на лежавшего без сознания парнишку лет восьми с огромной раной, в которой виднелись кости, одна из которых была сломана, и думал, что здесь может помочь только ампутация.

Однако вага Умару думал иначе.

Бага Мина по его приказу тут же принесла циновку, на которую перенесли раненого и шаман сел с ним рядом..

Стоило ему положить руки на рану, как все присутствующие быстро испарились, никто не хотел попасть ваге Умару под горячую руку.

А тот в это время своими не очень чистыми руками сопоставил отломки малоберцовой кости и стянул края раны так близко, как возможно.

Стоя рядом, я отчетливо видел движение маны в его руках. Потом она, мерцая искорками, начала расходиться по коже и мышцам голени. Прямо на глазах края кожи начали разрастаться, закрывая собой срастающиеся мышцы, и через несколько минут рана исчезла, на ее месте оставалось только небольшое углубление.

Вага Умару устало откинулся назад и хрипло приказал:

-Давай силы сколько можешь!

Я положил ему руки на плечи и через секунду чуть не рухнул на землю. Старик высосал все и даже больше.

Ко мне тут же подскочила бага Мина и подала скорлупу кокоса с бодрящим напитком. Я выпил его залпом и устало уселся на землю, рядом с учителем, чтобы смотреть, что он будет делать дальше.

Мальчишка пришел в себя и начал смотреть по сторонам. Он попытался встать, но учитель остановил его рукой. А бага Мина дала ему выпить того же напитка, что и мне.

Когда вага Умару вновь положил руки на голень больного, исходящая из них мана, как бы осветила все сосуды и сухожилия, проходящие в этом месте. Было хорошо видно, как они, извиваясь, удлиняются и срастаются друг с другом.

-М-да, — подумал я скептически, — тут анатомию надо знать на пятерку, если соединишь не то, что нужно, будет не очень хорошо.

Когда учитель закончил свою работу, я понял, что мне до того, что он делает, еще долгие годы учебы и труда.

Однако небольшие порезы и ранки я научился лечить довольно быстро. И вскоре стал лекарем для детей.

Вага Умару с большим удовольствием объявил всему племени, что его ученик будет лечить легкие травмы и раны. Хотя чего он так радовался, мне было непонятно. Все равно к нему с такими травмами никто не обращался. А вот ко мне пошли сначала по одному два, а потом и по десятку пацанов, порезавшихся или подвернувших ногу. Особо шустрые пройдохи, ухитрялись прибегать ко мне по два раза в день.

Потом пошли редкие девочки с матерями, а затем потянулись и девушки, вначале долго демонстрировавшие мне в ритуальной позе все свои прелести, соблазнительно крутя ягодицами, а затем предъявляли к осмотру какую-нибудь маленькую ранку на пальце.

Вага Умару смотрел на их ухищрения с усмешкой, так как давно предупредил, что брать жену мне не позволит еще очень долго. Но девицы то об этом не знали.

Когда начался сезон дождей, я с удивлением понял, что провел в учебе полгода. Время летело незаметно. Прошлая жизнь вспоминалась смутно, потеря жены и детей подернулась легким флером забвения, хотя иногда на меня все же наваливалась хандра. Впрочем, она быстро лечилась дубинкой ваги Умару.

Уже не казалось странным, что живу среди дикарей — каннибалов, пожирающих человеческое мясо, берущих в жены девочек, как только у тех пройдут первые месячные, воюющих с соседним племенем и хранивших на родовых столбах в катодах сушеные головы врагов.

Кстати, у вагу Умару на тотемном столбе висели две засушенные головы шаманов племени Оримба, размером с кулак, и он каждый раз, когда колотил меня дубинкой, показывал эти головы и напоминал, что моя глупая голова может легко оказаться на таком же столбе у шамана этого племени.

Я, однажды, воспользовавшись хорошим настроением учителя, поинтересовался, каким образом он смог добыть такие почетные трофеи.

Каждый воин всегда счастлив, рассказать о своих подвигах и вага Умару в этом ничем от них не отличался. Для начала он рассказал целую историю, как десять дней провел в джунглях, пробираясь к катоде шамана племени Оримба. Потом еще два дня сидел на дереве, ожидая, пока шаман не встанет, так как надо. И тогда он выстрелил в него из короро.

На вопрос, что такое короро Вага Умару продемонстрировал тонкую черную трубку около полутора метров длиной. Все сразу стало понятно, но для приличия, я все же спросил, как из такой трубки можно убить человека, а тем более шамана.

Вага Умару расплылся от удовольствия, при возможности рассказать о своих подвигах, для примера он вытащил из толстого, плотно закупоренного бамбукового ствола, стрелу, у той вместо наконечника имелся тонкий шип, с защитным колпачком из коры. А вместо оперения на стреле был своего рода поршень из какой-то губчатой массы.

-Пойми ученик,— проникновенно сказал учитель,— любой шаман сразу почувствует, что рядом с ним есть владеющий силой духа Уи, и сможет подготовиться к нападению.

Но если не тревожить силу, а пользоваться отравленными стрелами, то шаман ничего не успеет предпринять. Так и получилось. Вначале я убил вагу Раге, затем вагу Вампу, который удачно вышел под мой выстрел, чтобы посмотреть, что случилось с вагой Раге. Потом я отрезал им головы и спокойно добрался домой.

— Инта, через год тебе тоже предстоит убить своего первого врага, может, это будет и не шаман, но ты должен все равно добыть свой первый амулет. А как выделать голову врага в горячем песке, чтобы она не потеряла форму, я тебя научу,— закончил свой рассказ на этой ноте вага Умару.

После рассказа учителя, я уже так беспечно не разглядывал, окружающие нашу катоду, густые заросли. Все время чудилось, что там пробираются вражеские лазутчики Оримба с короро в руках, для того, чтобы под корень извести шаманов племени Тирами.

Заметив мои страхи, вага Умару, хмыкнул и показал приемы, с помощью которых можно обнаружить врага за несколько сотен метров. После чего многообещающе похлопал дубинкой по своей ладони, намекая, как будет проходить проверка усвоения, показанных умений.

Вторая половина сезона дождей подходила к концу, когда учитель сообщил, что пора мне переходить к преобразованию силы духа Уи в молнию. Я с энтузиазмом взялся за новую стихию, но, как и следовало ожидать, сразу ничего не получалось.

Вроде, пока я следил за движениями и преобразованием маны, проводимые учителем, мне все было понятно, но, как только пытался повторить все эти моменты самостоятельно, ничего не получалось. Всего, чего я смог добиться за месяц, была небольшая синяя искра между ладонями. Куда уходила остальная энергия, оставалось загадкой, и сам вага Умару пожимал плечами в недоумении.

Он теперь внимательно наблюдал за моими упражнениями, сообщив, что побаивается, что его ученик может ненароком спалить половину поселка. Когда я пожаловался, что никак не могу научиться контролировать себя, он снял со столба одну из узелковых бечевок и, перебирая узелки, начал рассказывать, что должен делать ученик шамана, который хочет научиться бросать молнию. И тут он сказал интересную фразу:

-Как учил великий белый шаман, Орегану, необходимо, познать самого себя.

Меня, естественно заинтересовали слова насчет белого шамана. Не очень охотно и не сразу, но вага Умару рассказал, что в старые времена на берег племени Тирами приплыла лодка со странным светлокожим человеком. Его хотели убить и съесть, но чужак сам убил нападавших, а остальных обездвижил, в том числе и шамана. Потом, каким-то образом, он сумел договориться с вождями и остался в племени. Много лет он был шаманом, воспитал несколько учеников. Именно тогда, с его помощью племя Тирами победило всех своих врагов и стало доминировать на острове. Но однажды за Орегану приплыла большая лодка, и он покинул Каренану.

Когда вага Умару в первый раз увидел меня, то сразу вспомнил об Орегану, и решил, что я такой же шаман, но потом понял, что великий дух Уи принес меня из другого мира, для какой-то своей цели, а он — вага Умару должен научить меня всему, что знает и умеет.

Но меня в рассказе шамана заинтересовал больше всего тот факт, что где-то в этом мире живут другие люди и племена, так, что можно оставить унылые мысли о том, что придется всю жизнь провести у каннибалов, и надеяться на лучшее.

Я с самого начала понимал, что получить какие-либо теоретические основы искусства, которым владели местные шаманы, не удастся. В ответ на мои вопросы, скорее всего, придется услышать слова, так повелел великий дух Уи, или что-нибудь еще в таком же духе.

Но ничто не мешало принимать эту учебу, не задумываясь, откуда, что берется и как это работает. Может в будущем, если до него доживу, мне удастся разобраться в этих вопросах.

Поэтому я последовал рекомендации учителя и еще больше времени проводил в медитации. И это была правильное решение. Мои молнии становились все ярче и сильнее.

Теперь если я шел по главной улице поселка, взрослые воины, мужчины, раньше обращавшие на меня внимания не больше чем на насекомое, теперь уважительно поднимали в приветствии правую руку.

Тяжкий труд по освоению волшебства был прерван неожиданным визитом ваги Мбару.

Тот пришел один, взволнованный, и сразу обратился к учителю.

-Вага Умару. Настало время проверить твоего нового шамана. Наблюдатели сообщили, что на нашу территорию зашел отряд молодых воинов Оримба. Они, как всегда хотят украсть девушек. Все наши воины рвутся в бой, но я хочу, чтобы молодежь показала себя. И шаманом с отрядом должен пойти вага Инта, — добавил он, безапелляционно.

Вага Умару открыл, было, рот, и сразу его закрыл. В опасное время приказы военного вождя должны выполняться беспрекословно.

-Мне нужно немного времени, чтобы собрать ученика в дорогу,— сказал он.

-Собирай, но быстро,— ответил, вага Мбару и ушел.

-Ну, вот и настал твое время,— радостно сообщил вага Умару,— надеюсь, ты не подведешь своего учителя и вернешься с головой врага, а лучше, если их будет не одна.

Он зашел в катоду и вышел оттуда с новым покрытым воском короро.

-Вот тебе оружие, которым ты сможешь убить шамана Оримба, береги его, я делал его целых три луны, специально для тебя.

Потом он вынес бамбуковый тубус со стрелами и сообщил:— осторожно обращайся со стрелами, поцарапаешь руку — умрешь. Противоядия не существует.

Это я уже прекрасно знал, так, как принимал участие в варке этого яда из здоровенных черных гусениц и красноватой коры небольшого приземистого растения.

На прощание вага Умару протянул меня дубинкой по спине, чтобы я поторапливался и на удачу.

Когда я пришел к месту сбора, там царило радостное оживление, полтора десятка молодых парней, у которых еще не полностью зажили ритуальные рубцы на спине и на порванных ноздрях, возбужденно обсуждали, как они надерут задницу отряду Оримби. В данном случае надрать задницу, означало — убить всех, отрезать головы, освежевать и поджарить пару человек, наесться мяса от пуза, а остальных разделать закоптить и принести в деревню.

Как ни удивительно, я спокойно слушал эти разговоры, и даже не морщился. Хотя человеческого мяса я еще не ел, но не сомневался, что придется это сделать, иначе меня просто не поймут мои соплеменники, и чем тогда закончится дело, неизвестно.

Тут к нам подошел огромный воин, весь в шрамах, его котека была привязана веревкой к груди. За спиной висел меч из черного дерева еще больше размером, чем у ваги Мбагу.

Это был самый сильный воин племени вага Акуни.

Он оглядел все наше воинство и, сделав несколько замечаний, с обожанием смотревшему на него молодняку, приказал нам выдвигаться в сторону леса.

Шагом вага Акуни двигаться не умел. Мы бежали гуськом по джунглям. Командир вел нас известным ему одному маршрутом, и мы послушно следовали за ним. Сейчас я с благодарностью вспоминал колотушки ваги Умару, потому, что если бы не его старания, я бы давно протянул ноги, попав ногой в нору уамары, или поскользнувшись на мокрой коре упавшего дерева, или просто запутавшись в лианах.

Бежал я предпоследним, за мной бежал молоденький парнишка и с оттопыренной губой, через которую был продет колышек. Он, похоже, был очень недоволен, что бежит последним и охраняет мою задницу. Однако, несмотря на мою неплохую тренировку, через полтора часа такого бега я стал выдыхаться и замедлять шаг. Тогда этот мелкий подлец начал колоть меня острием своего копья, когда я особенно выдыхался. Я чувствовал, что еще немного и этот способ перестанет на меня действовать, и я упаду на землю кишащую жуками и муравьями и пусть будет, что будет.