Превозмогая боль, я, не обращая на нее внимания, ощупала тело. Кости, кажется, не сломаны, только губа рассечена, но кровь из нее уже не сочится. Тело болело нещадно.
Я вдруг поняла, что ужасно хочу пить, во рту пересохло так сильно, что я не могла произнести ни слова.
Женщина, отошедшая на шаг от меня, словно догадалась, о чем я подумала.
— Я принесла тебе попить и поесть, — тихо сказала она.
Я оглянулась на нее и с удивлением замерла. Как странно, что только сейчас я обратила внимание на то, как она выглядит. В упор на меня смотрела невысокая девушка, которой на вид можно было дать лет двадцать пять. Почти моя ровесница! Светло-русые волосы спускались по плечам прямыми прядями, темно-карие глаза казались очень большими на маленьком смуглом личике, брови сведены к переносице, и взгляд оттого кажется более выразительным, пристальным каким-то грозным, а улыбка у нее была немного скованной и прохладной.
Но я и не надеялась найти здесь тепло и дружелюбие.
— Где я? — пробормотала я сухими губами, еще раз бегло осмотревшись.
Вместо ответа девушка сунула мне под нос стакан с водой, вынуждая выпить содержимое. Я так хотела пить, что жадно выпила все до дна, ощущая, как вода струится по моему подбородку.
— Это место называется Рынок, — запоздало ответила незнакомка на мой вопрос, поднося ко мне поднос.
— Рынок? — изумленно выдохнула я, следя за тем, как девушка начала раскладывать передо мной еду.
— Меня зовут Мария, — проигнорировав мое изумление, сообщила она. — А тебя как?
Похоже, на мои вопросы, если и ответят, то не сейчас.
— Каролла, — сглотнув, просипела я и осмотрелась.
— Очень хорошо, Каролла, — кивнула девушка, пододвигая ко мне поднос с едой и указывая на него. — Я расскажу тебе обо всем позже, а сейчас ешь.
— Я не понимаю, — пробормотала я заплетающимся языком, не обращая внимания на еду, хотя желудок уже свело от голода. — Что это за место? Что я здесь делаю? И почему меня сюда привезли? — я подняла на Марию удрученный, едва не плачущий взгляд. — Почему именно я? — не скрою, я недоумевала. — Почему я?
— Вальтер никогда не говорит о причинах, — коротко бросила Мария, пожав плечами.
— Кто такой Вальтер? — спросила я. — Это... твой начальник? Это он приказал меня сюда доставить? — огляделась, осознав, что не знаю, где нахожусь, и тут же неуверенно проронила: — Это Прага? Мы в Чехии?
Мария лишь покачала головой, вынуждая меня сглотнуть острый комок, подступивший к горлу.
— Забудь о доме, — холодно выдавила она. — Ты туда никогда не вернешься.
Слишком зловещие слова. Нет в них и проблеска надежды на то, что это могло быть недоразумением или ошибкой. Похитили того, кого хотели похитить. И для определенных целей, о которых мне сейчас так и не довелось узнать.
Со вздохом я опустила голову, осознав, что объяснений от нее не добиться, и поджала губы.
Пришлось приказать себе заткнуться и молча, ни о чём не расспрашивая, съесть всё, что мне принесла девушка. Ничего иного мне и не оставалось. У меня вновь не было выбора.
Меня выпустили из комнаты и показали место, где я находилась, лишь на следующий день, этот уже подходил к концу и, как говорила Мария, гулять по ночным улицам было не лучшим времяпровождением.
Когда я покончила с едой, она собрала тарелки и выскользнула из комнаты, пообещав прийти завтра. И я вновь осталась одна. Наедине со своими мыслями. Она мне так ничего и не рассказала, запоздало подумала я, прислонившись к стене. Серая мрачная комната начинала давить на меня. А неизвестность не просто угнетала, а приводила меня в ужас. Что я здесь делаю? За что? Почему!? Но ответов не было.
Мария пришла на следующий день, отметив по моему лицу, что я плохо спала. А могло быть иначе?.. Я промолчала, а она, накормив меня завтраком, приказала следовать за собой. И вывела меня в город.
Это был Рынок, Мария не солгала. Рынок в прямом смысле этого слова.
Только я так и не поняла, что именно здесь продают и что покупают.
Усеянная однотипными одноэтажными домиками, небольшими ларьками, магазинчиками, пестрящими яркими вывесками и плакатами, заставленная многочисленными автомобилями, площадь была огромной. Не обычная площадь, она будто являлась центром небольшого средневекового города. Ряды, заставленные палатками, кишащие выкрикивающими что-то людьми, стояли друг к другу так близко, что протиснуться между ними почти не представлялось возможным.
Здесь было очень многолюдно. И каждый что-то кричал, продавал, подсовывая в лицо разноцветные ткани, клетки с животными, украшения, нацепленные на тело, вазы и цветочные горшки, глиняные изделия и потрепанные книги. Лица мелькали одно за другим, они улыбались, кривились, часто моргали, хохотали, а мне казалось, я схожу с ума. Создавалось ощущение, что я нахожусь в центре улья, застигнутая врасплох обжигающей волной, рванувшей с вершины гор бурлящим потоком, а надоедливые пчелы разъедают мозг своим жужжанием, словно нарочно. Казалось, шум оглушает. Хотелось заткнуть уши.
— Следуй за мной, Каролла, — крепко держа меня за руку, говорила Мария. — И не пытайся бежать, мы здесь будто в ловушке. Площадь обнесена оградой, а на выходе стоит охрана. Не говоря уже о конвоирах.
Я сглотнула и оглянулась. Продавцы стал понемногу отставать от нас, предлагая свои товары другим.
— Что это за место? — спросила я, взглянув на девушку.
— Это Нижний Рынок, — тихо сказала Мария, держа меня за руку. — Сюда попадают все без исключения.
— А есть еще и Верхний? — посмотрела я на нее, а потом изумленно добавила: — То есть как... все?!
Мария не утруждала себя объяснениями. Она была логична, немногословна и рассудительна.
— Да, есть Верхний Рынок, — коротко бросила она. — Как только прибудет Вальтер, он решит, что с тобой делать, — добавила она, не глядя на меня, а я сглотнула.
— Он должен вернуться через пару дней. У него дела, — продолжила она. — А пока ты на моем попечении.
Я посчитала за лучшее никак не прореагировать на ее слова, лелея мысли о побеге.
Я предполагала, что смогу убежать, как только меня вновь выведут на улицу, рассчитывала и строила планы, как буду добираться до дома, но даже саму мысль о побеге у меня выбили из-под ног в один миг. Когда на следующий день Мария завила, что Вальтер запретил мне выходить на Рынок, пока он не приедет.
И надежда стремительно растаяла, даже не успев созреть в моем сознании.
Но все те дни, что я, сидя в освещенном лишь тусклым дневным светом, проникавшим сквозь маленькое оконце, помещении с голыми стенами, ожидала возвращения того, кто должен был решить мою судьбу, я ни на мгновение не отпускала мысли, что мне все же удастся бежать. Пусть даже после приезда Вальтера.
Расспрашивать Марию, которая заходила проведать меня каждый день, о том, что со мной будет после приезда ее начальника, я не считала нужным, так как была уверена, что ни о чем узнать мне не удастся до тех пор, пока мне сами не решат обо всем рассказать.
А решили, или точнее, разрешили, это сделать уже после того, как меня навестил сам Вальтер.
Тот, по чьей милости я здесь и находилась.
Это потом я поняла, что если бы не он, то кто-нибудь другой. А тогда я, даже не будучи с ним знакомой, питала к этому человеку злость, смешанную с презрением.
Он ввалился в мою комнатку, которую я мысленно нарекла тюремной камерой, поздно вечером через четыре дня после моего похищения, когда мое тело отпустила тупая боль, оставляя после себя лишь синяки с запекшейся кровью, рассеченную бровь, растерзанную зубами губу и ссадины на лице.
Вальтер, оказавшийся широкоплечим мужчиной невысокого роста с мускулистой шеей, поседевшими висками и маленькими узенькими глазами-щелочками, ввалился ко мне внезапно, без предупреждения, мгновенно заполнив собою небольшое пространство помещения, широко расставив ноги и подбоченясь.
Выловил мою фигурку из полутьмы комнаты и уставился на меня.
За его спиной, застыв в нерешительности, на меня исподлобья поглядывала и Мария.
— Ну, Каролла, — пробасил мужчина, сделав ко мне резкий шаг, — ты немного пришла в себя?
Я посчитала нужным не отвечать и продолжала молча сверлить его взглядом, опустив подбородок.
— Мария сказала, что тебя били, — сказал мужчина, поравнявшись со мной и наклонив голову набок, рассматривая мое поцарапанное лицо, а потом грубо стиснул мой подбородок своими крупными пальцами, рассматривая ссадины. — Это правда? — спросил он напрямик, заглянув мне в глаза.
Меня передернуло от его прикосновения, но я удержалась оттого, чтобы не отскочить к стене.
— Да, — сглотнув, проговорила я и вздернула вверх подбородок. Наверное, это был чересчур вызывающий жест, за который можно было поплатиться новым избиением, но отчего-то мне было уже все равно.
Вальтер окинул меня тяжелым взглядом и втянул в себя воздух.
— Мария! — крикнул он, обратившись к девушке, и та стремительно подскочила к нему, смиренно опустив голову. — Свяжись с Аласдэром, пусть немедленно прибудет ко мне. Мне нужно будет потолковать с ним о правилах, которых никто не в праве нарушать, — слова его звучало зловеще, и я поежилась.
Мария же отчаянно закивала головой, по-прежнему не решаясь произнести ни слова.
Вальтер тем временем смотрел на меня, не отводя взгляда. Прищурился, скользнул рукой по моему лицу, касаясь щек и висков, разгладил складочки на лбу, провел вниз до подбородка, осмотрел щеки и уши, увидев шрам на щеке, нахмурился. Вызывающе заглянул в глаза и жестко улыбнулся, скривив губы.
— Диковинная штучка, — не без удовольствия проговорил он хищно.
Дотронулся до моих волос, которые гладкими прядями струились по плечам и спине, натянул их на себя.
— Волосы шикарные, шелковистые и длинные, — наклонившись, он коснулся их губами, а затем втянул носом аромат. — Ммм, ваниль? Великолепно! — он вновь заглянул мне в глаза. — Да и глаза ничего, зеленые сейчас редкость, — он поморщился, продолжив осмотр. — И хотя сомневаюсь, что будет спрос, попробовать все же стоит, — он вновь хищно улыбнулся, но улыбка его, скорее, напоминала оскал.
— Девственница? — напрямую спросил он меня, поджав губы.
Я изумленно приоткрыла рот. Он же не думает, что я стану отвечать?!
— Ты меня не слышала? — громче сказал он, сведя брови и пронзая меня предупреждающим взглядом. Но я молчала, упрямо поджав губы. — Каролла!? — рявкнул он неожиданно, и я задохнулась от испуга.
— Нет, — пробормотала я, надеясь на то, что он не разгадает лжи. — Нет...
Вальтер помрачнел и сквозь зубы выдавил:
— Ну, ничего. Подойдешь и такая...
— Что вы сделаете со мной? — перебив его, отважилась спросить я, опасаясь, что так ничего и не узнаю.
Жесткие пальцы стиснули мой подбородок, и я поморщилась от боли.
— Мария! — крикнул мужчина на светловолосую девушку. — Что она знает о том, куда попала?
Разговаривая с Марией, он не отводил от меня хлесткого, пристального взгляда, что само за себя говорило о том, что меня считают никем.
— Ничего, мой господин, — сказала та уверенно. — Я посчитала неуместным рассказывать ей все, пока вы не осмотрели ее и не решили, что с ней делать.
Губы его дрогнули, он изобразил на лице подобие улыбки, а меня обдало холодом с голов до пят.
— Правильно, — выдохнул он мне в лицо, наклонился, заглянул в самую суть моего существа и жестко оттолкнул. — Расскажи ей то, что она должна знать, и не более, — приказал Вальтер, сделав несколько шагов по комнате, словно меряя ее своими широкими шагами, и остановившись у двери. — Готовь ее к аукциону в Верхнем Рынке. Завтра, в девять вечера.
— Хорошо, мой господин, — подчинилась Мария.
— Аукциону?.. — взволнованно выдохнула я, обретя способность говорить. — К какому аукциону?
Вальтер обернулся в дверях и бросил на меня острый взгляд.
— Мария, объясни ей всё, — коротко бросил он и стремительно вышел из моей камеры.
Едва он ушел, я обратилась к Марии, дрожа всем телом. Сердце колотилось в груди, как сумасшедшее.
— Что это значит?! — неистово закричала я. — Что за аукцион?! Зачем меня к нему готовить?!
Я понимала, что мой крик начинает сходить до истерики, но ничего не могла с этим сделать и заставить себя успокоиться.
— Меня... хотят продать? — тихо проговорила я, чувствуя, что слезы рвутся изнутри меня рваным воплем. — Так? В бордель, да? На порностудию? — допытывалась я. — Ответь мне! — воскликнула я, хватая Марию за руки и поворачивая к себе лицом. — Что все это значит!?
Девушка плотно сжала губы, а потом выдохнула совершенно без эмоций:
— Мне жаль.
Я выпустила ее плечи из своего захвата, такими безнадежными мне показались слова девушки.
— Мне жаль, что ты оказалась здесь, — повторила Мария. — Но это было неизбежно, ты потом все поймешь. Если бы не Вальтер, то кто-нибудь другой обязательно, нам нужны такие, как ты.
— Такие, как я?.. — обессилено выговорила я, глядя на Марию помутившимся взглядом. — Меня хотят продать? В бордель, да? — я поняла, что начинаю оседать на холодный мраморный пол.
— Ты даже не представляешь, куда ты попала, девочка, — проговорила Мария, покачав головой. — Ты даже не представляешь!..
3 глава
Вопросы и ответы
И я, действительно, не представляла. До тех пор, пока Мария не объяснила мне. И пока я не побывала на том самом аукционе, к которому меня готовили.
Какая мучительно отвратительная мерзость! Неужели в этом мире существует подобный беспредел?!
Хотя о чем я говорю! В этом мире... Черт побери, я уже далеко за пределами того мира, который раньше знала! Передо мной разверзлась бездна того мира, в который меня затащили против воли. Мира жестокого, кровавого, ужасающего своей жестокостью и безжалостностью. В этом мире не было места таким, как я. То есть, конечно, место для меня было, но оно было далеко от идеального или приемлемого.
Это было положение раба. Если не по праву рождения, то по воле судьбы.
Вы верите в ирреальность? Верите, что мир, та действительность, что вас окружает, не мнимая иллюзия, не фантазия, не выдумка, не сказка? Что это реальность? Задумываетесь ли, что существует нечто совсем иное, там, за гранью, за пределом возможностей и условностей?
Другой мир... Иной. И этот мир живет своей жизнью, более жестокой, дикой, враждебной к чужакам.
И этот мир существует за гранью, за чертой, за той параллелью, невидимой границей, что разделяет настоящее и рациональное от несбыточного и иррационального. Он существует совместно с тем, к чему я привыкла, но в отдаленном, завуалированном, известном лишь избранным, анклаве.
Свое государство. То, которое управляет всеми остальными.
Этот мир, находящийся по ту сторону зеркала, тоже существует. Вопреки тому, верю ли я в это или нет.
Этот мир существует, и им правят они, — исчадия ада, порождения тьмы, родовитые династии, никому не известные, всевластные и всемогущие, от всех спрятанные под яркими масками и большими деньгами.
