Человек в шляпе и призраки прошлого

— Вы совершенно правы, большая часть построек была сооружена при внуке Люциуса — графе Ференце, во время большой войны. В те годы по старой горной тропе проходили самые разнообразные армии — поляки, турки, венгры. Даже испанские терции короля Бальтазара добирались до наших краёв. Да и как вы справедливо заметили, после падения Габсбургов добрым католикам в наших краях надолго стало не слишком то уютно. В общем, у Ференца был повод укрепить и перестроить замок.

Я кивнул. Хмурые старые бастионы выглядели достаточно убедительно даже для многочисленной армии, а крутые склоны не давали разместить вокруг осадную артиллерию. Предки Ласло явно знали толк в фортификации.

* * *

*

— Вот выпейте...

Я вернулся к реальности. В данный момент реальность предстала образом Яна Старека с подносом и стаканом воды.

— Спасибо.

Я осушил стакан.

— Боюсь, я наговорил лишнего, пан Танкред, — вздохнул галантерейщик, клянусь, если бы я что-то подозревал...

Позади зазвенел подвешенный к двери колокольчик. В проёме показался укрытое намокшей пелериной кепи патрульного старшины.

— Всё в порядке, пан Янек?

— В полном, пан старшина, хотите сливовицы?

— Я на службе, — смущённо прогудел гость, потупившись и чуть шевельнув густыми усами.

— Значит пива, — сделал вывод галантерейщик, извлекая откуда-то пару огромных кружек, — и не вздумайте отказываться. Вам просто необходимо чуть-чуть посидеть в тепле. На улице такая сырость. Кто будет оберегать наш покой, если вас опять разобьёт ревматизм? Вот и пан Танкред составит нам компанию...

— Фрау Хельмиц сказала, что к вам кто-то ворвался... — оправдательно сообщил старшина, снимая мокрый клеёнчатый плащ и вешая его на рогатую деревянную вешалку у дверей.

— Ей показалось...

Я автоматически выпил поданное галантерейщиком пиво, не ощущая вкуса. Проклятый трансильванец. Он всё-таки своего добился. Я опять утратил связь с реальностью, утонув в воспоминаниях.

* * *

*

Ласло притормозил у парадного входа. С крыльца сошёл грузный человек в тёмном костюме и чёрном котелке. Судя по лицу, он был китайцем или японцем.

— У вас служат довольно интересные люди, — заметил я, выбираясь из машины на хрустящий гравий.

— Увы, после революции всех прежних слуг пришлось уволить, так что теперь я опираюсь на содействие исключительно тех, кого мне удалось встретить во время странствий по миру. С тех пор как закончилась война мне довелось немало путешествовать и заниматься самым разным бизнесом в совершенно неожиданных уголках света... Собственно во время одного из таких предприятий я и повстречал очаровательную Эрику.

Он галантно поклонился. Она чуть зарделась в ответ.

— Да-да, помню, ты тогда ещё работал с какими-то дровяными торговцами из Анголы. Кажется, фирма называлась "Альвец и Перейра"?

— А у тебя отменная память. Да, это были именно они, весьма солидная фирма, мы до сих пор иногда сотрудничаем... Но не будем отвлекаться. Пойдёмте же в дом. Тунг, друг мой, позаботьтесь о багаже, пожалуйста.

Человек в котелке молча кивнул и направился к багажнику. Из машины он показался мне не слишком рослым, видимо из-за плотного, даже коренастого, телосложения, но сейчас я понял, что он чуть ли не на полголовы меня выше. Более стройный и невысокий граф на фоне своего дворецкого так и вовсе смотрелся карликом. Двигался слуга с мягкой и чуть ленивой грацией профессионального борца, и я мог поклясться, что, несмотря на всю грузность фигуры, под чёрным сукном его костюма не скрывается ни капли лишнего жира.

— Господин Тунг, — заметил Ласло, — очень полезный и исполнительный человек, разве что несколько молчаливый, но я привык.

— Где ты его нашёл? — удивилась Эрика.

— В юго-восточной Азии, я там вёл дела с одной... скажем так у нас были общие знакомые и я смог переманить Тунга от них к себе на службу.

Я проводил странного дворецкого взглядом и последовал за графом внутрь.

Обширный холл завершался мраморной парадной лестницей, уходившей на второй этаж. Нижний её пролёт замыкала площадка с двумя пустыми вазонами, в которых, должно быть, некогда располагались пальмы, или ещё какая декоративная растительность. Но сейчас там располагались лишь остатки паутины. Стену между вазонов заполняло внушительное панно, изображавшее трёх граций, каждая из которых символизировала одну из частей канувшей в лету Тройственной монархии. Грации игриво прикрывались гербовыми щитами, уточнявшими которая из них какой фрагмент империи олицетворяет. Блондинка несла эмблемы Богемии, Баварии, Моравии, Тироля и австрийских земель. Шатенка — Венгрии, Трансильвании, Кроатии, Сербии и Далмации. Щит брюнетки был украшен гербами Савойи, Венеции, Романьи, Неаполя, Сицилии и Албании. На заднем плане скромно расположились ещё две смуглые девушки, видимо должные представлять имперские колонии.

Эрика остановилась у картины.

— Красиво...

— До, но увы не современно. Нынешние трансильванские власти считают его слишком верноподданическим и старорежимным... — вздохнул Ласло, — но это семейная память. Мой прадедушка был известным ценителем живописи. Панно написал один художник, подобранный им в Вене... Паренёк был всего лишь театральным декоратором, но на деда произвёл исключительное впечатление. Тот даже оплатил ему обучение в академии. Говорят, позже он стал довольно таки популярен в Париже. Увы, к моему стыду не могу сейчас вспомнить, как его звали...

— Альфонс...

— Что?

Я обернулся и заметил спускавшуюся по боковой лестнице молодую женщину. У неё была неожиданно светлая, словно фарфоровая, кожа и тёмно-рыжие, отливавшие медью волосы.

— Так его звали, — уточнила незнакомка.

— Кого? — не понял я.

— Художника, — женщина смерила меня раздражённым взглядом.

— Позвольте представить, — вмешался Ласло, — Альжбета Йоргович, моя ближайшая помощница и секретарь.

Помощница снисходительно наклонила голову. Я представился.

— Танкред Бронн, доцент.

— Очень приятно.

Она развернулась и ничего больше не говоря стала подниматься по лестнице.

— Вы, кажется, интересовались старыми книгами? — отвлёк меня голос графа.

— Н-н-да... наверное... да.

— Чуть позже нас ждёт небольшой ужин, а пока вы можете отдохнуть с дороги, и если захотите, то ещё и осмотреть замковую библиотеку.

Я кивнул и огляделся. Холл замка был чисто убран и неплохо освещён, но всё же производил впечатление не слишком жилого помещения. Скорее аккуратно вычищенного, но заброшенного дома. Сквозь электрическое освещение и тщательную вымытость как-то исподволь проступала застарелая плесневая сырость нежилого здания.

— А если не секрет, какое именно дело сподвигло вас нас пригласить? — мне отчего-то вдруг начало казаться, что идея поездки в Трансильванию была не столь уж разумна.

— Танкред! — всплеснула руками Эрика, — это невежливо...

— Ничего страшного, — улыбнулся граф, — конечно же, у меня был повод. Но думаю, будет лучше, если мы обсудим его за ужином. А пока отдыхайте и, несмотря на полную банальность этой фразы, я всё же её скажу — будьте как дома. Замок Фледерштейн в полном вашем распоряжении. Я же с вашего позволения отдам некоторые указания по хозяйству. Если что-то потребуется — господин Тунг и Альжбета с удовольствием вам помогут.

Он легко взбежал по мраморным ступеням, а Эрика мрачно посмотрела в мою сторону.

— Ты поставил его в жутко неловкое положение, Танкред, я была куда лучшего мнения о твоих манерах, — вполголоса сказала она.

— Извини, но не думаю, что он пригласил нас исключительно любоваться довоенной живописью и слушать истории о его предках.

— И что? Это повод выставлять его меркантильным дельцом, начисто лишённым гостеприимства?

— Извини, — я поёжился, — мне просто как-то не слишком понравился замок.

— Нормальный замок, — она передёрнула плечами, — самый обычный.

— У тебя такой уж большой опыт жизни в замках? — не удержался я, и сразу же пожалел.

— Хоть и поменьше, чем у некоторых, зато попав в замок, я не начинаю первым делом пялиться на всяких рыжих девиц!

Она обиженно вздёрнула подбородок и зашагала вверх по лестнице, оставив меня наедине с тремя имперскими грациями и затянутыми паутиной вазонами...

Эта компания меня не слишком радовала, и я тоже отправился наверх. Ощущение некоторой запущенности не исчезало. Замок не выглядел жилым. Скорее временно обитаемым.

На втором этаже начиналась длинная анфилада комнат. Я отправился вдоль по ней, решив отыскать библиотеку. В конце концов, там действительно могло оказаться что-то интересное.

Третья по счёту комната оказалась чуть просторнее остальных. Судя по виду — старая оружейная. Выгоревшие на солнце обои ещё хранили тёмные силуэты когда-то висевших на стенах щитов и стоявших по углам доспехов. Ближе к потолку, вне досягаемости мародёров, смогло уцелеть несколько запылённых и изрядно тронутых ржавчиной алебард. Поцарапанный стеллаж у дверей заполняла коллекция бумерангов и причудливых дубинок, явно привезённых графом из своих послевоенных странствий. Возле окна в стойке выстроился длинный ряд тщательно ухоженных винтовок и ружей. Бок о бок с дорогими люттихскими охотничьими ружьями штучной работы виднелись стандартные армейские "Скарапелли" дешёвой военной сборки...

Альжбета Йоргович стояла рядом со стойкой и задумчиво вертела в руках револьвер. Когда я вошёл, она вернула его на место и, не оборачиваясь, спросила.

— Ищите библиотеку?

— Кхм.. как вы догадались?

— Это было нетрудно...

Она шагнула ближе к окну. За чуть мутноватыми стёклами виднелись поросшие лесом холмы, волнами сбегавшие к далёкой равнине.

— Вы выглядите именно как человек, которому очень хочется узнать, как пройти в библиотеку, — добавила она.

— А вы вот не выглядите, как женщина, которая так уж горячо интересуется оружием, — заметил я.

— Отчего же? — она, наконец, обернулась, и я увидел её неожиданно большие синие глаза.

— Просто не выглядите...

— Вы ошибаетесь, — мне на секунду показалось, что она сейчас улыбнётся, но я ошибся. Лицо собеседницы осталось холодным.

— Это лишь моё впечатление... — сдался я.

— А вы сами интересуетесь оружием?

Я посмотрел на аккуратно расставленные по стойке винтовки.

— Нет.

— Неужели? Мне казалось все мужчины интересуются...

— Я в армии насмотрелся... мне хватило.

— Ах да... Вы же были на войне.

Интересно, откуда она это знает?

— Я не слишком люблю об этом вспоминать.

— Все не любят об этом вспоминать, — её лицо внезапно стало ещё более холодным и резким, губы чуть дрогнули, и она сразу же повернулась к окну.

Я неловко потоптался на месте и осмотрелся. Через галерею дверных проёмов я заметил Эрику. Она в свою очередь увидела нас с Альжбетой, остановилась, развернулась и зашагала назад. Я хотел было её догнать, но вспомнил её встречу с Ласло и передумал. Потом поговорим.

— Так что насчёт библиотеки? — спросил я Альжбету.

— В следующей комнате, вторая дверь налево.

Библиотека оказалась просторной, но, увы, оправдывала мои худшие ожидания. Запылённые, потраченные жучком полки, тянувшиеся до самого потолка, по большей части оказались пустыми. Социальные потрясения не щадят ни книг, ни книголюбов. В эпоху больших перемен ценность приобретает исключительно то печатное слово, которое можно приравнять к штыку, и одна лишь муза пропаганды может рассчитывать на возможность быть услышанной. Остальным музам приходится ждать, пока закончат беседовать пушки. Тихие книгочеи отступают на второй план и им на смену приходят решительные молодые люди, которых старые манускрипты интересуют с сугубо прагматической стороны...

Судя по всему, сию кладезь мудрости решительные молодые люди тоже своим вниманием не оставили. Война, революция и несколько лет отсутствия хозяев сказались на библиотеке самым печальным образом. Те книги, что избежали судьбы быть пущенными на растопку и самокрутки, заметно пострадали от мышей и плесени.

Тем не менее, я проторчал в библиотеке до самого ужина, хотя, как в общем и ожидал, ничего ценного в итоге не обнаружил. Уцелевшее содержимое шкафов оказалось более чем ожидаемым и вполне традиционным для провинциальных замков бывшей Тройственной монархии. Фамильная Библия, подаренная далёкому предку в шестнадцатом столетии, набор французских бульварных романов вековой давности и масса завещаний и переписок с соседями о том, кому именно принадлежит та или иная мельница или домик лесника в местечке с непроизносимым названием. Оторвал меня от их изучения господин Тунг, лаконично озвучивший сакраментальное "кушать подано".

Графа, однако, я застал не в столовой, а в большом зале, оборудованном для гимнастических упражнений. Ласло сменил дорожный костюм на белоснежную рубашку и алый шёлковый платок, отчего выглядел до безобразия аристократично. Поигрывая шпагой, он что-то говорил на ухо Эрике.

— Кхм...

— А, это вы, Танкред, — граф обворожительно улыбнулся, — постоянные разъезды требуют держать себя в форме, а фехтование — прекрасная гимнастика. Я как раз показывал мадемуазель Эрике мой излюбленный финт...

— Не знал, что ты интересуешься фехтованием...

— Но... в конце концов я имею право интересоваться чем захочу... да... и не надо вот так вот на меня смотреть, — она слегка покраснела.

— Эрика сказала, что вы тоже не чужды искусства владения клинком?

— Когда-то давно был... сейчас — чужд.

И это была правда. Того мира больше нет. Он исчез вместе с тройственной монархией, чёрными фраками и длинными бархатными платьями. Война убила его. А может того мира и вообще никогда не было. После нескольких лет окопов, колючей проволоки и ядовитых газов, мир балов и фехтования перестаёт казаться реальностью.

— Жаль, — Ласло снял фехтовальную перчатку и отложил её вместе со шпагой на скамью, — мне так не хватает достойного противника. Надеюсь, мы когда-нибудь найдём всё-таки возможность скрестить клинки.

Я промолчал.

— Думаю, ужин уже готов, позвольте пригласить вас к столу, — граф сделал небольшой полупоклон в мою сторону, взял смущённую Эрику под руку и зашагал к выходу.

Я машинально поправил бабочку, мне вдруг показалось, что она стала тесновата.

— Курите? — прозвучало под ухом.

Обернувшись, я увидел Альжбету. Она протянула мне портсигар.

— Увы, — я отрицательно помотал головой.

— Удивлена. Большинство известных мне фронтовиков курят...

— После той газовой атаки мои лёгкие стали излишне чувствительны к табачному дыму.

— Прошу прощения, — её голос чуть дрогнул, но лишь на какое-то мгновение.

Следует отдать должное — повар у Ласло был отменный. А меня хорошая кухня всегда настраивала на миролюбивый и добродушный лад. К десерту я уже вполне был готов счесть хозяина более чем приятным человеком.

— Итак, — начал я, — думаю, граф, вы наконец-то удовлетворите наше любопытство касательно причин этого приглашения?

Эрика бросила в мою сторону недовольный взгляд, но промолчала.