Северный ветер

Словно вепря копьём сразили!

Я никогда никого не боялся -

Троллей рубил! Но и не влюблялся!

Я вас прошу, пойдемте со мною!

Будьте для всех, моей женою!"

Ну а крестьянка ему в ответ:

"Слышь, красавец! А че бы нет?"

Вот привез он ее в столицу,

Гостей собрал, давай веселиться!

На свадьбе на той герцог гулял,

Невесту увидел и ей прошептал:

"Как же вы меня поразили,

Словно вепря копьем сразили!

У меня по соседству замок огромный,

Живу я в нем уж очень не скромно.

Давайте вдвоем уедем туда,

И буду с вами я навсегда!"

Ну а крестьянка ему в ответ:

"Слышь, красавец! А че бы нет?"

Резвятся они в замке огромном,

Вассалы слушают стоны нескромно.

Приехал внезапно в гости король:

"Эй, кузен, мне дверь открой!"

Пока хозяин гостей развлекал,

Король крестьянку уже приласкал.

Крутится рядом он только с ней

И шепчет на ушко ей дребедень:

"Как же вы меня поразили,

Словно вепря копьем сразили!

Нет в королевстве подобных вам,

Припаду хоть сейчас я к вашим ногам!

Давайте скорее уедем отсюда!

В моем дворце нам будет не худо!"

Ну а крестьянка ему в ответ:

"Слышь, красавец! А че бы нет?"

Король с крестьянкой любили друг друга,

Дни напролет, им и правда не худо...

Но королева едва вернулась,

Жизнь крестьянки перевернулась:

Ее голова на пике висит!

Король королевы прощенье молит.

Герцог нескромно в замке живет.

Магистр давно в земле гниет!

Тролли ему кости ломали,

Руки рвали, зубами кусали!

Все потому, что зря встретил ее...

Беду принесет то, что не твое!

-Браво, Эдвин!!!— разразилась публика восторженными овациями.

-Твое лучшее творение!

Толпа аплодировала стоя, гремела кружками и восхваляла старого барда, бросая к его стулу медные монеты. Эдвин, поднявшись на ноги, несколько раз поклонился, а после поднял обе руки, призывая слушателей успокоиться:

-Дорогие мои друзья! Я бескрайне рад, что, даже слушая балладу "О магистре и крестьянке" в тысячный раз, вы все так же ликуете, точно я представил ее впервые,— народ одобрительно рассмеялся,— Выступать перед вами честь для меня! Однако, с вашего позволения, я хотел бы предоставить этот чудесный стул моему ученику Яну, только что вернувшемуся в город! Послушаем же чему он научился!

-Да! Давай!

-Не подкачай, парень!

-Не опозорь Эдвина!

Ян изумленно завертел головой, прижимая лютню к груди:

-Вы уверены, Мастер? Я могу выступить?

-Конечно,— кивнул Эдвин,— Залазь быстрее на стул!

Удобно устроившись, юноша провел пальцами по струнам, глубоко вздохнул и закрыл глаза. Публика вокруг стихла в ожидании новой баллады. Ян набрал полные легкие воздуха и затянул:

Уж сотни лет у реки лежит

Печальный серый камень.

Теченье времени быстро бежит,

Нам оставляя лишь память.

Камень... Камень!

Грустно тебе у реки!

Камень... Камень!

Летят на огонь мотыльки!

Ты помнишь, был берег пустой,

Вблизи и нет человека!

Теперь же здесь город густой,

Торгует камнями полвека!

Камень... Камень!

Грустно тебе у реки!

Камень... Камень!

Летят на огонь мотыльки!

Вокруг все меняется, жизнь идет,

Лишь ты лежишь неподвижно!

Вода под тебя совсем не течет...

Просвета никак не видно!

Камень... Камень!

Грустно тебе у реки!

Камень... Камень!

Летят на огонь мотыльки!

В трактире повисла мертвая тишины. Тяжелый вздох Мастера Эдвина в ней казался мушкетным выстрелом.

-Что за ерунда?!— взорвался зал.

-Какой к черту камень?!

-Ты сам-то понял, о чем пел?!

-Эдвин, скажи, что твои слова об ученике — шутка?

-Из-за твоих завываний у меня в кружке пиво скисло!

Все топали ногами, стучали кружками по столу, неистово ругались и без умолку поливали грязью молодого барда. Ян медленно поворачивал голову из стороны в сторону, до белизны сжимая кулаки. На дне его ясных голубых глаз зарождалась настоящая буря.

-Что ж вы все за люди такие-то?!!— резко выкрикнул он. Хорошо поставленный голос юноши заставил зал замолчать и изумленно уставиться на него,— Неужели вам хочется слушать лишь баллады о разгульной жизни?— уже тише добавил Ян,— Что, совсем не хотите задуматься о чем-то возвышенном? Я люблю смотреть, как люди радуются и отдыхают в трактирах. Как расслабляются после тяжелого дня. Но ведь даже в такие моменты нельзя забывать и о том, что внутри нас. Нельзя скатываться к одним только телесным позывам!

Люди сидели, широко раскрыв рты. Пьяный мозг каждого из них натужено переваривал услышанное, медленно, но верно, идя к простому выводу: "Этот малец дураками нас сейчас назвал что ли?". Не нужно уметь предсказывать погоду, чтобы предположить к чему неизбежно приведет это затишье раздумий.

Одинокие аплодисменты заполнили казавшийся Яну холодным и пустым зал трактира. Десятки голов повернулись на этот глухой звук, чтобы увидеть хлопающего в ладоши Эдвина.

-Браво, мой ученик!— с нескрываемым сарказмом произнес он,— Сейчас ты чуть было не настроил против себя свою же публику.

-Но...

-Никаких но!— резко прервал его Мастер и поднял взгляд на зрителей, — Друзья, не судите парня строго. Он еще учится. И учится ему, как мы с вами видим, еще ОЧЕНЬ долго,— люди со всех сторон зала поддержали одноного барда одобрительными смешками,— Поэтому прошу простить его, если он вас чем-то обидел. Клянусь вам — он не хотел!— старик хитро улыбнулся и обвел присутствующих лукавым взглядом.

-Да не вопрос, Эдвин!

-Малыш же еще совсем зеленый!

-А как подрастет, еще и тебя переплюнет!

Ян ошарашено уставился на своего учителя и тихо произнес:

-Поразительно... Вот так просто справиться с толпой...

Эдвин одарил его теплым взглядом и, потрепав по волосам, ответил:

-Это не толпа, мой мальчик. Это твои слушатели. В первую очередь ты поешь не для себя — для них. И если они хотят слушать про развратных шлюх — ты поешь про развратных шлюх. Хотят про героические битвы — поешь про героические битвы. Ну а хотят чего-то душевного...— старый бард поднял взгляд на собравшихся в зале и произнес,— Что ж, друзья, чтобы окончательно покончить с недавним недоразумением, исполню для вас одну старую балладу.

Он уселся на стул, еще раз обвел всех взглядом, и, погладив струны, тихо запел:

Ты был рядом с ней,

Ее ты любил.

Растил с ней детей,

Но не ценил.

Однажды ушла

Она в мир иной.

Захлопнулась дверь

За тонкой спиной.

Ой-ой... терять так легко.

Ой-ой... найти тяжело.

Лишь понял тогда,

Что потерял.

Ты плакал, кричал,

Ты умалял:

"Всевышний, верни

Скорей ее мне!

Прошу, помоги!

Горю я в огне!"

Ой-ой... терять так легко.

Ой-ой... найти тяжело.

Всевышний, конечно,

Ее не вернул.

Слезу безутешно

Рукой ты смахнул:

"Прости, дорогая,

Тебя я любил!

Но понял сейчас я,

Что не ценил!

Эх мне повернуть бы

Скорей время вспять!

Я всё тебе лично

Мог бы сказать...

Ой-ой... терять так легко.

Ой-ой... найти тяжело.

Мы все очень часто

Не видим его.

А счастье ведь близко.

Не далеко!

Открой же глаза,

Обними ее ты!

И к сердцу прижми,

Не топчи ты цветы...

Ой-ой... любить тяжело...

Ой-ой... ценить тяжелей.

Как и после выступления Яна, в зале трактира повисла изумленная тишина. Внезапно раздались всхлипывания, после которых плотину чувств собравшихся наконец-то прорвало:

-Ну ты даешь, Эдвин!

-Прям до слез!

-Не ну что за песня... аж за сердце хватает!

-Эх! Пойду домой скорей! Жена скучает!

-Чет мне тоже пора, засиделся...

-Давайте, мужики, до завтра!

Это лишь немногое, что можно было разобрать в общем гуле. Глядя на происходящее в трактире, Ян не переставал умиляться — насколько чувственные натуры оказались эти суровые, работящие мужики. Так сначала подумал юноша, но после осекся и повернулся к старому барду:

-Все-таки мне до вас еще очень далеко, Мастер...— смахнув слезу, произнес юноша.

-Конечно,-согласился Эдвин,— Но не дальше, чем ты думаешь. Ты быстро станешь хорошим бардом, если запомнишь то, что я тебе сказал.

-Я запомнил. Бард должен следовать воле своих слушателей и играть то, что они хотят.

-Как лютня играет то, что ты хочешь?— хитро прищурился старый Мастер.

-Да,— неуверенно кивнул Ян,— наверное.

-Хех...— покачал головой Эдвин,— Хоть у каждой лютни и есть своя душа, хоть каждая из них неповторима, любая лютня — инструмент в руках лютниста. Но ты не инструмент своих слушателей. Инструмент получает команду и исполняет ее. Ты же должен петь то, что хотят слушатели, но не по их команде. Ты должен знать, что они хотят услышать раньше их самих. И давать им это. Подобное не в силах сотворить ни один инструмент. Лишь только бард с живым и чувствующим сердцем.

Старик поднялся со стула и посмотрел на пустеющий зал. Довольный произведенным эффектом, он хмыкнул и снова обернулся к своему ученику:

-Посиди пока, подумай над моими словами. Мне нужно переговорить с Отто по кой-каким делам. Да и извиниться за то, что у него сегодня рабочий день рано закончится.

Старый бард вместе с трактирщиком скрылись за дверью, отделявшей общий зал от подсобных помещений. Оставшись один, Ян придвинул к себе кружку с остатками молока.

-Должен признать, песня про камень — шедевр!— хохотнул Мьёль.

-Долго же ты молчал,— усмехнулся Ян.

Кот по своему обыкновению фыркнул и отвернулся. Внезапно шерсть у него на загривке встала дыбом:

-Вот же мерзкий ублюдок...— процедил сквозь зубы Мьёль.

Мгновенье спустя раздался женский визг и пьяный гогот. Ян повернулся на звуки и увидел то, на что с таким отвращением смотрел его мохнатый спутник.

Все тот же Деми — пьяный мужик в некогда светлой, пропахшей рыбой рубахе, оставшись один за столиком, таки смог ухватить официантку Рози за ягодицу и теперь гоготал, не желая отпускать столь ценный трофей.

-Пустите! Пустите, говорю! Что вы делаете?!— переходя на визг, кричала девушка.

-Ну куда ж ты рвешься, рыбонька моя? А? Ты ж хочешь это! Я знаю. Хочешь!

-Не хочу!— выкрикнула Рози и залепила обидчику звучную пощечину.

Деми побагровел, но пальцев не разжал. Вместо этого пьяница поднялся на ноги и рывком прижал к себе девушку:

-Ух какая! С норовом! Давненько у меня такой не было,— рычал он ей на ухо.

-Пожалуйста, отпустите...— обессилено, словно попавшая в паутину бабочка, прошептала Рози. Она дрожала, а из голубых глаз катились слезы.

-Что ж тебя так колотит-то?— удивленно хмыкнул Деми,— Замерзла что ли? Ну так пойдем скорее! Согрею тебя!

-Нет... нет...

Хоть немногие оставшиеся посетители трактира с интересом наблюдали за происходящим, вмешиваться никто не спешил. Такие сцены отнюдь не редкость, а официантки в большинстве случаев далеко не кисейные барышни и сами могут за себя постоять. Сами могут решить, чего они хотят, а чего нет. Кто же с этим не справляется... просто не выживает.

-Эй, уважаемый, отпустите даму. Неужели не понимаете, что ей не нравятся ваши знаки внимания?— тонкие, но твердые пальцы схватили пьяницу за плечо.

-А?! Опять ты, шкет?!— прорычал Деми, впившись в Яна взглядом,— Да я тебе сейчас...

-Хотите драться, выйдем на улицу,— холодно перебил его молодой бард,— Дядюшка Отто с нас шкуру спустит, если попортим его трактир.

Деми смерил юношу пьяным взглядом, что-то прикинул в хмельной голове, раздосадовано сплюнул и произнес:

-Идем, шкет! Научу тебя манерам!

Он оттолкнул всхлипывающую официантку и направился к двери. Молодой бард, склонившись над девушкой, тихо прошептал:

-Не бойтесь, теперь все будет хорошо. Присмотрите только за этим,— он вложил в руки Рози свою лютню, улыбнулся и двинулся следом за смутьяном.

* * *

Ночь уже совсем окутала Эйкдам, опустошив узенькие улочки от суетливых людей. Свет звезд и молодого месяца едва справлялся с кромешной тьмой, застилавшей город. Не помогали ему и свечи, выставленные во многих окнах, как того требовал закон.

Однако даже скудного освящения вполне хватало Яну, чтобы разглядеть искры пьяного гнева, танцующие в глазах человека напротив.

-Ну что, шкет, поломать тебя что ли?— гоготнул Деми и шагнул вперед.

Размашистый удар тяжелого кулака колокольным звоном отразился в голове юноши. Ян упал, словно подкошенный, схватившись за висок.

-И это все?— разочарованно проронил его противник,— Ну нет! Так дело не пойдет! Ты не дал мне поразвлечься с той рыбонькой, так хоть развлекусь с тобой!

Сильный пинок откинул голову барда назад, едва не вырвав ее из тела вместе с позвоночником. Ян мог бы остаться без зубов и носа, не успей он прикрыть лицо руками.

Ян упал на спину. Деми тут же подбежал к нему и, будто пустившись в безумный танец, принялся бить юношу ногами. Бард только и мог, что сжаться в комочек и терпеть.

-Тьфу,— плюнул на бесчувственное тело Деми, наконец-то прекратив свое безумство,— Ну хоть какое-то развлечение...

* * *

-Эй! Ау, герой! Очнись!— мохнатая когтистая лапа, не прекращая, стучала юношу по лицу. Ян заворочался и с трудом разлепил глаза.

-Ох...— сдавленно простонал он.

Мьёль усмехнулся:

-Больно? А чего лез?— зверь покачал мохнатой головой,— Как ты на него резво пошел-то... Я даже поверил в тебя...

-Прости... Что не оправдал твоих надежд...— выдавливая каждое слово, попытался улыбнуться Ян.

-Пустяки,— хмыкнул кот. Он поднял голову и уставился в ночное небо. Затем тихо добавил,— К счастью, не все так плохо.

Яну показалось, он уловил теплые нотки в бархатном насмешливом голосе.

Со стороны улицы Веселой, на которую выходили двери трактира Отто, послышались суетливые шаги, и вскоре в крошечный переулок влетела взволнованная Рози. Она сразу увидела распластавшегося на дороге Яна.

-Как вы? С вами все в порядке?— бросилась она к юноше.

Девушка помогла ему сесть и опереться спиной на стену трактира.

-О, Всевышний!— взмолилась она,— Вы так пострадали из-за меня! Простите!— она обняла Яна и зарыдала.