Гарри Поттер и Архимаг

Гарри пошёл вниз, рассказать дяде и тёте о том, что сова не смогла доставить письмо. Они сидели в гостиной, смотрели телевизор и тряслись от страха. Новость про отсутствие связи с волшебниками не добавила им веселья, Вернон вспылил, мол, кто же в двадцатом веке пользуется для связи совами. Вон, телефон даже под этим куполом работает, зато совы не летают. Тут Гарри осенило!

— Дядя, я знаю, что надо сделать! — выпалил он, пока решимость не покинула его. — Надо сходить к миссис Фигг и попросить её позвонить кому-нибудь из Ордена.

Вернон и Петуния переглянулись, они не понимали, какое отношение старушка-кошатница имеет к магии и какому-то там ордену.

Гарри попытался в трёх словах описать ситуацию:

— Миссис Фигг — сквиб. Это когда... ну, её родители были магами, а она сама — нет. Она не умеет колдовать, и у неё нет волшебной палочки, поэтому она живет среди маглов. Но она знакома с Дамблдором и по его просьбе приглядывала за мной с самого детства, когда меня отдали вам на воспитание.

Дурсли вроде бы начали понимать, что впереди забрезжил свет надежды на спасение. Вернон уже отодвинулся от Петунии и намеревался встать с дивана, когда Гарри добавил:

— А сейчас ещё у неё должен жить в виде собаки Сириус!

Это сразу же остудило пыл Вернона, он тут же передумал куда-то идти. Сириуса он помнил, и если магия его пугала своей непонятностью и неизвестностью, то Сириус, по его сведениям, был маньяком и убийцей, и это пугало куда сильнее.

— Но у миссис Фигг нет телефона, — проговорила осторожно Петуния.

— Да, точно! — с облегчением выдохнул Вернон. — Она не сможет никому позвонить и номер вряд ли знает.

На этом разговор закончился.

Остаток дня Гарри просидел в своей комнате, исключая время ужина. После ужина он стал свидетелем того, что даже самые любящие родители иногда что-то своим детям запрещают. Дурсли запретили Дадли пойти посмотреть на купол вблизи. Гарри был уверен, что если бы этим летом в Литтл-Уингинге был бы кто-то из старых приятелей Дадли, то сыночек послал бы родителей куда подальше и наплевал на их запрет. По крайней мере, раньше он поступал именно так. В этот же раз Дадли немного поспорил с Верноном, а потом ушёл в свою комнату.

Поздно вечером, в уже начавших сгущаться сумерках, Гарри увидел через окно, как по улице медленно идёт сгорбленная старушка, чуть припадающая на одну ногу. А за ней, весело помахивая хвостом, следует огромный чёрный пёс. Гарри прилип к оконному стеклу, провожая старушку и собаку взглядом до тех пор, пока они совсем не скрылись из виду. Он отчетливо видел, как пёс несколько раз посмотрел прямо в его окно. Если бы не расстояние и не сумерки, Гарри был бы уверен, что встречался с ним взглядом.

Обрадованный и успокоенный тем, что Сириус действительно живёт у миссис Фигг, и, если что-то случится, он может рассчитывать на помощь взрослого умелого волшебника, Гарри лёг в постель и уснул.

Глава 4. Строили мы, строили...

Следующий день тянулся мучительно медленно. Дурсли сидели дома и никуда не выходили. Кроме трёх стандартных приёмов пищи, они ещё несколько раз пили чай, на который приглашали и Гарри. За завтраком, обедом, ужином и чаем его каждый раз спрашивали, не связался ли с ним Дамблдор. Гарри отвечал, что нет. Дурсли отводили взгляд, вздыхали и снова утыкались в телевизор. Дадли постоянно украдкой бросал взгляды на сумку, которую Гарри так и не снимал с плеча. Один раз он хотел уже задать какой-то вопрос, но Вернон его перебил.

В новостях рассказывали всё о том же. Купол находился на прежнем месте, в нём все ещё пытались найти проходы, проделать дыры и даже прокопать под ним подкоп. Для этого по одной из дорог подогнали специальный кран-грушу, который используется для сноса малоэтажных зданий: диктор довольно долго перечислял заслуги водителя этого крана, его высокую квалификацию и большой опыт, но потом сказал, что толку от крана всё равно никакого не было. Вроде как, в момент удара купол начинал еле заметно мерцать и, может быть, даже на миллиметр прогибался, но проверить это не представлялось возможным. Больше никакими успехами спецслужбы, занимающиеся вопросом купола, похвастаться не могли. Интерес аудитории к происходящему падал, выпуски специальных новостей стали очень короткими и выходили уже не каждый час, а каждые два.

В это же время жители Литтл-Уингинга атаковали все возможные инстанции по телефонам. В одном месте у края купола организовали зону психологической помощи, где психологи успокаивали родственников погибших и пострадавших. А рядом с этим местом, за кое-как возведёнными из подручных материалов перегородками, страдали трое пострадавших, находящихся в тяжёлом состоянии. За ними ухаживал единственный врач, оказавшийся по эту сторону купола. Накануне он пропустил все события, отсыпаясь дома после суточной смены в больнице, и теперь очень переживал, что не проспи он вчера весь день до позднего вечера, несколько человек могли бы остаться в живых. Поэтому сейчас, кроме консультантов по медицинской части, которые помогали этому врачу ухаживать за его вынужденными пациентами, в импровизированном полевом госпитале, разделенном на две части невидимой преградой, находился ещё и психолог, который следил за состоянием самого врача.

Только в обед в очередном выпуске новостей рассказали нечто интересное. На одной из окраин Литтл-Уингинга, в ста метрах от края купола, происходило что-то странное. До появления купола там работала бригада строителей, они возводили очередной квартал городка, уже были заложены фундаменты для нескольких десятков домов, везде громоздились стройматериалы, присутствовала строительная техника. И вот сейчас, сторонние наблюдатели сообщали, что на стройке заметна удивительная активность.

Во-первых, большинство строителей проживали не в Литтл-Уингинге, но, как уже успели выяснить корреспонденты, вчера они в полном составе приехали на место работы раньше обычного и все оказались под куполом.

Во-вторых, стройка сильно изменилась. Были уничтожены фундаменты нескольких домов, а на их месте началось возведение двух прямоугольных зданий. Одно из зданий явно было ангаром из четырёх стен, а вот второе имело более сложную конструкцию.

В-третьих, ночью стройка не прекращалась, при свете прожекторов строители продолжали работу, продвигаясь ударными темпами. Наблюдатели не могли понять, что именно они строят, но за минувшие сутки была проделана работа, которую обычно выполняли бы никак не меньше недели.

Гарри не понимал, почему на это обратили внимание только сейчас, если подозрительная активность началась ещё вчера, но об этом диктор не говорил. Зато он рассказал, правда уже в самом последнем выпуске новостей, который Гарри застал за вечерним чаем, почему про стройку не удаётся выяснить никаких подробностей. Ситуация складывалась абсурдная — в Литтл-Уингинге не было никаких представителей власти, и из-за купола никто из уполномоченных лиц не мог попасть на место событий. Несколько жителей городка проявили инициативу и сходили на стройку, но им никто ничего не стал объяснять. Их не выгоняли, на них не нападали, с ними просто никто не разговаривал. Строители занимались своим делом, если посетители мешали им, их достаточно вежливо просили отойти в сторонку и всё. На вопросы никто не реагировал, требования позвать старшего игнорировались, и посетители ушли, ничего не добившись.

Третий день под куполом прошёл в напряженном ожидании. Специальные новости снова стали выходить раз в час. Вся страна с замиранием сердца следила за непонятной стройкой.

А спецслужбы усилили напор на купол, изучая его свойства и пробуя пробить его всеми возможными способами. Было выяснено, например, что попавшим под купол людям не грозит задохнуться — барьер пропускал естественно движущийся воздух и даже не являлся препятствием для ветра. А вот какой-нибудь специальный газ уже не пропускал. Так же он не пропускал огонь из огнемёта и воду из брандспойта. И даже лазер.

Каждый час диктор сообщал о прогрессе стройки. Репортёров, как и зевак, всё так же не пускали к границе купола, поэтому все данные об исследовании и попытках его пробить подавались голосом без картинки. Даже изображения места оказания психологической и медицинской помощи не было. Но стройка была крупным объектом, поэтому её удавалось снимать с большого расстояния и показывать в эфире. Час за часом телезрители могли наблюдать за тем, как меняются очертания строящихся зданий. Пятиметровый ангар построили довольно быстро и в нем ничего примечательного не было, а вот растущее рядом с ним здание меняло свои контуры с каждым включением в эфир.

Сначала это напоминало дом в своеобразном Испанском стиле — первый этаж имел форму квадрата, в стенах было много окон, а в некоторых местах вместо стен перекрытия следующего этажа поддерживались сложенными из кирпича колоннами. Второй этаж по площади был значительно меньше первого, со всех четырёх сторон его окружала терраса шириной два с половиной метра. Но дальше началось что-то совсем странное. Третий этаж оказался ещё меньше второго, у него тоже была терраса точно такой же ширины, как и на втором этаже. Здание стало напоминать пирамиду. А когда строители начали прилаживать со стороны ангара лестницы и строить четвёртый этаж, снова с террасой, внешний вид строения окончательно сформировался — больше всего оно было похоже на пирамиду Инков, только уровни были очень большими, высотой в целый этаж. Наибольшее сходство придавали лестницы, которые после окончания строительства должны были обеспечить возможность подняться с земли на самый верх пирамиды, не заходя внутрь.

Гарри совсем свыкся с хорошим отношением Дурслей и спокойно перемещался по дому, не стесняясь спускаться вниз к каждому выпуску новостей. Конечно, вопросительные взгляды, с которыми его каждый раз встречали, несколько нервировали, но это не шло ни в какое сравнение с былой ненавистью и беспричинным раздражением.

Его даже не прогнали, когда в гости пришла миссис Коулс. Эта женщина выглядела почти точной копией Петунии — длинное худое тело, длинная шея, вытянутое лицо и огромная любовь к сплетням. Она рассказала, что Дурсли стали пятыми, кого она сегодня посетила, ведь не может же она сидеть дома, когда её муж пропал таким трагическим образом. И было непонятно, какие эмоции преобладают в голове этой женщины — то ли переживание за мужа, то ли восторг от того, что с ним приключилась настоящая беда, и этим теперь можно поделиться с соседями.

Выяснилось, что мистер Коулс работал на той самой стройке, к которой было приковано внимание всей страны. Утром в день появления купола он ушёл на работу немного раньше обычного и с тех пор больше не возвращался. Когда миссис Коулс узнала, что со стройкой что-то не так, она развила бурную деятельность, которая по непонятным причинам не включала в себя посещение строительной площадки и попытки найти мужа. Зато она дала несколько телефонных интервью корреспондентам разных телеканалов и газет, лично встречалась с выпускающим редактором 'Уингинг Таймс' и ещё посетила почти всех соседей.

В новостях, которые смотрели в доме Дурслей, о мистере Коулсе не говорилось ни слова. Но это миссис Коулс смогла объяснить. Поджимая губы и всем своим видом демонстрируя недовольство работой некоторых корреспондентов, она сказала, что на центральных каналах ей просто не верят. По каким-то там причинам им не удаётся проверить, существует ли вообще мистер Коулс и работает ли он в той строительной фирме, которая ответственна за возведение новых кварталов Литтл-Уингинга.

Петуния выразила искреннее сочувствие горю подруги, то есть тому самому факту недоверия со стороны работников центральных каналов, которые не решаются давать в эфир непроверенную информацию. В подтверждение своих слов миссис Коулс заставила всех присутствующих, включая Гарри, посмотреть фотографии, сделанные всего месяц назад на барбекю в честь её сорокалетия, где присутствовал её муж. Гарри и раньше не раз видел мистера Коулса, и слова его жены не вызывали у него подозрений, но он был плохо знаком с магловскими технологиями. Если репортёры не могут проверить факт существования мистера Коулса и место его работы, значит на то существуют какие-то причины.

После ухода миссис Коулс, когда в гостиной снова остались только 'свои', Петуния пошутила, что если бы она сейчас позвонила на центральный телеканал и рассказала, что в её доме живёт настоящий волшебник, которого хочет убить другой волшебник, который наверняка умеет устанавливать магические прозрачные и непроницаемые для обычных людей купола, но который не знает, в каком именно доме в Литтл-Уингинге живёт нужный ему мальчик... то от психушки её спас бы только этот самый купол, бригада скорой помощи просто не смогла бы приехать за ней, чтобы забрать на психиатрическое освидетельствование.

Гарри с опаской посмотрел на тётю, не понимая, с чего вдруг она решила пошутить на эту тему в его присутствии. Сделал вывод, что это от нервов и ушёл снова в свою комнату.

После ужина дом Дурслей удостоился визита ещё одного гостя — старой приятельницы семейства, миссис Фигг. Старушка пришла в сопровождении огромного чёрного пса и настояла, чтобы его пустили в дом.

Очутившись в доме, пёс понюхал воздух, быстро сориентировался и взбежал вверх по лестнице на второй этаж, там он ловко навалился на дверь одной из комнат и проскочил внутрь. Через секунду дверь закрылась.

Когда Сириус в виде пса ввалился в комнату, Гарри сидел на кровати. Ему не давала покоя история миссис Коулс. Он рассуждал, что если бы на мистера Коулса кто-то наложил заклинание подчинения Империо и приказал работать на стройке, не уходя домой, то картина совпала бы с происходящим в реальности на сто процентов. Появление Сириуса моментально выветрило из головы Гарри все мысли о судьбе пропавшего строителя. Он бросился на шею псу, обнял его и почесал за ухом. Но Сириус вырвался из объятий, отошёл в угол и там превратился в человека.

— Привет, Гарри. Вот теперь можно и обняться, — Сириус раскрыл объятия навстречу крестнику.

Выглядел он куда лучше, чем раньше — болезненная худоба пропала, волосы были подстрижены не очень коротко и не очень аккуратно, но вместе с недельной щетиной создавали образ какого-нибудь слегка пьющего представителя нижних слоев среднего класса. Из одежды на нём была мятая клетчатая рубашка из плотной ткани и самые обычные брюки, подвёрнутые снизу.

— Привет, Сириус!

Гарри не стал отказываться от объятий. Ему нечасто удавалось с кем-то пообниматься. Не в смысле девушек, из девушек он обнимался вообще только с Гермионой, и то, исключительно по-дружески. А в смысле вот как раз дружеских объятий. В его понимании объятия были либо ничего не значащим обозначением положительного отношения в массовом порыве — так его обнимали коллеги по квиддичной команде после того, как он ловил снитч, либо очень важным и ценным выражением максимального доверия — так он обнимался с Роном и Гермионой после каждого летнего расставания. И он был рад, что кроме двоих друзей у него теперь есть ещё и крёстный, которого тоже можно обнять.