Приободренная Глаша шаловливо щелкнула пустоголового рыцаря по шлему, отчего тот зазвенел, как колокол, и решила еще раз обойти владения, все тщательно обследовав и законспектировав. Гликерия вытащила из рюкзачка блокнот и ручку, которые всегда носила с собой, перевернула исписанные чужими афоризмами странички и написала: "Средневековые заметки". Затем подумала и добавила: "День первый, московское время 14.07 (местное неизвестно), местоположение непонятное, старый замок".
Шаг за шагом она вновь обошла все здание, срисовывая узкие оконца и узоры на стенах и записывая свои впечатления. Если бы дух архитектора замка заглянул в записи высокой рыжеволосой девушки и смог перевести их, он был бы смертельно оскорблен. "Строил замок какой-то неумеха. Коридоры здесь узкие, потолки низкие, так что все время приходится наклонять голову, двери на первом этаже крохотулечные, словно здесь живут не люди, а гномы", — кропотливо записывала она.
А следующая запись нанесла бы страшное оскорбление художникам, приложившим руку к замковым фрескам: "Рисунки, сделанные прямо на стенах, до того корявые и неумелые, что, сдается мне, рисовал их или сам хозяин левой рукой или его дети. Вот только непонятно, зачем он отдал им на растерзание стены в большом зале. Судя по огромному столу, широкому креслу в его главе и длинным скамейкам вдоль стен, зал является парадным и здесь встречают гостей. Так что корявые рисунки с изображением охоты и войнушки здесь никак ни к месту, рисовали бы себе в коридоре, где их никто не видит, кроме самих обитателей замка, или в детской комнате. Хотя, может, хозяин гордится каляками-маляками своих чад? Или у него просто не хватило денег, чтобы оплатить холсты и труд приличных живописцев?"
Обойдя весь замок, Глаша остановилась у крутой винтовой лестницы, ведущей в башню — к круглой комнате с дубовой дверью и белым ковром, испачканным шоколадным мороженым. "Странно, — отметила она в блокноте. — Мне казалось, что в башне прятались осажденные — от врагов. Но если те люди, которые ворвались в комнату, были врагами, почему же они унеслись сломя голову при виде меня?" Девушка оглянулась по сторонам — замок был по-прежнему пуст и безлюден, но ей казалось, что десятки невидимых глаз следят за каждым ее шагом. Волшебник, вызвавший ее в этот мир, так и не показался, и Глаша решила подняться наверх, в надежде отыскать какие-нибудь зацепки в башне. Ведь недаром она оказалась именно там, а не на заднем дворе или на кухне!
В тот момент, когда она вошла в комнату с белым ковром, где Кларисса принимала посетителей, во двор замка въехал всадник на гнедом коне.
* * *
Выбирая между "Тройным форсажем", "Пиратами Карибского моря-2" и "Возвращением" Альмодовара, Лариса решила остановиться на "Пиратах". Джонни Депп — хоть и не Киану Ривз, да и Орландо Блум — это вам не Райан Филипп, но на "безРивзье" сойдут. Да и вообще, она так соскучилась по темному залу кинотеатра и хрустящему солененькому попкорну, что готова пойти хоть на "Очень страшное кино-6" или какой-нибудь "Свадебный переполох-3". Хотя она бы предпочла фантастический блокбастер с компьютерными спецэффектами костюмированным "Пиратам", антураж которых вряд ли сильно отличается от кукуйских декораций, но таких, увы, в афише не было. Решив почувствовать себя обычным зрителем и обойтись без магических фокусов, Лариса протянула деньги в кассу:
— Один билет на ближайших "Пиратов"!
Сидящая в пол-оборота скучающая шатеночка радостно встрепенулась и защелкала мышкой. Лариса завистливо глянула на ее прямые, аккуратно подстриженные под карэ волосы со сложным мелированием — она себе такую роскошь позволить не могла. Мало того, что волосы у нее с рождения вьющиеся и при длине выше плеч торчат в разные стороны, так что единственный способ их обуздать — отрастить ниже пояса, чтобы под тяжестью они немножко выровнялись. Так они еще и насыщенного каштанового цвета, а уж в сочетании густой и длинной копны кудрей с карими глазами Лариса и вовсе похожа на шальную цыганку. Хорошо, хоть нос ей достался курносый, типично славянский, и кожа аристократически-бледная, а не смуглая, но все равно в метро раньше приходилось чуть ли не каждый день бдительным милиционерам паспорт с пропиской демонстрировать — уж слишком подозрительной для москвички она им казалась. Да и будь у нее идеально гладкие русые волосы, о стрижке и модном окрашивании не могло бы быть и речи, пока она официальная волшебница Кукуя.
— Вы одна? — ласково переспросила кассирша, поворачиваясь к Ларисе всем телом и встречаясь с ней теплым взглядом серых, таких знакомых, глаз.
— Настасья! — радостно вскрикнула девушка.
— Ларка! — аж подскочила в кресле подруга. — Ты меня как нашла?
— Да я вот в кино пришла...
— А ты давно вернулась? Я думала, тебе еще два года в своем Темноземье куковать, — удивилась Настя.
Темноземьем студенты их школы называли средневековые королевства, куда обычно и отправлялись отбывать обязательную практику выпускники.
— А ты что тут делаешь? — почти одновременно с ней воскликнула Лариса.
Девушки рассмеялись, обрадованные случайной встречей. Каждой из них было, что рассказать подруге о том времени, пока они не виделись.
— Слушай, я как раз через пару часиков освобожусь, ты еще успеешь "Пиратов" посмотреть, — сказала Настя. — Подождешь меня?
— Конечно! — с радостью заверила Лариса. А куда ей спешить? Родственников в Москве у нее нет, квартиру обещали дать только по возвращении из Кукуя. Честно говоря, никто ее здесь не ждет и никому она здесь не нужна. Хорошо вот Настасья объявилась!
— Тогда держи, — подруга протянула ей картонный квадратик билета и отсчитала сдачу. — Я постараюсь освободиться к концу сеанса и поймать тебя на выходе.
Лариса купила самое большое ведерко поп-корна и поспешила в зал, куда уже стекалась публика.
* * *
Поднявшись наверх и ступив на белый ковер, Глаша зажмурилась от яркого солнечного света, проникавшего в высокие, размером с человеческий рост, окна. После мрачных коридоров и темного зала первого этажа она даже ослепла на секунду. Потом глаза привыкли к солнцу, и девушка занялась обыском.
В комнате было не так много мебели. Половину круглой стены занимали окна, делая помещение похожим на аквариум или какой-нибудь современный пентхаус, здесь стояло кресло, накрытое белой шкурой неизвестного происхождения. Другая половина стены была глухой. Тут находились дубовый письменный стол, сервант, заставленный разноцветными склянками, как витрина парфюмерного магазина, и подобие дивана. Диван был пуст, в витрину Глаша решила пока не соваться, а вот на столе ее внимание привлекла стопка писем. Покрутив их в руках, она с сожалением положила их обратно. Почерк, которым были надписаны конверты, был безупречен, но слова не имели ничего общего с русским языком. Нечего даже было и думать о том, чтобы прочитать содержимое посланий. Какая досада! Девушка потянула на себя ящик стола и обнаружила там пожелтевшие свитки, стопку тонких пергаментов и толстую книгу в кожаном переплете.
— Неужели, колдовская? — обрадовалась она, осторожно вынимая книгу. Кто знает, вдруг, она кусается, как в фильме про Гарри Поттера? Но книга вела себя, как и подобает приличной книге: не вырывалась, не брыкалась, дурным голосом не вопила. Но и тайны свои выдавать не спешила: Гликерия с разочарованием уставилась на все те же незнакомые буквы и со вздохом захлопнула бесполезный талмуд. Книга была тяжелой и выпала из рук. По белоснежному ковру разлетелись разноцветные фантики. Глаша охнула, опускаясь на пол, подняла том, аккуратно сложив страницы, и недоверчиво уставилась на кусочки фольги и бумаги, засыпавшие пол. Не веря своим глазам, она протянула руку, нащупала клочок зеленой, чуть промасленной от шоколада бумаги и прочитала:
— "Мишка косолапый".
Логотип кондитерской фабрики и конфетный вариант репродукции Шишкина прилагался. Другими бумажками оказались тщательно выпрямленные между страниц толстой книги фантики от конфет "Красная шапочка", "Белочка", "Трюфель", "Ну-ка отними" и "Костер".
Глаша собрала фантики в стопку и положила на край стола. Ну и дела! Неужели предчувствие ее обмануло, и весь окружающий замок — сплошная бутафория? Тогда куда же она попала? В замок, открытый для посещения для туристов? В кинопавильон?
Девушка подошла к высоким окошкам и прижала нос к стеклу. Не похоже. Лес выглядит густым и настоящим, небо чистое, голубое, без белых дорожек от самолетов. Не видать ни столбов с электричеством, ни толп туристов, ни лавок с сувенирами, ни палаток с водой или мороженым. За стенами замка не припаркованы ни экскурсионные автобусы, ни автомобили актеров и киноработников. Да и вряд ли бы ей, посторонней девице, разрешили беспрепятственно слоняться по замку и при этом киношники или сотрудники музея стали бы от нее бегать и прятаться. И как тогда объяснить кур, шастающих по двору, и бульон в котле?
Глаша отвернулась от окна и перевела взгляд на край стола. А как объяснить коллекцию фантиков от конфет, которые продаются в Москве в любом кондитерском?
Ящик стола был по-прежнему выдвинут, и любопытство подсказывало, что на его дне ее могут ждать новые сюрпризы и открытия. Глаша подошла к столу, отодвинула в сторону пергаменты и свитки и выудила книгу вполне современного вида. Книга как книга, толстенькая и почти новая. Сразу видно — почти не читанная. Так, может быть, открывали пару раз. А между тем название у нее прелюбопытное — "Магический кодекс", и, между прочим, на русском! Вот дела!
— Издательство Высшей школы магии, Москва, — прочитала Глаша на первом развороте, — год 2003. Доп.тираж 5 000 экземпляров.
Ну и дела! Мало того, что в Москве, оказывается, существует Высшая школа магии, во всяком случае, три года назад точно существовала и имела свое собственное издательство для магической литературы, так еще и о числе волшебников остается только догадываться. Если только дополнительный тираж составил 5 000 экземпляров, то каким был основной? Десять, пятнадцать, тридцать тысяч? А ведь они живут с ней бок о бок, наверное, так же, как она, ездят в метро (ну не на метлах же они летают, в самом деле? И не на коврах-самолетах!) и чтят законы. Вот только законы у них свои, магические... А вкусы вполне людские — из книги выпало еще несколько фантиков от конфет и упало на пол. Гликерия уселась в кресло у окна и погрузилась в чтение.
Увлеченная кодексом, она не сразу услышала, как распахнулась тяжелая дубовая дверь. Она обернулась на шум и увидела низенький темный силуэт в залитом солнцем дверном проеме. Из-за яркого света ей не удалось разглядеть лицо гостя, но в первые же секунды слегка перетрусившая Гликерия просканировала его фигуру на предмет присутствия рогов или хвоста и немножко расслабилась. Ни рогов, ни хвоста незваный гость не носил. И на том спасибо.
— Мериталь Кларисса? — напряженно спросил незнакомец, выступая из круга света. (перевод с кукуйского — Где Кларисса?)
Теперь Глаша могла разглядеть его достаточно ясно. Это был невысокий молодой мужчина лет двадцати пяти, одетый в старинный костюм и словно сошедший со страниц исторического романа. Брюнет с голубыми глазами — звучит романтично, а выглядит куда прозаичней. Его лицо было вытянутым и некрасивым, с крупными неправильными чертами, оттопыренными ушами и живыми лучистыми глазами. Внешность его не была отталкивающей, но и отнюдь не внушала симпатии. Глаша даже расслабилась — на героя ее романа он никак не тянет, значит, с этим проходным персонажем можно особенно не церемониться. В свою очередь, незнакомец тоже не испытал особой радости по случаю встречи с молодой привлекательной девушкой, какой искренне считала себя самолюбивая Глаша. Его рука сжимала рукоять кинжала, заткнутого за пояс куртки, а напряженное, как струна тело, готово было в любой момент броситься на несостоявшуюся студентку ГИТИСа. По его словам Гликерия догадалась, что он спрашивает у нее то же, что спрашивал щеголь в жабо, и не нашла ничего лучшего, как повторить в ответ:
— Ду ю спик инглиш?
— Куа? — растерянно переспросил тот, не убирая руки с кинжала. (перевод с кукуйского — Что?)
— Ни куа вас не понимаю, — осторожно развела руками Глаша, всем своим видом демонстрируя дружелюбное расположение и желание сотрудничать.
— Келла вис кларисса? Куа таво лейни дарни? — не сводя с нее подозрительного взгляда, продолжал задавать вопросы тот. (перевод с кукуйского — Кларисса жива? Что ты с ней сделала?)
— Не понимаю, — быстро замотала головой Глаша, опасаясь как бы этот галантный, на первый взгляд, кавалер, не перешел в наступление. — Но я пришла с миром и готова вести переговоры — в присутствии переводчика. И адвоката, — подумав, добавила она.
— Фигаро балбесум, — с досадой пробормотал он. (перевод с кукуйского - Ничего не понимаю!)
— Сам дурак, — не осталась в долгу Гликерия. Причем произнесла она это с такой милой улыбкой, что парень мог бы подумать, что ему признаются в любви.
От теплого взгляда лучистых серо-зеленых Глашиных глаз тот смягчился, наконец-то убрал руку с пояса и, сделав жест руками, чтобы девушка оставалась на месте, попятился к витрине со склянками. Дойдя до серванта, он распахнул его створки, поводил головой вдоль полок, дважды взял пару бутылочек, повертел в руках, покачал головой, поцокал языком и поставил на место. Потом, наконец, отодвинул передние баночки и выудил из недр шкафчика узкую, похожую на пробирку, бутылочку с темно-синей, словно чернила, жидкостью. Незнакомец выдернул пробку, понюхал содержимое, довольно улыбнулся и подошел к девушке, предлагая взять бутыль. Теперь настала пора Глаши недоверчиво хмуриться и сверлить ушастого подозрительным взглядом.
— И что мне с ней прикажешь делать? Пить???
Тот сделал вид, что опрокидывает склянку и пьет, и выжидающе посмотрел на Гликерью.
— Нет уж, благодарю покорно, — вежливо поблагодарила она, собираясь вернуть флакончик гостю.
Тот рассмеялся и изобразил целую пантомиму. Сперва схватил себя руками за горло, изображая отравленного, потом ткнул рукой в бутыль, которую Глаша по-прежнему протягивала ему, и кивнул головой — мол, правильно я понял, чего боишься? Девушка отпираться не стала и так же красноречиво постаралась изобразить, что пить подозрительную жидкость неизвестного происхождения не станет и под дулом пистолета.
Тогда незнакомец взял бутылочку и слегка пригубил ее содержимое, а затем вновь протянул Глаше.
"Знакомство что ли предлагает отпраздновать?" — недоумевала та, но флакончик взяла и тоже слегка пригубила. Чернила оказались по вкусу похожими на вишневый сок, без единой капли алкоголя.
Брюнет одобряюще кивнул и показал: пей до дна! Затем молитвенно сложил ладони: пожалуйста!
— Боже, что я делаю! — пробормотала Глаша, а затем запрокинула голову и выпила чернила со вкусом вишни до последней капли. В ушах зазвенело, на мгновение стиснуло виски.
— Канн... лава небесам! — донеслось до нее откуда-то издалека. — Надеюсь, я не перепутал зелья.
