Доказательства вины

— Приносим свои извинения, Ваше Величество, — медовым голосом пропела она, и от прозвучавшей в нем приторности меня едва не передернуло. — Нам нет прощения.

— Всё в порядке, — отозвалась я, еще не придя в себя от столь резкой смены масок и поведения и рассматривая высшую вампиршу. Среднего роста, так что я смотрела на нее сверху вниз, и подчеркнуто молода — гладкая кожа, пухлые алые губы, очень длинные ресницы, блестящие светлые волосы, ровные дуги бровей, тонкая талия... По отдельности каждая деталь была настолько идеальной, что не возникало никакого сомнения в полной искусственности облика в целом. Сколько ей лет на самом деле — не меньше сотни?

— Ваше Величество, позвольте представить Вам герцогиню Евгению Шеффер, — чопорно произнесла леди Амелл, но от меня не укрылась торжествующая нотка в ее голосе. Она что, правда думает, что герцогине удастся убедить меня присутствовать на собрании? Затем гофмейстерина почему-то на секунду запнулась и с заминкой закончила. — И леди Элис Мальдано.

— Для нас огромная честь познакомиться с Вами, Ваше Величество, — поток меда усилился, и я посмотрела на герцогиню с некоторым удивлением. — И я не могу не воспользоваться столь благоприятным случаем и не спросить Вас — почтите ли Вы завтра своим высочайшим присутствием наше скромное собрание?

Ну, скромным это собрание точно не назовешь, подумала я, разглядывая на герцогине тяжелое золотое ожерелье с россыпью рубинов, каждый из которых был размером с голубиное яйцо. Интересно, как эта вампирша не сгибается под его тяжестью? Пауза затянулась, и на лице герцогини отразилось мимолетное беспокойство. Заинтересовавшись, я прислушались к эмоциям аристократки — та была не слишком способным магом и не умела ставить магический щит — и услышала в них привычную неприязнь, смешанную с беспокойством. Похоже, гофмейстерина зазывала меня в этот комитет только потому, что это считалось правильным, в то время как его глава вовсе не желала моего там присутствия, поскольку я могла создать некоторую угрозу ее власти, ведь мое мнение невозможно было бы проигнорировать. Что ж, герцогиня, наши желания здесь сходятся.

— Я считаю благотворительность очень важной, — беспокойство в эмоциях герцогини Шеффер усилилось, — но собрание пройдет без меня. Уверена, благотворительный комитет находится в очень надежных руках.

— О, Ваше Величество, Вы очень добры! — вскричала Евгения, а затем печально склонила голову. — Мне так жаль, что Вас там не будет.

Судя по эмоциям герцогини, в этот момент ей больше хотелось запеть от радости, но я не стала ей об этом говорить. Весь этот фарс начал мне надоедать, и я уже хотела вернуть на свое сознание ментальный щит и продолжить путь, как внезапно меня окатило волной чужой ненависти — искренней, горячей. Не ожидая ничего подобного, я едва не споткнулась, а потом перевела взгляд на спутницу герцогини, на которую до этого момента не обращала внимания. Она была высокой — одного роста со мной — и молодой, намного моложе Евгении. Густые темные вьющиеся волосы обрамляли бледное привлекательное лицо, и именно оттого, что оно не было настолько идеальным, как лицо герцогини, эта женщина показалось мне гораздо более красивой, чем Евгения. Заметив, что я на нее смотрю, вампирша постаралась придать лицу приветливое выражение, но у нее ничего не вышло, и острая неприязнь из ее глаз так и не пропала. Впрочем, по сравнению с ненавистью, которая от нее в данный момент исходила, леди Мальдано неплохо держалась.

Так, и откуда она вообще взялась? Ее ненависть — это не привычная нелюбовь вампиров к Этари вообще и наглой выскочке, в одночасье ставшей королевой, в частности. Тогда что? Арлион лично убил всю ее семью во время Кровавой войны? Или ее чувства направлены только на меня?

Да и леди Амелл почему-то запнулась, представляя ее. Почему?

Вампирши ушли своей дорогой, а мы с гофмейстериной направились дальше, причем она больше не пыталась заговорить. Я уже подумывала о том, чтобы расспросить ее об этой леди Мальдано, но, когда мы вышли в просторный холл и подошли к лестнице, из противоположного коридора возник мажордом в золоченой ливрее. Вот как этому низшему вампиру удается всегда держаться так, будто он принц крови, а окружающие — просто пыль под ногами?

— Ваше Величество, леди фон Некер и граф Кэллахил просят вашей аудиенции, — объявил он так торжественно, словно со мной захотел встретиться Верховный Жрец богини Хель. — Вам будет угодно их принять?

Граф Кэллахил — это новый титул Кейна, которые Адриан пожаловал ему полторы недели назад. Титул чисто номинальный, он лишь придавал имени новообращенного низшего вампира определенную значительность, благодаря которой он теперь мог спокойно жениться на дочери герцога. Интересно, когда произойдет это знаменательное событие? Кейн сделал Оттилии предложение на следующий же день после того, как стал графом, и та немедленно его приняла, но дату свадьбы пока не назначили. Насколько я понимала, родственники вампирши пребывали в некоторой растерянности от прыти дочери, которая долгое время оставалась совершенно равнодушна к вниманию поклонников и, возможно, именно поэтому мои друзья с венчанием решили не спешить. Может, сейчас они приехали как раз для того, чтобы сообщить дату?..

— Мы уезжаем из Вереантера, — сообщил Кейн, когда приветствия и объятия подошли к концу, и мы все расселись у меня в будуаре. По сравнению с тем временем, когда маг был человеком, сейчас мне отчетливо бросалась в глаза его бледность, сменившая ровный летний загар, а когда Кейн улыбался, у него во рту можно было разглядеть удлинившиеся клыки, но больше никаких кардинальных перемен я в нем не заметила. Оттилия помогала ему освоиться в новой ипостаси, а, взглянув на подругу, я подумала, что еще ни разу не видела ее такой счастливой и довольной жизнью, как в последние две недели.

— Даже так? — удивилась я, не ожидая такого поворота, и перевела взгляд с одного на другую. — И куда вы поедете?

Продолжить обучение в Академии Кейн уже не смог бы, поскольку темным магам путь на факультет целителей был заказан. Не в Госфорд же они собрались отправиться вдвоем?

— Мы поедем в Шалевию, — негромко сказала Оттилия. — Отправимся завтра с утра.

В тот момент у нее было очень серьезное лицо, из-за чего подруга внезапно стала казаться старше. Я сразу всё поняла и взглянула на Кейна.

— Ты хочешь вернуться в свое имение?

— Сейчас самый подходящий момент для этого, — со вздохом отозвался он. — Однажды мне всё равно пришлось бы вернуться. Да и надо бы сообщить моим родственникам, что я женюсь, и представить им невесту.

— А как же Госфорд? — с любопытством спросила я Оттилию.

— Ну... Не всю же жизнь мне размахивать мечом. Есть и более важные вещи, — вампирша независимо тряхнула короткими волосами, и я едва не упала со стула. От Оттилии ли я только что услышала, что она готова сложить оружие и заняться чем-то другим? Да Катерина умерла бы от радости, если бы услышала сейчас свою дочь!

— Да и ты скоро отправишься в Академию, так что будем поддерживать связь и дальше через зеркала-артефакты. Соскучиться не успеем, — пообещал Кейн, и я улыбнулась, чувствуя на душе легкую щемящую грусть. всё-таки последние два года мы почти всё время были вместе, и все опасности и приключения встречали всемером, а теперь наши дороги расходятся...

Попрощавшись с друзьями, я вернулась в свои покои, где Сюзанна принялась вытаскивать заколки у меня из волос. Проворные руки легко порхали вокруг моей головы, а сама камеристка что-то напевала себе под нос. Бездумно глядя то на свое отражение в зеркале туалетного столика, то на Сюзанну, я вдруг подумала, что вот она бы смогла ответить на интересующий меня вопрос.

— Сюзанна, а ты знаешь леди Элис Мальдано?

Девушка в первый момент ничего не ответила, но от неожиданности так сильно дернула меня за прядь волос, что я поморщилась. Лицо у нее стало подчеркнуто-деловое, и подобная реакция была вполне убедительным ответом. Что же это за леди Мальдано такая, раз даже горничная не хочет отвечать прямо?

— Да, мадам, знаю, — наконец неохотно ответила она, откладывая в сторону последнюю заколку и беря в руки щетку для волос.

— И кто она? — камеристка избегала смотреть мне в глаза и начала с повышенной старательностью расчесывать мне волосы, и я сказала настойчивее, с приказными нотками. — Сюзанна!

— Она была женой одного лорда, но вот уже несколько лет вдовеет. Муж оставил ей достаточно средств, и последние несколько лет она живет при дворе. И... — вампирша помялась и на одном дыхании выпалила. — В общем, с Его Величеством они были очень близки.

Вот как! Подобное предположение почему-то не пришло мне в голову, хотя у Адриана уж наверняка в свое время были фаворитки. Назвала же его Оттилия однажды сердцеедом... Значит, у меня под носом неожиданно оказалась оскорбленная бывшая любовница, недовольная, что ее бросили? Неужели она рассчитывала, что будет как-то иначе?

— Еще совсем недавно при дворе ходили слухи, что леди Мальдано станет королевой, — совсем тихо добавила Сюзанна. — Она пользовалась множеством привилегий, которых не было ни у кого до нее... По крайней мере, я так слышала.

Позабыв о том, что камеристка занималась моими волосами, я вскочила на ноги — Сюзанна испуганно отпрянула, в последний момент отпустив мои волосы — и в задумчивости прошлась по комнате. Сюзанна поспешно отступила к стене, чтобы не мешаться под ногами, и ее лицо скрыла тень, но я едва обратила на нее внимание. Вот только ревнивой разъяренной фурии, которая внезапно потеряла всё свое влияние при дворе, мне не хватало для полного счастья. Недоброжелателей у меня и так достаточно, но с этой — мне вспомнилась та незамутненная ненависть, которую я почувствовала в эмоциях женщины — станется и подсыпать мне яду в тарелку, и ударить кинжалом в спину. Как бы мне потактичнее отослать ее прочь из дворца? И не просто оставить ее в Бэллиморе, а отправить на какую-нибудь окраину страны, откуда она уж точно не вернется? А что? В конце концов, ну зачем ей оставаться при дворе, если окружающие смотрят на нее теперь не как на возможную королеву, а бывшую фаворитку, которой уже не на что рассчитывать? Вот, пускай она отправляется в Ферману, и, если мне повезет, там она попадется этим так называемым "Восстановителям Справедливости", и я о ней больше ничего не услышу... Да и Адриан, кстати, тоже.

Тут я сообразила, что размышляю, как любая ревнивая жена, которой не терпится избавиться от соперницы, и очень на себя рассердилась. Ну какая она мне соперница?

Или всё-таки соперница?.. Сюзанна же сказала, что у Элис было множество привилегий — вряд ли Адриан ей это бы позволил, если бы ему было всё равно...

Не то чтобы я испытавала серьезное беспокойство по этому поводу, но неприятный осадок всё равно остался. Так бывает — вроде бы всё хорошо, и беспокоиться не из-за чего, но всё равно остается эта мерзкая мыслишка, от которой никак не удается избавиться — "А вдруг?.."

Адриан вернулся в тот день поздно. До вечера я была чем-то занята и даже приняла какую-то маркизу, которая просила моей аудиенции, — как выяснилось, она пришла походатайствовать, чтобы ее младшего сына приняли в королевскую гвардию. Я пообещала принять к сведению ее просьбу, а, когда она ушла, обнаружила, что даже не помню имя посетительницы. Вечером леди Амелл попыталась затащить меня на ужин с очередной группой знатных дам, но я решительно отказалась и поужинала в одиночестве. Когда же мажордом сообщил мне, что отправившиеся в Ферману вампиры вернулись, за окном было уже совсем темно, но всё равно прошло еще не меньше часа, прежде чем Адриан вошел в нашу с ним спальню, где я сидела в кровати с книгой. Вид у архивампира был уставший, и я хотела было вылезти из-под одеяла и подбежать к нему, но в последний момент внезапно остановилась. Что-то было не так. Помимо усталости на лице Адриана можно было разглядеть какую-то отчужденность, и шестым чувством я ощутила, что произошло что-то плохое. Что эта отчужденность была направлена на... меня.

— Удалось разобраться с Ферманой? — осторожно спросила я. — Вы из-за нее столько времени сейчас совещались?

— С Ферманой по-прежнему непонятно, но не в этом дело, — только в этот момент я заметила у него в руке распечатанный конверт. Я уже хотела задать следующий вопрос, но тут он без какого-либо перехода спросил. — Корделия, как Арлиону удалось сбежать из дворца в Дионе?

В комнате повисла звенящая тишина, которая показалась мне по-настоящему оглушительной. Благодаря тому, что почти всю свою жизнь я провела в высшем обществе, в котором без лицемерия было бы не выжить, я умела владеть собой и выкручиваться из неприятных ситуаций. Я могла бы сейчас изобразить недоумение, злость, растерянность... Но не смогла. Адриан продолжал смотреть мне в глаза — в неярком свете магических светильников его взгляд показался мне особенно пронзительным — и у меня язык не повернулся солгать. Вместо этого я продолжала молчать, упуская шанс на спасение, и он сразу всё понял.

— Откуда ты узнал? — выдавила я, чтобы хоть как-то нарушить эту тишину.

Не сдвинувшись с места, Адриан протянул мне конверт, и я поднялась с кровати, подошла к архивампиру и взяла белый прямоугольник. Конверт был скреплен воском, но оттиск на нем отсутствовал, а лист бумаги внутри — не подписан. Само письмо представляло из себя небольшую записку, где лаконично сообщалось, что во время штурма дворца в Дионе я по собственной воле позволила архимагу Арлиону Этари скрыться от правосудия, а в качестве доказательства предлагалось спросить лично меня.

Первая мысль, которая меня посетила, была "Кто об этом узнал?". Кому удалось подслушать наш с Арлионом разгвор, и кто видел, как я дала архимагу спокойно уйти через потайной ход? Кто изучил мой характер настолько хорошо, что понял, что я не смогу во второй раз соврать Адриану?!

— Зачем? — сухой, как будто незнакомый голос напугал меня еще больше, и я, оторвавшись от злосчастной записки, перевела взгляд на архивампира. На вид тот оставался спокойным — его лицо не выражало никаких эмоций — но я знала его уже достаточно хорошо, чтобы знать, что это лишь маска, и мне было страшно представить, что же под ней скрывалось.

— Я должна была это сделать, — сквозь зубы сказала я, прекрасно понимая, каким жалким может показаться такой ответ. Что ж, кажется, мы наконец-то подошли к вопросу, который беспокоил меня все эти две недели.

— Из родственных чувств? — иронично осведомился Адриан прежде, чем я успела придумать, как бы мне перевести разговор на бывшего советника его отца, который спровоцировал начало Кровавой войны, и которому и собрался мстить Арлион. — Ты с ума сошла?

— Арлион лишился сил! Он больше не архимаг и лично тебе вреда причинить уже не сможет! — в данном споре это был мой главный аргумент, который почему-то сейчас прозвучал на редкость неубедительно.