Эльдорадо

"Люпин, мой дом сгорел вместе с лабораторией и всем, над чем я работал. Не вижу смысла что-либо менять".

— Дом и лабораторию можно восстановить, — отвечаю я. — Это всего лишь вещи, профессор.

"Вещи! Вы хоть представляете, сколько эти вещи стоят? Вся ваша богадельня вместе с персоналом и старыми маразматиками, которых вы тут держите, стоит на порядок дешевле!"

— Вот сейчас я вижу, что вы действительно поправляетесь, — отвечаю я с улыбкой. — Я бы забеспокоился, веди вы себя вежливо.

Снейп раздраженно поправляет съехавшие очки и набирает текст.

"Увольте меня от ваших идиотских шуток. И свяжитесь с моим адвокатом".

— Ваш адвокат уже заходил, — говорю я. — Обещал навестить вас во вторник. Ваш дом был застрахован, и чтобы получить страховку, ему нужны подробности пожара. Возможно, из страховой компании тоже кто-нибудь придет.

"Откуда он узнал, что я здесь?"

— Хм, — несколько смущаюсь я. — Об этом я тоже хотел с вами поговорить.

Снейп чувствует мое замешательство и пристально смотрит на меня поверх очков. В его глазах я больше не вижу ни обреченности, ни слабости. Это тот самый Снейп, которого я всегда знал — желчный, раздражительный и упрямый. Прямо как в школе. Снейп что-то пишет.

"Люпин, я искренне надеюсь, что у вас хватило ума не совершать непоправимых для вашей карьеры ошибок".

— Не беспокойтесь за мою карьеру, — отвечаю я. — В этой, как вы выразились, богадельне никто не мечтает работать, и претенденты на мою должность не выстраиваются в очередь в ожидании того, что я совершу какую-нибудь ошибку.

Снейп не дослушивает и начинает набирать текст.

"Хватит бездарно острить. Ответьте на вопрос".

— Что ж, — говорю я. — Он узнал о том, что вы здесь, от моего друга, которому, как и мне, не все равно, что с вами случилось.

"Какого черта вы сами этого не сделали?"

— Признаться, мне и в голову не пришло, что у вас есть адвокат, — честно отвечаю я. Снейп отрывает глаза от планшета и смотрит на меня со смешанным выражением презрения и недоумения. Это мы тоже когда-то проходили.

"И почему я не удивлен, что вам в голову не приходят самые элементарные вещи? Впрочем, вряд ли пребывание среди такого количества сумасшедших могло положительно сказаться на ваших умственных способностях".

Во мне вспыхивает давно забытая ярость, которую я частенько испытывал, учась в Хогвартсе и служа объектом преследований профессора. "Что за человек такой? — с горечью думаю я. — Сто лет в обед, а все такой же невыносимый".

Снейп явно наслаждается ситуацией, но у меня нет никакого желания ему потакать.

— Не хотите узнать, кто нашел вашего адвоката? — холодно спрашиваю я. Взгляд Снейпа становится подозрительным и настороженным.

— Это Альбус Поттер, — говорю я, с удовольствием наблюдая за тем, как профессор меняется в лице. — Нет уж, не спешите отвечать, — продолжаю я, видя, как он тянется к клавиатуре. — Могу представить, что вы хотите сказать — зная вас так, как знаю я, это совсем не трудно. Лучше подумайте о парадоксе, который сложился сейчас в вашей жизни. Вы здесь уже неделю, профессор, а я что-то не вижу толп почитателей, штурмующих хоспис в стремлении помочь вам восстановить дом, лабораторию, выражающих сочувствие вашей потере или хотя бы желающих узнать, как вы себя чувствуете. Никто не пытается найти вас, выяснить, в каком вы состоянии, живы вы или нет. Где же представители вашего научного сообщества? Никому нет дела ни до вас, ни до вашей работы. Знаю, как врач я не должен говорить вам таких вещей, но считайте это частной беседой, и в данный момент я разговариваю с вами не как доктор, а как ваш бывший ученик. Конечно, я не светило целительской науки, никаких открытий не совершил, и карьера моя далеко не такая блестящая, как ваша, но эти недостатки не мешают мне понять, что вы чувствуете. Альбус и его семья хотят помочь. В этом нет ничего оскорбляющего и унижающего ваше достоинство. Принимать помощь — нормально. Эти люди хотят, чтобы вы поправились и продолжали работать. Не знаю, чем вы занимались в своей лаборатории, но уверен, они помогут восстановить то, что вы потеряли. Считайте это деловым предложением, если так вам будет легче. Подумайте об этом как ученый, без этих ваших ссылок на прошлые обиды.

— Пора ужинать! — в дверь заглядывает Брайан. — О, доктор Люпин...

— Я уже ухожу, — говорю я, поднимясь со стула. Снейп застыл в кресле, как каменное изваяние, глядя на экран сузившимися от гнева глазами. — Поправляйтесь, профессор. Я зайду к вам на следующей неделе, когда найду специалиста, который будет восстанавливать ваши легкие.

В кабинете я без сил опускаюсь в кресло. На кой черт мне все это сдалось? На кого я трачу свое время, нервы и деньги? Я видел этого мерзавца всего семь лет своей жизни, и все наши встречи были окрашены взаимной неприязнью. А сейчас, видите ли, пожалел бедняжку... Да пропади он пропадом!

Снимаю трубку и звоню Альбусу.

— Привет, — говорит он. — Что случилось?

— И ты туда же... — устало говорю я, откидываюсь на спинку кресла и поворачиваюсь к окну. — Слушай, ты еще не передумал насчет Снейпа? Потому что если передумал, мне придется делать харакири.

Альбус хохочет:

— Нет, только не харакири!

— Не смешно, — бурчу я, улыбаясь против желания.

— Ты с ним поговорил?

— Вроде того. И уже жалею, что ввязался.

Альбус снова смеется, и я жду, пока он прекратит, наконец, издеваться.

— Профессор Снейп в своем репертуаре? — спрашивает он.

— Точно. Я как будто опять в школе оказался. Он совершенно не изменился; такой же урод, как и всегда.

— По-моему, ты перегибаешь палку. Кстати, ты в курсе, что у него было несколько лабораторий, и люди в очередь выстраивались, чтобы поработать под его началом?

— Это такое психическое отклонение, называется мазохизм.

— А десять лет назад, мой дорогой возмущенный Тед, их у него отобрал пронырливый молодой коллега, выставив Снейпа сумасшедшим неудачником, ворующим его светлые идеи, старым маразматиком, который надышался испарений от своих экспериментальных зелий и съехал с катушек. И все бы ничего, но через два года от этих лабораторий не осталось и следа — с молодым начальником все эксперименты начали проваливаться, люди стали уходить кто куда, ну и так далее. Про эти его лаборатории раньше легенды ходили, а теперь их нет, нет сложившегося коллектива, нет открытий, всё разрушено из-за высокомерных амбиций молодого выскочки. Такие вот дела.

— Знаешь, Альбус, в случае Снейпа всегда виноваты окружающие, — говорю я. — Почему он не пошел куда-нибудь еще? Под свое имя он бы мог насобирать денег и с магических, и с маггловских институтов. Было бы желание.

— Ты представляешь Снейпа, который, как ты выражаешься, "ходит" по спонсорам и клянчит гранты? Судя по всему, он просто стал работать дома. Кстати, у тебя был его адвокат?

— Был. Такой жук, должен я тебе доложить!.. К Снейпу обещал зайти во вторник.

— Понятно. Значит, я приду в понедельник.

— Боюсь, после этого и тебе расхочется иметь с ним дело.

— Ничего, Тед, не бойся. Я найду с ним общий язык.

И он действительно находит. В понедельник я не провожаю его на третий этаж, но прошу заглянуть после того, как он поговорит со Снейпом. Альбус хлопает меня по плечу и входит в лифт. Я стараюсь отвлечься насущными делами, но это получается плохо — все мои мысли там, наверху. Проходит почти два часа, прежде чем я вижу спускающегося по лестнице Альбуса. Он выглядит задумчивым и отрешенным.

— Ну что? — спрашиваю я, пока мы идем по коридору. Альбус молчит. В кабинете он плюхается в кресло, бросает мантию на подлокотник, достает палочку и наколдовывает пепельницу. Я завариваю кофе.

— А чего-нибудь покрепче нет? — спрашивает он. Я достаю из тумбочки бутылку "Привета Мариетты".

— Пойдет?

— То что надо.

Некоторое время мы пьем коньяк; Альбус закуривает, я открываю окно.

— Ты сам расскажешь, или мне плеснуть в твой коньяк сыворотку правды?

— Даже не знаю, с чего начать, — отвечает Альбус, глубоко затянувшись.

— Начни сначала, — предлагаю я. — Он хотя бы тебя узнал?

— Узнал, — отвечает Альбус. — Представляешь, он читал мои книги.

— Нижние боги, Альбус! — я ошеломленно качаю головой. — Вот уж не думал, что тебя можно поймать на дешевую лесть!

— Дешевая лесть в исполнении Снейпа? — скептически осведомляется Альбус, поднимая бровь.

— Не могу себе представить, чтобы он читал хоть что-нибудь, кроме заумных научных трудов. С чего вдруг ему читать книги сына Гарри Поттера?

— Я тоже спросил об этом, — говорит Альбус. — Вообще всё так странно!.. — вдруг восклицает он, поднимается и берет с тумбочки "Привет Мариетты". — Я только к нему вошел, а он уже строчит в своем планшете: "Ну надо же, кто пожаловал — современный классик!" Я чего угодно ожидал, только не этого. В общем, слово за слово... — Он наливает себе коньяка и вопросительно смотрит на меня. Я отрицательно качаю головой. Альбус садится обратно, ставя бутылку рядом, и продолжает:

— Слово за слово, и его уже было не остановить. Такое впечатление, что в последние годы он просто ни с кем не общался.

— Да о чем вы говорили-то?

— Сложно объяснить, — Альбус пожимает плечами, отрешенно глядя в угол кабинета. — Сперва о книгах... о моих, о чужих, а потом так, вообще... обо всем.

— Он что-нибудь рассказывал о пожаре или...

— Тед! — перебивает меня Альбус, и я смолкаю. Кажется, моему другу совсем не хочется спускаться на землю. — Ты иногда такой странный! Ну причем здесь пожар! Мы просто говорили.

— А что он ответил? — интересуюсь я. — Насчет того, почему он читает твои книги.

— Он сказал, что начал читать мой первый роман, чтобы убедиться в моей бездарности, и после этого читает их все в надежде, что я испишусь.

Я не знаю, как на это реагировать, но Альбус неожиданно хохочет.

— Представляешь? В надежде, что я испишусь! По-моему, это лучшая рецензия, какая только может быть!

До меня, наконец, доходит смысл витиеватой фразы Снейпа.

— Что ж, по крайней мере, литературные вкусы у нас совпадают, — замечаю я. Альбус улыбается и наливает себе еще.

— Но он все-таки подложил мне свинью, — продолжает он. — Не знаю, во что я только вляпался?

Стакан пустеет, и Альбус зажигает очередную сигарету.

— В общем, я рассказал ему о наших планах, что ему, мол, будет лучше у отца, и все такое... Я думал, вот тут-то он и взбесится — ан нет. Видно, мысль о лаборатории, которую ты ему наобещал, показалась более привлекательной, чем комната в хосписе и три десятка маразматиков в качестве соседей.

— Они не все маразматики, — отвечаю я, и Альбус снова смеется.

— Так вот. Я буду краток, потому что сам еще не понял, что натворил. В общем, мы договорились, что он переедет ко мне, а не к отцу. В мой загородный дом. — Он поднимает палец, заметив, что я собираюсь что-то сказать. — Профессор взял меня на слабо. Еще до разговора о переезде. Он спросил, достаточно ли у меня таланта, чтобы написать книгу о нем.

— Что?! — я потрясенно смотрю на Альбуса. — Книгу о НЁМ? Старый хрен совсем с катушек съехал?

— Вот и я так подумал, — отвечает Альбус. — И говорю: знаете, Северус, я вам не журналист, ищите для своей биографии кого-нибудь не такого ленивого. А он: я так и знал, что вы не поймете с первого раза! — Он улыбается. — А ты понял?

— Ничего я не понял, — признаюсь я.

— Книгу о нем, но не биографию, — говорит Альбус. — А я-то думал, что годик отдохну.

— Если ты возьмешь его к себе, то можешь забыть об отдыхе. Я нашел двух специалистов по восстановлению легких... вот они, держи. — Я протягиваю ему листок с телефонами. — И настраивайся на то, что твой дом какое-то время будет полон народу — понадобятся как минимум помощник и терапевт. А если он еще и о лаборатории мечтает...

— Ну, с лабораторией ему придется подождать, — говорит Альбус, сворачивая листок и кладя его в сумку.

— Ты точно решил? — спрашиваю я. — Как я теперь приеду к тебе в отпуск?

— Запросто, — Альбус разводит руками. — Ты просто чересчур серьезно отнесся к его словам.

— Пожалуй, да, — соглашаюсь я. — Вот напишешь о нем книгу, и тогда я пойму все тайные струны души Северуса Снейпа. Что он, оказывается, на самом деле замечательный человек, а мы-то, дураки, не могли разглядеть за суровой оболочкой.. и далее по тексту.

— Он не замечательный и никогда не пытался им быть, — возражает Альбус. — Но он ценит честность. Так что твою гневную речь он тоже оценил. И сказал, что не стоит принимать слишком близко к сердцу слова старых, выживших из ума профессоров.

Я молчу. За окном темнеет, и на столбах черной ограды загораются желтые фонари. В окно заползает холодный влажный воздух, запах гниющих листьев и дыма. Наше молчание прерывает заглянувшая в кабинет Дина:

— Доктор, простите, вас срочно вызывает Роббинс.

— Мне тоже пора, — Альбус хлопает по коленям и встает. — Не грузись, хорошо? Все само собой раскрутится. Я за эту недельку подберу ему врачей, помощника, обустрою комнату, договорюсь обо всем с адвокатом — у Снейпа, кстати, есть деньги, так что он оплатит свое пребывание.

— Разве дело в деньгах?

— Если ты ждешь от него благодарности или сочувствия, то зря. — Мы выходим в коридор. — Ни то, ни другое ему не ведомо. Такой уж он человек... Не падай духом, ладно? Скоро увидимся.

— Конечно, — отвечаю я. Мы улыбаемся, прощаемся, и Альбус быстро выходит на улицу.

Я следую за Диной на второй этаж. Альбус, наверное, уже аппарировал и идет сейчас по усыпанной листьями дорожке к своему двухэтажному дому, стоящему в окружении высоких деревьев. Он никогда не был похож на Поттеров. В школе он единственный из них учился в Равенкло. Пренебрежительно относясь к семейным ценностям, столь важным для его родителей и всех, кто входил в их круг общения, в молодости он вел довольно беспорядочный образ жизни — что, впрочем, часто бывает свойственно писателям. Он предпочитал общество магглов, редко общался с волшебниками и утверждал, что забыл почти все заклинания. А сейчас он заключил договор с человеком, всю жизнь ненавидевшим членов его семьи, решив написать с него героя очередного романа. Может, у него со Снейпом и правда больше общего, чем с Поттерами, Уизли и Лонгботтомами, которые до сих пор не слишком понимают, о чем пишет их сын, брат и близкий родственник. Но я — понимаю. И Снейп тоже. А потому, возможно, и мне удастся найти с ним общий язык — хотя бы тогда, когда мы решим обсудить новую книгу Альбуса Поттера.