Фрейлины её высочества

Дальше она честно пропустила мимо ушей все разглагольствования госпожи Смилле, объясняющей как можно привлечь к себе внимание царственной особы. Очень хотелось вылезти из корсета, который сегодня затянули особенно туго. "Чтобы придать лицу необходимую бледность и в качестве тренировки выдержки", — классная дама всегда была на высоте, находя подходящее оправдание применению этих пыточных инструментов.

В голову лезло совсем другое — садовник дал очень хороший совет. Стоило попытаться склонить на свою сторону шута королевы, чтобы получать от него советы и помощь. Немного смущала характеристика, которую озвучил старик — безусловно предан. Что понимал под преданностью сам шут? Об этом стоило подумать в первую очередь.

Кати настолько увлеклась своими мыслями, сохраняя на губах лёгкую улыбку, как и и учили, что не заметила появление директрисы прямо перед собой.

— О чём задумалась моя выпускница? — в голосы сеньеры Смилле звучала только ласка, помноженная на доброжелательство со вниманием и поистине материнской заботой.

— О, простите, — девушка с трудом выпрямилась после очередного поклона. — Немного зафантазировалась, ведь вы так чудесно рассказали о дворе, что я позволила себе помечтать.

Директриса задумчиво смерила взглядом воспитанницу. Если эта своевольная особа хоть чуть возьмётся за ум, то можно будет считать это ещё одной маленькой необходимой победой в подготовке новых фрейлин. Строптивыми увлекались, но лишь до определённого предела. Слишком большое и упорное сопротивление вызывало неприкрытую ярость царственных особ. А вот небольшое кокетливое упорство, напротив, способствовало разжиганию интереса.

— Катюнь, да что на тебя нашло? — уже в спальне простонала Нарайя. — Ведь знаешь, что молчание — золото. Как бы ты не упиралась, всё равно отвезут во дворец. Не хочешь стать постельной игрушкой, так продумай своё поведение. Ведь ты же понимаешь, что принцы не на смазливое личико падают, а просто на новенькое.

— Не хочу, — прошептала Катрина, торопливо сдирая тяжёлую одежду и складывая её в личный сундук, служащий гардеробом. — Но ты права.

Она больше ничего не сказала и дальше переодевалась молча. Какое счастье, что её наряды включали в себя лишь форму и пару простейших платьев! Может стоило стать незаметной? Или похожей на домашнюю учительницу?

— А я, напротив, мечтаю о внимании и благосклонности, — заметила белокурая статная девушка, старательно расправляя оборки домашнего платья. — Только так можно сделать хорошую партию. Двор — это место интриг и... интересных и состоятельных мужчин.

— Угу, — Кати скрутила волосы в узел и пристроилась к зеркалу, закалывая его шпильками. — Очень интересные и состоятельные. Особенно лакеи и дворецкие. Повара тоже ничего, по крайней мере, с голоду не умрёшь.

— Да ладно, ты меня поняла, — небрежно отмахнулась красавица. — Вблизи королевской четы всегда вьются аристократы, допущенные в свиту. У них есть сыновья, племянники и прочие родственники мужского пола, не обделённые титулом и состоянием. Не стоит сбрасывать со счетов и представителей иных государств, ведь во дворец будут приезжать всяческие именитые послы. Вдруг понравлюсь?

Воспитанницы зашептались — всем хотелось сделать хорошую партию.

Из-за беседы, затеянной директрисой, остальные уроки у выпускниц отменили, впрочем, зашедшая вечером госпожа Фатиана провела краткий экскурс по нарядам, принятым во дворце. Кати слушала вполуха, стараясь казаться внимательной и заинтересованной. Её волновало совсем другое — как бы ухитриться сбежать в сторожку садовника?

— Катрина, прекрати дёргаться, будто ты сидишь на еже, — воспитательница всё же умудрилась заметить её нетерпение.

— Ах, сиятельная сеньера, — Кати льстила в лицо, все знали, что Фатиана обычная горожанка, — мне хотелось бы навестить садовника. Сегодня на прогулке он рассказал о мелколиственных кустарниках и способах их обрезки. Это интересная тема для поддержания светской беседы и мне хотелось бы...

— Иди.

Ответ был кратким. Коль директриса сама разрешила подобные встречи, то не стоило держать девушку.

Не торопясь, степенно, Катрина ещё раз поправила причёску, накинула на плечи простую шаль. Этот жест получился царственным и элегантным, как их и учили, и воспитательница одобрительно кивнула вслед ученице.

Девушка шла не торопясь, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не побежать сломя голову. Не стоило выказывать очевидного интереса — вдруг оставят без подобных прогулок, которые служили отдушиной.

Сторожка стояла около ворот, будто прилепленная к стене, огораживающей школу. Не рядом с воротами, нет, ближе к саду.

Проскользнув в приоткрытую дверь, Кати коротко выдохнула, сбрасывая напряжение.

— Не закрывай, всё равно следящий артефакт заметит чужое приближение, — старик проговорил это, не поворачивая головы и продолжая точить лезвия садовых ножниц.

— Мастер Эугерний, не могу больше, — девушка прошла дальше в небольшую комнатку и села около стола. — Боюсь, смертельно боюсь приставаний, не сдержусь ведь.

— Да, это опасно, и ты не настолько хорошо контролируешь свою силу, можешь не сдержать те арканы, которые я тебе показал. Да уже и жалею об этом, у женщины должно быть своё оружие и свои методы достижения желаемого, — согласился садовник. — Альбом раскрой и положи на стол, чтобы не искать, если вдруг пожалует проверка.

Кати послушно выполнила указание и сдулась как шарик, чуть сгорбившись и подперев руками голову.

— Устала, честно, устала...

— Терпи, недолго осталось, — Эугерний мельком глянул на обычные часы-ходики, артефакт, встроенный в циферблат, пока молчал. — Шаттерен, как сама понимаешь, шут необычный. Он хороший маг, но об его талантах тебе рассказывать не буду, меньше знаешь — крепче спишь. Записку я ему отправил, проследит и поможет. Ну, а дальше всё будет зависеть от твоего настоящего желания.

— Благодарю, но вряд ли он вхож в спальню кого-либо из принцев. Так что...

— А кто тебе сказал, что действовать нужно обязательно только тогда, когда находишься в этом же помещении? — удивился мастер. — Выдирать тебя из рук принцев или других дворян никто не будет, сама должна понимать. Голова обязана быть на плечах и ей нужно пользоваться, а не просто прическу накручивать. Шат — немолод, как и я, и очень опытен. Его советы дорогого стоят. Куда опасней, если тебя пристроят в свиту на выезды, в этом случае он уже не дотянется, а магических вестников туда-сюда гонять — только внимание к себе привлекать.

— Внимания я больше боюсь, — призналась девчонка, вытягивая из ящичка стола колоду карт. — Заниматься будем?

— Будем, только перемешаю сам и закрою от тебя экраном. Во дворце не дураки сидят, и не стоит недооценивать королевского мага, ему не просто так деньги платят. Скорее всего, правящая семья будет защищена амулетами от просмотра и прослушки, но их можно обойти. Начали.

Глава 3

Руки дрожали, в глазах от напряжения стоял туман.

— Спокойнее, — словно сквозь вату донёсся голос наставника, — два коротких вдоха, один длинный выдох. Как продышишься, сделаешь упражнение ещё раз. Я бы тебя так не гонял, но времени, как вижу, осталось мало.

Эугерний сам раскладывал колоду на три или четыре кучки, имитируя игроков, сам же делал ходы, оставляя карты закрытыми. А Кати раз за разом должна была читать, где какие масти и какого достоинства, объяснять почему сделан такой ход и к чему он может привести.

После крошечного перерыва, мастер завязал ей глаза, и она продолжала попытки увидеть то, что невозможно просмотреть обычным зрением.

— Неплохо, — он одобрительно улыбнулся.

— Не понимаю, откуда в нашей семье взялся магический талант? — Катрина быстренько плеснула в лицо ледяной водой, чтобы снять красноту век. — Вроде бы в аристократических семьях не рождаются с даром.

— Ещё как рождаются, — хмыкнул старик. — Просто считается неприличным, особенно для девушки, владеть таким искусством. Мужчине — куда не шло, ещё может пригодиться, а для женщин оставили только талант разбираться в травах и немного бытовой.

— Но у нас в роду магов нет, — девушка наморщила лоб, пытаясь вспомнить всю имеющуюся родословную.

— Магов — нет, — согласился Эугерний. — Твой дар, точнее все твои способности от прабабки, я справки навёл. Редкое такое сочетание вкуса и видения, потому и передаётся только по женской линии, да ещё и не в каждом поколении. Неплохо бы и дальше развивать, но в этом я тебе не помощник, не моя стезя.

— Я её никогда не видела, — смутилась Кати. — Да и в семье о ней не особенно упоминалось.

— Не принято, вот и не упоминалось, — садовник прищурился, проверяя заточенное лезвие. — У меня сведения верные, источники надёжные. Вот от неё-то ты и унаследовала. А сейчас иди, время уже позднее.

Девушка глянула в окно, и в самом деле стемнело, за окном слышались торопливые шаги. Только она поднялась со стула, как в приоткрытую дверь заглянула сеньера Смилле.

— Это неприлично, столько времени находиться наедине с мужчиной!

Директриса нервничала, подозревая, что разговоры о растениях являются лишь отговоркой, а на самом деле воспитанница крутит шашни с кем-то из обслуги.

Увиденное целительным бальзамом пролилось на сердце, которое ощутимо прихватило из-за опасений. Её величество предпочитала фрейлин нетронутых, девственниц, чтобы преподнести их как редкость кому-то из значительных гостей, или предложить собственным сыновьям для развлечения и отдыха. Разумеется, она предварительно вела беседы с каждой, чтобы выяснить всю подноготную возможной фаворитки, её стремление к почестям, интерес к деньгам и нарядам, есть ли желание нравиться всем без разбору.

Если в новом пополнении вдруг появлялась не девственница, то скандал получался величайший, который мог ей стоить и места, а то и свободы.

— Простите, сеньера, — Кати старательно разгладила листы в альбоме, — я забыла о времени. Надеюсь, что сиятельной королеве понравятся разговоры о цветах и деревьях.

По правде, Смилле сама толком не знала, что может понравиться супруге правителя, а что — нет. Она со всей старательностью выполняла возложенные на неё обязательства, получая соответствующее жалованье за верность и старание. Ну раз воспитанница обдумывает, как можно расположить к себе правящую семью, так это только плюс.

Она больше ругаться не стала, просто указала на дверь.

Кати сложила альбом, кивнула старику, который и не подумал подниматься с насиженного места, и вышла вслед за директрисой.

— Мне не нравятся подобные посещения и беседы, — осторожно попыталась начать разговор сеньера Смилле. — Молодой девушке не стоит оставаться с мужчиной наедине, пусть даже он и почтенного возраста.

— Ах, простите, сеньера, — Кати шла немного позади и кланяться, как было положено при подобных ответах, не собиралась. Не хватало в темноте зацепиться за какую-нибудь кочку и сломать себе ногу. А может и в самом деле сломать? — Я хотела как лучше, пыталась найти подобающие темы для разговора в светском обществе. Или вы меня отправляете куда-нибудь в провинцию? Может, я зря затеяла такую тщательную подготовку?

Споткнулась как раз директриса, даже не пытаясь скрыть заминку в выдаче ответа.

— Нет, ты едешь во дворец. Весь нынешний выпуск поступает в распоряжение её величества.

— Её королевское величество увеличивает свиту? — донельзя натурально удивилась девушка. Темнота помогала, скрывая истинное выражение лица, а то привычная улыбка стала больше походить на оскал.

— Э-э-э, — замялась директриса, — нет, она подбирает фрейлин для своей младшей дочери. У неё через неделю второе совершеннолетие и выход в свет, как полноправной наследницы. У каждой принцессы своя собственная свита.

Это правило их заставили учить назубок, и оно касалось не только детей царствующих особ, но и всех дворян. До второго совершеннолетия, наступающего через три года после первого, ни один ребёнок не имел права официально носить наследный титул, с этого же возраста назначалось определённое содержание, которое могло расходоваться на благотворительность. Сами будущие фрейлины достигали нужного возраста в стенах школы, чтобы потом не могли предъявить претензий, что какое-то решение было принято без их ведома и согласия. Конечно же, условного согласия, поскольку девушек никто и никогда не спрашивал.

— Чудесная перспектива, — процедила сквозь зубы Кати. — Пристроиться в сопровождение принцессы — предел моих мечтаний.

"Точнее кошмаров", — добавила она про себя.

Смилле не ответила, ускорив шаг и больше не желая продолжать опасный разговор.

Четыре дня пролетели как один. Утро, ледяная вода, бесчисленные поклоны, уроки этикета, танцы и прочие репетиции. И оценивающие взгляды руководства школы, снова и снова примеряющие на воспитанниц будущие роли.

Улыбка на губах Катрины застыла намертво, не отодрать, будто заледенела. Она уже не рисковала вылезать с каверзными вопросами, большей частью отмалчивалась, чтобы не навлекать директорского недовольства. В библиотеке всё-таки удалось найти свод законов и правил, относящихся ко двору. Она штудировала его снова и снова, стараясь запомнить каждое слово. Особенно одно правило — фрейлина может принимать подарки только от своего жениха, супруга или за выполненное важное поручение. "Поручение" можно было трактовать как угодно, и этот момент нравился меньше всего.

— Кати, сегодня отъезд! — соседка по спальне восторженно закружилась по комнате. — Нам предоставят два экипажа, ехать недолго, с одной ночёвкой в дорожной гостинице. Сопровождающая — госпожа Фатиана.

— Угу, — угрюмо согласилась Катрина, — всю дорогу будем слушать нотации, наставления и выученный наизусть прозаический сборник моралей.

— Так, может, мы и не попадём с ней в одну карету, — Нарайя всегда мечтала о лучшем, иногда уж слишком отрываясь от реальности.

— Интересно, куда сундуки распихают? — черноволосая Аннелия задумчиво перебирала вещи. — Нас восемь, сундуков — восемь, четыре сундука на одну карету получается многовато.

— Два сундука, — в спальню вошла директриса. — Будьте любезны уложить свои вещи в два сундука. Доберётесь — разберётесь, и сундуки вернутся в школу.

Собственно одежды было немного, при старании она впихивалась очень неплохо.

— Сеньера, но ведь всё помнётся, — Аннелия недовольно повела красивыми плечами. — Сразу гладить? Сколько горничных нам будет предоставлено?

— Всё скажут на месте, — отрезала сеньера Смилле. Она торопилась, да и реагировать на гневные выпады малолеток считалось дурным тоном. — Помнётся — погладите, подумайте о том, как бы пришлось самостоятельно решать проблемы с одеждой и причёсками, если бы отправили в провинцию работать гувернантками.

Когда дорожные платья были надеты и расправлены, причёски убраны под специальные капоры, защищающие волосы от дождя, ветра и пыли, ботинки тщательно зашнурованы, директриса прошлась перед шеренгой воспитанниц, придирчиво оглядывая их в последний раз.

Дворец забирал уже шестой выпуск, иногда складывалось впечатление, что фрейлин там катастрофически не хватает. В нынешнем случае всё было понятно — принцессе нужны собственная свита, вышколенная и правильно воспитанная. На подобную работу с улицы не брали, как не брали и дочерей высокопоставленных аристократов, приближенных ко двору. За последних, в случае неприятных инцидентов, могли вступиться родственники и тогда скандал рисковал получить широкую огласку, которая не прибавила бы чести правящей семье.