Интерлюдия 17

Редкие удары сердца, медленное спокойное дыхание — Энакин целиком погрузился в нечто, бывшее отражением каких-то иных измерений и пространств. Голоса Силы слышно не было — только где-то, на пределе, ощущалось нечто похожее... на шум Ветра! Черт, как же он мог забыть: уроки Райдена и собственные успехи в управлении потоками — нет, не Силы, а Стихий! Тогда это показалось ему просто забавным — ну и, что уж там говорить, полезным: особенно, когда он узнал, как с помощью этих техник можно вырваться из Захвата Силы. Потом были и другие полезные открытия, на этом пути — большой пользы джедай тогда в этом не видел, но иногда это сильно выручало. Например, как в кабинете Палпатина — когда он узнал, что "канцлеров" было двое! И все же, Стихии всегда оставались для него чем-то... несерьезным: сама Сила, когда он обращался к ней напрямую, делала то, что ему было нужно и быстрее и проще. Ну да, когда у него еще была с Силой нормальная связь. Не теперь. Скайуокер попробовал коснуться Ветра: того, что доносил сейчас до него те звуки, что блуждали по вентиляционным коридорам и каналам внутри огромного здания Храма — и у него получилось! То, что еще мгновением назад было набором бессмысленных звуков, обычным шумом, вдруг превратилось в россыпь тысяч разных голосов. — Одни были громче, другие тише, третьи вообще были на грани слышимости — но все различались четко и ясно: каждый голос по отдельности.

— Мастер Вокара, хочу напомнить вам, что гранд-мастеру Йоде еще рано принимать участие в делах: он не до конца прошел курс реабилитации! — как его лечащий врач...

— Прости, Антиннис, но тут я ничем не могу тебе помочь! Решение провести расследование в отношении всех побывавших в плену у сепов джедаев принимал Совет. В Сенате подняли вопрос о проверке лояльности...

— Кеноби не имел права так поступать! Это вызов не только Совету, но и всему Ордену! Я знаю, что это...

— Помалкивай, Дора — и ты, и я обычные джедаи — даже не мастера. Что там решил Совет, не нашего ума дело! Дали приказ — будь добра выполнить. А то кончишь как Скайуокер...

Упоминание собственного имени привело Энакина в чувство. И почти выкинуло из состояния медитации. Но, Ветер все равно продолжал петь свою песню у него в сознании — и теперь это уже не воспринималось как надоедливый, утомительный шум. Так, теперь аккуратно попробуем коснуться Воды... у тебя, судя по словам Райдена, как раз к этой Стихии сродство — должно получиться легче и проще! — Подумал Скайуокер

Узник не видел себя сейчас со стороны, а дежурный наблюдатель Стражи отвлекся, на мгновение, от мониторов — Сила так захотела! — Поэтому никто не наблюдал ни смену целой гаммы эмоций на лице у заключенного, ни того, как шевелились его волосы, словно овеваемые, незнамо каким образом, дующим в камере сильным ветром. Запись... кто их смотрит то, эти записи? — если не происходит чего-то чрезвычайного. И эта запись, на которой потом были запечатлены и другие малозаметные с первого взгляда, но очень интересные — для понимающего человека — моменты. — Она тоже ушла, через сутки, в архив, где и затерялась среди массы другой, совершенно бесполезной информации.

С этого момента Энакин снова почувствовал себя живым. Даже неприятные и болезненные воспоминания, связанные с пробуждением в Палатах Целителей — и осознанием, что он, возможно, никогда больше не сможет чувствовать Силу! — даже это ушло куда-то на задний план. Вот то, как он во второй раз предстал перед Советом, чуть подлеченный Целителями, и все еще чувствовавший себя слабым и больным — это царапало душу. Честно говоря, Скайуокер не ждал особого сочувствия, да ему и самому вспоминать то, как он потерял контроль над собой, пытаясь придушить Олану, было стыдно. В голове всплыли слова одной из райденовских песенок, записи которых тот ему передал. Удивительно похожее тогда у него было ощущение...

Сейчас, как в вытрезвителе ханыгу,

Разденут, стыд и срам, при всех святых,

Найдут в мозгу туман, в кармане — фигу,

Крест на ноге и кликнут понятых. *

*Владимир Высоцкий "Случай на таможне"

Он готовился отвечать на вопросы, и даже на обвинения — а ему просто сразу зачитали приговор: все обсудив, и осудив его заочно — даже без самого обвиняемого! Сколько он провалялся у Целителей, пока в себя не пришел? — день, два от силы. Подождать, наверное, Совет не мог — были какие-то другие, более важные дела! Зато, чтобы лично сообщить Энакину свое решение, вытащили его к себе прямо от медиков... чтобы тут же запихнуть уже в самую настоящую тюремную камеру.

Кстати, а сколько же он тут вообще сидит? — по всему выходило, что всего недели три, четыре от силы: редкая вещь, в кои-то веки чувство времени его подвело. Впрочем, теперь с этим должно быть попроще: неожиданный источник информации приносил ему столько обрывков разговоров, которые велись обитателями и работниками Храма, что сознание даже не успевало весь этот поток просеивать как надо. Некоторые новости были тревожными, некоторые — обескураживающими. Оказалось, что кто-то из военных поинтересовался-таки судьбой своего командира — настолько, что, не получив ответа из Храма, сумел сделать запрос через кого-то из сенаторов. Понятно, что игнорировать официальный запрос Сената Высший Совет не мог: обстановка сейчас не та! — и магистры сделали заявление. Там было все, в чем его обвиняли: сотрудничество с Темными форсъюзерами, и возможно даже ситхами, измена Республике — и, заодно, текст обвинительного приговора орденского суда. Возможно, Совет считал, что этого будет достаточно, и Сенат перестанет проявлять любой интерес по отношению к осужденному. Однако, члены Совета не учли мнения "улицы": информация, доведенная до Сената, быстро стала достоянием прессы — а потом и широкой публики. И вот политически активные граждане, участвующие в работе Комитетов по Защите Республики, стали бомбардировать сенаторов требованиями: провести тотальные проверки во всех силовых структурах Республики. Странно, почему эти пропалпатиновские "политкружки" до сих пор никто не распустил? Наоборот, Комитеты, неожиданно, получили поддержку части населения Корусанта, и кое-кого из Сената. — Там была даже создана некая "комиссия по расследованию антиреспубликанской деятельности"! — Звучит длинно и бредово, но похоже народ стали трясти очень даже нехило: как удалось Энакину понять, из обрывков разговоров, которые он ухитрился выловить, — допросы начали с бывших флотских офицеров. Терринальд Скрид был, конечно, сложным человеком, и отношения у него с Энакином были не безоблачными: старый юстициар с трудом терпел "молодого выскочку" джедая. — Но, сработались они неплохо — до того времени, когда пришел момент выбирать: быть с Палпатином, или быть против него. Что там сенаторам наговорил Скрид, Скайуокер не знал — но Сенат запросил у Ордена: доставить его в эту "комиссию" для допроса, по расследованию обстоятельств "мятежа клонов". Так обтекаемо теперь стали звать короткую гражданскую войну между республиканскими частями, и войсками, которые остались верными бывшему Канцлеру. Если чей-то разговор, что он услышал совсем недавно, был правдой, то завтра или послезавтра его должны были свозить в Сенат: Совет, испугавшийся волны митингов на улицах столицы, решил пойти навстречу господам сенаторам. Это был шанс!

Следовало вспомнить все, чему он смог научиться, осваивая кроварский метод работы со Стихиями — пригодиться, может все, что угодно. Черт знает, что там захотят у него выпытать в этой самой сенатской комиссии, но они могут потом и не вызывать его к себе, повторно. А это значит, что данная поездка может стать единственной возможностью побега: транспорт наверняка будет сопровождать сенатская стража — от Ордена выделят максимум пару джедаев. — Кто будет опасаться отрезанного от Силы преступника? А на обратном пути даже сенатской стражи, скорее всего, не будет... ладно, тогда и посмотрим, что делать! Придется подстраиваться к обстоятельствам. Может, удастся даже увидеться с Оби-Ваном... интересно, чем это он мог разозлить Совет? Энакин невольно вспомнил сцену оглашения приговора, где Кеноби присутствовал наравне с другими членами Совета — успел вернуться с Внешнего Кольца. Скайуокер уже не мог воспользоваться Ощущением, чтобы поймать отголоски эмоций окружающих, а выражение своих лиц присутствующие контролировали очень хорошо. Только сейчас он с удивлением узнал, что Кеноби, вместе с магистром Винду, Сэйси Тийном, Китом Фисто и Пло Куном голосовали тогда в его пользу! — но потом вынуждены были подчиниться решению большинства. Да, встретиться с кем-нибудь из тех, четырех он бы тоже не отказался: можно было бы хоть узнать — какую судьбу уготовил ему Совет в дальнейшем. Остальные бывшие собратья... он теперь даже не знал: кому вообще можно верить!

Вот и Падме тоже как то странно себя ведет. Что там, на самом деле, случилось с их детьми? — откуда пошли эти дикие слухи и сплетни, что вывалила на него Олана Чион? Из разговоров в Храме Энакин уяснил, что сенатор Амидила вернулась к исполнению своих обязанностей — и даже успела побывать в Храме! Правда, с кем и о чем она тут говорила, собеседники не упоминали. Зато в разговоре мелькнуло, что ее фракция в Сенате тесно сотрудничает с этой самой "комиссией по расследованию антиреспубликанской деятельности". Чем черт не шутит, может им удастся увидеться там, в здании Сената — если она будет в курсе, что его вызывают на допрос — и поговорить, наконец? Как же плохо, что он не может почуять через Силу — все ли с ней в порядке!

Оторвавшись от бесплодных размышлений, Скайуокер снова устроился на лежанке, изображая перед возможными наблюдателями попытку занятия медитацией. Следовало как можно быстрее восстановить навыки работы со всеми остальными Стихиями: от самого простого, к более сложным приемам. Даже если повезут его завтра, он должен быть готов. Когда, через несколько часов, усталый, Энакин взял со столика чашку с водой, налитой из кувшина, стоявшего там же, — никто из наблюдавших не разглядел, что пальцы руки, якобы подносившие чашку ко рту, совсем не касались ее стенок...

* * *

— Падме, это безумие!

— Почему, Бэйл? Энакин мой... хороший знакомый! — и, да, я не верю обвинениям, которые против него выдвинуты. Совет уже ошибался, раньше: помнишь ту историю, с падаваном Энакина? — тогда справедливость было восстановлена! Так что, я непременно буду в числе тех, кто станет представлять нашу фракцию на слушаниях Комиссии... нам всем надо узнать правду, а не то, что некоторые джедаи за таковую считают.

— А если они все же правы, и он на самом деле виноват?

— В чем бы ни была его вина, я не верю, что он изменник!

— Я тоже. Но, ты помнишь, что нам рассказал Оби-Ван Кеноби?

— Оби-Ван рассказал нам явно не все, что знает. К тому же, его здесь просто не было, когда все произошло! — лучше все узнать из первых рук, чем принимать решения, довольствуясь чужим пересказом...

— Хорошо, я поддержу любое твое решение — в конце концов, мы не только политические единомышленники, но и друзья. Только, пожалуйста, будь осторожнее в словах: ты знаешь, как я относился к Палпатину, но одно я могу сказать точно — такого непочтения к закону, которое началось сейчас, при нем бы точно не было! Толпа угрожает Сенату — от нас требуют, чтобы мы начали арестовывать народ пачками. Сейчас требуется максимальная аккуратность в словах и действиях.

— Спасибо, я очень ценю твою заботу Бэйл! Мне пора идти, встретимся завтра в Сенате...

Бэйл Органа смотрел, как сенатор Амидала уходит с посадочной площадки внутрь своего жилища. Небольшая свита, встречавшая ее здесь, последовала за ней — кроме пары охранников и капитана Грегори Тайфо: явно собираются дождаться, когда его спидер, на котором он доставил Падме Наберри от здания Сената, улетит. Вежливые ребята, и бдительные — это хорошо, времена сейчас ох какие непростые. Что-то не давало Бэйлу покоя... — вспомнил! — пара дроидов, что сопровождали Амидалу: их, и этого недотепу Бинкса он доставил сейчас вместе с ней, до дома.

— Капитан Тайфо, можно вас на минутку?

— В чем дело, господин вице-король?

Парень был отменно вежлив и корректен — не заискивал, и не пытался держаться запанибрата. Набуанец ему определенно нравился: профессионал, знающий свое дело!

— Скажите, эти дроиды... точнее, дроид-астромех — откуда он у госпожи Амидалы?

— Ну, протокольник у нее служит года три. А астромеханика недавно ей привезли клоны: вроде бы, этого дроида она давала Скайуокеру — но, по закону это набуанское имущество. Вот нам его и возвратили. А в чем дело?

— Я помню, что эти дроиды были как-то связаны с Энакином Скайуокером. Вы видите, капитан, что сейчас происходит на Корусанте?

— Ну, да... порядок на улицах Лорду-Протектору навести бы, не помешало!

— Если бы только это! К сожалению, сейчас очень удобно сводить старые счеты — а у госпожи Амидалы много... недоброжелателей в Сенате: у нас не любят честных политиков. Завтра намечаются слушанья в сенатской Комиссии по Расследованию антиреспубликанской деятельности. Многие знают, что ваша хозяйка была близко знакома со Скайуокером. Могут задать очень неудобные вопросы — но, как раз это ничего не значит. А вот эти дроиды... точнее — их блоки памяти! — в них наверняка содержится слишком много того, что сенатор Амидала никогда не пожелает сделать публичным достоянием.

— К чему вы клоните, господин Органа?

— Когда этим дроидам последний раз чистили память?

— Аааа! Вот оно что — спасибо, господин вице-король! Я позабочусь о том, чтобы моей госпоже ничего не угрожало...

Бэйл попрощался с капитаном Тайфо. Через минуту его аэроспидер уже парил в подходящем транспортном потоке, высоко над поверхностью планеты, неся сенатора к его собственному жилищу. Что же, одной заботой меньше: роль лидера фракции, которую Органа последнее время все чаще на себя примерял, вещь хлопотная.

* * *

— Ну, рассказывай Мэйс, как ты докатился до жизни такой?

Мэйс хмуро посмотрел на старого, седовласого косианца: нет, не шутит. Настроение, и без того поганое, ухудшилось еще больше. Судя по риторической фразе старого мастера то, что он нарыл в своем расследовании, ничего хорошего не сулило. Ладно, правила игры нужно соблюдать...

— Я думал, что это ты, мастер Тера, что-то мне расскажешь.

— Рассказать мне есть чего. С каких новостей мне начинать? С плохих, или с очень плохих?

— Хороших новостей, как я понимаю, у тебя нет?

— Почему же — Кеноби со своим падаваном, и еще с парой молодых ребят, благополучно добрались до Мандалора. В наше время, это уже хорошая новость. Но, тебе ведь не про это нужно?

— Считаешь, что Оби-Вану могло что-то угрожать?

— Мэйс, не прикидывайся наивным юнлингом! — После того, как он высказал Совету все, что о вас думает, и заявил, что уходит из Ордена совсем... — я удивляюсь, что ему вообще удалось покинуть здание Храма! А уж то, что с ним улетело трое падаванов, так с точки зрения наших любителей блюсти Свет, нравственность и порядок — вообще ни в какие ворота лезть не должно.

— Там, на Совете, мне показалось, что никто не поверил, что Кеноби собирался уходить всерьез. Точнее, уходить из Ордена: Ки-Ади-Мунди даже собирался уговорить его остаться и в Совете тоже.