Клим'с клан

— Жиль, а кто такой Веллингтон? — Клим вдруг понял, что скаут всё больше и больше теряет к ним интерес, поэтому решил взять инициативу на себя. Надо подыграть снобизму француза, чтобы вытянуть из него побольше информации. Это сработало — в голосе Жиля пропали формальные нотки:

— Артур Веллингтон — это наш лидер, наш гуру. В каком-то смысле, я работаю на него. Именно ему принадлежит идея объединения нашей расы — вы сегодня сами видели: вместе мы можем намного больше, чем каждый по отдельности. Но, к сожалению, идея объединения — скорее всего, утопия. Потому что теперь вместо крестьян с вилами есть Генрих Бауман с миллиардами евро. Именно его, ребята, вы должны опасаться больше всего в жизни. Когда я сказал, что теперь вы больше не рискуете умереть от старости, то умолчал об ещё одной, наверное, самой важной вещи: риск погибнуть от несчастного случая у вас намного больше, чем у обычного человека. Потому что у него — нашего с вами несчастного случая, — есть имя — Генрих Бауман. Однажды этот безумец узнал о нашем бессмертии и захотел получить себе такое же. Знайте, что для обычного человека бессмертие — невыносимый соблазн, перед которым не устоит никакая мораль. Ещё ни один оборотень, попавший к Бауману, не вернулся оттуда живым. Ни в каком виде не вернулся! Потому что всех разобрали по кусочкам: по генам и атомам — лишь бы найти то, что делает нас хозяевами своих тел. Веллингтон считает, что нашими предками были представители высокоразвитой цивилизации — они открыли бессмертие и вмонтировали его в свою ДНК. Теперь вспомните, сколько на улицах видеокамер — не дай вам Бог провести хоть малейшую метаморфозу в зоне действия этих камер, как люди Баумана немедленно будут на пути к вам. Если вам вдруг вздумается легко получить кучу денег — вынести их из банка в обличие директора того самого банка, — люди Баумана узнают об этом всего через пару секунд после полиции, а их возможности найти вас по этим деньгам — намного выше, чем у любой полиции мира. Так что: скромность, ребята, и ещё раз скромность!

— Что же нам тогда делать? — Клим почувствовал себя в клетке. Вернее, в душной и тесной коробке — оказывается, ему теперь нужно таиться и прятаться от какого-то всесильного злодея.

Жиль горько усмехнулся:

— Увы, я не знаю правильного ответа. С одной стороны, только вместе с другими оборотнями вы в полной мере почувствуете свои способности, научитесь ими управлять. С другой стороны, вам нужно быть предельно осторожными и скрытными. Я ведь соврал, что сегодняшняя моя внешность — базовая. Через месяц я буду выглядеть совсем по-другому, а вот вам это вряд ли удастся. Найдите родственников — ту ветвь, которая наградила вас исключительностью — это и есть ваш клан. И, если убедите их осваивать забытые навыки вместе — вам повезло... А теперь сядьте лицом друг к другу и возьмитесь за руки. Вы ведь — актеры, а оборотни — это и есть самые первоклассные актеры. Смотрите, как человек напротив моргает, как переводит взгляд. Почувствуйте его осанку и ритм дыхания. Округлите гортань, будто хотите проглотить его образ. С каждым вдохом представляйте, как этот образ проникает в вашу кожу... Метаморфоза продолжается от двух до пяти минут и ускользает от непривычного к этому взгляда. Но вам уже должно быть заметно...

Клим вглядывался в лицо Лин — казалось, что в нём ничего не изменилось. Когда же он в очередной раз моргнул, то вдруг понял, что ещё недавно нос у девочки был с обычной азиатской приплюснутостью, а сейчас он явно вырос — именно его Клим недавно так долго изучал в туалетном зеркале.

— Достаточно, — Жиль оттолкнул детей друг от друга. — Оборотням не следует надолго надевать мыслеформы других оборотней. Главное — что вы поняли, как их в принципе надевать. Теория укладывается в две фразы, а вот на практике — не всё так просто. Особенно — поодиночке таким новичкам, как вы. Крылья, которые чуть не выросли у Лин, — это зыбкая конструкция, которая полностью зависит от постоянства вашей фантазии, а вот в готовой чужой мыслеформе можно находиться годами. Когда вы научитесь вытаскивать их из ментального хранилища Вселенной (цитата от Веллингтона), то сможете одним махом превращаться во всего человека целиком, повторить все мелочи: от голоса до отпечатков пальцев. Ладно, теперь пока, до встречи — спать уже охота. А вы привыкайте к своей истинной природе, будут вопросы — обращайтесь. Только не больше одного — двух раз. Если не расслышали, то повторюсь: я — не учитель, а простой ска-ут.

Последнее слово Жиль произнес по слогам, картинно зевая. Потом тяжело поднялся и неторопливо стал сползать с холма в сторону лагеря. Клим и Лин оцепенели и просто смотрели на его удаляющуюся спину. Когда скаут скрылся в сумерках, некоторое время висела напряжённая тишина. Первой не выдержала Лин:

— Это Бог знает, что: выдал жетон, объявил, что теперь надо всего бояться, и — смылся!

Клим был готов разделить её возмущение, но почему-то сразу понял: бесполезно. Он вспомнил, что через две недели — возвращаться домой, и это возвращение всё больше и больше страшило его. Оказывается, кто-то из его родителей — тоже оборотень, и нужно выяснить, кто именно. Но как? Подойти и рассказать обоим, как есть? Нелепей не придумаешь. Он нащупал в темноте руку Лин и сжал её — она тут же перестала возмущаться. Тогда начал говорить Клим, хотя слова поначалу колом стояли в его горле:

— Я совсем не представляю, как это — взять всё и выложить моим родителям. У меня с ними, не сказать, что плохие отношения — их просто нет. Отец в своём бизнесе с головой, мать тоже вечно на взводе — из-за причуд своих звёздных клиентов. Даже в отпуске меня сплавляли в дурацкий детский клуб, где одна малышня, а сами на пляже не отрывались от мобильников и электронной почты. Так что заставить их выслушивать рассказы про оборотней можно только железными аргументами, а не миллиметрами между бровями... В общем, это я к чему? Раз способности проявляются только при нашем касании, предлагаю тренироваться вместе — ну, пока мы ещё здесь...

— Я тоже об этом подумала. У меня, знаешь ли, свои сложности — отец нас бросил и давно с нами не живёт. Есть младшие братья, но они — пока ещё маленькие, а Жиль сказал, что до десяти лет способности не проявляются... В общем, я согласна.

Клим испытывал воодушевление, но тренироваться решили со следующего дня — сегодня было слишком много событий. На тенистом холме, пахнущем сеном и нагретой землей, будущее виделось им обоим безоблачным и увлекательным, поэтому логично было отложить на потом распаковку и тщательное изучение загадочных подарков судьбы. Весь мир лежал у подножья холма, неловко пряча свои великие тайны за зыбкой пеленой горячего воздуха. Клим не мог не улыбаться. Он взял маленькую горячую ладошку Лин в свою руку и повел её по тропинке в сторону лагеря — словно древнегреческий герой, вызволяющий пленную девушку из тёмного лабиринта. Потом он сочтёт такое поведение смешным, но сейчас вдруг всё встало на свои места, каждый его шаг дышал первобытной естественностью. Белёсое небо, выныривая из крон огромных деревьев, улыбалось ему в ответ.

Глава 3 "Учёба"

— Смотри, как она убирает волосы — сначала дует, потом одновременно рука и голова идут назад, — Клим прищурился, чтобы лучше видеть. Лин тем временем мотала головой — она пыталась повторить движения румынской девочки — своей соседки по корпусу. Оба они сидели на скамейке в тени платана и наблюдали за компанией детей напротив. Клим снова торопливо заговорил: — Сейчас они пойдут на занятия, а я попробую заснять её походку.

Лин как будто не слышала его, она то и дело закрывала глаза — в это время между бровями у неё появлялись складки, а плечи ходили ходуном — как будто она пыталась влезть в невидимый мешок. Клим встревожено смотрел на неё и на всякий случай отодвинулся:

— Ты только не вздумай здесь начинать метаморфозу — застукают!

— Даже не думаю — просто пытаюсь запомнить все детали, с закрытыми глазами лучше получается.

— Уже пошли, — Клим вскочил и, довольно нелепо прикрывая корпусом мобильник, начал снимать двинувшуюся в сторону студийного корпуса компанию. Хорошо, что никому в голову не пришло обращать на него внимание. Лин покачала головой, глядя на эту бездарную маскировку, но покорно поплелась вслед за Климом.

Заснятый им ролик она просматривала по дороге в парк. Глядя в телефон, Лин то и дело натыкалась на кусты и камни. Клим ловил её за локоть и твердил:

— Смотри: попой крутит, как на подиуме. А вот тут интересно — такое грандиозное удивление у неё — искреннее или на публику?

— Я не понимаю! — Лин внезапно остановилась и трагично сморщила личико. — Надо было взять кого-то из азиатских девчонок. Эти европейки — такие ненатуральные: они слишком громко смеются, размахивают руками, попой опять же слишком крутят — я так не смогу!

— Лин, успокойся. Мы наблюдали за ней два дня — у нас нет времени браться за другую. Ты же сама её выбрала, да и я помогу. Давай покажу самый удачный снимок — вот по этому мыслеформу в два счёта нащупаешь!

Лин что-то пробормотала на вьетнамском и снова без всякого энтузиазма поплелась. Идти, правда, было уже не далеко — через пару минут они уселись на скамейку в своём тайном месте. Клим привязал к телефону шнурок и повесил себе на шею — так, чтобы сидящей напротив Лин была видна выведенная на экран фотография румынской девочки. Затем он взял вьетнамку за руки и почувствовал, как они вспотели и дрожат. Но назад дороги нет — Жиль их уже два раза выпроваживал, повторяя: "сами, ребята, сами; записывайтесь на курсы Веллингтона, жетоны у вас есть". Придётся, действительно, самим выкручиваться, поскольку мифический Веллингтон пока ещё страшил.

Клим снова увидел складки на переносице Лин и начал представлять, как надевает на неё образ кучерявой смешливой девчонки из Бухареста. Минут через пять он пожалел, что не догадался устроиться в тени — солнце всё сильнее припекало макушку. Но вставать было нельзя — в облике Лин начали появляться новые черты. Сначала, как и в тот раз со скаутом, заострился нос, потом начала светлеть кожа на щеках. В какой-то момент скачком поменялся цвет глаз — с карих на голубые, а потом опять изменения потекли мучительно медленно. Когда Клим уже решил, что вот-вот потеряет сознание от жары, Лин резко расцепила руки и уронила голову на грудь — волосы теперь у неё оказались кучерявыми — точь-в-точь, как у румынской девочки. Наконец Клим услышал слабое, чужим голосом произнесённое:

— Мы зеркало забыли взять...

— Подожди, я сниму тебя — посмотришь. Только сядь прямо.

Делая снимки, Клим не мог удержаться от возгласов удивления — несомненно Лин прошла метаморфозу. Но сразу в глаза бросились странности: её нынешний вид хотя и напоминал румынскую девочку, но не был точной копией — скорее, шаржем или даже карикатурой — у оригинала не было таких больших глаз, груди и попы. Длинный и острый нос выглядел как будто приклеенный. Лин перебралась в тень и села прямо на траву. Она поджала ноги почти к подбородку и начала просматривать свое нынешнее изображение на телефоне, а Клим тревожно наблюдал за ней — ему было не по себе от соседства ожившей карикатуры. Он вдруг понял, что они не договорились и не подумали, что же делать дальше, если у них получится метаморфоза.

Лин сперва выглядела обрадованной, но постепенно по её новому лицу пробежала тень — Клим снова услышал её незнакомый голос:

— Совсем плохо получилось? Скажи честно.

— Ну, если честно, то — не очень. У нас в России говорят: первый блин — комом. Это значит, что первый раз всё получается не очень хорошо. Мы же только начали учиться...

Девочка кивала головой, а потом начала рассматривать свои руки:

— У меня слишком острые ногти — как у орла. И я почему-то не меняюсь обратно. Прошлый раз — с Жилем — помнишь: мы моментально вернули свой обычный облик.

Она раздражённо откинула кудрявые волосы с лица:

— Это — совершенно ужасное, уродливое тело! И я не могу больше в нём находится! Клим, вытащи меня отсюда!

Им пришлось пробираться в лагерь, только когда сгустились сумерки. Лин до этого почти час тихо и отчаянно рыдала, забившись между двумя мощными корнями, выпирающими из земли. У Клима разрывалось сердце, но он ничего не мог поделать — несмотря на все его усилия, на вымокшую от пота спину, Лин не смогла пройти обратную метаморфозу.

Когда добрались до фонарей, то стали их обходить по высокой и уже покрытой вечерней росой траве. Лин напустила волосы на лицо и прикрывалась ладошкой, если кто-то попадался навстречу. Внезапно их остановил довольно визгливый возглас:

— Значит, нам нельзя, а сама гуляет в парнем! Это — русский, кажется?

Две девушки преградили путь Климу с Лин. Одна из них издавала тот самый неприятный визг. Клим узнал подружек румынской девушки — успел изучить за время своих тайных наблюдений. Лин, кажется, впала в ступор, поскольку зачем-то принялась говорить быстро-быстро:

— Нет-нет-нет...

— Она ещё смеет нас учить! — не унималась визгливая девушка. — Только что пилила меня за то, что я обедала с Максимом, а через пять минут уже сама с парнем в обнимку прогуливается!

Клим, действительно, придерживал Лин за локоть, поскольку она никак не могла совладать с телом румынской девочки — то и дело оступалась. Но уж точно не обнимал! Странно, что девушки совсем не заметили карикатурной схожести Лин с их подружкой, хотя стояли буквально в паре метров. Клим потянул Лин за локоть, чтобы быстрее улизнуть отсюда, но та будто в землю вросла, повторяя своё "нет-нет-нет". Да и девушки сделали шаг в сторону, преграждая им дорогу — видим, в ответ на попытки Клима их обойти. Это могло затянуться надолго. Рано или поздно странная внешность Лин могла стать для всех очевидной. У Клима кровь прилила к голове, что даже заломило больно в макушке. Он внезапно обнял Лин за плечи и решительно ринулся прямо на девушек:

— А ну прочь, мартышки!

Те невольно отпрянули, а Лин прекратила шептать и засеменила рядом. Кровь всё также шумела у Клима в ушах, поэтому он не мог расслышать, какие ещё визгливые слова летели им вслед. Важно, что их не преследовали, а то, что потом друг другу скажут румынская девочка и её подруги, его в данный момент не интересовало. Пока он искал скаута, в его голове оформилась важная, как ему казалось, мысль: теперь ему часто придётся изворачиваться, поэтому любой обман допустим. И плевать, что потом кто-то с кем-то поссориться. В конце концов, это — такие мелочи, которые были важны только в его прошлой жизни.

Жиль, которого Клим нашёл в баре и оторвал от беседы со слишком нарядной для этого места дамой, нехотя согласился выйти и осмотреть Лин. И тут же зашёлся в хрюкающем смехе:

— Господи, деточка, как же тебя угораздило! Мне тоже азиаты кажутся на одно лицо, но твоё воображение — это что-то! Повернись-ка!

Лин скрестила руки на груди и насупилась. Клим понял, что должен за неё заступиться:

— Жиль, так нельзя! Знаешь, как она переживает! А ты не рассказал, как возвращать свой прежний облик -разве это не входит в инструктаж?