Книга 5: Сумерки

Стефан попытался сопоставить что-нибудь с тем, что услышал, но ничего не вышло. Он был все еще оскорблен, что Елена видела то, что случилось. "Все что я знаю, это то, что в нем моя кровь. Наряду с половиной девушек в городе."

Елена закрыла глаза и медленно покачала своей головой. Затем, решив, что дальше таким путем идти нельзя, она погладила рядом с собой кровать.

"Подойди" добавила она уверено, "взгляни". Золото в ее глазах казалось особенно блестящим. "Позволь мне... обезвредить...боль"

Когда Стефан немедленно не подошел, она протянула свои руки. Стефан знал, что он не должен к ним подходить, ведь ему причинили боль особенно в его гордости.

Он пошел к ней и наклонился, чтобы поцеловать ее волосы.

Глава 3 (Перевод: Дашка Дашка, редактура: Анеля Байгабулова)

Позже в тот день Кэролайн сидела с Мэттом Хоникаттом, Мередит Салез и Бонни МакКало, все они слушали Стефана по мобильному телефону Бонни.

— Позднее, вечером будет лучше, — сказал Стефан Бонни.

— Она недолго спит после обеда, — и в любом случае, через пару часов будет попрохладней. Я сказал Елене, что вы зайдете, и она с нетерпением ждет вас. Но запомните две вещи. Во-первых, прошло только семь дней с тех пор как она вернулась, и она пока... немного не в себе. Я думаю, она избавится от своих... симптомов... через несколько дней, но пока ничему не удивляйтесь. И, во-вторых, никому не говорите о том, что вы здесь увидите. Никому.

— Стефан Сальваторе! — Бонни была возмущена и обижена, — После всего, что мы все вместе пережили, ты думаешь мы разболтаем?

— Не разболтаете, — голос Стефана вернулся в трубку, более мягкий. Но Бонни продолжала.

— Мы вместе прошли через вампиров и городское привидение, и оборотней, и Древних, и секретные тайники, и серийные убийства и... и... Дамона... и мы когда-нибудь рассказывали людям о них? — сказала Бонни.

— Прости, — ответил Стефан, — Я просто имел в виду, что Елена не будет в безопасности, если кто-нибудь из вас расскажет даже одному человеку. Все закончится тем, что в газетах немедленно появятся заголовки: ДЕВУШКА ВЕРНУЛАСЬ К ЖИЗНИ. И что мы тогда будем делать?

— Я это понимаю, — кратко сказала Мередит, наклоняясь вперед так, как будто Стефан мог ее увидеть, — Тебе не нужно волноваться. Каждый из нас поклянется никому не рассказывать.

Взгляд ее темных глаз резко метнулся к Кэролайн и затем снова от нее.

— Мне нужно спросить вас, — Стефан использовал все свои умения эпохи Ренессанса в вежливости и рыцарстве, особенно имея в виду, что трое из четырех человек, ждущих у телефона, были девушки. — У вас действительно есть возможность провести клятву?

— О, я думаю да, — сказала Мередит весело, на этот раз, смотря Кэролайн прямо в глаза. Кэролайн залилась краской, ее бронзовые щеки и шея покраснели. — Давайте этим займемся, и зайдем вечером.

Бонни, которая держала трубку, произнесла:

— Кто-нибудь хочет что-то еще сказать?

Мэтт сохранял молчание на протяжении почти всего разговора. Сейчас он затряс головой, заставляя разлететься его копну светлых волос. Затем, как будто он не мог больше сдерживать себя, он выпалил:

— А мы можем поговорить с Еленой? Просто сказать ей "привет"? Я имею в виду — прошла уже целая неделя...

Его загорелая кожа пылала в солнечном свете почти так же ярко, как у Кэролайн.

— Я думаю, вам лучше просто зайти. Вы поймете почему, когда придете сюда. — Стефан положил трубку.

Они были в доме у Мередит, сидя на заднем дворе вокруг старого садового столика.

— Ну, по крайней мере, мы можем принести им немного еды, — предложила Бонни, резко поднимаясь с места. — Бог знает, какую еду им там готовит Миссис Флауэрс — и если вообще готовит.

Она замахала на остальных руками, как будто пыталась поднять их со стульев с помощью левитации.

Мэтт подчинился, но Мередит осталась сидеть на месте. Она тихо сказала:

— Мы же пообещали Стефану. Так что клятва в первую очередь. И последствия...

— Я знаю, ты думаешь обо мне, — произнесла Кэролайн — Почему бы тебе так просто и не сказать?

— Хорошо, — сказала Мередит, — Я думаю о тебе. Почему ты так внезапно снова заинтересовалась Еленой? Как мы можем быть уверены, что ты не станешь распространять новости по всему Феллз Черч?

— Да зачем мне это?

— Внимание. Тебе бы хотелось быть в центре толпы, предоставляя ей каждую пикантную подробность.

— Или месть, — добавила Бонни, внезапно снова усаживаясь на место — Или зависть. Или просто от скуки. Или...

— Хорошо, — прервал Мэтт — Я думаю, причин достаточно.

— Только еще одна деталь, — тихо сказала Мередит — Почему ты так сильно беспокоишься, чтобы увидеть ее, Кэролайн? Вы двое не могли вместе ужиться почти целый год, с тех самых пор, как Стефан приехал в Феллз Черч. Мы позволили тебе остаться, когда позвонил Стефан, но после того, что он сказал...

— Если вам действительно нужна причина, почему я так об этом беспокоюсь, после всего что случилось неделю назад, ну... ну, я думала вы все поняли и без объяснений! — Кэролайн сфокусировала свои сверкающие кошачьи зеленые глаза на Мередит.

Мередит посмотрела на нее со своей лучшей ничего не выражающей маской на лице.

— Хорошо! — сказала Кэролайн — Она убила его ради меня. Или привела его к Правосудию, или как-то там еще. Того вампира, Клауса. И после того похищения и... и... и будучи использованной, как игрушка... когда бы Клаус не захотел крови...или...

Ее лицо искривилось, а дыхание участилось.

Бонни почувствовала жалость, но она все равно была осторожной. Ее интуиция ныла, предупреждая ее. И она заметила, что хоть Кэролайн и говорила о том вампире, Клаусе, она странно промолчала о другом своем похитителе, Тайлере Смоллвуде, оборотне. Может быть потому, что Тайлер был ее парнем до тех пор, пока он и Клаус не захватили ее в заложники.

— Мне жаль, — сказала Мередит тихим голосом, в котором действительно звучало сожаление — Значит, ты хочешь поблагодарить Елену.

— Да, я хочу поблагодарить ее. — Кэролайн тяжело дышала — И я хочу убедиться, что она в порядке.

— Хорошо. Но клятва займет некоторое время, — спокойно продолжила Мередит — Ты можешь передумать: завтра, на следующей неделе, или месяц спустя... мы даже еще не подумали о последствиях.

— Послушай, мы ведь не можем угрожать Кэролайн, — сказал Мэтт — Не физической расправой.

— Или заставить других людей угрожать ей, — задумчиво произнесла Бонни.

— Нет, мы не можем, — сказала Мередит — Но на короткий срок — ты будешь символом женского клуба этой осенью, правда, Кэролайн? Я всегда смогу рассказать твоим будущим сестрам по клубу, что ты нарушила свою священную клятву о ком-то, кто беспомощен и не может навредить тебе — о ком-то, кто, я уверена, и не желает навредить тебе. Так или иначе, я не думаю, что после этого они будут обращать на тебя внимание.

Лицо Кэролайн снова густо покраснело.

— Ты не сделаешь. Ты не будешь вмешиваться в дела моего колледжа...

Мередит оборвала ее всего двумя словами:

— Вот увидишь.

Кэролайн, казалось, потеряла присутствие духа.

— Я никогда не говорила, что не буду давать клятву, и я никогда не говорила, что не сдержу ее. Просто дайте мне шанс, почему нет? Я... я многому научилась за это лето.

Хотелось бы верить. Эти слова, хотя никто и не сказал их вслух, как будто нависли над ними. Хобби Кэролайн за весь последний год было попытки найти способы, как навредить Стефану и Елене.

Бонни сменила позу. Было что-то...темное... за тем, что говорила Кэролайн. Она не знала, как она поняла это; это было шестое чувство, с которым она родилась.

"Но возможно, это просто связано с тем, как сильно Кэролайн изменилась, с тем, что она узнала", — говорила себе Бонни.

Посмотрим, сколько раз на прошлой неделе она спрашивала у Бонни о Елене. Как она себя чувствовала? Могла ли Кэролайн послать ей цветы? Могла ли Елена принять посетителей? Когда ей станет лучше? Кэролайн действительно была надоедливой, хотя у Бонни и не хватило духу сказать ей это. Все остальные с таким же нетерпением ждали увидеть, как там Елена... после возвращения из загробной жизни.

Мередит, у которой всегда были ручка и бумага, быстро и небрежно писала какие-то слова. Затем она сказала:

— Как насчет этого?

И они все наклонились вперед, чтобы посмотреть на планшет.

Я клянусь никому не говорить ни о каких сверхъестественных событиях, касающихся Стефана и Елены, если не получу на это специальное разрешение от самих Стефана или Елены. Я также буду помогать наказывать любого, кто нарушит данную клятву, если так решат остальные члены группы. Эта клятва дается навечно, моя кровь — мой свидетель.

Мэтт кивал головой.

— "Навечно" — превосходно, — сказал он — Звучит так, как будто это написал прокурор.

То, что происходило дальше, не слишком напоминало суд. Каждый из присутствующих вокруг стола, брал этот лист бумаги, прочитывал его вслух, и затем торжественно подписывал. Потом каждый прокалывал палец булавкой, которую Мередит носила в дамской сумочке, и добавлял каплю крови после подписи. Бонни закрыла глаза, когда прокалывала свой палец.

— Сейчас это действительно скреплено, — сказала она решительно, тоном знатока — Я бы не стала пытаться нарушить это.

— Хватит с меня крови уже, — сказал Мэтт, сжимая свой палец и мрачно смотря на него.

И именно тогда это случилось. Соглашение Мередит покоилось на середине стола, так, чтобы все могли восхищаться им, когда с высокого дуба, где задний дворик граничил с лесом, внезапно спикировала ворона. Она приземлилась на стол с низким гортанным вскриком, чем заставила Бонни тоже закричать. Ворона подмигнула четырем людям, которые поспешно отодвигали назад свои стулья, чтобы убраться с дороги. Затем она наклонила голову в другую сторону. Это была самая большая ворона, которую они когда-либо видели, и на солнце ее перья переливались, как радуга.

Казалось, ворона точно так же изучает соглашение. И затем она сделала что-то так быстро, что это заставило Бонни метнуться за Мередит, спотыкнувшись об ее стул. Ворона распростерла крылья, наклонилась вперед, и яростно ударила клювом по бумаге, казалось бы, целясь в два определенных места.

И после этого она улетела, сперва широко размахивая крыльями, затем набирая высоту до тех пор, пока не стала крошечным, черным пятном на солнце.

— Она испортила всю нашу работу! — завопила Бонни, все еще находясь в безопасности за спиной Мередит.

— Я так не думаю. — сказал Мэтт, который был ближе к столу.

Когда они осмелились придвинуться вперед и посмотреть на листок бумаги, Бонни почувствовала себя так, как будто кто-то сзади накинул на нее покрывало изо льда. Ее сердце начало тяжело стучать.

Это казалось невозможным, но то место, куда ворона яростно клевала, все было красным, как будто она срыгнула кровь, чтобы раскрасить его. И красные знаки, удивительно тонкие, выглядели точно как витиеватый почерк:

Д

И под этим:

Елена моя.

Глава 4. (Перевод: Танюшка Selenti Рипенко)

С подписанным контрактом, который хорошо прикрыл сумочку Бонни, они дошли до пансиона, где снова поселился Стефан. Они искали госпожу Флауэрс, но, как обычно, не могли ее найти. Поэтому они шли медленно по протертому ковру, громко оповещая о своем прибытии.

"Cтефан! Елена! Это — мы!"

Дальняя дверь открылась и из нее вышел Стефан. Он изменился по сравнению с тем, как он выглядел при их последней встрече.

"Более счастливый," прошептала Бонни Мередит.

"Он?"

"Конечно. " Бонни была потрясена. "У него снова есть Елена."

"Да, счастливый. Только я могу поспорить кем она была, когда они встретились. Ты видела ее в лесу." напряженным голосом сказала Мередит.

"Но... это -... о, нет! Она снова человек!"

Мэтт посмотрел вниз с лестницы и прошипел, "Вы здесь долго стоять будете? Они же слышат нас."

Бонни была смущена. Конечно Стефан мог услышать их, но если вас волнует то, что мог услышать Стефан, то вы точно должны волноваться о чем вы думаете, потому что Стефан улавливает, что выдумаете, если только это не фактические слова.

"Парни!" протянула Бонни. "Я знаю, что им бывает что-то необходимо, но иногда они просто этого не получают."

"Подожди, не суди так о всех мужчинах," прошептала Мередит, и Бонни подумала об Аларике Зельцмане, студенте колледжа, который нравился Мередит.

"Я могу сказать вам только пару вещей," добавила Кэролайн, исследуя ее длинные, наманикюренные ногти пресытившимся взглядом.

"Но Бонни не должна знать ни одну из них. У нее есть много времени, чтобы учиться," сказала материнским тоном Мередит. "Давайте пойдем внутри."

"Садитесь, садитесь," сказал им прекрасный хозяин Стефан, как только они вошли. Но никто не мог сесть. Все глаза были устремлены на Елену.

Она сидела в позе лотоса перед единственным открытым окном комнаты, из которого ветер развевал полу ее длинной белой ночной рубашки. Ее волосы снова были истинным золотом, не рискованным белым золотом они стали, когда Стефан неумышленно превратился в вампира. Она выглядела точно также, какой помнила ее Бонни.

За исключением того, что она висела на расстоянии трех футов от пола.

Стефан заметил все их вытаращенные глаза.

"Это — только кое-что, что она делает," сказал он почти извиняющимся тоном. "Она проснулась в день нашей борьбы с Клаусом и начала плавать. Я думаю, что сила тяжести еще не совсем овладела ею."

Он подошел к Елене. "Смотри, кто приехал, чтобы увидеть тебя," сказал он соблазнительно.

Елена посмотрела. Ее испещренным золотом синим глазам было любопытно, и она улыбалась, но не было никакого признания, поскольку она смотрела от одного посетителя на другого.

Бонни протянула к ней свои руки.

"Елена?" сказала она. "Это — я, Бонни, помнишь? Я была там, когда ты вернулась. Я очень сильно хотела увидеть тебя."

Стефана попробовал еще раз. "Елена, помнишь? Они — твои друзья, твои хорошие друзья. Эта высокая, темноволосая красотака— Мередит, и этот пламенный маленький эльф — Бонни, и этот парень со всеамериканскими взглядами — Мэтт."

Кое— что изменилось в лице Елены, когда Стефан произнес имя Мэтта.

"А что относительно меня? Или я действительно невидима?" сказал Кэролайн, прислонившись кдверному проему. Она казалась достаточно добродушной, но Бонни знала, чего стоило Кэролайн заговорить, видя, что Стефан и Елена снова вместе и вне опасности.

"Ты права. Извини," сказал Штефан, и он сделал кое-что, что никакой обычный восемнадцатилетний, возможно, не осуществил, не будучи похож на идиота. Он взял руку Кэролайн и поцеловал ее так изящно и легкомысленно, как будто он был некоторым графом почти половину тысячелетия назад. И, наверное, которым он в значительной стпепени и был, подумала Бонни.

Кэролайн выглядела немного самодовольной, пока Стефан целовал ей руку. Потом он сказал, "И последняя, но последняя не по значению, эта загорелая красота здесь — Кэролайн." Тогда, очень мягко, голосом, который Бонни слышала, когда он использовал только несколько раз, с тех пор как она знала его, он сказал: "разве ты не помнишь их, любовь моя? Они почти умерли для тебя — и для меня." Елена плавала легко, теперь в постоянном положении, качаясь как пловец, пытающийся все еще держаться.