Покрывало Тьмы задрожало, неуверенно дёрнулось и несколько ударов сердца спустя избрало себе новое воплощение. У мальчишки пересохло во рту, над поляной парил вестник смерти — угольно-чёрный единорог.
— Значит о н и всё-таки выпили душу Гийома, — безнадёжно простонала девчонка. — Не мешкай, Шарль, что, опять загляделся на чудовище? Как был копушей, так и остался!
Сама же велела сделать паузу! В сознание Шарля ворвался неистовый вой, нет, не волчий, какое там, стократ хуже. Пульсирующая боль распирала голову, окружающее плыло перед глазами. Мальчик беззвучно всхлипнул, ошалело помотал головой и мёртвой хваткой вцепился в латную перчатку Хуана, иначе не устоишь на ногах!
Высокородным досталось немногим меньше, обращённые к Богине молитвы мешались с боевыми кличами и бессвязной руганью Знатнейшие из знатных обнажали мечи, как и подобает предводителям свободных воинов. Вестника смерти не остановишь клинком, но быть может спасёшь свою душу, ведь Создательница не жалует трусов. Лишь щуплый черноволосый мальчишка, в роскошном камзоле пажа, мешком рухнул на землю и пополз неведомо куда, жалобно подвывая, когда становилось невмоготу.
Пальцы Шарля снова сомкнулись на серебряной цепи, даре Единственной Колдуну Жерому. Зрение обретало чёткость, полуобморочная дурнота отступала... Великий торопливо выкрикнул гортанно-многосложное слово. Миновали томительно-долгие мгновения и неистовый вой оборвался.
Чёрный единорог свечой взвился в воздух и почти упал на тело Гийома. Насколько Шарль понимал, у вестника смерти просто не оставалось энергии, чтобы открыть проход в один из миров Аримана. Волшебная сила рощи добивала посланца Тьмы, чёрный единорог истаивал на глазах.
Нахлынувшая уверенность — знать бы откуда она взялась! — толкнула ребёнка вперёд. Повинуясь неясному предчувствию, Шарль рывком вытащил меч, жаль не дотянешься до проклятого Аримана, и под взглядами обомлевших высокородных двинулся к телу Гийома. Высший закон Единственной — закон милосердия. Если покончить с вестником смерти прямо сейчас, Гийом вернёт себе душу.
Хуан, как водится, дышал Шарлю в затылок и что-то бормотал, похоже, весьма нелестное, впрочем, мальчик предпочитал не прислушиваться.
Два, самое большее три шага до тела Гийома. Ближе не подойдёшь — Хуан сразу схватит за шиворот. На острие меча заплясало холодное пламя. Боевой клинок ощутимо вздрогнул, затрепыхался в руке и уверенно потянул начинающего волшебника прямо к вестнику смерти. Шарль виновато оглянулся. Хуан чуть слышно помянул грешницу Элизабет, не забыв и о трижды проклятом Аримане. Чёрный единорог беспокойно заёрзал, проворно скатился с груди Гийома и растворился в слабой фиолетовой вспышке.
Взметнулись ввысь богато украшенные мечи, знатнейшие из знатных — вот чудеса! — искренне приветствовали победителя. В Предгорье умели ценить смелость. И мальчишки-пажи, и юные оруженосцы дружно изнывали от зависти, ведь Шарль бросил вызов порождению Мрака! Будь он хоть немного постарше, куда легче было бы сносить бесконечные попрёки наставников, когда тебя сравнивают с безродным мальчишкой.
К Шарлю приблизился стройный светловолосый юноша, тот самый, что просил за Гийома.
— Великий, я должен исполнить свой долг.
Что? Ах, да! Шарль устало кивнул, спасибо и на этом.
Юный высокородный отдал поклон и опустился на колено, словно при посвящении в рыцари. В руку юноши молнией скользнул широкий кинжал.
И как это у него получается?! Глаза мальчика удивлённо распахнулись. Может взять несколько уроков, бой есть бой, лишний козырь не повредит.
— Прошу вас, поделитесь со мной благодатью Единственной. Со мной и моим клинком, — юноша протянул Шарлю кинжал. — Я ещё надеюсь уберечь дядю.
Не могут без церемоний! Мальчишка вернулся к действительности. Великий Колдун величаво благословил юношу — даже Франсуа не нашёл бы повода для придирок — и возложил ладошку на вечное железо кинжала.
Недавний послушник поспешно опустил глаза, невелика радость смотреть на казнь, впрочем, в Предгорье это дело обычное. Приспешников Аримана нечасто доводят до суда. Наместник не единожды жаловался Великому — сколько бы лет ему не исполнилось — и просил вразумить высокородных.
Когда Шарль перевёл взгляд на Гийома, всё было кончено. Кинжал пробил шею насквозь, как и полагалось по ритуалу. Пусть знает Земля, пусть видит Единственная, Гийом из рода Мишле восстановил утраченную честь и главное — спас свою душу!
— Прости меня дядя, — скорбно выдохнул юноша. — Дальше огненное погребение, я не ошибаюсь Великий?
— Сегодня, как только Богиня покажет свой лик, — уточнил мальчик. — И не забудь бросить в костёр несколько веточек ясеня. Свежих, только что с дерева.
Юноша молча поклонился.
— Ты, я вижу, совсем раскис, — подала голос девчонка. — Ясеневая роща снимет усталость, я её специально просила. Чего, чего, а энергии здесь предостаточно, просто грех не позаимствовать самую чуточку, тем более для тебя. Слушай, как ты ухитрился одолеть вестника? До сих пор поджилки трясутся, а ведь я не из пугливых.
— Будто сама не знаешь, — вяло отозвался Шарль. — Сперва прочитал заклинание...
— И за что тебя избрала Создательница?! Хорошо, попробую объяснить. Ты камешками в своё время бросался?
— Конечно!
— Конечно! — передразнила юная прорицательница. — Все мальчишки одинаковы, в этом я давно убедилась.
— Но не всех избирает Единственная, — не остался в долгу Великий.
— Тоже верно, — сбавила тон девчонка. — Так вот, представь, что ма-а-аленький камешек легко, словно играючи, пробил нагрудную пластину кольчуги и вышел из спины, будто стрела тяжёлого арбалета. Против покрывала Тьмы заклинание слабовато, — неохотно призналась предсказательница. — Я надеялась сдержать серую тварь, пока не пробудится роща. А дальше... храни Создательница... да я в толк взять не могу, как ты вообще жив остался! Только слёзы глотала и молилась Создательнице, всё боялась тебя отвлечь.
— Может рука Единственной? - высказал предположение мальчик.
— Нет, Шарль, Богиня не вмешивалась, я бы сразу почувствовала. И роща здесь не при чём, она пробудилась в самом конце, - размышляла вслух прорицательница.
— Разве не проще спросить Единственную? — не удержался Шарль.
— Т е б е, наверное, проще, — завистливо протянула волшебница. — Прости, всё время забываю о твоём сане. Ой, чуть было не вылетело из головы! — Судя по звуку, девчонка хлопнула себя по лбу. — Мэр Гренобля послал тебе подкрепление. Две полных сотни конных арбалетчиков и пятнадцать девяток тяжёлой конницы. Наёмники и горожане вперемешку, так что можешь на них рассчитывать, никакой Жюстен не перекупит, как бы ни старался. Ратников провожает весь Гренобль, сегодняшний день объявили праздничным.
— Ты говорила с мэром? — осторожно поинтересовался Шарль.
— Нет, с его племянницей, — небрежно отозвалась девчонка. — Ох, и намучилась я с малышкой, она толком и разговаривать не умеет. Отвлекается, выворачивает слова на свой лад... Четыре раза повторила послание — мэр ублажал малышку конфетами, по одной за каждое слово — прежде чем я разобрала что к чему.
Великий благодарно кивнул. Если дело того потребует, девчонка вмиг передаст послание, достаточно сказать несколько слов.
— В Предгорье тебя хорошо помнят. Пожалуй, даже слишком хорошо, — продолжала болтать девчонка. — В графство Пяти Племён недавно нагрянул — ни за что не поверишь! — Шарль из рода Маршан. Мальчишка созвал большой круг, велел лишить графа доброй половины его владений и отбыл в неизвестном направлении. Самозванца уже нашли, мать привела за ухо, — девчонка с трудом сдерживала смех. — Представление устроил сын старейшины рода, граф в своё время изгнал его отца. Он действительно на тебя похож, иначе бы не сработало. Самозванца несколько раз пороли, но ему как с гуся вода — доволен, что выставил графа на посмешище. Дальше плетей дело не пойдёт, ребёнку всего одиннадцать. В смелости ему не откажешь. Представляешь, явился в замок один-одинёшенек и заставил графа безропотно подчиниться. По настоятельной просьбе матери — она добилась аудиенции у наместника — мальчишку держат в цитадели под охраной гвардейских мечей. Граф рвёт и мечет, поговаривают, уже нанял убийц, так что ребёнку придётся поскучать.
Шарль беззвучно фыркнул. Пожалуй, довольно томить девчонку, а то ещё разобидится.
— Скажи, как тебя зовут?— единым духом выпалил мальчик.
— Догадался, хвала Создательнице! Даниэль! Если честно, я уже потеряла надежду. Тяну время, пытаюсь растормошить, а без всякого толку, ты словно говорить разучился! До встречи, Шарль, мы скоро увидимся, я постараюсь уговорить старших, — вдруг зачастила девчонка.
— Не понял, — нахмурился Великий Колдун
— Ты что, до сих пор ничего не почувствовал? — искренне удивилась волшебница.
Мальчик пожал плечами, он ощущал неясное дуновение тревоги, не более того.
— Ах да, тебя не учили. Рощи коснулось дыхание Создательницы, значит Богини совсем-совсем р-рядом. — Даниэль чуть заметно заикалась. - Достанется мне на орехи, если помешаю Создательнице, — опасливо пробормотала девчонка. — Слушай, Шарль, ведь Богиня знает, что я... что ты... что мы оба... ну ты понял, Шарль. Мы ещё свидимся, Богиня свидетельница, я упрошу магистра! — выкрикнула Даниэль напоследок.
Щёки мальчика залила краска, глаза радостно заблестели, вот оказывается, как оно начинается. Шарль поспешно зашептал молитву Единственной и закончил именем рыжеволосой девчонки, как и полагалось по ритуалу. Не он первый, не он последний, всеведущая Богиня поймёт и поможет ему разобраться окончательно.
— Ну что, закончили, голубки? - раздался мелодичный женский голос. — Дай волю, проговорили бы до заката. Дети есть дети. Перестань подслушивать, Даниэль, как не стыдно!
— Я б-больше не буду, - боязливо пискнула прорицательница.
— Хотелось бы надеяться. Расскажешь магистру о своём проступке и добавишь, что я велела ему не наказывать тебя слишком строго. Только по честному — от начала и до конца, — внушительно добавила Единственная. — Не волнуйся, Шарль, для неё это дело привычное.
— Сорока горячих достаточно? - обречённо вопросила девчонка.
— Хватит и тридцати, через несколько дней даже сможешь сидеть. - Мальчик постепенно расслабился, беседа с Даниэль похоже забавляла Единственную. — И не вздумай больше подслушивать, я тебя хорошо знаю. Если так и дальше пойдёт, вылетишь из ордена из-за своего неуёмного любопытства.
Ответа не последовало, видно до взбалмошной девчонки дошло, что с Единственной лучше не спорить.
— Меня позвали, Шарль, поверь, время не терпит, - в голосе Единственной звучала тревога.
Вопросы так и вертелись на языке, ещё немного и хлынут потоком, только успевай отвечать, но Великий кое-как удержался, не девчонка же он, в самом деле. Ясно, как день, ясно, как дважды два, сейчас Богине не до него.
— Закрой глаза, Шарль.
Мальчик послушно зажмурился. Долгие мгновения нетерпеливого ожидания и перед внутренним взором Шарля появился золотисто-чёрный свиток. Чёрные буквы на золотистом фоне, ну прямо, как шкура полосатой кошки. Шарль слегка улыбнулся, не оскорбить бы ненароком Единственную. Губы недавнего послушника привычно зашевелились, мальчишка впечатывал в память послание Единственной. К немалому удивлению Шарля, послание, и без того короткое, изобиловало пробелами, порой прямо посреди фраз. О многом приходилось только догадываться. Не иначе работа грешницы Элизабет, а то и нечестивого брата Единственной, не к ночи будь помянут.
Золотистый свиток свернулся в трубочку, в одночасье потерял очертания и превратился в полосатую кошку. Полосатая красавица потянулась, добродушно зевнула и исчезла неведомо куда. Шарль запоздало улыбнулся в ответ.
И это всё? Шарль пожал плечами. Ничего не скажешь, удружила ему Даниэль. И кто её просил подслушивать, девчонка она и есть девчонка.
Шарль молча вскинул меч, то ли отдавая последний салют, то ли ограждая себя от нечисти, и по взрослому неспешно направился к походному трону. Сперва надо вынести приговор, на то он и Великий Колдун. Он уже придумал какой именно, и пусть попробуют ему возразить!
Бледные как полотно, послушники — у младшего до сих пор руки трясутся — подали Великому Колдуну посох правосудия. Как и подобало по ритуалу, Шарль медленно поднял посох.
— Я сумел уберечь душу Гийома, Богиня свидетельница! — горделиво объявил мальчик с высоты трона. — Сейчас душа Гийома на пороге Страны Создательницы. Если будет на то воля Богини, Гийому придётся искупать свою вину в иных воплощениях. Всё лучше, чем томиться в мирах Аримана, — подумал вслух мальчик. — Я не желаю преследовать усопшего, пусть Гийома похоронят достойно, согласно обычаям Предгорья. Да свершится воля Богини!
Шарль опустил посох.
По рядам высокородных прокатился общий вздох облегчения. Мальчик поступил достойно, согласно нерушимым законам чести.
— Слушай внимательно, Антонио, — обратился Шарль к виновнику судебного разбирательства. — На одной чаше весов всё содеянной тобой, на другой пока ещё чистые допросные листы. Я не забыл о своём обещании. Если же ты предался проклятому Ариману — спаси хотя бы свою душу!
— Да нет же Великий, нет, я честно отрабатывал золото герцога, будь он проклят этот герцог! — в панике возопил высокородный. — Жюстен обещал мне убежище, если придётся туго, потому я и помчался к границе. Грамота герцога...
— Всё расскажешь старшему дознавателю! — властно приказал Шарль. — Твоё счастье, что я дал слово, — брезгливо процедил мальчик. — И запомни — стоит тебе солгать, и я свободен от обещания.
* * *
* * *
С неизбежными церемониями Шарль управился быстро. Пожалуй, даже слишком быстро, если судить по неодобрительным взглядам Мигеля. Вскоре изящная караковая кобылка — надо поберечь силы Помпея — подлетела к воротам воинского лагеря.
Шарль привычно натянул поводья и похлопал кобылку по шее — лошадка сегодня славно поработала. Как и положено по уставу, последовал скучноватый обмен паролями. И вдобавок — будто этого мало! — караульные начали сверять особые приметы. На сей раз, они взяли в оборот рослого светловолосого крепыша — командира второй девятки. Шарль страдальчески уставился в гриву кобылки. Хорошо хоть не взялись за Хуана, начальник ближней охраны и без того не в духе.
Тягомотина конечно, но ничего не поделаешь, караульные выполняют его приказ. Надо же подать пример надменным высокородным. Лазутчики герцога порой творят чудеса, ближе к границе это окупится.
— Хуан!
— Да, Великий!
Начальник ближней охраны неохотно подъехал к Великому Колдуну. Что ещё задумал неугомонный мальчишка? Поскорей бы добраться до шатра, а уж там, с глазу на глаз, он выскажет всё, что накопилось на душе, если понадобиться призовёт на помощь Роже. Жаль, нельзя призвать на помощь Мари, она бы живо вразумила ребёнка.
