| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава третья
Дни проходили один за другим. Отношения с Дадли налаживались. Началось все с того, что я предложил ему построить вместе рыцарский замок из бумаги. Мы вырезали и склеивали башни, стены и зубцы на них, ворота, окна и всё остальное.
Поначалу кузен отнесся к данной идее с прохладцей, но затем заинтересовался. Да и Вернон, глядя на увлечения сына, под конец тоже нам немного помог.
Как-то раз одним из вечеров, после ужина, я встал из-за стола и сказал:
— Дядя Вернон и тетя Петуния, большое вам спасибо, за всё что вы для меня делаете. Я вам очень благодарен. Простите, если огорчаю вас. Я постараюсь больше этого не допускать.
За столом повисла тишина. И, клянусь, я услышал, как челюсть Вернона упала на стол (в переносном смысле, конечно).
После того, как мы построили замок, и наигрались с ним за несколько дней, я предложил Дадли начать заниматься физкультурой. Для начала научиться отжиматься от пола, а затем попросить Вернона сделать нам турник и брусья.
Так как Дадли сразу оценил полезность такого начинания (это должно помочь лучше мутузить других ребят в школе), и именно он попросил отца нам помочь, то Вернон, ворча для вида, соорудил нам на заднем дворе и турник и брусья. На самом деле, он мужик хоть и толстый, но руки у него растут из правильного места. И все сделал он нам по уму.
Семья с умилением смотрела на то, как буквально на глазах меняется их сыночек. А так как они понимали, что в этом есть и моя заслуга, то и ко мне стали относиться лучше.
31 июля мне сделали подарок на день рождения — позволили переселиться в свободную спальню на второй этаж. И как по мне, это весьма значительное изменение.
Мы часто общались с Дадли. И я с удивлением понимал, что кузен не такой уж эгоистичный баран, каким его описывали в каноне.
Если честно, то взрослый человек, если он не полный кретин, всегда может найти общий язык с десятилетним ребенком. Главное, не пытаться добиться всего и сразу, за несколько дней, а делать все не спеша, имея долгосрочный план.
А так как я, несмотря на детское тело, имел опыт взрослого человека, то и отношения постепенно смог выстроить правильные. Я ничего не требовал от кузена. Игрушки, внимание, особое отношение — мне этого не нужно. Но я постоянно создавал такие ситуации, при которых у мальчика пробуждалось любопытство и заинтересованность.
Например, с тем же турником и брусьями. Я же не настаивал, что бы он занимался со мной. Нет, я действовал хитрей. Там слово, здесь намек, поговорил о том, как круто быть сильным. И вот уже мои мысли и идеи Дадли воспринимает совершенно серьезно и ответственно.
Иногда, вскользь, "я бросал" ту или иную мысль. Что не в подарках счастье, что грести всё под себя — не есть хорошо, что сила это хорошо, а если есть ум — ещё лучше, что честность не пустой звук.
Я и сам удивлялся, как Дадли быстро это "впитывал" и начинал меняться. Вот уж поистине, как писал Джек Лондон в "Белом Клыке" что юность это как мягкая глина, из которой можно вылепить любую форму.
Первого сентября мы пошли в школу вместе с Дадли. В обычную школу, где проходят примерно те же предметы, что и мы проходили в десятилетнем возрасте в России.
И отношение ко мне не намного хуже, чем к Дадли. Петуния купила нам одинаковые по цене вещи — форму, рюкзаки, учебники, письменные принадлежности. В общем, никакого унижения с их стороны в этом вопросе я не заметил, и за это стоит им сказать большое спасибо.
И наши одноклассники не чмырили, и не пинали меня. Возможно, поводом послужило то, что улучшились отношения с Дадли, а возможно и то, что сам Гарри просто на просто вел себя не так, как нужно.
В школьном классе дети либо принимают в свой круг человека, либо нет, и тогда начинают его высмеивать или гнобить по всякому. Но меня, благодаря Дадли, приняли в свои ряды.
Мне, конечно, было не очень интересно принимать участие во всех этих детских делах — шалостях и забавах, но иной выбор отсутствовал. И приходилось быть как все, и не выделяться.
Кстати, именно в школе я заметил интересную деталь: я стал чувствовать себя более молодым. Нет, весь мой житейский опыт, и все знания и понимания из прошлой жизни никуда не делись. Но они словно подёрнулись пеленой, ушли в тень, и теперь я все чаще ловил себя на мысли, что думаю о себе именно как о десятилетнем мальчике, а не как о взрослом.
Сложно сказать, в чем тут дело. Поразмышляв пару дней на эту тему, я пришел к выводу, что возможно психика адаптировалась и пыталась таким образом смягчить ситуацию с этим переходом в новый мир, новым телом и изменением возраста.
Кстати, в учебе я стал показывать хорошие оценки. И это явно отличалось от того, что получал Гарри. Он, судя по всему, к учебе относился с прохладцей.
Я не ставлю себе этого в заслугу. Вспоминая себя в таком возрасте в той жизни, я вынужден признать, что учился не лучше, а скорее всего и хуже в своей Смоленской средней школе номер пять. Но здесь ситуация другая, и мне действительно интересно получать новые знания. Да и нет ничего сложного в том, чтобы взрослому человеку получать нормальные оценки в десятилетнем возрасте.
Здесь сложность скорее в другом — как не показать преподавателям, что в некоторых вопросах ты сечешь лучше, чем они сами. Хе-хе.
Прошло еще пару месяцев. Я перечитал множество книг, подтянул учебу, научился отжиматься от пола тридцать раз, на брусьях — двенадцать, и пять раз подтягиваться на турнике.
В этом теле начали появляться мускулы. А еще я стал лучше видеть. Зрение улучшилось настолько, что Петуния отвела меня к офтальмологу и мне выписали новые очки, уже не с таким большим минусом, как у прежних.
Я был очень рад. Помимо элементарного бытового комфорта, я понял, что проблема со зрением у Гарри не сколько наследственно-магическая, сколько обычно анатомическая. Говоря по простому, слабые мышцы.
Изредка я смотрел новости по телевизору или читал газеты. Мне все же было интересно, что происходило в России. Но судя по всему, британские СМИ, как и СМИ моего времени, не страдали наличием правдивости. И все события освещали с той точки зрения, которая была выгодна властям.
В середине ноября Петуния впервые поцеловала меня в щеку. Так получилось, что на одном из уроков я прикрыл Дадли, который забыл сделать домашнее задание. Ну а кузен оказался благодарным человеком, сказал после урока мне спасибо, а потом, рассказал все родителям.
Вот так вот, все просто. Делай людям добро, и оно к тебе вернется. Хотя делая добро, надо не рассчитывать на благодарность, а просто его делать, но все же мне стало приятно. Моя линия поведения, в которой я, кстати, вел себя естественно и играл роль самого себя, начала приносить плоды.
На следующий день, пока Вернон отсутствовал на работе, а кузен задержался после школы, я обратился к Петунии.
— Тетя Петуния, извините, если Вам это неприятно, но не могли бы вы мне хоть немного рассказать о своей сестре. О Лили Поттер.
На миг Петуния опешила, а потом села на диван и подозвала меня к себе.
— О Гарри, я понимаю, ты сильно скучаешь. Конечно, я расскажу тебе про твою маму.
Вот так вот. Все нужно делать правильно и в нужное время. Задай я этот вопрос в июле или августе и ничего хорошего бы не вышло. Меня бы обругали, и запретили вообще поднимать эту тему. И отношения бы вновь испортились.
А сегодня, 17 ноября, моя инициатива вызвала понимание и сочувствие.
Петуния немного рассказала мне о своей родной сестре Лили, о том, как они дружили, и что она вместе с мужем Джеймсом погибли, когда мне был годик. Вот и все. Ни слова о волшебстве, или чем-то необычном.
Но мне и этого достаточно. Я не стал задавать провокационные вопросы и уточнять детали, так как видел, что она боится и подсознательно ждет, что я буду ее спрашивать и о необычных вещах. Поэтому лучше так не делать. Пусть всё идет плавно. Главное не спугнуть.
Тем временем, дни не стояли на месте. Наступило Рождество, и нас отпустили на каникулы. За это время Петуния, да и Вернон немного освоились, и начали "раскрывать карты" о моём прошлом.
Вначале мне сообщили, что мои родители были немного странные — и стали ждать моей реакции. Я сделал вид, что особо не заинтересовался.
В следующем разговоре, впервые на моей памяти прозвучало слово "волшебница". Я, как и каждый ребенок на моём месте, конечно, заинтересовался, и начал задавать вопросы. Но делал это очень деликатно.
Вернон и Петуния чувствовали себя неуверенно и ждали, что я вот-вот начну чудить, несмотря на то, что последние полгода вел себя хорошо. Я все же узнал, что мои родители были волшебники и погибли в поединке с другим волшебником.
Я широко открыл глаза и начал задавать уточняющие вопросы, пытаясь отслеживать их состояние. И когда понял, что тема начинает доставлять им дискомфорт, свернул разговор.
Приемные родители вздохнули с явным облегчением.
Прошло еще несколько дней. Я видел, как Петуния наблюдает за мной, стараясь понять, изменился ли я или нет после полученных новостей.
Но так как все шло нормально, то после Рождества мне вручили подарок — то самое письмо, которое написал Дамблдор, когда оставил малютку Гарри на крыльце дома ?4 по Тисовой улице.
Чтож, я наконец добился того, на что рассчитывал.
— О, большое спасибо, тетя Петуния, — поблагодарил я её и сел читать письмо на кухне — так, я понимал, ей будет спокойней.
Здравствуй, дорогой Гарри!
Если ты читаешь это письмо, значит, твои приемные родители позволили тебе его увидеть.
Прежде всего, хочу сказать, что ты сын волшебников — Джеймса и Лили Поттер. Они погибли, защищая тебя от Тёмного Лорда, Волан-де-Морта. И ты должен был умереть, но каким-то таинственным образом выжил, а Темный Лорд погиб. Это чудо, и значит, что ты Избранный. И твой удивительный шрам на лбу лишнее тому доказательство.
Я отдал тебя в семью твоих дяди и тети — у них ты будешь находиться в безопасности. Но они маглы, а ты волшебник. И это значит, что когда тебе исполнится одиннадцать лет, ты получишь приглашение в "Хогвартс" — школу Чародейства и Волшебства. Там учатся все дети, имеющие магический дар. И ты там будешь учиться.
Мы все тебя любим, и надеемся, что у тебя всё будет хорошо. Увидимся в "Хогвартсе" 1 сентября 1991г.
Директор "Хогвартса", профессор Альбус Персиваль Дамблдор.
Вот такое, на первый взгляд простенькое письмо. Но в нем масса намеков — на моих приемных родителей-маглов (что им, конечно, не доставило удовольствия). И на мою Избранность и шрам (это чтобы я подсознательно чувствовал себя отличным от других). И на любовь (чтобы начал правильно относиться к некоторым людям).
В общем, очень аккуратное манипулирование юным Поттером.
— Это что, значит, что меня пригласят в этот Хогвартс? — спросил я Петунию. Мне то, знакомому с каноном, всё ясно. Но у ребенка, впервые прочитавшего такое письмо, неизбежно должны возникнуть вопросы. Поэтому приходилось играть свою роль.
— Да, Гарри, — Петуния вздохнула. Не то с грустью, не то с облегчением.
— А мама тоже там училась?
— И мама, и папа.
— А вы почему не учились, вы же с Лилией родные сестры?
— Ты знаешь, Гарри, у меня нет магических способностей,— Петуния вытащила платок и высморкалась. В ее глазах я увидел слезы. Теперь понятно, что она наверняка очень расстраивалась, что у нее нет магического дара. И возможно завидовала своей сестре. А где зависть, там один шаг до вражды или ненависти. И всё это автоматически перешло на Гарри.
— А вы знаете, где этот Хогвартс находится? — переменил я тему.
— Это знают только волшебники. Но я думаю, что тебе нечего волноваться. Судя по письму, ты скоро и сам всё узнаешь.
Мы поговорили еще немного. А потом я отправился в свою комнату. Письмо мне позволили оставить у себя.
Глава четвертая
Прошла зима. Я пил витамины для глаз, делал упражнения и с радостью замечал, что зрение становится всё лучше и лучше. Мне купили новые очки — еще более слабые, чем предыдущие. Я начал всерьез рассчитывать, что к лету смогу совсем от них избавиться.
Магией я не занимался. Во-первых, я ничего про нее не знал. Да у меня даже и книг нет, чтобы хоть что-то почитать. Также у меня отсутствовала волшебная палочка. Ну и сам я не проводил никаких экспериментов над собой, так как опасался, что если у меня случится спонтанный магический выброс, то могут пострадать окружающие или дом. И тогда те отношения, что я успел выстроить со своими приемными родителями, накроются медным тазом.
Но никаких магических проявления я у себя не наблюдал. И это, несмотря на очевидные плюсы, начинало меня немного напрягать. И вот почему... А вдруг, я обычный магл в теле Гарри Поттера? И никакой магии во мне нет? Как тогда учиться в Хогвартсе, и вообще жить в этой истории, где всё, что я знаю, связано с магами и их волшебством?
Такие мысли меня расстраивали. Впрочем, как-то раз лежа на кровати и размышляя о магии, я почувствовал, что у меня в голове (или в сознании) есть одна очень необычная и пугающая область. Я ее воспринимал как черную дверь в глубине сознания, которая непонятно куда ведёт. Иногда из-за двери я слышал зов-приказ, который просил открыть дверь.
Будь я обычным человеком, все эти двери и голоса в сознании меня бы сильно напугали. Но я находится в теле Поттера и знал его историю. И следовательно, понимал, что дверь, скорее всего ведет к частице души Волан-де-Морта. Я же стал своеобразным крестражем.
Данный факт одновременно и радовал и пугал. Радовал тем, что во мне все же есть магия. Пусть чужая, злобная и тёмная, но есть. А пугал тем, что с этой проблемой рано или поздно придется столкнуться и решать ее. Сейчас конечно и мысли не было бы о том, что бы открыть эту дверь в сознании. Я не сомневался, что Темный Лорд сразу попробует подчинить меня. Но со временем, получив необходимые знания, научившись необходимым вещам, я рассчитывал, что обрету нужные силы. И тогда я открою эту дверь и постараюсь подчинить (или нейтрализовать) Волан-де-Морта, и получить доступ к его знаниям и способностям.
Также я много думал об этом мире и роли Поттера (а теперь и своей роли) в нём.
Совершенно ясно, что здесь есть как более слабые, так и более сильные волшебники. Также имеется иногда явное, иногда незаметное разделение на Светлых и Тёмных.
Сильные маги практически всегда имеют долгосрочные планы и поступают таким образом, что бы они воплотились в жизнь. Как пример — профессор Дамблдор. На первый взгляд это Великий Светлый Маг. А если присмотреться, то понимаешь, что во-первых он всегда стремится к достижению лишь своих целей. Во-вторых, умело манипулирует людьми. Ну и в третьих, не так уж и разборчив в средствах.
Но я его никоим образом не осуждаю. По моему мнению, именно так и должен себя вести выдающийся волшебник. Такие люди всегда ведут свою Игру. И это правильно — на мой взгляд. Ну а средства — каждый выбирает их сам, в зависимости от личных нравственных качеств и понятий.
Но всё дело в том, что и я, в перспективе, хотел бы вести свою Игру, а не воплощать в жизнь чужие планы и выполнять поручения других людей. Не хочется быть мальчиком на побегушках.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
