Долго бежать не пришлось. Они остановились возле места, где стояла машина "телохранителей". У мебельного магазина была лестничка в пять ступеней, а по бокам этой лестницы — высокие перила, кирпичные, оштукатуренные и покрашенные, растянутые до крылечка. На них, ближе к входной двери, сидела девочка лет пятнадцати и болтала по мобильнику. Ну, я, ничтоже сумняшеся, поднялась по лестничке и уселась рядом, только ближе к ступеням и боком, чтобы подслушивать без зазрения совести. И вытащила свой мобильник. Всё-таки телефон — это офигенная вещь при подслушивании! Главный элемент маскировки.

— Ты уверен, что это они? — хмуро спросил небритого мужчину один из "индейцев".

— Я устал, но не ослеп! — огрызнулся небритый.

— Успокойтесь! — призвал второй "индеец". — Они здесь уже второй раз появляются. Значит, можно сторожить это место, пока не поймаем хотя бы одного.

Как ни странно, но слово "поймаем", прозвучавшее явно по отношению к гиенам-"телохранителям", бальзамом легло мне на сердце. Захотелось немедленно спрыгнуть с перил и подойти к ним, спросить о странной женщине. Но... Не доверяю я незнакомцам. Да и к чужим людям вот так просто подойти — для меня проблемы страшней нет. Меня даже передёрнуло, как представила, что иду к этим странным людям, смотрю в чёрные глаза высоких мужчин-"индейцев". А тот, обычный который, ничего так, симпатичный.

Я вздохнула, выждав минуты три, и неуверенно ("Может, всё-таки подойти?") поплелась назад, в магазин. Шагов через пять-шесть оглянулась: "Индейцы" садились в машину, а небритый стоял у места водителя в раздумьях, покачивая дверцу туда-сюда.

По дороге заскочила в продуктовый и купила чай и несколько булочек. Поколебавшись, взяла пару яблок и груш. Благо народу с утра мало, продавщица разрешила мне вымыть фрукты прямо в подсобке. Неизвестно, сколько времени просидим в засаде с незнакомкой, но есть хочется уже сейчас.

Ага, поговорила с братом!

Подходя к магазину, обратила внимание, что к двери приблизились две женщины. Прибавила шагу. Хм, у нас первые покупательницы? Любопытно, откуда. Я привыкла, что в начале июня народу в таком магазине, как наш, обычно маловато... Женщины успели войти, так что за ними я просто влетела в магазин и замерла на первой же верхней ступени лестнички. Кроме вошедших женщин, с довольным и повеселевшим Димкой у прилавка хихикали две девчонки, примерно его возраста, листая журналы по вязанию. У вертушки с пряжей, не спеша прокручивая выставку, обсуждали выставленные нитки две пожилые дамы. Ещё одна женщина стояла у прилавка, изучая витрину с крючками и спицами

Ничего не поняла.

Быстро зашла за прилавок и сунула пакет с покупками на полку. Заняла место у кассы. И ко мне сразу заторопились.

Хихикающие девчонки заявили, что они ещё не выбрали, но пообещали обязательно купить хлопок. Две пожилые дамы от вертушки разделились, и каждая закупила нитки на салфетки. Две покупательницы, вошедшие передо мной, взяли хлопковую пряжу на вязаные блузки. Женщина оторвалась от витрины с вязальными предметами и потребовала набор крючков.

Всё чинно и спокойно. Пока я приносила пряжу в нужном количестве и отбивала чеки за покупки, Димка успел шепнуть, что он за время моего отсутствия устроил незнакомку за стеллажом поудобней и напоил чаем. От печенья она отказалась.

Посмотреть самой, как там незнакомка, не удавалось. Даже неудобно перед нею стало, но покупатель вдруг повалил так, словно только и дожидался, когда мне захочется получить побольше свободного времени. Причём столпотворения не было. А получилось так, что я просто ни на секунду отойти от кассы не могла. Всегда терпеливо ждали один-два человека. Даже в весеннее межсезонье, когда вязальщицы ищут пряжу для мелочей, вроде шапочек или шарфиков, такого у нас не было.

К обеду поток покупателей схлынул, Димка обменялся телефонными номерами со всеми тремя девчонками, которые убежали, с лестницы посылая ему воздушные поцелуи, а я, ошарашенная, оглядев опустевшее помещение и на скорую руку записанные в блокноте продажи, позвонила хозяйке.

— Регина Романовна, — пролепетала я, хлопая глазами на блокнот, пока Димка вытаскивал последние пакеты с хлопком из кладовки, — а вы не могли бы мне прислать ещё пряжу? У меня тут кое-что продалось, а покупатели продолжают спрашивать.

— Кое-что — на сколько? — в первую очередь деловито спросила хозяйка.

— Э... На сто двадцать тысяч, — продолжая хлопать глазами на лист блокнота, сумела выговорить я.

Повисла пауза, и я первой прервала её со вздохом:

— Регина Романовна, я и сама до сих пор не верю. Но полки с хлопком и вискозой у меня пустые. Разве что некручёный вискозный "ирис" ещё остался. Но его редко берут — сами знаете. Хотя вру... И его взяли немножко.

В общем, хозяйка пообещала мне прислать машину с хлопком из других точек.

Дело это, естественно, долгое: пока машина прогуляется по разно отстоящим лавочкам города, времени пройдёт довольно много. Теперь можно заняться другим делом. Тем более через полчаса у нас перерыв в целый час.

Едва отключившись, я бросила мобильник на прилавок, благо Димка всё необходимое для продажи вытащил и теперь занимался сортировкой оставшегося добра без меня. Если покупатели снова появятся, брат меня позовёт.

Я несколько раз за эти полдня бегала в кладовку, но понять, что в ней изменилось, не сразу сумела. Теперь увидела воплощение Димкиных слов, что он устроил незнакомку поудобней. Он отодвинул стеллаж от стены на довольно большое расстояние, чтобы в образованном узком закутке поместился стул, а вход в закуток закрыл плотной стеной мешков и пакетов с пряжей — из зимних ниток. Так что для начала я "откопала" вход и, чуть только встретилась глазами с незнакомкой, улыбалась ей, а она мне — правда, как-то устало. Но, когда я отложила предпоследний мешок и остался лишь один, через который несложно перешагнуть, я сосредоточила взгляд на том, что держала в руках женщина. И на том, что висело рядом, зацепленное за твёрдые кончики полиэтиленовых мешков.

Этого не может быть. За такое короткое время... Нет, Димка сказал, что дал ей несколько мотков ангоры из одиночных, последних мотков партии, и спицы, как она попросила, чтобы не скучать в затворничестве. Но я никак не ожидала, что женщина за это время успеет связать две шали и одну заканчивает — судя по тому, как сиротливо на её коленях мотался остаточный кусочек ангоры. Мда-а... Ей повезло, что стеллаж не очень высокий, а свет здесь от единственной лампы под потолком, но достаточно яркий — чтобы продавец мог легко разбирать цвета пряжи.

— Это вам, — неловко сказала женщина. — Моя благодарность.

Оторопев, я невольно взяла одну шаль с кончика мешка и развернула её. Дух захватило. Такого ажура я никогда не видела. Полное впечатление морозных ветвей на зимнем окне. И птицы на них... Господи, мне и так тяжело говорить с незнакомыми людьми, особенно, если не по делу. Но как говорить с таким мастером? Да ещё с человеком, за личиной которого прячется... ангел? Честно говоря, я снова так растерялась, что даже не знала, с чего начинать разговор.

Спасибо внезапно вмешавшемуся Димке.

— Эй, — заговорщицки всунулся он в кладовку. — А мне с вами можно? — И широченная улыбка поползла по его лицу, пока он счастливо созерцал незнакомку, словно впервые увидел, например, знаменитую картину знаменитого художника.

Я обернулась к нему и показала пальцем себе на подбородок, слегка затем кивнув в сторону женщины. Он перевёл взгляд, сделал то, что я показала, и даже как-то успокоился. А потом, не переставая улыбаться, сообщил:

— Дверь я закрыл и повесил табличку, что у нас обед. Сюда не зайдут, — последнее он сказал, обращаясь к неизвестной женщине.

— Спасибо.

— Диму вы уже знаете. Он мой брат. Меня зовут Лидия, — представила нас я и уставилась на неё.

Она некоторое время смотрела на нас с каким-то сложным чувством, в котором смешались и смущение, и опаска, и тревога. Но сказала, правда, с отчётливым сомнением:

— Меня зовут Лена.

В первый момент мне показалось, что она только что придумала это имя. Потому что неуверенность в её голосе чувствовалась ярко. Но потом будто услышала эхо этого имени и озадачилась: она сказала не Лена, а какое-то более длинное имя. Лиенна? Лаенна? Или даже Илаенна? И это длинное имя подходило той женщине, которая пряталась под личиной земной.

Взглянув на наручные часы (отцовские, на них смотреть легче, чем на мобильные), я торопливо сказала:

— У нас полтора часа, чтобы решить несколько вопросов. Хотите в туалет? Здесь рядом есть магазин с отдельным санузлом для посетителей.

— Нет, спасибо, — слабо улыбнулась она. — Я с утра ничего не ела, кроме предложенного Димой чая. И не хочется.

Брат что-то проворчал под нос.

— Лена, мы можем вам помочь? Расскажите нам с братом, что случилось с вами, — вырвалось у меня. Вырвалось, потому что я тщательно пыталась построить фразу поинтеллигентней, поделикатней, а вот получилось — напрямую.

Она взглянула на нас загнанным зверьком, а потом прерывисто вздохнула.

— Вы меня видите. Это чудо и огромная редкость, — признала она. — Но я не знаю, сумеете ли вы мне помочь, потому что ситуация ужасная.

Делать нечего — я решилась.

— Кто эти люди, которые похожи на... страшных зверей?! — выпалила я. — Я их вижу уже давно, почти месяц.

— И ничего не говорила, — проворчал брат, глядя на меня и с жалостью, и с тревогой. Даже поёжился. Наверное, представил тех самых гиен. И представил, что я вижу их не один день — и молчу про этих страшил.

— Они похитили меня, — тихо сказала Лена, опустив глаза и, кажется, специально пропустив мимо ушей вопрос: "Кто эти люди?"

— То есть вчерашний мужчина, который ругал вас на улице, это не ваш муж? — пожелала я удостовериться хотя бы в этом.

— Нет. — Она даже покачала головой, чтобы подтвердить свой ответ.

Судя по всему, она не собиралась говорить о себе хоть что-то. В каком-то смысле я её понимала. Но решила всё-таки добиться хотя бы мелочи.

— Кто они?

Она опустила уже не глаза — голову. Но молчала.

— Ну, хотя бы как они называются?

— У нас их называют Приживалы, — наконец выдавила она.

Ф-фу... Хоть что-то! Но что значит — "у нас"? У кого это у нас? По-русски она говорит без акцента. Или так хорошо им владеет?

— Вы знаете, что я выходила следом за ними? Брат вам сказал?

— Да, — прошептала она, со страхом вскинув глаза на меня. — Они видели вас? Они не остановятся перед убийством, если узнают, что вы Зрячие.

Мы с Димкой переглянулись, и без слов поняв, что под Зрячими имеется в виду какой-то термин, название определённых людей со способностью видеть сквозь маску обычного человека. Я было открыла рот сказать, что если в её словаре есть Зрячие, значит, существует целый мир... Но всё это слишком туманно. Ого... Значит, тот небритый тоже Зрячий? Открытие за открытием. Но пора узнать то, что я хотела.

— Когда я вышла за теми, кто забегал в поисках вас, заметила мужчин. На вид обычные. — Я прикусила губу, не зная, как описать их. — В общем, они похожи на коренной народ Северной Америки — на индейцев. То есть они высокие, сильно загорелые, с длинными чёрными волосами. На лице — татуировка. Кто это? Вы знаете?

Димка смотрел на меня с восторженным недоверием, открыв рот. Романтик.

Зато Лена встрепенулась и задрожала.

— Они здесь! Они нас ищут!

Я снова не стала переспрашивать, что это за оговорка — "нас", когда она только что говорила, что похитили её. Только попыталась уточнить:

— Кто — они?

Господи, как же трудно вытягивать из неё сведения, которые помогут ей же.

— Миротворцы, — снова осторожно ответила она.

Я уже начала подозревать, что она однажды столкнулась с кем-то из обычных (ужас какой-то — о себе думать как об обычной!) людей, и её... что-то вроде предали. Слово "предали" слишком жёсткое, но если речь идёт о похищении...

— Лена, — обратилась я напрямую, — ты уже знаешь всё, что знаю я. Как ты думаешь, что нам с Димкой можно сделать для тебя, чтобы тебя не нашли?

— Мне надо встретиться с миротворцами, — решительно сказала она.

Я чуть не отвернулась. Чёрт... Я даже не сообразила записать номера той машины. Но ведь один из "индейцев" сказал, что завтра они собираются быть здесь.

— Лена, завтра они приедут к этому дому. Но до этого-то времени — как ты думаешь прятаться от приживал?

— Мне надо спрятаться, — жалко ответила она. И снова опустила глаза.

Всё правильно. Прятаться-то можно только в этом магазине. Но здесь никаких удобств, чтобы дожить до завтра часть дня и ночь.

Я вопросительно взглянула на Димыча. Тот — на меня.

— Деньги есть, — решительно сказал он. — Можно купить джинсы и какую-нибудь такую рубаху, длинную и широкую. Бейсболку. Переодеть её в пацана. И отвезти к нам домой переночевать. Если её привезёшь ты, мама ругаться не будет.

— Деньги? — робко переспросила Лена. — Вы можете продать шали. Ведь за них что-то можно выручить. А я свяжу ещё.

Я посмотрела на шали. Ух, как мне не хотелось их продавать! Но, если она свяжет ещё... И я решилась.

— Хорошо. Мы продадим эти шали, и ты вернёшь таким образом деньги за одежду. Лена, ты поняла, что Дима предлагает тебе переодеться в мальчика?

— Я отрежу волосы, — легко предложила она. — Если приживалы меня увидят в наряде мальчика, они не узнают.

— Подожди-ка, — удивилась я, сама не заметив, как перешла на "ты". — Ты хочешь сказать, что приживалы не видят тебя настоящую? Что они знают только твою маску?

И мгновенно вспомнила усталого небритого парня между "индейцами".

Если он Зрячий, значит, "индейцы"-миротворцы тоже не видят? Поэтому он выглядит таким усталым, что ведёт их, выискивая одного за другим среди этих приживал тех, кто им нужен? А ещё это значит, что Лену ищут. И, возможно, именно они, "индейцы"-миротворцы.

— В вашем мире мы не видим друг друга настоящими, — глубоко задумавшись, ответила женщина.

Потрясённые, мы с Димкой переглянулись. В "вашем" мире?! Нет, я смутно предполагала, поражённая терминами, но чтобы вот так — напрямую?..

— А что это за "ваш" мир? — не выдержала я.

— Ой... — Она беспомощно прижала ладони к губам, и этот жест был таким... таким... беззащитным, что я не решилась переспрашивать.

— Ладно, — пришёл в себя и сразу стал деловым Димыч. — Волос резать не надо. Мы купим вам бейсболку, как я уже говорил. Она очень удобная. В неё можно все волосы запихать, если их заплести в косичку, — и они не вывалятся. Всё, я побежал за вещами. Тут, в соседнем магазине, целая куча лавочек. Наберу вам быстро. Вы мне только туфлю дайте, а то с размером кроссовки ошибиться могу. А так — найду какую-нибудь девчонку вашего размера, она мне быстро подберёт всё, что нужно, только пацанское.

Лена нерешительно сняла махонькую туфельку, которую Димыч повертел в руках с немым восхищением — такую и Золушка не отказалась бы примерить! Сунул в карман джинсов эту поразительную обувку и тут же убежал. А Лена с такой благодарностью приняла ещё несколько мотков для вязания, что мне стыдно стало, и я как-то вовремя вспомнила о закупленных фруктах.