Киев и Москва Часть 2 Глава 4

Но чем ближе немцы приближались к окраинам города, тем чаще и чаще звучал сигнал "воздушная тревога". Пожилые москвичи, схватив дежурные чемоданчики с документами и деньгами, бежали прятаться в бомбоубежищах, вырытых во дворах домов, устроенных в подвалах каменных зданий или на ближайшую станцию метрополитена. Молодежь же на все наплевала, она оставалась по домам или просто бродяжничала по городским улицам, стараясь избегать милиционеров или дежурных МПВО, пытавшиеся весь народ загонять в бомбоубежища.

Но за этой внешней стороной жизни Москвы скрывалась и теневая сторона жизни мегаполиса, как и в любом прифронтовом городе. Каким-то неожиданным образом московская милиция, вернее ее патрульно-постовая часть, начала стремительно терять свой ранее непререкаемый авторитет и уважение. Каким-то рывком в городе вдруг увеличилась преступность! Если раньше на улицах этого города было невозможно услышать выстрел из пистолета, а если он и прозвучал, то это становилось чрезвычайным происшествием и немедленно расследовалось, то сегодня такие выстрелы звучали во многих жилых кварталах. Гибли москвичи, а дела совершенно не расследовались! Может быть, это происходило потому, что много эксперты криминального сыска ушли на фронт, а их места заняла необученная и безусая молодежь.

Полковник Любимов сидел за столом и слушал выступление командиров полка подполковника Гаврилова, в которых они высказывали свои личные мнения по поводу полного провала ночной операции в рабочих бараках. Десять погибших бойцов, четырнадцать раненых, это были настоящие фронтовые потери, бригада же во время этой операции не достигла практически ни одного положительного результата. По-прежнему, неизвестна суть этих вражеских диверсантов, конкретные цели, которые перед ними стояли, а главное, где скрывались их главные силы. Подобного случая в жизни Любимова давненько уже не случалось. Он снова и снова вспоминал этого проклятого вурдалака, оберштурмфюрера СС Донцигера, и думал о том, где же этот чертина сейчас скрывается.

Захваченных пленных вурдалаков пришлось передать в управление Александра Николаевича Воробьева. Эти начинающие немецкие оборотни как раз подходили ему по своему профилю. Артур надеялся, что Воробьев, в конце концов, поделиться с ним полученной информацией. В душе Артур Любимов не верил в то, что вражеских языков когда-либо вернут в его бригаду, хотя он знал какие, как этим теням следовало бы задавать вопросы.

Бригада, по-прежнему, оставалась чисто военным подразделением, она не имела специальных изоляторов для временного содержания и предварительного допроса арестованных, не имела, и ей не следует иметь, это уже по мнению командира бригады, расстрельной команды. Лаврентий Павлович в этом вопросе проявил присущую ему принципиальность! Из своего наркомовского аппарата он выделил, направил в личное распоряжение полковника Любимова комендантский взвод под командованием капитана войск НКВД Владимиром Лыковым. Тот по прибытию тут же доложился начштабу Алексею Молокову о прибытии вместе со взводом для дальнейшего прохождения службы. По приказу начштаба Молокова капитан Лыков и его взвод были поставлен на довольствие при комендантской роте самой бригады. Молоков тут же поспешил связаться и доложить полковнику Любимову о том, что капитан Лыков и бойцы его комендантского взвода на него произвели положительное впечатление.

В тот момент проходило бригадное совещание, на котором подполковник Николай Гаврилов отчитывался по результатам ночной операции, проведенных в лефортовских бараках. Он вопросительно посмотрел в сторону комбрига, будет ли тот подводить итоги совещания, но Артур Любимов только отрицательно покачал головой. Когда командиры бригады начали расходиться, то Артур поднялся на ноги и отправил к выходу, чтобы подняться в свою жилую комнату и немного соснуть. Скоро осеннее солнышко поднимется над Москвой, и тогда на смену ночным придут дневные проблемы. С минуты на минуту Алексей Немчинов должен был в расположении бригады доставить орангутанга Бове и его разведчиков, тогда уже ему никогда не удастся и глаза закрыть. Увидев Алексея Молокова, Артур призывно помахал тому рукой, чтобы поинтересоваться, поступала ли какая-либо информация от старшего сержанта Нефеда Григоровича?!

Начштаба Молоков только отрицательно покачал головой в ответ, тогда Артур Любимов ему приказал, чтобы тот лично проследил за тем, чтобы ни одно подразделение не покидало бы расположения бригады без радиста и устойчивой радиосвязи. Затем он вместе с начштаба выслушал рапорт подполковника Снегирева о том, как его красноармейцы сегодня ночью несли патрульно-постовую службу по городу. Сразу же выяснилась одна небольшая проблема, красноармейцы второго полка в основном были ленинградцами, призывались ленинградскими военкоматами, поэтому Москвы они практически не знали, путались в ее улицах и площадях. Всю ночь бригадные патрули должны были сопровождать московские милиционеры, чтобы более или менее ориентироваться по городу. Некоторые бригадные патрули имели таких сопровождающих московских милиционеров, но большинство патрулей были вынуждены нести ночной дозор на свой страх и риск.

В результате многих недоразумений и результаты такой службы оказались не очень высокими. Три человека задержаны и сданы в отделения милиции на допрос и составление протокола о правонарушении. Был обнаружен ракетчик, который ракетами наводил на цели вражеские бомбардировщики, но он скрыться от преследования патрульных.

Андрей Снегирев стоял перед ними навытяжку и беспомощно хлопал глазами, по его поведению чувствовалось, что организация и осуществление патрульно-постовой службы явно были не его любимым коньком. Одна информация, доложенная подполковником, заинтересовала Любимова. Речь шла о том, что один патруль полка Снегирева столкнулся с группой подростков, которые вели себя непонятным образом. Они небольшой стайкой сбились на набережной Москвы-реки и явно кого-то ожидали. Когда один из патрульных поинтересовался, что они тут делают во время комендантского часа, то одна из девчонок ответила, что они ждут своего учителя. Патруль не стал задерживать и отправлять этих подростков в ближайшее отделение милиции, а проводил их до дома и строго проследил за тем, что эти девчонки и мальчишки разошлись по своим комнатам и больше на улице бы не показывались.

Обменявшись понимающими взглядами со своим начштабом, Любимов принял решение о том, что впредь патрульно-постовую службу в городе будут нести красноармейцы третьего полка, полковника Дмитрия Морозова. Полк же Снегирева будет в основном специализироваться на разведке и расследовании произошедших за ночь подозрительных происшествий. Первым таким делом Андрея Снегирева станет детальное расследование происшествия с этими подростками, что-то с этими ребятами было не совсем в порядке. Освободившись от дел, Артур Любимов быстрым шагом направился в свою комнату, но выспаться в эту ночь ему так и не удалось.

У самого входа в комнату ему на спину запрыгнул какой-то орангутанг и пронзительным голосом пропищал. Это был капитан разведчик Бове, который к тому же был невообразимо грязен, от него несло смрадом лет десять немытого тела. Ну, не десять лет, разумеется, мысленно согласился Жорка Бове, но суток десять точно будет, а дальше они беседу повели нормальным человеческим голосом, чтобы у окружающих красноармейцев и командиров не возникало сомнений в том, что они все-таки нормальные люди.

— Вот так и познаются друзья в беде, при первой же возможности одни бросают других в немыслимых условиях существования! Сами крадут у немцев связные самолеты, а друзьям приказывают пешком мытариться по всем Европам, разыскивая дорогу домой, через линию фронта. Но мы таки дрались, огрызались, но и домой добрались! Но в этом проклятом окружении у меня осталось более двадцати парней, которым я во всем доверял. Сержант Когтев, старшина Желудь и рядовой Васька Черномазов, вот и все, кто остался в живых, кто сейчас находится со мной, а остальные или погибли, или судьба раскидала по всем уголкам родины. Я многое отдал бы, чтобы вернуть тот момент, когда мы с тобой и с моими разведчиками отправлялись по приказу Сталина в Киев, но прошлого, как говорится, не вернуть!

Они вошли в комнату командира батальона разведки особой бригады. Там Жора Бове, сбросил с себя грязное обмундирование и отправился в душ,, Артур критическим взглядом осмотрел своего друга разведчика, удовлетворенно цыкнув языком. В чем только у этого парня душа держится, но он загорелый, это в октябре-то, сильно похудевший, все же неплохо выглядел.

— Ты, как сначала помоешься, а затем перекусишь, мы с тобой переговорим по душам?

— А можно ли сделать так, помыться, перекусить и поговорить одновременно?! — Поинтересовался Жора Бове.

— Все, Жора, сделать, возможно! Но я думаю, что нам все делать одновременно, так поступать не нужно. Ты прибыл на место, теперь бригада — это твой дом родной и никуда от тебя не денется! Спешить теперь тебе попросту некуда, и незачем?! Сначала помойся, перекуси чего-нибудь, а потом мы переговорим. Но уже сегодня, ты должен занять свою должность, командира разведчиков, приступить к исполнению своих обязанностей.

— Лешка Немчинов, мне говорил что-то о том, что я должен пройти какое-то собеседование на Лубянке. Только после этого собеседования я могу занять свою бригадную должность.

В этот момент зазвонил телефонный аппарат на прикроватной тумбочке, Артур и подошел и поднял к уху трубку, он некоторое время слушал собеседника, а затем сказал:

— Хорошо, Александр Николаевич, в три часа я у вас буду. Но хотел приехать к вам с неким капитаном Бове, своим бригадным разведчиком. Вы не возражаете, тогда отлично и до встречи, товарищ генерал-майор. — Артур поднял глаза на Жору Бове и сказал:

— Звонил небезызвестный тебе генерал-майор Воробьев, нас обоих попросил посетить его управление сегодня вечером. Вчера ночью во время облавы в одном из заведений мы обнаружили и задержали одного из подчиненных известного тебе унтерштурмфюрера СС Донцигера. Так этот парень дает очень интересные показания.

19