Зона отчуждения

— И всего тридцать минут прошло. Впечатляет, — ошеломлённо оторвался от зрелища Эванс, и устало потёр переносицу. — Вот уж наглядная иллюстрация, как мало мы знаем о жизни и законах биологии. Ладно. Больше мне тут делать нечего.

Он повернулся, собираясь уйти, как за спиной из динамика внутренней связи раздался крик:

— Джоджо! Ты с ума сошёл!

И тут же заревела тревожная сирена. Обернувшись, Эванс увидел, как один из биологов вдруг принялся с нечеловеческой силой душить своего напарника. Двое остальных кинулись его оттаскивать, в драке с них слетели шлемы...

Профессиональный разведчик первым заметил, что "мыши" замерли как неживые, распушив кисточки.

"Словно антенны", — пришла мысль.

Не успев додумать её до конца, Эванс закричал во всё горло:

— Немедленная стерилизация бокса. Газ и термообработка!

— Но там же... — возмутился кто-то рядом.

— Немедленная. Это приказ!

Приказ запоздал. Драка внутри прекратилась, все четверо, уже без шлемов, стояли неподвижно, стеклянными глазами глядя на остальных во внешней части лаборатории. Никто не заметил, что последние икринки тоже лопнули, набрали вес и превратились в вытянутые стержни. Один согнулся и распрямился как гусеница, прыгнул и проделал отверстие в стенке куба. Второй протиснулся в дырочку, тоже прыгнул и расплылся кляксой на бронестекле. За спиной Эванса раздались выстрелы... За разведчика сработали рефлексы, заставили упасть на пол и уйти с линии огня. "Мать вашу, — на ум пришли подцепленные в России тяжеловесные матюги, — что в лаборатории делает группа отсечки?" Комната заполнилась грохотом рушащегося стекла — пули, выпущенные в кляксу остановить перегородка почему-то не смогла.

Оливер резко выскочил на открытое пространство — боец охраны, расстреляв всех в помещении с таким же стеклянным, как и у биологов, взглядом наводил пистолет на последнего уцелевшего. Оливер не зря начинал карьерную лестницу с простого агента. Вот и сейчас он успел среагировать быстрее. Дёрнул за кабель, смахнул со стола под ноги охранника монитор. Новоявленный зомби споткнулся, пуля ушла мимо. Следующего выстрела не получилось, Оливер ударил в живот, на поражение и тут же добавил согнувшемуся от боли охраннику ногой в лицо. После чего подхватил пистолет и расстрелял пытавшихся влезть через разбитое стекло лаборантов. Следом поискал взглядом "мышей" и выругался. Пока он возился с охранником, кто-то из лаборантов отомкнул крепёжные замки. С силой выдранный из пазов криоконтейнер валялся на полу, оставив в броне бокса зияющую прореху.

Оливер тут же подхватил пистолет, обшарил тело в поисках запасных обойм. Выглянул в коридор. И выругался, потому что сектор, где случилось ЧП, не изолирован. И вообще, в комплексе судя по всему шёл бой. А совсем недалеко раздался мощный взрыв. Если Оливер верно помнил план базы, про эвакуационный выход из сектора "дельта" на поверхность можно было забыть. На всякий случай Оливер осторожно, но быстро добрался до комнаты, где дежурила оперативная группа. Но там лишь остывали четыре свежих трупа, застреленных в спину.

И тут по голове пришёлся удар... не физический, а в мозг. Словно глаза, нос, уши и рот облепили влажные полотенца. Мгновение — и лаборатория исчезла, Оливер снова был в Африканских джунглях, рейд, когда их вертолёт сбила какая-то из банд повстанцев. Вернулась не только картинка, снова накатил позабытый коктейль эмоций: страх, ярость, ненависть, презрение к черномазым дикарям, годным лишь прислуживать белой расе... Тренированный разум не сдался. "Вот, значит, как", — зло выдохнул Оливер и заставил себя замереть. Хотя инстинкты и воспоминания требовали бежать от места падения вертолёта. Вместо этого мужчина усилием воли заставил себя увидеть исследовательский комплекс. Неизвестно сколько времени он боролся, но постепенно Африка потускнела, жаркое солнце сменилось лампами на потолке, а зелень джунглей — краской стен.

— Так, — начал рассуждать вслух Оливер: собственный голос успокаивал, заставлял поверить, что атака на разум отбита. — Судя по лаборатории, гражданские попадают в захват сразу. А вот по подготовленным бойцам статистика один из пяти. Прорвёмся.

И осторожно двинулся в сторону центрального лифта. Дважды это принесло плоды: выскочившие на него совсем молодой лаборант со стулом в руках и женщина с окровавленным ножом получили по пуле, не подобравшись даже на пять шагов. Возле лифта Оливер удвоил внимание...Стоило выглянуть из-за угла в зону выхода, ударила очередь. Прошла на волосок в сторону. Оливер отпрянул назад, и тут же из-за угла вылетела граната. Несмотря на годы, реакция не подвела, старый разведчик успел пнуть её обратно и отбежать назад по коридору. Грохнуло взрывом, часть осколков посекла стену прямо на повороте. Но зомбированные охранники уцелели, так как практически мгновенно по стене зацокала новая очередь, завизжали от рикошетировавшие пули. Дальше играть в кошки-мышки со смертью не было смысла. Лифтовую зону специально строили с учётом возможной обороны. Хотя и вряд ли думали, что блокировать станут подъём к поверхности. Но ведь есть ещё и аварийные выходы из других секторов, а также из резервной складской зоны?

Час спустя Оливер обессиленно сидел на полу одного из складов, прислонившись спиной к контейнеру. Атака вышла слишком неожиданной: захваченные инопланетной фауной люди сначала расстреляли не поддавшихся ментальному давлению сослуживцев, а потом перекрыли выходы и начали методично прочёсывать комплекс. Во время стычки у одного из аварийных выходов Оливера всё-таки зацепило осколком. Рану он перетянул рубашкой, но наспех. От потери крови мутило, повязка промокла, надо было бинтовать чем-то заново. Но всё сильнее в мозгу шевелилась мысль, что лучше так. Незаметно, от потери крови. А не ножами и скальпелями в куски, как всего полчаса назад толпа с остекленелыми глазами растерзала одного из учёных, с которым они пытались выбраться вместе. Можно было не сомневаться, что очень скоро "не-зомби" в комплексе не останется. А потом всё выплеснется наружу...

Оливер вспомнил катастрофу два года назад. Тогда костлявая промахнулась с объятиями совсем немного. Но теперь решила исправиться. Наверняка и в России со дня на день начнётся то же самое. Виктория как раз рассказывала в последнем письме, что в июне они собирались навестить могилу её мамы? Что же, значит до новой встречи, только уже на небесах, осталось недолго. Весёлая у них там соберётся компания... На память пришли жители деревеньки, куда они втроём выбрались по разбитому шоссе, и мужика, который угощал их борщом и пытался налить самогона для снятия стресса. Как его там звали? Борис кажется. Внешность у селянина была, словно из голливудского фильма про русских: коренастая фигура, мясистый нос, лохматые седые брови. Ватник и большая плоская кепка на голове. Его тоже жаль... На этой мысли сознание покинуло старого разведчика. Когда инопланетный зверёк в сопровождении троих человек отыскал закуток, где прятался последний "неподконтрольный", Эванс был мёртв.

Часть I. Прилив

Глава 1

— Всех поздравляю с окончанием две тысячи пятого — две тысячи шестого учебного года. Ура! — наконец закончила директриса и зазвонила большим бутафорским колокольчиком.

Из колонок за спиной тут же раздалось "трень-трень-трень". Ровные прямоугольники классов немедленно отозвались радостным криком:

— Ура!

Правда, было непонятно, чему школьники радуются больше. Тому, что учёба, наконец, завершилась — или окончанию мероприятия. Линейка по случаю последнего звонка всегда проводилась на улице, исключением мог стать только проливной дождь. Но сегодня небо над Москвой хоть и хмурилось с самого утра, намочить землю дождь так и не решился. Директриса заявила: "Погода нормальная", и приказала проводить мероприятие "как всегда". И без разницы, что весна выдалась поздняя и холодная, а за весь май температура не поднималась выше семнадцати градусов. Вдобавок ко всему сегодня ещё и ветер разыгрался: стоять в одной лишь форме — врагу не пожелаешь. Поэтому едва появилась возможность, все тут же бросились к пятачку газона, где перед началом мероприятия сложили сумки и оставили верхнюю одежду. Вика опоздала. Она как всегда стояла в первом ряду, да ещё её задержала директриса — пусть ученица скажет несколько слов на камеру приглашённым журналистам. Обычно Вика этим гордилась. Удачный рост метр семьдесят пять, очень правильные, типично русские черты лица — хоть сейчас на картины Васнецова. Уже в пятнадцать фигура женственная, но в тоже время благодаря увлечению пятиборьем крепкая, не то, что анемичные суповые наборы из глянцевых журналов мод. Вику часто отправляли на разные мероприятия, выставляли перед телекамерами. Вот именно сегодня остро хотелось стать серой мышкой из последних рядов. Директрису больше волновали кадры, которые вечером покажут по местным новостям, чем риск простудить школьницу. Всё равно учебный год уже закончился, и до первого сентября состояние воспитанников вне её обязанностей. Едва отзвенел звонок, директриса тут же подошла вместе с журналистом и оператором к Виктории Капитоновой:

— Наша лучшая ученица. Вика, скажешь пару слов?

Очень хотелось послать и директрису, и репортёра подальше. Но следующий, десятый класс должен был стать для Вики в этой школе последним. Год перед поступлением она планировала доучиваться в лицее при МГУ. Портить отношения и оценки — директриса тёткой была мстительной и злопамятной — не хотелось. Поэтому надеясь, что зубы не застучат от холода, девушка начала читать в подставленный микрофон один из текстов, придуманных директрисой и заученных специально для таких мероприятий:

— Нынешний учебный год выдался для нашего класса довольно сложным...

Отбарабанив текст, Вика тут же воспользовалась тем, что репортёр переключился на директрису и сбежала. Но добравшись до вещей, сразу поняла, что пробиться сквозь толчею она не сможет, только все ноги отдавят и колготки порвут. На пятачке возле школьного забора образовалась сплошная кутерьма. Каждый хотел добраться до своих курток и ветровок побыстрее. Кто успел первым, не думая, что мешает и задерживает остальных, тут же принимался одеваться. Вике оставалось только стучать зубами в стороне в ожидании просвета.

Вдруг из людского водоворота вынырнул её лучший друг Вовка. Высокий и плечистый, он без труда протиснулся сразу с двумя сумками и куртками в руках.

— Держи. Я так и знал, что тебя опять запрягут вещать про успехи космических кораблей в Большом театре.

Вика, по-прежнему стуча зубами, поскорее выхватила свою ветровку, попала в рукава со второго раза, натянула и принялась застёгивать пуговицы.

— В-вот в такие моменты я безумно завидую остальным.

Вовка на это подмигнул, улыбнулся до ушей и пропел:

Капитан, капитан,

Улыбнитесь,

Ведь улыбка —

Это флаг корабля.

Капитан, капитан,

Подтянитесь —

Только смелым

Покоряются моря!

— И вообще, не морщись. Морщины девушкам вредны.

Вика почувствовала, как и её губы тоже непроизвольно растягиваются в улыбке. Ещё в седьмом классе, когда они вдвоём только перешли в нынешнюю школу, Вовка переделал Капитонову в Капитанову. А вскоре сама собой прилипла и песенка. Тут Вика поймала неприязненный взгляд со стороны компании из четырёх одноклассниц, которые уже оделись и выбрались из толпы. Так и есть, главная соперница — Нина.

Холёная кукольной красоты блондинка уже год как положила глаз на Вову и никак не хотела поверить, что у него на самом деле есть девушка. Нина убедила себя: во всём виновата Капитонова, не зря вокруг парня так и крутится. Но конфликтовать в открытую побаивалась. Нина всех мерила по родителям, а после катастрофы под Ульяновском два года назад карьера Викиного отца неожиданно взлетела. Поэтому Нине оставалось радоваться "вражеским" неудачам, заодно время от времени устраивая втихаря пакости. Вот и теперь Нина только начала получать удовольствие, глядя на замёрзшую соперницу... Как её выручили. И кто? Конечно же Вова, даже сумку подержал, пока одноклассница одевалась.

В ветровке сразу стало тепло, настроение радостно зазвенело, и Вика не удержалась от ответной шпильки, достаточно громко произнесла:

Раз пятнадцать он тонул,

Погибал среди акул,

Но ни разу

Даже глазом не моргнул!

Судя по тому, как Нина скривилась, а кисть свободной руки сжала в кулак, она всё услышала. Вика на это довольно хмыкнула, не удержалась и вдобавок показала язык. Поставить в фамилии Окулина первой букву "А" было самым верным способом вывести Нину из себя. А уж песенкой из "Детей капитана Гранта" — способом верным вдвойне. Её "противостояние" с Викой в классе не обсуждал только ленивый. Причём даже близкие подруги втихаря ставили на успех Виктории Капитоновой. Нина про это знала и бесилась вдвойне.

Окулина выплюнула себе под ноги жвачку, покраснела и шагнула к ненавистной сопернице, кулак сжимался и разжимался. Но скандала не вышло: из людской толчеи постепенно выбирались и подходили остальные одноклассники. Ещё за неделю до последнего звонка договорились, что сегодня пойдут отмечать конец года в кафе, и сейчас всех больше волновало место. А поиск хорошего и недорого заведения плюс бронирование столиков взяла на себя Вика. И если она сейчас завязнет в ссоре с Окулиной, то придётся и дальше стоять на ветру и холоде. Поэтому на Нину шикнули:

— Уймись, Нинка! Делать тебе нечего?

На Вику же со всех сторон посыпались вопросы:

— Место нашла?

— Куда идём?

— Почём встанет?

— Тихо! — Вика умудрилась сказать негромко, но как-то так, что её все услышали и мгновенно замолчали. — В общем, слушай, народ, меня. Место я нашла. Немного далековато, четыре квартала. Зато кафе большое и новое. Поэтому по деньгам выйдет нормально, они только раскручиваются. И кормят там зашибись, я специально заходила. Вопросы?

Сразу несколько человек не сговариваясь хором ответили:

— У матросов нет вопросов. Веди, капитан.

Остальные тоже поддержали одобрительными возгласами.

— Тогда как из ворот выходим, сразу направо и прямо-прямо-прямо, пока не увидите вывеску с розами такую. И на стекле витрины щит нарисован, а в нём вилка и ложка.

Вика была уверена, что объясняла предельно понятно. Но класс всё равно потребовал, чтобы она шла впереди. Да и потом, хотя на ходу толпа в двадцать пять человек неизбежно вытянулась и развалилась на мелкие группки, основная масса старалась идти рядом с Капитоновой, чтобы не потеряться. Но идти молча, особенно когда кровь бурлит от счастья свободы — скучно. Потому уже к первому перекрёстку вовсю шли разговоры, и главной темой стали планы на лето.

Вика ожидала, что Нина почти сразу начнёт хвалиться. Но одноклассница почему-то достала новую жвачку и молча принялась её сосредоточено жевать. И лишь к середине второго квартала, когда они проходили мимо трёхэтажки торгового центра и из-за сутолоки возле выхода замедлили шаг так, что отставшие нагнали остальной класс, Нина выкинула резинку в урну и медоточивым голосом спросила: